OCR Larisa_F
«Сенсаций не будет»: Сигма-Пресс; Москва; 1995
ISBN 5-85949-028-3
Аннотация
Среди профессионалов уголовного розыска Владимир Федорович Чванов в особых рекомендациях не нуждается. Его вклад в теорию и практику борьбы с преступностью поистине трудно переоценить. В органах милиции с 1942 года. Начал помощником оперуполномоченного отделения милиции в Москве, и почти сразу – ответственные участки работы в МУРе. Работал в должности начальника отдела ГУУР МВД страны.
Владимир Чванов
Сенсаций не будет
ЗАПИСКИ РАБОТНИКА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА
В командировку пришлось выехать неожиданно. Преступление было исключительным по жестокости. Утром нам сообщили кое-какие подробности, но зацепок не было, и мы знали, что работа предстоит тяжелая.
Моим соседом по купе оказался невысокий, поджарый мужчина средних лет в хорошем темном костюме и модном кремовом вязаном джемпере. Кивком он заменил обряд дорожного знакомства, сел рядом и деловито развернул «Литературную газету». Я глядел на унылые деревья и по заголовкам статей старался определить, что заинтересовало соседа. Похоже было, что он застрял где-то в середине второй тетради. Я не удержался и заглянул в газету: действительно, сосед одолевал большой судебный очерк.
– Тоже интересуетесь? – усмехнулся он и опустил газету. – Правильно делают, что пишут о судебных разбирательствах.
– Торжество справедливости?
– Не только. Скорее – сознание того, что, слава богу, изолирован еще один подонок.
– Я читал этот очерк. Разве речь идет о подонке?
– Хорошенькое дело! Кто ж он, по-вашему, пай-мальчик, который нечаянно избил и сделал инвалидом нехорошего дядю?
– Между пай-мальчиком и подонками есть еще и другие категории людей…
– Людей – да. Но он-то уже к людям не может относиться. Совершив такое, он автоматически выбыл из их категории, и общество обязано применить к нему суровые санкции.
– Какие именно?
– Самые жесткие. Те, которые создают обществу гарантии безопасности.
– Тюрьма?
– Да, и тюрьма.
– Тюрьма не лучший способ перевоспитания.
– И не нужно их перевоспитывать! Пустая трата сил. Знаете, как волка ни корми… Нужно только надежно их изолировать – раз и навсегда.
– Раз и навсегда? Жестокость – ненадежная защита…
– Ну уж это бросьте. По-вашему, доброта лучше? А вы, видимо, тоже из этих… – Он ткнул пальцем в страницу и насмешливо процитировал: «Жестокостью не победить жестокость». Какая эффектная фраза! Хотел бы я знать, куда побегут все эти альтруисты, если жестокость обрушится в один прекрасный день на них? Тоже станут искать мотивы, смягчающие обстоятельства.
– Но ведь мотивы поступков действительно бывают разные. И обстоятельства, ведущие к преступлению, тоже. И закон это учитывает. Я, например, знаю трагическую историю о том, как тихий, интеллигентный человек столовым ножом убил любовника своей жены. Этот любовник, здоровый, крепкий парень, цинично и безнаказанно измывался над ним. И все это в присутствии соседей и близких.
– Это – особое дело, и не о таких делах речь. Вы только посмотрите, что позволяют себе все эти длинноволосые юнцы! А мы только рассуждаем, почему они такие несдержанные?! Считается, что мерзавец бьет вас по физиономии, потому что хочет самоутвердиться – ему-де не объяснили, а он не понимает, как это делать иначе. А если я не хочу, чтобы на моей физиономии самоутверждались? Поверьте, повеет от общества суровостью – пропадут все эти «необъяснимые» штучки. А сейчас никто ничего не боится. Пропал страх перед наказанием. Даже суровым. Вот здесь пишут, что и избил он вроде бы потому, что жизнь с детства к нему теневой стороной оборачивалась, на пути встречались сплошь плохие люди. Так что же, простить его поэтому, что ли? Хороши мы будем, если завтра все, к кому жизнь не тем боком поворачивается, за ножи схватятся! При чем здесь плохие люди? Сейчас принято миндальничать с этим народом, особенно с молодежью. Они на нас – с ножом, а мы против них – с разговорами. К совести и чести призываем…
– Что же вы предлагаете?
– А ничего нового. Вспомним старое. Знаете, наверное, как в древности ворам руку отсекали на площади? Навсегда отбивали охоту к легкой наживе. Надо, чтоб человек с детства знал и помнил: пощады не будет! И никаких обстоятельств! Украл в первый раз – клеймо на теле на всю жизнь. Украл во второй – отрубать мизинец или даже кисть целиком. Ну, а в третий попался – платись головой. И информацию – в газеты, чтоб все знали.
– Зачем же в газеты? Не лучше ли на площади, публично, и палач чтобы в красной рубахе?
– А вы напрасно иронизируете. Тех, кто по натуре разболтан, в узде будет держать только страх перед неминуемой расплатой.
