— Угу.
Рохан отвернулся и принялся укладывать пергаменты в сундучок. Немного успокоившись, он поднял голову и спросил:
— Ты сможешь сходить к нашему ювелиру на ярмарку?
— Что, готовы изумруды для миледи?
— Именно это тебе и предстоит выяснить. Если готовы, принеси их сюда. А если нет…
— То я выясню, почему!
— Только вежливо, пожалуйста, — с улыбкой предупредил Рохан. — Мы дали бедняге не так уж много времени. А теперь иди. — Когда оруженосец повернулся спиной, принц окликнул его:
— Вальвис…
Мальчик оглянулся.
— Да, милорд?
— Готов биться об заклад, что пажу Даррикена досталось намного сильнее.
Вальвис гордо усмехнулся.
— Он не сможет жевать еще несколько дней… и прямо ходить тоже!
Рохан не выдержал и расхохотался. Но как только Вальвис вышел, принц горестно вздохнул. Ах, если бы ему снова было одиннадцать лет, когда все вопросы решаются парой зуботычин! С каким наслаждением он двинул бы Ролстру в челюсть! Предпочтительно прямым правой… Верховный до последнего ставил палки в колеса его сделкам с Вологом и Клутой, и было очень трудно сдержаться, когда науськанные Ролстрой принцы начинали спорить из-за каждой запятой.
Его внимание привлекло какое-то движение за окном. Посмотрев наружу, Рохан увидел Камигвен, управлявшую расстановкой длинных столов.
Тут он с запозданием припомнил, что вечером дает обед другим принцам, после которого будут танцы. Делу время, потехе час. А завтра — церемония Поcледнего Дня…
— Камигвен! Можно на минутку оторвать тебя? Она обернулась, пытаясь сквозь сетку рассмотреть, кто ее зовет.
— Конечно, милорд!
Войдя в шатер, Ками принялась с любопытством рассматривать обстановку его личных покоев.
— Все идет прекрасно, милорд, — сообщила она. — Дождя больше не ожидается, так что гости не промокнут. Повара трудятся в поте лица. Мясо и лед готовы, вино охлаждается в реке, а я позабочусь, чтобы к началу обеда был готов горячий хлеб.
— Ты просто чудо, — улыбнулся он. — Что здесь, что во время поездки в Виз. Не хочешь пойти ко мне на службу? Камигвен нахмурилась.
— Я могу переписать все рецепты…
— Я имею в виду другое, и ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь, — проворчал принц. — Может, присядешь?
Ками присела на табуретку, сложила руки на коленях, и Рохан застыл, любуясь ее необыкновенными темными глазами, такими прозрачными и чистыми, что сквозь них просвечивала душа. На секунду он позавидовал Оствелю, которому эти глаза будут сиять каждое утро, а потом улыбнулся. Скоро на него будут смотреть другие необыкновенные глаза — зеленые, как летняя листва…
— Ты успела пожить в Стронгхолде, — начал он, — и знаешь, что там все не так просто. Мне нужен человек, который не будет выводить меня из себя, как делает нынешний сенешаль. Вообще-то он человек моей матери. Кроме того, мне нужен тот, кто будет следить за охраной и выполнять дела, которые мой отец предпочитал делать сам, но мне это неинтересно. Может быть, вы с Оствелем подумаете и возьмете на себя эти обязанности? Я знаю, ты могла бы добиться большего и стать послом при дворе какого-нибудь принца. А Оствель стремится получить пост первого сенешаля Крепости Богини. Но мне бы хотелось, чтобы вы оба подумали над моим предложением.
Ее смуглые щеки покрылись румянцем.
— Вы очень добры, милорд…
— Нет, просто я забочусь о собственной выгоде. Вы оба нужны мне. Я почту за честь, если Стронгхолд станет вам родным домом.
