Вот вам основной недостаток именных мечей — если рукоять без особых проблем можно замотать полотняной повязкой, то тот факт, что клинок светиться серебристо-белым, причем достаточно ярко, не особенно-то скроешь. Вот и поименовали… И хорошо, если не занесут это любопытное имечко на Безымянную. — И все же.
— Что ты имеешь сказать? Имеешь — говори, нет — затихни. Люди отдохнуть должны.
— Где ты людей видел? Где, я тебя спрашиваю? — зло и громко отозвался я. И широким, быстрым жестом обвел отряд рукой. — Это — люди? Нет, это неизвестно что забывшие в верхнем мире трупы, которые сами же себя похоронили!
— Ах ты мальчишка вшивый! — гаркнул Шейр, — Как ты вообще на них свое гавкало разевать смеешь?! Да они же за тебя…
— За меня, — отрезал я. — И за тебя. Но не за себя. Хребет у всех до одного переломан — только не говори, что не видишь. Мертвецы они, мертвецы й есть. И под землю хотят. Быстрей…
— Хамло ты, Светзар… — сотник нахмурился и замолчал. Я ждал. Где-то в сервятне капли мерно ударялись о каменный пол, со звоном высекая брызги. Кап. Кап. Кап…
Я ждал. Ждал. Ждал…
— Замок у них вместо хребта, — неохотно, щурясь, заговорил Шейр. — Они дети его до последней жилы. Стоит он — стоят и они. Я — старой травки меч, а они где вылупились, на том и души завязаны. Что ж ты хочешь…теперь…
— Рано умирать. Замок еще не взят.
— Детям сказки сказывай, этим — не поможет, — криво усмехнулся Шейр, поудобнее устраивая перевязанные и подштопанные отрядным магом-целителем культи. Но, натолкнувшись на мой взгляд, усмешка начала медленно сползать с его лица.
— Помешанный… — он искоса глянул на меня и прищурил один глаз. — А ну, повтори.
— Не взят замок, — я развернулся вокруг своей оси, развернулся к людям, уже убедившими себя, что они!мертвы, и на одном порыве, непонятно откуда взявшемся, рявкнул во весь голос: — ЗАМОК НЕ ВЗЯТ!!! Вы кто — воины или дети малые?! Вы сидите здесь и баюкаете свои страдания — ах, какие мы бедные и несчастные! Вы поверили кучке полусумасшедших штабных, которые на своих бросались!
— А кому нам верить? Тебе, что ли, мальчишка зеленый?! Чтобы увидеть — достаточно иметь глаза и разум! — заворчал кто-то с места.
— Имея глаза и разум, вполне можно заключить, что у луны одна сторона. А вы свои глаза закрыли, а разума, по-моему, вообще нет. А если он и был, то давно уж пребывает под землей. Замок — всего лишь груда камня, место, где вы когда-то жили.
— Язык твой поганый выдрать за такие слова! Что ты вообще можешь знать?! — вскочил с места, не выдержав, один из старших воинов.
— А то, что ни один из вас пока не озаботился своей дальнейшей судьбой, — я усмехнулся, глядя на разгневанную физиономию. Да и не одну. На меня уже нацелилась далеко не одна пара далеко не дружелюбных глаз. Злых, ненавидящих, разгоряченных — и определенно живых. Отлично. — Вы сидите здесь и ждете непонятно чего. Вот я и интересуюсь — чего? — я в упор посмотрел на сердитых. Обвел взглядом людей, опускающих глаза, и ксикнул: — Чего?! Что прилетит жареный петух и клюнет вас в зад?! Что нелюди растворяться с рассветом?! Так?!!… Так вот я вам скажу — не растворяться. Не с этим рассветом, не со следующим. И будут ли они, эти рассветы, хоть для кого-то, фиг его знает…
Ветер завертел посреди дворика воронку из мелкого дождя. Чья-то окровавленная повязка закрутилась невысоко над землей, подхваченная потоком воздуха. Где-то высоко-высоко вспыхнул ветвистый и на редкость яркий стержень, высвечивая лица. Лица, если не все, то многие, были повернуты ко мне. Над головой грохнуло, заложило уши, плеснуло крупными каплями. Вода затекла за воротник, заструилась по спине, мешаясь с потом. Я стоял посреди толпы, ощущая себя так, будто стоял на постаменте.