– Жизнь свидетельствует об обратном. Страх еще никого не держал в узде. Зло порождает только зло.
– Как же, по-вашему, бороться с преступностью? Проповедями?
– И проповедями. Если действительно желаешь человеку добра, рано или поздно он поймет это, поверит и пересмотрит свое отношение к жизни.
– А если это произойдет слишком поздно?
– Понимаю вас. Так вот, чтоб этого не было, нужно предупреждать преступность, как принято говорить, заниматься профилактикой преступности. Особенно среди подростков.
– Банально. Да и за всеми не уследишь.
– Конечно, если считать, что профилактикой должна заниматься только милиция. Но ведь нужно понять, что борьба с преступностью – дело всех, и профилактика – тоже наше общее дело.
– Ерунда! Избавиться от преступности помогут лишь жесткие меры! А мы все хотим быть добренькими: с каждым по душам, с каждым разбираться почему да отчего! Вот и с этим парнем так. – Он откинул газету в сторону, и она привычно сложилась пополам. – Теперь, когда человека инвалидом сделал, спохватились: а где раньше были?
– Так раньше ведь он не избивал?
– Не избивал. Но видите – и не побоялся избить. Что таким чужая жизнь? Теперь у него и адвокат известный, и психиатр его проверяет: здоров ли, а то вдруг аффект? Истреблять таких надо, как бешеных собак, тогда и другим неповадно будет!
– Всех истреблять?
– Всех, кто грабит, насилует, убивает.
– Так ведь одних уничтожим – другие подрастут. И их истреблять?
– А я вижу, вы тоже добренький. Только такая доброта однажды может стоить жизни мне или моему сыну. Да и вам тоже.
– Скажите, если вдруг, черт дернет, и вашему сыну захочется, как вы говорите, самоутвердиться на чьей-то физиономии, тогда как быть?..
Наверное, не стоило мне этого говорить. Неожиданно покраснев, он встал, грозно надвинулся на меня и, ударив ладонью по столику, выкрикнул:
– Вы думаете, что говорите? Не смейте проводить параллель! Мой сын так не поступит! Он не так воспитан! Вы слышите? Он никогда не станет хулиганом, вы слышите, не станет!
…Я вышел в тамбур. Мне было жаль, что разговор закончился вспышкой гнева и обиды. Я хотел продолжить его и убедить соседа, что преступлений без причин не бывает и для того, чтобы победить преступность, надо бороться с причинами и обстоятельствами, ведущими людей к преступлению. Об этом говорит и закон, и жизнь подтверждает это. Но, к сожалению, разговор у нас не состоялся: мой сосед понимал вещи слишком упрощенно и, убежденный в своей правоте, не желал взглянуть на них иначе. Я сожалел, что так вышло. Через несколько часов нам предстояло расстаться, вероятно навсегда, и досадно было думать, что я не успел поколебать ошибочность и категоричность его суждений.
Было холодно, по стеклу косо и стремительно стекали капли дождя. Опустились сумерки. В проеме темного окна мне виделось милое женское лицо в легкой косынке. Женщина сидела на жестком казенном диване и белыми, пересохшими от ужаса губами повторяла:
– Вы слышите? Он не мог этого сделать, не мог!
ОДИН ВЕЧЕР В МУРЕ
Это было в воскресенье, несколько лет тому назад. Наша оперативная группа уголовного розыска сидела в небольшом зале рядом с дежурной частью МУРа. Нас было пятеро. День кончался спокойно, на улице все реже мелькали красные подфарники автомобилей. Ясно слышалась музыка с танцевальной площадки сада «Эрмитаж». Неожиданно включился селектор:
– Внимание! Убийство в Сокольниках. Преступников двое. По приметам молодые. Скрылись в парке. Водитель Поликарпов, к машине! Следователь, дежурный по уголовному розыску, судебно-медицинский эксперт, эксперт научно-технического отдела, проводник служебно-розыскной собаки, срочно на выезд…
И вот мы уже бежим вниз по широкой лестнице.
– Ни пуха вам ни пера, – пожелал нам вслед дежурный по городу.
Через минуту наш милицейский «рафик» мчится по улицам и переулкам.
На крыше «рафика» резко мигает сигнальная лампа, тревожно завывает сирена. Попутные автомобили послушно жмутся к обочинам, пропускают нас вперед. Люди настороженно смотрят вслед.
Вместе с нами Бой – серая с черной спиной овчарка. Пес умный и опытный. На его счету немало задержанных преступников. К Бою мы относимся с почтением. И он это чувствует. Положив крупную голову на широкие сильные лапы, Бой внимательно смотрит на нас. Ему предстоит обычная работа, и он полноправный член оперативной группы…
По дороге я привычно думаю о жизни, в которой одни строят, берегут свое счастье, а другие, мало задумываясь, походя разбивают его. И о горе, которое принесло с собой только что совершившееся преступление в незнакомые нам дома, где близкие погибшего в эти минуты заняты обычными житейскими делами: пьют чай, купают детей, смотрят по телевизору обзор новостей и еще ничего не знают о случившемся. И конечно, думал о тех двоих, кого нам предстояло задержать. Мы их найдем. И сейчас, когда наш «рафик» несется в Сокольники, первые шаги по их розыску уже делают оперативные работники самых дальних отделений милиции города, милиционеры метрополитена, постовые ГАИ. Розыск начался.
