Я только сказал, что потерял одну ценную вещь, данную мне леди, чье имя не должно быть замешано в деле. И назвался Джорджем Сэндфордом, а не Ивором Дандесом. Я описал сыщику моих дорожных компаньонов, рассказал все, что случилось со мной в дороге, и гарантировал ему высокую оплату, если он быстро разыщет их, особенно альбиноса. И он высказал надежду, что «застукает» их уже сегодня ночью. Так что не отчаивайтесь, моя бедная Максина. Сыщик – славный малый и выглядит настоящим профессионалом; думаю, ему не составит большого труда выследить этих бандитов. Даже если у них не окажется при себе документа, мы выясним, куда они его дели. Жирар говорит, что подобные случаи…– Жирар? – переспросила я, вздрогнув.– Да. Вы знаете его?– Знаю слишком хорошо, – ответила я горько.– Разве он не специалист по розыску?– Чересчур большой специалист. Уж лучше б вы обратились к любому другому парижскому сыщику… или ни к кому.– В чем же дело? Что с ним неладно? – в голосе Ивора была тревога.– Только то, что он личный друг моего злейшего врага – человека, о котором я вам говорила сегодня днем – графа Алексея Орловского. Сам Орловский как-то проговорился мне, что иногда он пользуется услугами Жирара, который недавно помог ему в одном деликатном деле – скорей всего, интимном. Ведь Орловский – известный Дон-Жуан. Не исключена возможность, что эта ищейка Жирар по поручению русского графа и сейчас следит за каждым моим шагом.– Черт побери, какое кошмарное совпадение! – обескураженно воскликнул Ивор. – Получается, что по моей милости вы попали в западню! Уверяю вас, Максина, я старался сделать все наилучшим образом. Но мог ли я предположить подобный вариант, тем более что Орловский – лицо официальное, сотрудник иностранного посольства, и не должен бы обращаться к местным детективам.– Да, полагаю – у русских во Франции имеется своя секретная агентура, но она, конечно, строго законспирирована… Я не виню вас, Ивор, – добавила я безнадежно. – Все, что случилось с вами, могло случиться со всяким другим связным, посланным ко мне из Лондона. Виновата моя злосчастная судьба!– Даже если Орловский и Жирар – друзья, – попытался успокоить меня Ивор, – едва ли граф станет советоваться с сыщиком на дипломатические темы. Международный Договор – это государственная политика!– О, вы не знаете Орловского. Он всюду сует свой нос, и когда поручал детективам улаживать его личные дела, то попутно мог разнюхать кое-что более серьезное.– Но Жирар не докопается до сути того дела, которое поручил ему я. Если он порядочный человек, он обязан сделать для своего клиента то, что в его силах, и хранить это в тайне. Вы сегодня видели дю Лорье?– Да, в театре. У него пока все в порядке, он ни в чем не подозревает, но это чудовище Орловский посеял ужасный раздор между нами… Если б я знала, что вы опоздаете на полчаса, я успела бы объяснить Раулю все-все, и он был бы спокоен.– Очень сожалею, – повторил Ивор так огорченно и покорно, что мне стало жаль его: я не забыла его намека, что ради поездки ко мне, он был вынужден порвать с любимой девушкой. Кто-кто, а уж я-то понимала цену этой великой жертвы!– Я прилагал все усилия, чтобы приехать к вам вовремя, – сказал Ивор, – но сегодня мне вообще не везло. Моя последняя неудача: в «Елисейском Дворце» помешали мне. Надеюсь, по крайней мере, что дю Лорье уже знает насчет бриллиантового колье?– Знает, – отвечала я. – Колье у него в руках. Однако боюсь, что он в таком состоянии, когда колье вряд ли может утешить. И все из-за этого негодяя Орловского! Я уже говорила вам, что Рауль очень ревнив и вспыльчив; он, конечно, подумал, что я его обманула, и ничего другое для него теперь уже не имеет значения. Я должна…Внезапно я замолчала и испуганно сжала руку Ивора.– Что это? – прошептала я. – Вы слышите шелест гравия снаружи? Мне кажется, кто-то идет по тропинке к дому!Ивор отрицательно покачал головой.Мы оба встали и прислушались. Мое сердце лихорадочно билось. Глава 14. Максина обманывает жениха – Бог мой, я забыла запереть калитку, и кто-то посторонний проник в сад, – сказала я тихо. – Уж не Рауль ли? Что, если он увидел наши тени на занавеске?Машинально мы отодвинулись друг от друга, и тут же Ивор сделал успокаивающий жест рукой, указав мне направление света: наши тени не могли упасть на занавеску.Пока мы так безмолвно стояли, послышался стук в переднюю дверь.Это стучал Рауль, я была уверена. И еще раз подумала невольно: если бы Ивор приехал на полчаса раньше, я успела бы к этому времени уже спровадить его и спокойно объяснить Раулю все насчет графа. А теперь я не знала, как поступить, чтобы еще более не ухудшить наших взаимоотношений… Я переживала так сильно, что моя всегдашняя способность принимать быстрые решения на сей раз сдала.