Поверх ее плеча Пэган заметил ривенлохских рыцарей, людей Дейрдре, наблюдающих за состязанием с напряженным интересом. Из учтивости он не хотел позорить девушку, нанеся ей поражение перед ее людьми. Но и сам упасть под ее мечом не собирался, иначе мужчины потеряют веру в него. Так или иначе он должен сохранить честь каждого из них незапятнанной.С лукавой улыбкой он снял свой шлем и отбросил его в сторону. Естественно, не желая ему ни в чем уступать, она сделала то же самое. Пульс его участился, когда он увидел ее лицо, блестящее от пота и розовощекое, с приоткрытыми от тяжелого дыхания губами, так напоминающее выражение желания. Глядя на нее сейчас, невозможно представить ее кем-то иным, кроме как истинной женщиной, роковой красавицей, призванной утолить его страсть.Укрепив свою решимость, Пэган отсалютовал и изготовился к бою.Они долго сражались на мечах, поочередно то нападая, то отступая, и Пэган старался не использовать свое преимущество в силе. Он знал, что Дейрдре в конце концов прибегнет к одному из своих трюков. Но даже сознавая это, ему не удалось избежать того, чтобы пасть жертвой ее коварной подножки. Он опрокинулся навзничь и со стуком грохнулся оземь. Из-за забора послышались одобрительные выкрики людей Ривенлоха и недовольство нормандских рыцарей. Он лежал, кашляя от пыли, в то время как Дейрдре победоносно стояла над ним.Затем она совершила ошибку, протянув руку, чтобы помочь ему встать.С расчетливой решительностью он схватил ее за запястье и повалил на себя, сунув одну руку ей в волосы и запечатлев крепкий, влажный, нескромный поцелуй на ее губах.Все рассмеялись над этой шуткой. На этом Пэган бы закончил, отпустил ее и помог подняться на ноги, но после первоначального шока Дейрдре, то ли возбужденная битвой, то ли желанием, то ли попыткой не уступать ему в нахальстве, ответила на его поцелуй со страстью, такой же быстрой и неистовой, как и ее борьба. Она повернула голову и крепко прижалась своими раскрытыми губами к его губам, ища языком, словно жаждала вкусить сладости того, что таится у него во рту.Теперь это была уже не шутка. Его кровь, разогретая поединком, раскаленной лавой устремилась к паху. Все окружающее исчезло, растворилось, когда чистейшая страсть целиком завладела им.Дейрдре тоже, казалось, не замечала ничего вокруг. Стоны, вырывающиеся из ее горла, пробуждали в нем зверя. Капля пота скатилась к нему на лицо, когда их сплетенные рты говорили понятным всем языком – языком желания. И это желание здесь, на твердой земле тренировочного поля, бушевало так же неистово, как и их битва.Громкий скрип ворот привел Пэгана в чувство. Он оторвался от ее рта. На мгновение ему показалось, что он заметил в ее глазах разочарование.Иисусе, возможно ли это? Неужели она разочарована? Неужели в самом деле желает его? Сладкая надежда наполнила сердце.Наконец и она услышала голоса незваных гостей и издала тихий, испуганный вскрик. Он отпустил ее, и она поднялась, густо покраснев. Прежде чем он успел опомниться, она быстро собрала оружие и бросилась вон с поля.– Отличный поединок, сэр! – крикнул кто-то.– Хороший прием, милорд! – пошутил другой.Пэган вскочил на ноги и бросил последний взгляд в сторону своей удаляющейся жены. Он испытывает не просто похоть, понял он, глядя ей вслед. Нет, его чувства гораздо глубже. Он восхищается ею, ей-богу. Пока она еще могла его слышать, он заявил:– Если б вы, рыцари, тренировались также увлеченно, как моя жена, никакая армия не осмелилась бы приблизиться к Ривенлоху.К счастью, она уже исчезла к тому времени, когда сэр Бенедикт пошутил:– Если б нас так поцеловали, милорд, возможно, мы бы с большей готовностью согласились на долгие часы тренировок.– Пятьдесят подъемов вёдер – всем, – приказал Пэган.Мужчины застонали.– Сто, если будете ныть. Глава 18 Прижимая дрожащие пальцы ко рту, Дейрдре почти бежала к замку. Губы ее все еще были влажными, теплыми. Боже! Что случилось? Только что она сражалась с Пэганом со свирепостью дикого кабана, а в следующее мгновение уже отвечала на его поцелуй с тем же пылом.А потом она услышала, как Пэган хвалит ее своим людям. К ужасу Дейрдре, румянец удовольствия вспыхнул у нее на щеках.Это же нелепо! Она никогда не нуждалась в том, чтобы какой-то мужчина говорил ей, какой она способный боец. Кроме того, этот бесстыжий мошенник обманом сорвал у нее поцелуй, черт бы его побрал. Поцелуй, который она до сих пор ощущала на губах.Но, сражаясь с ним, она поняла кое-что, чего не признавала раньше, во что не могла поверить, что больше не могла скрывать от себя самой: она уважает Пэгана.Как бы он ни бесил ее своим нахальным самодовольством, наглым обольщением и безжалостными унижениями, она уважает дерзкого нахала.