…Всего с полчаса назад для двух московских парней наступила жизнь, полная страха. Сейчас они, наверное, в каком-нибудь темном подъезде лихорадочно приводят в порядок одежду, счищают с нее грязь и клянутся не выдавать друг друга. Но могут ли быть верны клятве люди, совершившие преступление? Недавние друзья, они теперь не верят друг другу. Один боится другого. Страх не сближает.
Отняв чужую жизнь, они необычайно остро ощутили цену собственной. Надеются, что кара их минует. «Как-нибудь выберемся, вывернемся, выплывем…»
Но реальных шансов уйти от ответственности у преступников нет. В поиск включаются опытные криминалисты, биологи, химики, трассологи, медики… Современная криминалистика располагает новейшими приборами, техникой и методами, которые делают ее работу основательной, солидной и точной. Малейший след, оставленный преступником, будет анализироваться.
Раскрыть преступление помогут нам и сами преступники.
Эмоциональный шок, страх перед наказанием, искусственность поведения и бесконечное множество явных и скрытых симптомов работают на нас. Такие следы не скроешь никакими перчатками, не смоешь самыми проверенными средствами. Дело в том, что человеку, ставшему преступником, крайне редко удается смириться с этим своим новым качеством и продолжать вести себя так, как это было прежде.
По Красносельской навстречу промчалась, тревожно сигналя, «скорая помощь».
– Наверное, оттуда, – громко сказал наш шофер… Место происшествия оцеплено нарядом милиции. Широкая, ярко освещенная улица. У двухэтажного деревянного дома, затерявшегося среди корпусов новостроек, толпа людей. С беспокойством смотрят на нас. Эксперт научно-технического отдела сразу же приступает к работе. Замелькали импульсные лампы-вспышки. Щелкает фотоаппарат. Начинаем работать и мы.
– Подумайте только, – обратился к нам мужчина в телогрейке, – что за выродки! Они били его ногами.
– Все быстро как-то случилось. И крика-то особенного не было. Вроде постонал немного, да и смолк, – сообщил плотный гражданин с портфелем.
«Эх, друг, тебе бы половину того, что досталось ему, наверное, кричал бы на всю улицу», – раздраженно подумал я и спросил:
– Вы говорите, не особенно кричал? А все же что он кричал? Слова слышали?
– Как что? – заговорили оба гражданина разом. – «За что бьете? – кричал. – Помогите, помогите!» И больше ничего.
– Ну и как?
– Что «ну и как?» – спросили мужчины.
– Вы помогли?
– Вам хорошо… «помогли»… Не думали мы, что так все случится. Да и все равно не успели бы. Они ж ребята молодые. Ноги резвые. Поди догони их… Тут Лидка из квартиры выскочила, вцепилась в одного и крик подняла. Ну и мы подбежали. Да, видно, поздно…
Лидкой оказалась пятнадцатилетняя девчушка. Стоит перед нами, шмыгает носом. В глазах недоумение.
– Я оттаскивала их, кричала: «Что вы делаете? Не смейте! Это дядя Витя! Он из нашего дома!» А они все били. Один из них, по-моему, Тюря.
Мать Лиды забеспокоилась, вышла вперед, взяла дочь за руку:
– «По-моему… по-моему…» Если точно не знаешь, то и болтать попусту нечего.
Мы понимали, что мать не хочет вмешивать в эту историю свою дочь. Попытались успокоить ее.
– Другого не знаю, но в метро часто встречала. Всегда они вместе ходят, – отвечала на наши вопросы Лида. – Симпатичный такой, в зеленой куртке. С молнией…
Убитый был бригадиром электросварщиков с соседнего завода. Мы вошли в его квартиру.
Накурено. Пахло вином, пирогами и жареным луком.
– День рождения справляли, – плакала жена. – Гостей проводил. Помог стол прибрать. Потом покурить на улицу вышел. Как там все получилось, не знаю… Знаю, что сам Виктор пальцем никого не тронет.
…Преступников задержали быстро: Тюрю в районе знали.
Когда мы вошли в его комнату, Тюря лежал на узком диване, укрывшись с головой ватным одеялом.
– Что надо? – Он привстал и спустил на пол ноги в носках.
Спутанная прядь черных волос прилипла ко лбу. Из-за припухших век на нас тревожно поглядывали блеклые глаза. Угрюмые и недобрые, они были неспокойны.
– Одевайтесь, пойдете с нами. Кое-что выяснить надо.
Тюря «завелся»:
– Когда жить спокойно дадите? Плевал я на вас!.. После отсидки я ничего не сделал. Дело шьете – не выйдет!
Мать Тюри еще молодая, но необычайно худая, с усталыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13