https://wodolei.ru/catalog/uglovye_vanny/
Он попытался восстановить контроль над собой.
– Нет! – прохрипел он. – Прекрати!
– Но ведь ты хочешь этого, – прошептала Шикара ему в ухо. – Для этого ты и пришел сюда. Продолжай. Мне так хорошо.
Испытывая боль от усилий сдержать себя, Брэндстеттер приподнялся, чтобы посмотреть на нее. Чувствуя неминуемое приближение оргазма, он посмотрел в ее темные глаза.
«Она лжет! Суке совсем не нравится то, что ты делаешь с ней! Она притворяется, Эрл! Посмотри на нее!»
Брэндстеттер посмотрел и увидел, что его мать права, увидел ложь на лице Шикары. Жар стыда и гнева охладил его похоть. Желание мгновенно исчезло, оставив за собой боль незавершения. Презерватив соскользнул и упал на кровать.
– Что случилось? – Ее лицо отражало беспокойство, которое слышалось в голосе. Она обняла его.
Он грубо вырвался из ее объятий и ударил прямо в лицо. Звук ломающихся зубов напоминал треск сломанных гнилых веток. Стон боли был заглушен потоком крови. Она попыталась закрыть лицо руками в тот самый момент, когда лезвие ножа устремилось к ее глазам.
Брэндстеттер нанес режущий удар по пальцам девушки. Алые ленты крови побежали по рукам. Шикара попыталась отползти в сторону, издавая дикие крики боли и ужаса. Потом Брэндстеттер наискось полоснул ножом по ее рту, по прекрасным губам – и ее лицо залилось новыми потоками крови.
Теперь он полностью отдался во власть безумия, охватившего его. Правая рука, сжимающая нож, превратилась в машину, поднимаясь и опускаясь по собственной воле. Головокружительное течение киберпространства охватило Брэндстеттера, затем на короткие мгновения он оказывался по другую сторону видеостенки, глядя на продолговатую тень, склонившуюся над телом женщины, подобно черному ворону, вонзающему острые когти в ее дрожащую плоть. Ему казалось, что он слышит одобрительные возгласы матери. Его рука падала и поднималась снова. Кровь залила Брэндстеттера до плеча.
Наконец, совершенно обессиленный, он отвалился в сторону и начал лихорадочно глотать воздух. И тут же, вспомнив, где он находится, заставил себя двигаться. Он пошел к двери, оставляя за собой кровавые следы. У двери остановился, продолжая тяжело дышать, оперся плечом о стену и только теперь понял, что все еще сжимает нож в руке, обтянутой перчаткой.
Брэндстеттер вернулся в спальню, посмотрел на изуродованный труп, распростертый на залитых кровью простынях, и бросил нож на пол.
Вернувшись к двери, он подключился к дисплею через искусственный интеллект квартиры, убедился, что в коридоре никого нет, и вышел. Никто не заметил, как Брэндстеттер спустился по пожарной лестнице, оставляя за собой рубиновые следы. Спрыгнув на землю, он надел свое длинное пальто, вытер лицо, руки и ботинки салфеткой, пропитанной химическим составом, удаляющим пятна крови. Затем, порвав киберсвязь с искусственным интеллектом компьютерной системы здания, скрылся в уличной тени.
В тот же момент, когда его ноги коснулись земли, дыхание Брэндстеттера стало нормальным. Он сунул руки в карманы и пошел домой.
17
Шумная толпа жильцов дома собралась около дверей квартиры Нами Шикары. Перед ними стояли репортеры с микрофонами и телекамерами. Трэвен, воспользовавшись своим новым удостоверением сотрудника отдела по расследованию убийств, пробился через скопище зевак и репортеров, не отвечая на сыпавшиеся со всех сторон вопросы.
Он убрал в карман удостоверение детектива только после того, как стоящий у двери полицейский вручил, ему нагрудный знак, разрешающий доступ к месту преступления. Детектив наклонился и нырнул под желтую ленту ограждения.
Запах крови наполнил ему ноздри.
Трэвен сунул руки в карманы плаща и прошел в спальню, где разворачивались основные события, заметив при этом большие кровавые следы ног, ведущие в коридор.
Хайэм стоял в дверях спальни, наблюдая за тем, как сотрудники криминалистической лаборатории в белых халатах и одноразовых перчатках собирают вещественные доказательства. Трое из них осматривали кровать и все вокруг нее, а еще два техника занимались контурами системы безопасности, подключенными к аппаратуре искусственного интеллекта и замкнутыми на видеостенку.