— Северная башня и прилегающие к ней два крыла еще держится, — заговорил я снова, ровно и размеренно, поскольку никто, похоже, не собирался возражать. — Там поставили несколько баррикад и магических заслонов, как я думаю. Где-то у внутреннего периметра северо-восточного крыла идет бой.
— С чего это? — произнесло на разные лады несколько голосов.
— Чушь городит. С замком связи нет, — отрезал целитель.
— С чего ему верить, верно Орр говорит! — загомонил отряд.
— Откуда сведения? — из-под насупленных бровей зыркнул на меня прямо на поле боя повышенный до девятника воин.
— Вот-вот, — усмехнулся Шейр и медленно, все с той же усмешкой, заговорил: — С этого места поподробней. Освети уж нам, немощным, дорогу, пресветлый наш. Сам видишь — темень непроглядная, не видим ничего, хоть и маги.
— Осветить? — я усмехнулся в ответ и все тем же одним порывом сделал вещь безумную, но отчего-то…сделал. Размахнулся и со всей силы вогнал Луч в камень площадки. Яркая белая вспышка на миг ослепила, а после опала до ровного сияния. — Ну что — светло? Или все еще мечи нащупать не можете?
— Ты, парень, это…определись, маг ты или воин, — хмыкнул Шейр. — А то вот смотрю я на тебя, и все никак понять не могу, что же ты такое.
— Зачем? Теперь-то уж все едино.
— Не скажи. А вдруг ты у нас засланный? — сказано было со смешком, но вот глаза у него не смеялись. Отнюдь. Я тоже согнал усмешку с лица.
— И что, если так? — проговорил я медленно и тихо. — Допустим, меня действительно подослали. А теперь посиди и представь, что ты, маг, который едва дышит, из которого крови вытекло больше, чем осталось, который непонятно каким лядом еще жив и который шагу не сделает без посторонней помощи… что ты сможешь сделать против меня? Офицеров не осталось, магистров — тем более. А люди доведены до той крайности, что пойдут за кем угодно, посули им спасение — себя или замка — это уже не важно. Представил? А теперь подумай, какого хрена я с вами тут сижу? Ромашки собираю? Кому вы нужны, когда замок и так уже взят? — я прищурился и криво, но совсем невесело, улыбнулся. — Я не маг и весьма сомнительный воин. И без патруля я бы очень даже натурально погиб. За это тебе спасибо, но не думай, что из-за этого я пожалею того, кто попытается мне всадить кинжал в спину.
— Не ищи в моих словах того, чего там не было. Я таких как ты, не видел, и надеюсь, более и не увижу. А Видящим я когда-то хорошим был… Еще до того, как г бега пустился и здесь осел. А вот сейчас хочется опять — в бега. Смерть за тобой ходит, парень, за руку держит. Да только ты — живой… Не бывает так с людьми…
— С людьми… Может, ты и прав. Не ломай себе голову, Шейр, я сам не скажу — кто я. И человек ли, нет — не знаю. Уже давно…
— Так, значит… — он внимательно посмотрел на меня, не в глаза, но как-то… не так. Я насторожился и проверил щиты. Все на месте. А потому — просто ответил ему. Взглядом. Взглядом жестким и тяжелым, как металл, острым и пришпиливающим к месту. Взглядом, который — как понял совсем недавно — я неосознанно копирую с Дикого. Вот уж правда — на каждом ученике клеймо его учителя. — Вот так… Ну что ж, странный ты человек, бери людей, отдаю. Только помни, что на тебе сорок душ, для чего бы они тебе не были нужны.
