Некурящие, которые, обычно скорчив физиономии, крутят головами, демонстративно уходят от сигаретного дыма, и читают лекции о вреде курения, и те просили курить побольше, а потом и сами похватали сигареты и задымили как паровозы под оправдания «мы не вдыхаем».Комарье лезло под одежду, в рот, в глаза. Табачный дым отпугивал озверевших кровопийц, но только на время выдоха. Одновременно с вдохом они, как будто следуя за воздушным потоком, вновь кидались атаковать наши лица.Я показывал фокусы. Это были не обычные доморощенные манипуляции с картами, а настоящие профессиональные трюки, которым научил меня мой друг иллюзионист.И кто-то пошутил: «Вот если бы ты комаров разогнал, чтоб они нас не жрали — вот это было бы натуральное чудо!» Я был не пьян, но и не совсем трезв. Восторженный женский писк по поводу моих штучек-дрючек вдохновил меня на подвиги. «Запросто! — сказал я, — Ни звука и ни одного движения!» Про «звук» и «движение» я загнул специально, в тайной надежде, что кто-нибудь рассмеется или хлопнет очередного комара — и неудачу можно будет списать на проштрафившегося.Все замерли. Я проделал руками какие-то пассы и, не зная, что делать дальше, мысленно заорал: «Прочь отсюда, проклятое племя! Прочь! Если не уйдете, подожгу на берегу все кусты, в которых вы днем отсыпаетесь, бензином весь берег оболью! Уходите по добру по здорову, не доводите до греха!» И с такой яростью я это подумал, что сам себе удивился.И что бы вы думали? Гуденье стало затихать и вокруг нашего стола настало райское блаженство. В свете лампы, висящей под потолком террасы, были видны темные шевелящиеся облачки, издающие противный зудящий звук, но ни один из маленьких вампиров не приблизился к нашей компании.У всех был просто шок. У меня самого тоже, хотя я не показывал вида и всячески изображал, что такие подвиги для меня — плевое дело.С тех пор меня зачислили в колдуны. Дошло до того, что ко мне стали даже со всякими глупостями типа «приворожить» или «снять порчу» приставать. Я было подумал, что мог бы много денег на дурости человеческой заработать. Но делать этого не стал. В шутку людей поморочить — это с удовольствием, но сделать это своей работой — увольте.Но почему послушались меня комары — до сих пор не пойму. Неужели они телепаты?
«ОТ МОЕГО ВЗГЛЯДА МУХИ ДОХНУТ!»- утверждает инженер-конструктор из города Долгопрудный Илья Сребозуб.
Я самый обыкновенный человек без каких-то ярких физических и умственных талантов. Но есть у моего организма одна удивительная особенность — меня боятся насекомые! Это странное свойство у меня не врожденное, я отчетливо помню, как приобрел его. Это случилось в детстве. Жил я тогда вместе с родителями на Дальнем Востоке. Мой отец (инженер — путеец) был заядлым охотником. Каждые выходные он собирал рюкзак, закидывал за плечо двустволку двенадцатого калибра и отправлялся пострелять уток. Как только мне стукнуло семь лет, отец стал брать меня с собой. Охота — занятие увлекательное. Природа на Дальнем Востоке тоже удивительная. Единственное, что мешало мне в полной мере наслаждаться этим видом отдыха — комары. Дело в том, что эти кровожадные твари предпочитают селиться именно там, где водятся утки — то есть на озерах и болотах. А дальневосточные комары, доложу я вам, это нечто выдающееся в мире кровососущих. Это вам не интеллигентные европейские комарики. Эти долго и извинительно жужжат, прежде чем опуститься на свою жертву, потом так же долго тыкаются гнущимся хоботком в вашу кожу, пытаясь отыскать уязвимое место: Пришлепнуть такого ничего не стоит. У дальневосточных комаров жало напоминает иглу медицинского шприца. И втыкаются они в жертву с лету — лапки еще не коснулись, а хобот уже вовсю сосет кровь. Отмахиваться от них рукой или веточкой — пустое занятие. Их на болотах мириады. Всякие мази и репелленты тоже бесполезны — они скорее привлекают этих тварей, чем отпугивают. Поэтому мы использовали специальную одежду — на руках кожаные перчатки с крагами, на голове шляпа-накомарник с густой сеткой, защищающей лицо, пожарные штаны из толстого брезента и такая же куртка. Бывало сидишь так у костра, как водолаз в скафандре, а комары ползают по тебе в несколько слоев и злобно жужжат. И, не дай Бог, обнаружат какую-нибудь щелочку — загрызут! В тех местах оставить кого-то без одежды — самое страшное наказание. Говорят, что уже через час человек превращается в обескровленный труп.