Не успела Камигвен открыть рот, как в шатер ворвался Вальвис. Мальчик поскользнулся на ковре, чуть не выронил из рук бархатный мешочек и воскликнул:
— Милорд, они готовы! Взгляните…
Он вытряхнул содержимое мешочка на стол. Восемь изумрудов величиной с ноготь большого пальца Рохана были замечательно оправлены в серебро: камни охватывал сплетенный фарадимом лунный свет. Из двух изумрудов большего размера были изготовлены такие же серьги, и все это великолепие завершалось экзотической серебряной заколкой для волос, украшенной мелкими бриллиантами. Рохан не заказывал ни серег, ни заколки, и бриллиантов тоже не давал: видно, на ювелира нашло вдохновение.
— Леди Сьонед будет ярче, чем свет звезды, — гордо сказал Вальвис.
— О да… — пробормотал Рохан. Он с усилием оторвал глаза от украшений и ссыпал их в мешочек. — А сейчас спрячь их, Вальвис. И спасибо тебе.
— Так вы действительно женитесь на ней? — воскликнула Камигвен.
— Я был уверен, что ты знаешь… — поразился принц. Ками вскочила и обняла его.
— Конечно, мы с Оствелем останемся в Стронгхолде! Мы думали, что вы не хотите ее!
— Кто вам сказал такую чушь? — пробормотал он.
— Вы сами, милорд, — усмехнулся Вальвис.
Камигвен отступила и подбоченилась. Глаза ее смеялись.
— Вы опасный человек, милорд!
— Меня называли по-разному, но такое я слышу впервые. Между прочим, я приглашаю вас в Стронгхолд при одном условии. — Рохан старался не расхохотаться, но ни голос, ни мышцы лица уже не, подчинялись ему. — Знаешь ли, я придерживаюсь строгих правил и не разрешу вам с Оствелем переступить порог замка, пока вы не поженитесь. Что ты на это скажешь?
Она опустилась в глубоком реверансе, трясясь от хохота.
— Клянусь, вы настоящий сын дракона!
— В действительности мы со Сьонед только следуем вашему примеру, так что завтра отпразднуем две помолвки и начнем готовиться к двойной свадьбе. Согласна?
— Согласна, милорд!
Рохан подошел и неожиданно поцеловал ее.
— Счастливчик он, твой Оствель! — сказал он, заставив девушку покраснеть.
— Счастливица ваша Сьонед! — в тон ответила она, и оба рассмеялись.
Палила сидела в своей каюте и ужасно скучала. Только что служанка закончила втирать в ее тело масло, которое позволяло избежать последствий беременности, но даже это удовольствие наскучило Палиле. Ей хотелось выйти отсюда, быть среди людей, наслаждаться восхищенными взглядами мужчин и ревнивыми взглядами женщин. Богиня, как ей надоела беременность!
Приход Ролстры в ее каюту был настолько неожиданным, что она застыла на месте. Палила была рада, что на ней свободный пеньюар, а волосы уложены так, как ему нравилось. Но Ролстра, кажется, и не заметил этого. Любой мужчина гордился бы этой цветущей женщиной, но верховный принц видел стольких беременных, что мог бы посостязаться с любым врачом.
— Криго совсем плох, — без всякого вступления сказал Ролстра.
— Он принял слишком много или слишком мало?
— Скорее первое. Видимо, ему тяжело далось путешествие по реке.
Он расхаживал по каюте, беспокойно прикасаясь к столам, стульям, латунным подставкам, тяжелым шторам, прикрывавшим окна…
— Я забыл, сколько драната надо класть на кувшин вина. Прошло много времени с тех пор, как мы взяли этого… бесполезного дурака, — раздраженно буркнул он.
Все инстинкты Палилы пробудились при этих словах, но она умудрилась сохранить безмятежность.
— Кажется, полпригоршни на большой кувшин. Но почему бы не спросить его? Все эти годы он сам готовил питье. Верховный принц пожал плечами.