— Понял? — я прищурился. Ой, не прост, сотник, вовсе не прост.
— Да чего тут не понять. В том, что ты делаешь, и секрета-то особого нет, а вот самого тебя понять… Тут и магистр не разберется. Подхватили мы птицу седьмого неба, нечего сказать, — он помолчал и вдруг поднял на меня кристально-ясный взгляд серых, как я впервые заметил, глаз. — Только мне-то, по секрету, скажи — правду городишь или нет? Я, пожалуй, и к Троим прямиком отсюда отправлюсь, тут ты прав, только не хочу, чтобы и люди мои прямиком за мной пошли. Говори, что делать будешь, Светлый?
— А ведь не веришь ты мне не на грош, — я окинул его взглядом. — Играешь в невинность, а ум цепкий, и мыслей много всяких, разных, мыслей и мыслишек… Там, под полой. Зря, зря, сотник. Сам-то ты…кто? Молчишь? Молчи. А что до меня… Я идущим за мной не лгу… Разве что чууь недоговариваю, — губы сами собой расплылись в нехорошей, кривой усмешке. Я смотрел ему в глаза, смотрел так, как смотрел на Скай, за секунду до того, как она кричала: «Сволочь!». Может, и так… Да и Шейру, кажется, захотелось крикнуть. Да не хватило голоса. За спиной в жесткий камень ударила молния, брызжа во все стороны белым светом. Моим светом. Я не шелохнулся, видя в отражении десятков сознаний, десятков пар глаз свою неподвижную черную фигуру с фонтаном белого пламени за спиной. И глаза свои, которые отчего-то были видны донельзя четко. А потом грянул гром, оглушительный, как никогда, прижимающий к земле невообразимым грохотом. А потом хлынул ливень, ливень, заливающий все нескончаемым бурным потоком.
А потом… За ревом дождя, ветра, грома, за ревом самих гор, многократным эхом отражающимся между бесконечных скал, за тучами, закрывшими небо и землю, я услышал крик. Многократный крик птичьего клина. Многократно размноженное хлопанье мокрых перьев прорвалось, смешалось с гулом ливня.
У меня за спиной опускались птицы. И крик, человеческий крик, смешался с птичьим:
— СЕВЕР НЕ ВЗЯТ!!!
Теперь у тебя уже не будет голоса. Никогда. Ухмылка стала шире. Даже если захочешь крикнуть: «Сволочь!».
Глава 26
Я говорю:
«Мой господин прекрасный граф Роланд,
Едем другим путем!»
Йовин

Бурный поток толкнул под колени, норовя сбить с ног. Я ухватился за высокий каменный бортик, доходящий мне до груди, подтянулся и выбросил тело наверх, припав к земле. Прислушался. К звукам мира и той стороны — моей струны. Медленно провел ладонью, серой от грязи, по шершавому камню. И только тогда позволил себе оглянуться на людей, собранной, но достаточно свободной, профессионально выстроенной цепочкой идущих позади.
Я быстро оглядел развалины. Только лишь оглядел — колдовать до непосредственной встречи с врагом с моей подачи запретили всем, и сам я придерживался этого правила. Однако скоро в его соблюдении не будет необходимости. Над головой, выше, чем хотелось бы, возвышалась каменная громада Северной башни. Я бросил быстрый взгляд вниз и кивнул. Головной цепочки вскарабкался на бортик рядом и чуть позади меня. Следом, один за другим, стали выбираться остальные, выстраивая три полосы защитной полусферы. Я встал на одно колено, повторяя позу первой линии и медленно, удовлетворенно оглядел четко, быстро и не задумываясь выполненное построение. То, что может дать только годы тренировок и неистребимый инстинкт воина, хоть каждый и мнит, что не является таковым. Но чтобы с такой быстротой слиться с незнакомыми до того людьми в единый, исправно функционирующий отряд, нужно иметь огромный опыт и выучку. У меня ее нет и никогда не будет. И я благодарил всех богов оптом и в розницу за то, что они именно такие, какие есть. Значит, есть шанс.