– Это Рауль, – сказала я. – Что делать?– Впустите его и представьте меня ему. Мы ведь незнакомы. Только не показывайте виду, что вы напутаны, вы же актриса! Скажите, что я здесь по важному делу, касающемуся одного вашего друга в Англии, и вынужден был зайти к вам после театра, так как уезжаю из Парижа с первым утренним поездом.– Бесполезно!– А почему бы нет? Когда мужчина любит женщину, он верит ей.– Да, "только не мужчина латинской крови. Он уже был взвинчен – и имел на это право, – когда Орловский наклеветал на меня. К тому же, я не разрешила Раулю проводить меня до дома, сказав, что очень устала и сразу лягу в постель. Разве это не выглядит подозрительным? Нет, нет, я не хочу наносить ему еще один удар! Спрячьтесь, и я впущу его… О, почему же вы стоите как столб и глядите на меня? Идите быстрей в ту комнату! – Я указала ему на дверь в мою спальню. – Вы можете выбраться через окно в сад и тихо уйти, пока мы с Раулем будем разговаривать.– Если вы так настаиваете, – сказал Ивор. – Но вы неправы. Гораздо лучше было бы…– Идите, идите, говорю вам! Не спорьте, я знаю лучше! – оборвала я его злым шепотом, подтолкнув к двери.На этот раз он не возразил и торопливо вышел в соседнюю комнату. Ключ от нее торчал в двери. Я повернула его в замке, выдернула и опустила в вазу с цветками, стоявшую на столике. Сделав это, я выскочила из гостиной в маленькую прихожую-холл и открыла входную дверь.За дверью стоял Рауль.Его лицо было смертельно бледным и казалось очень суровым при слабом свете, проникавшем из раскрытой двери холла. Никогда ранее я не видела его таким.– Я знаю, почему ты здесь, – быстро начала я, прежде чем он заговорил. – Граф Орловский сказал, что предупредил тебя, и я надеялась, что ты придешь… для объяснений…– Вот поэтому ты и спрашивала, как я поступлю, если ты обманешь меня? – спросил он с горьким упреком в голосе и взгляде.– Нет! Я вовсе не собиралась обманывать тебя, – ответила я. – И не обманываю сейчас. Если ты любишь меня, ты должен мне верить, Рауль!Я взяла его за руку. Он не пожал мою, но дал ввести себя в дом.– Ради Бога, верни мне мою веру в тебя… если можешь, – с усилием произнес он. – Потерять ее – для меня смерть. Я пришел сюда с намерением умереть.– После того, как убьешь меня? Ты ведь так обещал, не правда ли?– Возможно. Но я не мог сдержаться и должен был прийти. Если у тебя есть какие-либо объяснения – во имя Неба скажи мне их!– Ты знаешь меня и знаешь Орловского, и однако нуждаешься в объяснениях? Мало ли, как он мог оклеветать меня!Этими словами я надеялась обезоружить Рауля, но он был настолько возбужден, что не мог сразу прийти в себя; ревность брала верх над лучшими свойствами его натуры.– Не играй со мной! – воскликнул он. – Я не стерплю этого. Ты отослала меня прочь, а сама назначила свидание с Орловским. Ты взяла его в свою коляску…– Марианна тоже была с нами в коляске. Вот если б я взяла тебя в коляску, я непременно отправила бы ее домой, чтобы нам остаться вдвоем… О, Рауль, неужели ты поверил, что я могу обмануть тебя ради такого человека, как Орловский? Если б я любила его, разве не могла бы стать его невестой, а не твоей? Не думаешь ли ты, что я могу так быстро измениться?– Я не думаю этого; я вообще не в состоянии думать. Я только чувствую, – возразил он печально.– Тогда чувствуй, чувствуй, что я люблю тебя, и никого кроме тебя, сейчас и всегда!– О, Максина! – пробормотал он. – Дурак я или умный, что позволяю себе верить твоим словам?– Ты очень умный! – отвечала я так твердо, словно и впрямь заслужила доверие, которого требовала от него. – Если ты не будешь верить мне без всяких объяснений и оправданий, я не скажу тебе больше ничего. Но ты должен верить, хотя бы потому, что любишь меня: я читаю это в твоих глазах и благодарю Бога за это. Поэтому расскажу тебе все-все. Граф Алексей Орловский ненавидит меня за то, что я не могу и не хочу любить его, и еще за то, что люблю тебя. Он… – я умолкла на секунду. Дикая мысль вдруг блеснула в моем мозгу: не намекнуть ли Раулю, что Орловский (а не я) мог выкрасть Договор и уничтожить его? Сумей я внушить Раулю эту мысль сейчас, когда его уши открыты для моих объяснений, и он вспомнит мой намек, если пропажа обнаружится; он будет убежден, что это – чудовищная интрига со стороны Орловского… К счастью, я удержалась от этого рокового шага.