…Помню свою последнюю охоту, перед тем как уезжать в Москву, где я решил поступать в институт. Мы ехали на моторке по протоке. Светило солнце, ветерок обдувал лицо… Я скинул куртку и остался в одной рубашке. Вдруг отец, который сидел на корме, управляя подвесным мотором, крикнул: «Утки! Стреляй!» Я тут же выпалил в пролетавшую стаю. Крупный селезень резко ушел в строну и упал на болотистый берег. Есть! Надо сказать, что стрелок я был никудышный, и мне редко удавалось попасть в утку влет. А тут такая удача! Отец остановил мотор и завернул к берегу. В ажиотаже, забыв про все, я соскочил с лодки и полез в болото искать свою законную добычу. Прошла минута, другая… И вдруг на меня навалилась стая комаров. Шлепнув себя ладонью по щеке, я посмотрел на ладонь, и увидел, что она вся в крови. Тело жгли тысячи уколов. Не выдержав, я решил возвращаться. Но… Болото почему-то перестало меня держать. Ноги стали проваливаться. Дальнейшее мне помнится слабо. Помню только, что я, проваливаясь, прыгал с кочки на кочку, срывался, падал ничком в грязь, снова вскакивал, что-то кричал на бегу и, держа ружье за дуло, крутил им над головой, пытаясь отогнать комаров.Как только я очутился в лодке, отец сразу запустил мотор, дал газу и кровожадные твари отстали. Взглянув в зеркало, я себя не узнал — весь в крови и грязи. Лицо и тело опухли, словно меня покусали не комары, а стая бешенных пчел. Кожа горела и отчаянно чесалась…Вскоре я уехал в Москву. И вот, однажды, когда мы со студенческой командой пошли в поход, я заметил странную вещь: все жалуются, что их донимают комары, на меня же ни один из этих кровопийц почему-то не зарился. Я специально снял с себя почти всю одежду. Несколько комариков подлетели было ко мне, но тут же с испуганным писком умчались прочь…Дальше — больше. В одном походе мы были в лесу, где обильно водились клещи. Пройдя через чащу, все начали осматривать друг друга. Почти у каждого обнаружился глубоко впившийся клещ. Когда дошла очередь осматривать меня, друзья разразились дружным хохотом. Тощий и мертвый клещик висел у меня на шее, жалобно поджав тонкие лапки. Похоже, что только лютый голод заставил его покуситься на меня. Но едва невезучий кровопийца сжал челюсти на моей коже, как тут же испустил дух…Знакомые медики пытались объяснить мне, что после той охоты, когда меня сильно искусали комары, организм стал вырабатывать какое-то вещество, отпугивающее насекомых. Что ж, может это и так. Но мне кажется, что отгадка в чем-то другом. Я заметил, что стоит мне побыть в помещении более часа, как все мухи там исчезают. Однажды я накрыл муху стаканом, чтобы посмотреть, как она себя будет вести. Но она уже через минуту сдохла. И еще одна странность — если я прихожу в гости, хозяйке даже не стоит пытаться печь хлеб или пирожки. Тесто опадает, словно в нем гибнут дрожжи… Где-то я прочитал, что по такому признаку раньше определяли ведьм — от их взгляда скисало молоко, а сдобное тесто теряло пышность. Может я тоже в какой-то мере стал колдуном? Если это так, то хочу поделиться еще одним открытием — из всех насекомых, какие мне встречались в жизни после той охоты, меня не боятся только тараканы. Их в моей квартире, возможно, еще больше, чем комаров на всем Дальнем Востоке. И не берут их ни новомодные яды, ни мой «волшебный взгляд». Значит ли это, что даже колдовство не действует на этих рыжих разбойников?..
БОЙТЕСЬ ДАНАЙЦЕВ, ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ! Татьяна Я. из г. Новосибирска рассказывает о том, как ей пришлось пройти через колдовство завистницы.