Сорок два человека. Тридцать семь — маги. Пятеро воинов были взяты на тот самый пожарный, который имеет обыкновение пребольно тюкать в незащищенный зад. А потому…
Дальше, дальше шагай, не тормози, разведчик! — прошипели за спиной. Я безразлично пожал плечами. Плавно перетек в ту позу, которая и давала достаточный простор для движений и обзора, но в то же время достаточно низко пригибала к земле. И пошел вперед. Нет — побежал, мелкими, короткими перебежками, от одного выступа стены до другого. Я не профессиональный боец, но кое-чему учили и меня.
Где-то там, высоко, парило четыре тройки из тех, что вернулись. Я не видел их за густой массой туч, но знал, что они там есть. Жалкие остатки того отряда, который «сопровождал» меня. Арьергард, успевший сняться до того, как их прирежут. Я клацнул зубами от начинающей пробирать дрожи —вода с волос тонкими струйками затекала за воротник, штаны промокли насквозь, в ботинках хлюпала ледяная вода. Наш резерв вычерпан до донышка — на предгорьях замка не осталось ни одного отряда — то, что осталось, сбилось в эти четыре тройки и прилетело то ли погибнуть, то ли помочь. Последняя, пятая тройка, сейчас летела далеко на юг — ко второй крепости, далеко не такой крупной и могущественной, но все же… летела. С ней летел и Шейр. На всех на нас все равно не хватило бы птиц. Я поднял глаза к небу, все же надеясь хоть что-то рассмотреть. Вдруг среди темноты мелькнула тень, слишком черная и большая, чтобы быть птицей. Я вжался в скалу, пережидая, пока она мелькнет и исчезнет среди белесых всполохов.
Плохо. Теперь и они уже могут летать? Очень, очень плохо. Я прибавил скорости, пробегая уже возле самой стены северо-западного крыла, ведя по ее шершавому камню кончиками пальцев и молясь, что меня на самом деле прикрывают. Я пристально вглядывался и вслушивался в темноту, ладони потели, но взяться за меч я так и не решился. Он — тоже магия, хоть и крайне древней природы, а лишний риск не к чему. Мы зашли бою в тыл, и незачем развосачивать его обратно.
Массивное ступенчатое основание башни было все ближе и ближе. Это было бы совсем легко, если бы не ветер. По моему, он был еще сильнее, чем час назад. Не смотря на то, что нас защищали высокие стены не в один ряд, он срывал неплотно застегнутую одежду, сбивал дыхание и главное — от него становилось настолько холодно, что зубы сами собой начинали выстукивать дробь, отвлекая даже больше, чем дождь, слепящий глаза. Через пару десятков метров я вцепился окоченевшими пальцами в высокий, выше меня, уступ и медленно поревел дыхание. Прислонился щекой к камню, вжался в него всем телом, почти слился со стеной. Дыхание стало тихим-тихим, почти незаметным, и биение сердца заглушилось до неразличимых толчков.
До цели осталось уже немного, совсем немного… Цели почти пятичасового перехода. Почти пять часов переползания от укрытия к укрытию, разведки, ловушек, тупиков и обходных путей. Я провел мокрой рукой по саднящим от напряжения глазам и беззвучно отделился от стены. Еще немного, совсем чуть-чуть…
Я перебежал к следующему уступу, обогнул его, сделал несколько шагов дальше, как…
Крик.
Я вскинул голову вверх, навстречу тонкому крику, так похожему на птичий. Но только похожему. С черных небес вниз падала гигантская тень.
Тело вдруг застыло, не в силах пошевелиться. Голова медленно-медленно повернулась назад, к отряду, уже начавшего двигаться следом за мной, а потому застывшего на открытом пространстве, а потом снова поднялась к небу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69