Все эти мысли пронеслись в моей голове за одну секунду; думаю, что Рауль даже не заметил паузы. И я продолжала:– Орловский готов на все, чтобы разлучить меня с тобой. Нет такой подлости, которую он не совершил бы против нас только потому, что я трижды отвергла его домогательства! Он прислал мне в театр письмо, как только ты ушел от меня после первого антракта. И в письме заявил, что я должна уделить ему несколько минут по окончании спектакля, если не хочу нанести ужасный вред тебе, – что-то насчет твоей дипломатической карьеры. Это напугало меня, хотя я и догадывалась, что это блеф. Догадывалась, но все же не была уверена. Скажу тебе честно, дорогой Рауль, я не хотела, чтобы ты знал о нашей встрече с ним, и потому не позволила тебе проводить меня. Я надеялась, что ты не узнаешь и о том, что я разрешила графу Орловскому проехать в коляске некоторое расстояние со мной и Марианной. Я пошла на риск, и случилось то самое, чего я боялась…– О чем же он говорил с тобой?– О, просто чепуха, только одни туманные намеки на какую-то большую неприятность, от которой он благодаря своему влиянию в министерстве иностранных дел может тебя спасти… если я буду достаточно благодарна ему…– Негодяй! – взорвался Рауль, убежденный теперь в моей правоте; его глаза сверкали. – Мерзавец! Я его…Внезапно он остановился, но я поняла, что он задумал: он собирался послать вызов графу Орловскому. Я должна была немедленно вмешаться!– Нет, нет, Рауль, – сказала я так, будто он закончил свою фразу, – ты не должен драться с ним на дуэли. Ради меня не должен. Разве не видишь, он как раз этого и добивается? Это – способ нанести мне тяжелый удар. Подумай о скандале на весь Париж, причем на мою бедную голову выльют целое ведро грязных сплетен. Ты сам поймешь это, когда остынешь. Я знаю, ты не трус, ты отличный фехтовальщик, а как стрелок – намного искусней Орловского. Кроме того, право на твоей стороне. Но я боюсь дуэли. Милый мой мальчик, поклянись, что ты не доставишь мне этих мучений!– Хорошо, – чуть капризно ответил он. – Обещаю тебе это, хотя… о, мое сокровище, чего бы я ни пообещал, лишь бы искупить свою несправедливость к тебе, моему ангелу! Как я рад, что пришел сюда? Знаешь, сначала я не хотел идти, опасался за себя, опасался, что сгоряча натворю глупостей. И все же не смог устоять: что-то толкало меня сюда, несмотря на мое сопротивление. Ты прощаешь меня?– Да, в награду за твое обещание, – улыбнулась я ему, хотя слезы были готовы брызнуть из моих глаз, потому что я была совсем измучена и на грани отчаяния; я сама нуждалась в его прощении!– Теперь ты снова счастлив? – спросила я.– Да, счастлив, – ответил он, – хотя по дороге сюда уже не думал, что когда-либо смогу быть счастливым. Даже у твоих ворот… – он вдруг умолк, его лицо изменилось.Я ждала, что он скажет дальше, и, не дождавшись, спросила, почему он замолчал; мне нужно было знать, что именно произошло возле моих ворот, какой еще удар приготовила мне судьба.– Что же там случилось?– Ничего серьезного. Жаль, что проговорился. Я должен был доказать, что полностью верю тебе, и не болтать сгоряча лишнего. Забудем это!Однако его умалчивание только подлило масло в огонь. Что собирался он сказать? Я даже испугалась своей догадки. Было необходимо выяснить эту тайну, которая впоследствии могла всплыть еще раз и заставить его усомниться во мне…– Ну-ка, говори! – приказала я. – Тем более, что по твоим словам, «ничего серьезного» не было.– Должен же я наказать себя за то, что требовал у тебя объяснений насчет Орловского! А теперь еще ты будешь объяснять мне и этот случай, – настаивал бедный Рауль, полный раскаяния. – Видишь ли, тогда мне все казалось в тысячу раз хуже, чем на самом деле. Я смотрел на все сквозь черные очки… А теперь смотрю сквозь розовые.– А я хочу, чтобы ты смотрел на все своими милыми глазами без всяких очков. И ты обязан сказать мне, о чем сейчас думаешь, ради меня, если не ради себя.– Хорошо, – сказал он. – Но помни, дорогая, – я уже выбросил это из головы и не буду задавать тебе никаких вопросов. Ну вот, как я уже говорил, я не пошел сюда сразу после того, как увидел Орловского в твоей коляске. Я блуждал по улицам как сумасшедший и думал о Сене. Сена – река в Париже.

– О, ты действительно сходил с ума!– Да, сходил. Но что-то меня удержало, что-то заставило искать тебя. Я бродил там и сям, но с каждым разом все ближе и ближе к твоему дому, словно меня затягивал водоворот. Наконец, я оказался почти напротив твоего дома, на другой стороне улицы. Однако у меня еще не было намерения увидеть тебя, просто я не знал, что мне делать, стоял и обдумывал случившееся…– Что же дальше?– Я стоял в углу между какой-то стеной и домом – там, где растет большой платан. Под ним я и остановился, потому что начал накрапывать дождик. Там было темно, туда не доходил свет уличных фонарей, и меня никто не мог заметить…– Дальше, дальше! – торопила я.– Я не пробыл там и десяти минут, когда из-за угла поспешно вышел какой-то мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32