Он преисполнен силы, непревзойденный воин. Но наряду с этим – и человек чести. Дипломатичный и преданный. Образец благородства.Забавно, но ей хочется произвести на него впечатление. Чтобы такой мужчина похвалил ее прилюдно – это в самом деле большая честь.Чтобы такой мужчина любил ее… Нет! Она не будет об этом думать. Это был всего лишь поцелуй. К тому же украденный ради забавы своих людей. Дураком будет тот, кто ошибочно примет это за подлинное чувство. И не важно, что так сильно кружилась у нее голова и колотилось сердце. Кроме того, мужчина настолько поглощен военным искусством, что у него нет времени для любви. Похоть – да, но нелюбовь. Не имеет значения, что она уловила что-то подозрительно близкое к нежности в его взгляде. Такие эмоции можно подделать. Достаточно того, что он выражает некоторую степень уважения. С такими отношениями у них может получиться хороший брак. И все же, размышляла Дейрдре, существует много мужчин, которых она уважает, признает их заслуги. Но ни один из них никогда не заставлял ее сердце биться так отчаянно.Опасная вещь это… влечение. Там, на тренировочном поле, она потеряла над собой контроль, и все из-за поцелуя. Если она тает от одного лишь прикосновения его губ, то как сможет устоять против более интимного контакта? Разумеется, она должна бороться с ним на каждом шагу. Хоть она и уступила командование войском Пэгану, но управление Ривенлохом не отдаст. Ни за что на свете.В качестве проверки этого обещания Дейрдре намеревалась посвятить остаток дня тому, чтобы помочь Мириель разбираться с хозяйственными делами. С водворением стольких норманнов в Ривенлохе прибавилось хлопот по улаживанию спорных вопросов, закупке провианта и раздаче указаний новым слугам, вдобавок к обычным конфликтам, возникающим между обитателями замка и арендаторами, которые нуждаются в решении.Но, к негодованию Дейрдре, когда она приступила к осуществлению изменений и отдаче распоряжений, то обнаружила, что Пэган уже запустил свои, когти глубоко в дела Ривенлоха. Когда она велела парочке шотландских служанок выбить пыль из гобеленов, они сказали ей? что уже сделали это по приказу Пэгана. Когда она попыталась усадить трех нормандских горничных за починку накидок, они ответили, что Пэган велел им стирать постельное белье. Поварята, которым она собиралась дать задание почистить котлы и горшки, были посланы на озеро ловить рыбу. Пэганом, разумеется.Он, похоже, отменил все ее распоряжения. Он перераспределял слуг по своей прихоти, сдвигал, и передвигал мебель, как хотел, и, к ее ужасу, уже сломал стены нескольких надворных построек. Она думала, что это уже предел его бесцеремонного вмешательства, когда потрясение смотрела на снесенную кузню, чьи гнилые, потрескавшиеся бревна валялись на земле как обугленные кости.Но и это не подготовило ее к зрелищу, которое предстало ее глазам во дворе, когда она обогнула угол западной башни. Небольшая толпа окружала позорный столб крепости. Она нахмурилась. Столб редко использовался. В Ривенлохе непослушание в большинстве случаев наказывалось определением провинившихся на грязную работу или назначением крупного штрафа товаром или монетой. Глядя на зевак, Дейрдре заметила двух парнишек, привязанных к столбу лицом к лицу. Их рубашки свободно висели на бедрах, обнажая бледные, тощие спины, пока еще без следов кнута. Но они задрожали от страха, когда ивовый прут просвистел рядом в воздухе, как голодный коршун, настигающий свою добычу. Дейрдре не видела лиц мальчишек, но сердце ее заколотилось, как молот, когда она узнала их огненно-рыжие волосы. О, черт побери!Пэган еще раз стеганул кнутом в воздухе, приготовившись наказать первого мальчишку. Но был остановлен пронзительным женским криком:– Нет!Он вздохнул. Это достаточно неприятная работа – пороть мальчишек, чьи спины, возможно, еще никогда не знали розог. Именно по этой причине он взялся за дело сам, вместо того чтобы поручить это какому-нибудь рыцарю вроде сэра Роува с громадными кулаками, который может переусердствовать в своих ударах. А теперь еще какая-то сердобольная девица прерывает осуществление наказания…– Стой! – прокричала она.Грозно нахмурившись, он обернулся на голос и выругался себе под нос. Дейрдре протискивалась сквозь испуганную толпу с неистовой яростью разбушевавшегося викинга.Его кулак сжал кнут, Ну почему она должна была появиться именно сейчас? Почему на каждом шагу бросает ему вызов?– Уходи! – огрызнулся он.– И что это, скажи на милость, ты делаешь? – проорала она.Пэган почти почувствовал, как волосы у него на голове встали дыбом.– Жена! – рявкнул он. – Прочь отсюда!