У Сьонед безумно горели глаза: она доказала, что достойна своих колец и даже большего, сумев запутать другого фарадима в сетях света и пригрозить ему бесконечной тенью. Но это продолжалось слишком долго; Андраде почувствовала, что заклинание слабеет, волны лунного света начинают колебаться, и поняла, что сил Сьонед надолго не хватит. С искусством, доступным только леди или лорду Крепости Богини, Андраде быстро собрала пучки света и принялась перебирать и сортировать их. Это занятие напоминало распускание шелковой вуали, сотканной из тысяч разноцветных нитей, каждая из которых была раскрашена серебром… и Огнем. Затем Андраде заново сплела эти нити в неповторимый узор, который был узором Сьонед. И все же девушка продолжала бороться, чудовищными усилиями поддерживая связь между собой и неведомым фарадимом из замка Крэг. Чтобы подчинить себе волю Сьонед, Андраде пришлось потратить почти все свои силы.
Наконец виночерпий повернул лицо, и Андраде даже с противоположного конца зала увидела того, кто смотрел его глазами. Изо рта изменника вырвался безнадежный, отчаянный вопль:
— Миледи… простите меня!
Эта душераздирающая мольба заставила ее отпрянуть и попытаться определить спектр неведомого «Гонца Солнца». Но в тот же миг тело виночерпия выгнулось дугой и сползло на пол, словно призрачные пальцы Ролстры впились в горло невидимого предателя. В мозгу Андраде что-то напряглось, а затем со звоном рассыпалось. Она застонала и обхватила руками раскалывавшуюся голову. Изображение Ролстры окуталось разноцветным туманом и растаяло. Все было кончено.
— Почему вы остановили меня? — прозвенел яростный, обвиняющий голос Сьонед. Затем в глазах девушки погас изумрудный блеск, она зашаталась и неловко осела на пол.
Когда Рохан бросился к Сьонед и поднял ее на руки, Андраде услышала чей-то взволнованный голос, звавший ее по имени.
— Андраде! Андри, посмотри на меня, пожалуйста! Глаза еще болели, но она повернулась к сестре, понимая, что даже Мил ощутила на себе силу Сьонед. Она вцепилась в руку двойняшки.
— Мил… уведи меня отсюда. Никто не должен видеть мою слабость.
— Уриваль! — крикнула Милар. Каким-то чудом Андраде сумела подняться и с помощью Уриваля выйти из зала. Однако за дверью ее оставили силы. Уриваль отбросил церемонии, подхватил Андраде на руки и отнес наверх, в ее покои. Краешком сознания леди Крепости ощутила, что ее кладут на постель и подсовывают под голову подушку…
Прошло много времени, прежде чем она открыла глаза. Уриваль сидел рядом и ждал. Поймав на себе гневный взгляд Андраде, он спросил:
— Ну что, какова моя ученица? Ладно, все ясно. Я знал, что ты догадаешься.
— И много она знает? — Андраде поморщилась, но заставила себя сесть.
— Не все. Пока. Догадываюсь, что ты имеешь в виду не ее успехи на поприще фарадима.
Она что-то сердито проворчала и снова опустилась на подушку.
— Ты научил ее слишком многому. — Когда Уриваль в ответ только пожал плечами, она разозлилась. — Она всегда ходила у тебя в любимицах. Ты помогал ей, учил, присматривал за ней…
— А разве ты вела себя по-другому?
— Я бы никогда не послала тебя к ней. Будь моя воля, женщиной бы ее сделал кто-нибудь другой.
— То же самое можно сказать и про ту ночь, когда ты сделала меня мужчиной. Она догадывается, что ты используешь ее, так же как я догадывался, что ты используешь меня… Я бы не затеял эту игру, если бы знал, что Сьонед окажется такой властной. Ты слышала, как она командовала?
— Когда она станет принцессой, то потеряет свою силу. Главным для нее станет Рохан, а не интересы фарадимов. Уриваль, это не то, чего я хотела!
— Мы всегда знали, что идем на риск. Но сознайся, никто из нас не подозревал в ней такую мощь.
— Ты слишком многому научил ее, — снова проворчала она. — Ты слишком заботишься о ней.
— А ты слишком заботишься о власти! — Уриваль поднялся, налил бокал вина, а затем продолжил, на сей раз более спокойно:
— Она очнется, как и Тобин. Я приставил Камигвен ухаживать за ней и Сьонед, а Оствеля послал успокоить Рохана и Чейна. Милар приказала слугам позаботиться о них.
Андраде снова попыталась сесть, на сей раз более успешно, и пригубила переданный ей Уривалем бокал.
— Как ты догадался, что в ту ночь у тебя была я?
— От кого-то Богиня скрывает правду, а кому-то раскрывает, — ответил он, слегка пожимая плечами. — Лучше скажи, что ты собираешься делать со Сьонед.
— Дать ей седьмое кольцо, конечно. Жаль, что я не захватила с собой шкатулку с драгоценностями, но надеюсь, по такому случаю Мил выделит мне что-нибудь из своих запасов.