— Разве ты не слышала меня? Он принял слишком много. Сидит в своем шатре и ничего не соображает. Даже не смог сказать мне, где хранит дранат. Мы должны ограничить его, Палила. А где твой запас?
— В третьем ящике шкафа.
Палила наблюдала, как принц вытащил из деревянного ящика шелковое прозрачное белье… вид которого раньше неизменно возбуждал его. Но сейчас Ролстра не обратил на эти тряпки никакого внимания.
— Что мне сказать, если он захочет больше?
— Не захочет. Я позабочусь, чтобы он не надоедал тебе, моя дорогая. — Он задумчиво провел пальцем по инкрустированному ящику и улыбнулся ей. — Ничто на свете не должно волновать тебя, чтобы не повредить нашему сыну.
Она радостно вскрикнула.
— Ты впервые сказал, что у нас будет мальчик!
— Надеюсь на это, — поправил он. — Двадцать пять лет надеюсь. Но все-таки на следующей Риалле я представлю толпе маленького верховного принца.
— И пусть он написает на Андраде! — подхватила Палила.
— Нет, у моего сына не должно быть таких варварских манер, но идея мне нравится! — Он подошел к Палиле и провел рукой по ее щеке. — Отдохни как следует, моя дорогая. Я хочу, чтобы на церемонии Последнего Дня ты выглядела как можно лучше.
— Как прикажешь, мой повелитель, — улыбнулась она.
— Хотелось бы мне, чтобы дочери были так же ласковы и внимательны, как ты, дорогая… Да, кстати: напомни, чтобы я рассказал тебе об их интригах против этой маленькой фарадимской ведьмы.
Его глаза заблестели от смеха… и чего-то большего. Он улыбнулся и вышел.
Палила откинулась на подушки и принялась теребить бахрому покрывала. Она еще раз припомнила весь разговор, и инстинкт безошибочно подсказал: это конец. Приговор подписан. Ее ждет удаление, а Криго — смерть.
Она не смогла бы прожить с Ролстрой четырнадцать лет, если бы не понимала его без слов. Каждый раз, когда глаза принца начинали блуждать, она принимала решение, уверенная, что его очередная связь была краткой и несерьезной. Каждый раз после ее разрешения от бремени из замка Крэг исчезало несколько девушек. Она следила за исполнением всех его желаний. Даже тогда, когда не могла исполнить их сама.
Но сейчас все было по-другому. Палила чувствовала это каждым нервом. Она вспомнила описание девушки-фарадима, сделанное принцессами, и, раздираемая ревностью, присовокупила к ним слова Ролстры о бесполезности Криго. Ему одновременно понадобились и новая женщина, и новый фарадим. Сьонед сочетала в себе оба этих качества.
В панике она соскочила с дивана. Когда Палила наконец нашла на нижней полке маленький пакетик, всегда хранившийся вместе с драгоценностями, у нее разболелась спина. Этот пакетик был очень старым. Жившая в горах ведьма дала ей его одним из первых. Поднявшись на ноги, Палила охнула и вернулась на диван, чуть дыша от этого небольшого усилия. Сейчас к ней приведут Криго, и он получит сильнейшую дозу; барку будет трепать ураган, а фарадиму покажется, что он на твердой земле. Ему понадобится вся сила драната, ибо сегодня он сделает для нее то, чего не делал все эти пять зим. Он будет искать цвета другого фарадима при лунном свете.
Андраде сидела в удобном кресле перед тарелкой с едой. На губах леди играла довольная улыбка. Ее дурачок-племянник умудрился превзойти самого себя. Фонари бросали золотистый отблеск на порозовевшие от вина лица, легкий ветерок с реки ворошил цветы в огромных вазах, стоявших по периметру танцевальной площадки, музыканты играли на лютнях мелодии, которые она помнила с детства.