Нахальная девка не обратила внимания на его предупреждение. Протиснувшись вперед, она обхватила руками младшего из мальчишек, закрывая его своим телом.– Нет! – бросила она через плечо.Кто-то более злой позволил бы первому удару опуститься на ее спину, дабы преподать ей урок подчинения. Но рыцарская натура Пэгана спасла Дейрдре от полной силы его гнева. Он ударил ивовым хлыстом по воздуху так, что тот просвистел, напугав парнишку, который захныкал в ее объятиях.– Это не твоя забота, женщина, – предостерег он. – Я вынес приговор этим воришкам, а теперь собираюсь осуществить наказание. Если ты слишком впечатлительна, чтобы вынести это зрелище, то уходи, чтобы не видеть. Предоставь мне выполнить мою задачу.– Никогда.Наступила тишина, холодная и внезапная, как зимняя изморозь. Несколько мгновений никто не осмеливался ни заговорить, ни пошевелиться. Пэган, чье терпение истощилось, наконец нарушил молчание. Его слова зазвенели ледяной угрозой:– У позорного столба хватит места для троих, миледи.Он почувствовал некоторое садистское удовольствие, когда тихое «ах» пронеслось по толпе, словно отдаленный раскат грома. Но это удовольствие было недолгим. Если здешний люд поверил его угрозе, то было совершенно ясно, что Дейрдре не поверила. Она повернулась к нему лицом, вздернула подбородок, бросая вызов:– Ну давай, действуй.Зеваки снова ахнули, а Пэган сузил глаза. В какой-то миг он пожалел, что не переспал с ней в самый первый момент, как только увидел. Наверняка, если б он завладел ее телом, это сделало бы ее более послушной.Но когда взгляд его задержался на этом храбром, живом, решительном лице, он осознал, что Дейрдре не просто девица, которую можно затащить в постель, укротить и завоевать. Она его жена. И она – необыкновенная женщина. Женщина, привыкшая командовать. Привыкшая к власти. Женщина, не боящаяся поднять меч. Женщина, которая управляла Ривенлохом. Женщина, заслуживающая его уважения, заслуживающая иметь собственное мнение.Дьявольщина.И теперь, он полагал, ему придется выслушать это мнение.Но не перед кучкой ротозеев с болтливыми языками.– Оставьте нас! – приказал он. – Все.Толпа неохотно рассеялась, бормоча что-то, скорее всего гадая, побьет ли новый управляющий свою мятежную жену.Когда они ушли, Пэган вновь внимательно посмотрел на Дейрдре. Она стояла непоколебимо, ее взгляд был твердым, руки стиснуты. Возможно, она волновалась, подозревала, что он может пустить в ход кнут.Перед лицом ее опасений он сумел побороть свой гнев и даже позволил себе улыбнуться.– Ну что ж, миледи, если дело не в вашей повышенной чувствительности, – медленно проговорил он, – то в чем заключается ваше возражение?Ее кулаки облегченно разжались.– Я знаю этих мальчишек. Они сыновья Лаханберна, соседа с севера.Он хмыкнул. Значит, дело все-таки в чувствительности. Точнее, в добром, отзывчивом сердце. Но нельзя позволять себе руководствоваться сердцем, осуществляя правосудие.– Не важно, чьи они сыновья. Они воры.Она наморщила лоб.– Воры?Он кивнул.– В чем их преступление?– Они украли собственность Ривенлоха.– Какую собственность?Он мотнул головой в сторону конюшни, где была привязана пара рыжих коров.– И это все?Он вскинулся:– Что значит «все»?– Всего две коровы?Пэган раздраженно нахмурился:– Да, две коровы, которые могут кормить крепость всю зиму.Она лишь молча смотрела на него, словно силилась найти правильные слова.– Отпусти мальчишек, – наконец сказала она.– Что?– Отпусти их. Мы вернули свой скот. Отпусти их.Вот почему, подумал Пэган, совет женщины не стоит принимать во внимание. Он покачал головой:– Они должны ответить за свои действия, иначе никогда не научатся быть честными людьми.– Ты не понимаешь.– Это ты не понимаешь. Если не наказать собаку, которая укусила тебя, она укусит снова.– Ты уже достаточно напугал их. Видишь, как они дрожат? – Она указала на мальчишек, которые вытягивали шеи, чтобы понаблюдать за любопытным спором.– Это сейчас они дрожат, но на полпути домой забудут про свой страх. Несколько рубцов послужат им напоминанием.Дейрдре резко выдохнула. Черт бы побрал этого назойливого норманна! Если б он не совал свой нос в дела крепости и оставил вопросы закона в ее руках, она бы не стояла сейчас здесь, между сыновьями своего вспыльчивого соседа и кровожадной ивовой плетью в руках норманна. И не теряла бы времени, рассказывая о шотландских набегах на скот человеку, который, вероятно, порет детей, если они стащат по пирожку с кухни.Но, дьявол его побери, Пэган теперь все-таки управляющий Ривенлохом, и он держит розгу и задержался достаточно, чтобы выслушать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34