Одна из сотрудниц на мгновение остановилась около кровати. Белокурые волосы окаймляли лицо лаборантки, освещенное бледно-голубым светом, исходящим из миниатюрной телекамеры на ее плече. На лице мелькнула задорная улыбка.
– Привет, Мик, сколько лет не виделись!
– Я знаю множество более приятных мест, где можно возобновить знакомство, Шейла, – произнес Трэвен. Он встал рядом с ней и посмотрел на обезображенный труп. Только по гладкой, нежной коже, сохранившейся в тех местах, которые остались не исполосованными лезвием ножа, можно было предположить, что убитая женщина при жизни была прелестной. Несколько стереопортретов стояло на туалетном столике у стены. Глядя на то, во что превратилось сейчас ее лицо, Трэвен даже не мог понять, на каком из них изображена убитая.
– Этот ублюдок не пожалел сил, правда? – спросила Шейла, не отрывая взгляда от экрана мини-камеры.
– Да. – Трэвена удивило, что у него от волнения пересохло в горле, будто ему никогда не приходилось видеть столь обезображенное тело. Наркоманы, умершие от слишком больших доз наркотиков, люди, погибшие от огнестрельных ран, даже трупы с отрубленными головами вроде того курьера, убитого в переулке два дня назад, – все это он видел много раз, но чтобы такое… Судя по всему, убийца испытывал чувство огромной ненависти к женщине, тело которой лежало на кровати. Трэвен отвернулся, когда один из лаборантов начал выскабливать то, что сохранилось под ногтями жертвы. Около кровати он заметил кровавые следы ног и большое размазанное пятно крови. Детектив наклонился, чтобы получше рассмотреть его.
– А это что?
У лаборанта, занимающегося ногтями, на груди висел опознавательный значок с надписью «Бертон». Он оторвался от работы, посмотрел на пятно и пояснил:
– Это осталось после того, как убийца вернулся в комнату. Проходя к двери, он оставил множество следов, затем по каким-то причинам возвратился в спальню. К этому моменту кровь уже почти свернулась и впиталась в ковер, поэтому отпечаток его ног получился такой размытый.
– Убийца – мужчина?
– Да. – Лаборант закрыл крышками пробирки, в которых содержалось то, что ему удалось выскоблить из-под ногтей. – Все, по-видимому, началось как изнасилование, а потом превратилось в убийство. Во влагалище женщины заметны разрывы. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: ей была сделана операция по сужению влагалища. С моей точки зрения, хирург слишком уж подтянул его, но ведь я не тот парень, что спал с ней.
– Почему вы уверены, что все началось как изнасилование?
– Нет никаких следов семяизвержения, даже жидкости, предшествующей эякуляции. Рядом с трупом лежал разорванный презерватив, но и он оказался сухим. Впрочем, это не так уж необычно при изнасиловании. Во многих случаях насильники не могут достичь оргазма и тогда убивают жертву для того, чтобы показать свое превосходство и силу.
Трэвен выпрямился:
– А почему он вернулся в спальню?
– Может быть, хотел еще раз посмотреть на труп, – пожал плечами лаборант. – Не знаю. Из того, что я здесь увидел, можно предположить, что мы имеем дело с психически ненормальным ублюдком. Возможно, забыл взять с трупа какую-то вещь. Сережку, браслет или что-то еще, представляющее для него интерес в качестве сувенира.
– Орудие убийства?
– Вот. – Лаборант поднял пластмассовый пакет с окровавленным ножом. – Выглядит не очень страшно, но вполне годится, чтобы выполнить такую работу – если постараться как следует. Этот парень постарался.
– О'кей, спасибо. – Трэвен пересек комнату, направляясь к Хайэму. Шейла продолжала вести съемку мини-камерой, а лаборант, закончив свои исследования, повернулся спиной к трупу. Зеркальные стены и потолок создавали ошеломляющую картину, превращая изображения людей, мертвого тела и залитых кровью простыней в ужасный коллаж. Ароматный запах горящего в фонариках масла, смешиваясь с запахом крови, казался густым и тяжелым.
– Я тебя разбудил? – мрачно спросил Хайэм. Его щеки и подбородок покрывала седая щетина, а изо рта пахло виски.