Когда-то совсем еще девчонкой я прочла у Льва Шейнина в «Записках прокурора» одну фразу, которую он вложил в уста хозяйки шляпного магазина из Столешникова переулка. Я не помню дословно, но по смыслу она звучала так: «Я много лет работаю в этом магазине. И ни разу не было случая, чтобы женщина пришла выбирать шляпку без подруги. И ни разу не было случая, чтобы подруга дала правильный совет».Уже тогда я обратила внимание на эти слова. Наверное потому, что мой, пусть еще мизерный, жизненный опыт говорил о том, что зависть и даже черная ненависть часто рождают у девчонок, а потом у женщин патологическое желание быть рядом с предметом этих не самых красивых чувств.Понимать — одно. Поступать — другое. Никогда не получалось жить без «подружек». Они не были нужны мне. Но я зачем-то была нужна им.Я по натуре одиночка. А выйдя замуж и найдя в общении с мужем все, чего мне, возможно, не хватало, я оказалась в ситуации, когда «дружб никчемных обязательства кабальные преследуют до гробовой доски», как писал Евг. Евтушенко.Есть у меня две подруги, с которыми мы живем в разных городах, время от времени переписываемся или перезваниваемся. Мы знаем, что в случае чего придем друг другу на помощь, и что удача любой из нас искренне порадует другую. И этими отношениями я дорожу.И еще у меня есть подружка Люда. Откуда она взялась — даже трудно сформулировать. Жизненная случайность: встретились, поболтали, обменялись телефонами по какому-то поводу. Потом она оказалась очень внимательной: звонила на все праздники, поздравляла, предлагала какие-то услуги, оказывала их даже тогда, когда ее об этом не просили. Я не имела даже мельчайшего повода прервать эти отношения. Как можно обидеть человека, который к тебе всей душой! Отвечала по возможности тем же. И было мне это в тягость, потому что была она человеком другого круга, и не раз, оказавшись среди моих знакомых или коллег, ставила меня в глупейшее положение своей манерой фамильярно общаться со всеми подряд. После ее шуток иногда зависало гнетущее молчание, которое приходилось немедленно разряжать какими угодно способами. А потом на вопросительные взгляды моих знакомых реагировать одной и той же жесткой фразой: «Не всегда следует судить о человеке по его поведению. Людмила — очень хорошая и добрая женщина».У нее был потрясающий нюх на приход ко мне гостей. И еще потрясающая способность являться не вовремя и без приглашения. И с этим бороться было бесполезно. И всегда из недр ее сумки появлялась бутылка шампанского, даже в тех случаях, когда у меня были люди, с которыми пить у меня дома было полным нонсенсом. Бутылка вскрывалась немедленно, и Людмила говорила речь. Наверное, это одно из самых тяжких моих воспоминаний. Говорила она долго и обстоятельно. Витиеватые тосты всегда сводились к тому, что всем предлагалось выпить за лучшего в мире человека, т.е. за меня. Тост длился не менее 10 минут, он был насыщен метафорами, гиперболами, аллегориями и художественными образами примерно такого содержания: «…мы с Татьяной не рождены одной матерью, но как разные пироги, отличаясь только начинкой, вкусом и формой, все же вылеплены из одного теста и руками одной хозяйки — Жизни…» И в таком духе.Мой муж не выносил ее, считая, что я позволяю себя терроризировать только из-за природной слабости характера. А сам развлекался тем, что встречаясь с Людой, говорил ей море комплиментов, используя ее же терминологию и ретировался, чтобы повеселиться в одиночестве. Мы ссорились из-за этого, я упрекала его в снобизме и бесчувственности…Мне кажется, я сделала достаточное вступление, чтобы дать представление о связывающих меня с Людмилой отношениях, длившихся 12 лет.А теперь о событиях.Людмила на один из моих дней рождения подарила мне красивое нейлоновое белье. После первого же дня пользования им меня обсыпало чем-то вроде крапивницы. Все попытки избавиться от сыпи оказались бесполезны. Все прекратилось, когда я отказалась от этого белья навсегда, хотя раньше нейлон носила спокойно. С тех пор я знаю свой диагноз — «аллергия на синтетику» — и хожу только в натуральном.Никогда не связывала это лично с Людой.Совершенно по непонятным причинам у меня вдруг начали виться волосы. До этого чуть волнистые с завивающимися концами, они за 2 месяца превратились в курчавые, как у мулата, начали сбиваться и вылазить клочьями, а когда я сменила пришедшую в негодность щетку для волос (подаренную Людмилой 2-3 месяца назад), все восстановилось, и теперь я могу, как и раньше, похвастаться густыми, здоровыми, слегка волнистыми волосами.Никаких выводов мистического плана не делала — в голову не приходило.Потеряла очень большую сумму денег. Лежали они в кошельке — подарке Люды на 8 Марта.Впервые прозвучали слова: «У этого кошелька такая дурацкая форма, что было бы удивительным, если бы он не потерялся. Только твоя подружка могла выбрать такую вещь.».После посещений Людмилы моя дочь чувствовала себя всегда плохо. Часто у нее была рвота и пару раз поднималась температура. Но поскольку такие вещи бывали иногда и в другое время, то, естественно, всерьез относиться к шуточкам мужа: «Дашку от Людмилы тошнит!» — я не могла.Связь между состоянием дочери и приходами приятельницы уже была отмечена, но еще не заставила задуматься.Однажды понадобилось всей нашей семье уехать на 2 дня. Мы собирались оставить коту еду и питье и считали, что два дня без нашего общества он переживет. Подвернувшаяся в этот момент Люда практически насильно забрала его к себе, устыдив нас в бесчувственности. В первый же вечер после приезда кот распорол мне когтями плечо. Хорошо, что я еще успела закрыть лицо руками. Сделал он без малейшей на то причины. Это был невероятный поступок. С этого дня у кота временами случались приступы агрессивности. Жил он у нас до этого 7 лет, был кастрированным и, видимо поэтому, весьма флегматичным существом.Имя Люды стало звучать чаще. После каждого приступа котячьего бешенства произносились разные тексты, но во всех них рефреном звучало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49