— Сегодня Сьонед уже получила седьмое кольцо — словно аванс за демонстрацию своего искусства, — напомнил Уриваль.
— Чертов Рохан… — Она допила вино.
— Я имею в виду не столько Ролстру, сколько вассалов Рохана. Ты бы видела их лица!
— Ты хочешь сказать, что они испугались, как бы Сьонед не обратила свою силу против них? Будь они все прокляты! — Андраде швырнула пустой бокал через всю комнату.
Тот ударился о туалетный столик, а затем покатился по полу.
— Ляг и успокойся, — приказал Уриваль. — Будь у тебя побольше сил, ты бы проломила стену.
— Ты понял, что сделал Ролстра? — прошипела она. — Обычные шпионы его уже не устраивают. Он завербовал «Гонца Солнца».
— Но против его воли, Андраде. Это был крик души.
— Какая разница? Предатель есть предатель, кем бы он ни был. — Она долго смотрела на Уриваля. — Может, и хорошо, что ты так многому научил Сьонед. Пожалуй, ей это пригодится.

ЧАСТЬ 2. РИАЛЛА
Глава 10
Рохан решил путешествовать с меньшей пышностью, чем его отец. Многолюдные церемонии, которые нравились Зехаве, оставляли юного принца равнодушным. Посему свита и обоз, сопровождавшие его в Виз, были вполовину меньше обычного, и устроиться на ночлег не представляло особого труда. Скорость передвижения увеличилась ненамного, но зато принц мог окинуть взглядом весь караван.
Сухой кустарник холмов Вере сменился зеленью долины Фаолейна, и путешественники перешли границу Луговины. Привыкшие к вечным пескам, они замедлили ход, наслаждаясь зрелищем раскидистых деревьев, сочных трав и тучных нив. И люди здесь были совсем другие — сытые, розовые, без морщин от вечного солнца… Никто не скакал впереди Рохана с извещением, что их высочество вскоре проедет по этой недостойной земле, и не требовал убрать с дороги скот. Рохан даже радовался мелким задержкам: это позволяло ему поговорить с пастухами и крестьянами, которые чаще всего и представления не имели, что скромный молодой человек был хозяином всех этих лошадей и повозок. Его угощали парным молоком, свежеиспеченным хлебом, спелыми персиками, показывали застенчиво улыбавшихся детей, а восхищенные взгляды краснеющих девушек немало способствовали тому, что Рохан постепенно начинал обретать уверенность в себе.
В конце первого дня путешествия караван разделился на три части: впереди ехал Рохан с семьей и личными слугами, за ним — «Гонцы Солнца», а следом поспешали повозки со слугами и охраной. В мирной Луговине охрана была ни к чему. И если Рохан или Тобин кивали кому-нибудь из воинов, это было всего лишь знаком приветствия, который вечерами ставился на кон при игре в кости.
Оказалось, что простая езда верхом по спокойной стране могла быть огромным удовольствием. Особенно после того напряжения, которое он испытывал в Стронгхолде и которое поджидало его в Визе. Никто не обращался к принцу с чем — нибудь более серьезным, чем выбор места для ночлега. Обычно рядом с ним ехал кто-нибудь из близких. Рохану особенно нравилось, когда его сопровождала Тобин, улизнувшая от мужа. В волосах у нее всегда были цветы, которые Чейн собирал каждое утро. Рохан же совал каждый найденный стебелек за перевязь меча. Оставив близнецов на попечении обожавшей их бабушки, лорд и леди Радзин снова почувствовали себя юными любовниками. Рохан только улыбался и мечтал о том, что они со Сьонед когда-нибудь будут вести себя так же.
Сьонед ехала верхом вместе с другими фарадимами из Крепости Богини, и принц редко видел ее. Рохан убедился, что его вассалы знают, кто она такая, но демонстрировать им их отношения было опасно, а о том, чтобы уединиться со Сьонед, не приходилось и мечтать. Конечно, на Риалле никто из его людей сплетничать не станет, но мало ли что… Поэтому Рохан предпочитал наблюдать за Сьонед издали. Сердце у него обливалось кровью: глаза девушки — были бесстрастны, она ехала ссутулившись и не обращала внимания на окружавшие их красоты…
Иногда его сопровождали вассалы. Рохан был доволен сделанным выбором. О лучшем не приходилось и мечтать. Фарид из Скайбоула — мужчина средних лет, обладавший мрачноватым юмором, — был избран за его способность получать выгоду из своего скудного имения, в котором не было ничего, кроме скал и источника воды. Расположенный в северных отрогах холмов Вере, Скайбоул стоял на склоне древнего озера, напоминавшего чашу небосвода. Башня была построена из глыб слоистого серого камня, которые приносили с берега вручную. Крошечные поля, разбитые на террасах, давали урожай, достаточный лишь для того, чтобы прокормить маленькое стадо овец. Однако лорд Фарид умудрялся что-то выжимать из своего нищего поместья и даже редко обращался за помощью к принцу Пустыни — разве что в случае необычно долгой зимы просил прислать вина и немного еды.