Андраде обвела взглядом своих соседей. Несколько молодых высокородных и избранных ими дам, которые завтра утром будут и у нее; несколько женатых пар, по горло сытых этой романтикой; Камигвен и Оствель, не сводящие друг с друга глаз; Чейн и Тобин, ведущие себя как жених с невестой. Они стояли у шатра, кормили друг друга ягодами в вине и смеялись, как дети… Андраде вздохнула. Вряд ли она сможет вести сегодня умные беседы. Слава Богине, что она никогда не теряла головы из-за мужчины! И тем не менее, наблюдая за каким-то молодым лордом, прогуливавшимся под руку с будущей женой, она подумала о том, что, должно быть, много потеряла.
К ней неловкой походкой спешил Уриваль, несший в одной руке вазу с фруктами и вино, а в другой кубок. Он уселся у ее ног, счастливо улыбнулся и провозгласил:
— Прекрасный вечер!
— Все становится прекрасным после хорошей дозы спиртного. Сколько ты уже выпил? — спросила она, кивком указывая на кубок.
— Миледи, — сказал он с деланной обидой, — я давно потерял счет… Вот Рохан — тот, кажется, сильно перебрал.
— А остальные разве нет? А, пусть… Так приятно видеть людей счастливыми. Пусть Богиня благословит их.
Ее взгляд инстинктивно остановился на Ролстре. Принц сидел под деревом с несколькими из своих дочерей.
— Не волнуйся, — успокоил ее Уриваль. — Он ничего не делал сегодня вечером, только улыбался и ел. Даже не обращал внимания на дурачества Рохана.
— Ничего, пусть малыш подурачится. Сьонед не позволит ему зайти слишком далеко. — Андраде довольно засмеялась. — Посмотри, он опять подошел к ней. Она нахмурилась, отвернулась… и ушла!
— Хорошо, что хоть один из них трезв. Слушай, а ведь и мы были когда-то так же молоды!
— Это было так давно, что я уж и не помню, друг мой. Уриваль засмеялся.
— Значит, надо выпить еще! Вино пробуждает такие воспоминания, о которых кое-кто предпочел бы забыть!
Безутешный Рохан, лишившийся предмета своих желаний, направился к сестре и без лишних слов выхватил у нее из рук кубок с вином.
— Меня мучит жажда! — объяснил он.
— Рохан! Отдай! И перестань приставать к Сьонед. Ты должен изображать дурачка, который еще не сделал выбора, а не пьяного либо от любви, либо от вина, либо от того и другого вместе!
Он улыбнулся и поднял кубок над головой, чтобы Тобин не могла его достать.
— Ни Пандсалы, ни Янте здесь еще нет, а они самые серьезные претенденты на мою владетельную руку и владетельное все остальное. Кроме того, за весь вечер я не сказал Сьонед и десяти слов. — Он хлопнул себя по лбу. — Богиня, я же могу с ней потанцевать.
— Ты не осмелишься!
— Пожалуй, ты права, — вздохнул он. — Если я дотронусь до нее, одним танцем не кончится.
Чейн, который с улыбкой слушал этот разговор, отнял у Рохана кубок.
— Все простительно пьяному принцу!
— Пьяному от счастья, — согласился Рохан.
Тобин засмеялась.
— Рохан, ты прелесть!
— Да, я такой. И ты тоже, — милостиво добавил он. — А вот и Пандсала! Пришла наконец. Пойду полюбезничаю с ней и убежду… убегу… убедю их всех!
Он танцевал с Пандсалой и другими дочерьми Ролстры. Он вывел свою сестру в круг и насмешил так, что она сбилась с такта. Он танцевал с дочерьми и женами других принцев и лордов, показывая им то, что они хотели видеть — молодого человека, взволнованного своим первым большим приемом и слегка перебравшего собственного вина. Если даже кто-нибудь и догадывался об истинной причине его веселья, то мог оставаться при своих догадках до следующего вечера, которого Рохан не чаял дождаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81