Рохан был в Скайбоуле ребенком и до сих пор помнил, что такое обилие воды в одном месте несказанно удивило его. Удивление перешло в ужас, когда Зехава поднял сына и бросил в озеро. Через несколько мгновений отец прыгнул следом, не желая дать наследнику утонуть прежде, чем тот научится плавать. Лорд Фарид попенял Зехаве за то, что тот напугал Рохана, и несколько дней брал мальчика с собой, обучая его искусству держаться на воде. Вскоре Рохан преодолел свою боязнь и даже не хотел уезжать из Скайбоула. Он навсегда запомнил, что Фарид заступился за него.
Второй вассал — Эльтанин Тиглатский — владел северным городом, в прошлом принадлежавшим меридам. Этот молодой человек только несколько лет назад наследовал отцу, был холост и страстно рвался на Риаллу, мечтая подыскать себе жену. Он нравился принцу еще и тем, что однажды во время беседы застенчиво заметил, что может понять чувства Рохана, которому довелось в юном возрасте занять столь высокое положение.
Зато третий вассал, лорд Байсаль из долины Фаолейна, был принцу чужд. Правда, Рохан надеялся, что и он Скажется полезным. Новая башня была единственной заботой Байсаля, и он готов был драться за привилегии других, лишь бы не бросаться в глаза со своим требованием сиренита. Молодой принц удивлялся странной логике людей, направивших с ним Байсаля, но благодарил Богиню за то, что они не выбрали Абидиаса из крепости Туат.
Путешествие было прекрасно организовано — особенно если учесть, что сопровождало принца около ста человек. Суетливый сенешаль принцессы Милар остался в Стронгхолде, чтобы помочь переделать покои Рохана, и принц несказанно радовался этому. Он ожидал, что руководство возьмет на себя Уриваль, главный сенешаль Андраде, но все заботы пали на Оствеля и Камигвен. У девушки с лихвой хватало твердости и организаторских способностей, а ее Избранный оказался очень тактичным человеком с богатым чувством юмора. Эта пара прекрасно справлялась и с разбивкой лагеря, и с провиантом. Еда была великолепной и всегда подавалась вовремя. Сенешаль матери сошел бы с ума, останься эти двое в Стронгхолде: у него не было ни крупицы таланта Камигвен. А Сьонед спала и видела, чтобы друзья как можно дольше не покидали ее.
В полдень четвертого дня Рохан приказал Вальвису съездить к фарадимам и прислать ему Оствеля. Молодой человек был приветлив, но не подобострастен и разговаривал с Роханом не как низкорожденный с принцем, а как рыцарь с лордом. Эту разницу Рохан начинал ценить все больше и больше. Власть постепенно отдаляла его от людей, знакомых с детства.
— Спасибо тебе за то, что ты умудряешься поддерживать порядок в этом зверинце, — начал Рохан.
— Благодарю, милорд, но это не так уж трудно. Особенно с помощью Ками.
— Пожалуйста, передай ей мою благодарность. Вы скоро поженитесь?
— Видите ли, милорд, она родом из очень хорошей фиронской семьи. Это заметно по цвету ее кожи и по глазам.
— Да уж, глаза… — пробормотал Рохан, и Оствель улыбнулся этой молчаливой похвале.
— Знаете, милорд, когда я впервые увидел их… — Он пожал плечами и лукаво подмигнул. — А ведь нам обоим было по пятнадцать лет! Конечно, ее родители не столь знатны, как предки Сьонед, но все же более благородного происхождения, чем моя семья. Я давно сказал Ками, что пока не стану главным сенешалем, мне нечего предложить ей.
— Едва ли это имеет для нее значение… Но иногда гордость толкает нас на странные поступки, правда? — с грустной улыбкой добавил принц.
— Да, — вздохнул Оствель. — И все же я чувствую, что скоро сдамся. Моя Ками очень убедительна, особенно по ночам.
Упоминание об их интимных отношениях заставило Рохана прищуриться. Чейн и Тобин никогда не делали секрета из своей близости, но они были женаты, а не помолвлены…
— Я не прошел той же школы, что и фарадимы, — продолжал Оствель. — Поэтому большая удача, что она выбрала меня. «Гонцы Солнца» знают, кто есть кто, когда дело касается таких вещей…
— Да, мне говорили об этом, — пробормотал Рохан.
— Вожделение она могла испытывать с дюжиной других мужчин, но настоящую любовь познала только со мной, — со скромной гордостью сказал Оствель. — Меня ожидает вовсе не робкая, испуганная девушка, — засмеялся он. — Ее доводы просто убийственны!
Рохан рассмеялся.
— Похоже, это не такая страшная смерть!
— Женская красота — страшная сила, милорд. Иногда она приводит к серьезным трудностям.
— Из всех трудностей, которые предстоят мне во время Риаллы, эти будут самыми интересными, хотя и не самыми сложными, — заметил Рохан.
Улыбка Оствеля тут же исчезла.
— Именно так, милорд, — без всякого выражения сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81