– Нет, – ответил Трэвен, глядя на то, как другой лаборант вкатил в спальню тележку, покрытую белой простыней. – У тебя есть жевательная резинка, отбивающая запах изо рта?
Хайэм сунул руку в карман и достал пачку.
– Это не для меня. Для тебя.
Хайэм воровато оглянулся по сторонам, сунул в рот две пластинки и принялся жевать.
– Не ожидал, что меня вызовут так рано. Рассчитывал на выходной день. Боюсь, что сегодня отдохнуть не удастся.
– Кто эта девушка? Хайэм открыл блокнот.
– Имя – Нами Шикара. Жила здесь семь месяцев. Плату за квартиру всегда вносила вовремя, никаких проблем, посетителей почти не было. Вот и все, что смог сообщить мне управляющий. И еще то, что она была очень красивой.
Лаборанты и техники переложили труп с кровати на тележку. Им пришлось два раза подходить к кровати, чтобы унести все останки.
Трэвен пытался не поддаваться овладевавшим им чувствам.
– В полиции есть сведения о ней?
– Были, но информация стерта.
– Когда?
– Семь месяцев назад.
– Именно в то время она поселилась в этой кварт тире?
– Да. И тогда же начала работать в «Нагамучи Тауэрс».
Тележка со скрипом выехала в коридор.
– Гейша? – спросил Трэвен.
– Они называют таких девиц «сотрудницы службы информации». Корпорация относится к этому очень ревниво. Обязательно употребляй такое выражение во всех докладах, которые тебе придется составлять. Канеоки лопнет от злости, если ты назовешь ее гейшей.
– Может быть, это задевает его как-то лично?
– Послушай, я не знаю, что тебе говорили про Канеоки до твоего перевода к нам, но он – честный парень. Дело в том, что совет директоров корпораций, финансирующий полицейский департамент, обращает особое внимание на случаи со смертельным исходом, касающиеся сотрудниц их служб информации. Мне приходилось заниматься несколькими случаями, когда служащий корпорации от постоянного напряжения и тяжелой работы убивал свою гейшу в приступе безумия». Корпорация тут же вмешивалась – не сомневаюсь, что, они вмешаются и в это дело, – и заминала скандал. Расследование прекращалось. Два раза одновременно с прекращением расследования прекращалась и жизнь служащих корпораций. Сердечный приступ. Такое объяснение лучше всего воспринимается ближайшими родственниками. По гейшам можно легко судить о психологическом состоянии служащих корпораций.
– И к тому же все они полукровки, не так ли? – Трэвен не сумел скрыть сарказма.
– Это важно для них, – тихо ответил Хайэм, – но не имеет значения для полиции.
Трэвен выдохнул воздух, стараясь сдержать ярость.
– Как убийца проник в квартиру?
– Пока не знаем. Домашний компьютер не поврежден – таково мнение техников, и дверь не взломана.
– Значит, она сама впустила убийцу?
– Может быть.
Трэвен попытался вспомнить, что ему известно о гейшах.
– В таком случае число подозреваемых сокращается, правда? Поскольку ее расходы оплачивает корпорация, трудно предположить, что она могла впустить в квартиру кого-либо постороннего, тем более что в доме приняты повышенные меры безопасности. Кому она принадлежала? Хайэм посмотрел в свои записи.
– Одному из самых высокопоставленных служащих корпорации Нагамучи. Его зовут Йоримаса, он возглавляет службу безопасности.
– Где он сейчас?
– Дома его нет. Жена сказала полицейскому, что он у себя в офисе, но его не оказалось и там.
– Выходит, никто не знает, где он?
– Никто. Впрочем, после того, как на видеостенках города появятся подробности случившегося, думаю, он быстро даст о себе знать.
– Причем с целым набором железных алиби.
– Пожалуй.
Трэвен посмотрел на развороченную окровавленную кровать.
– Сколько ей было лет?
– Двадцать, – тихо произнес Хайэм. – Ты быстро привыкнешь, но нельзя смириться со смертью таких молодых девушек, особенно столь ужасной.
– У нее была семья?
– Да, в Огайо. Полиция штата сообщит родственникам о ее смерти.
«Ну, хоть это хорошо», – подумал Трэвен. Ему не хотелось брать на себя такие обязанности. В прошлом, когда он еще нес службу в форме патрульного полицейского, ему приходилось сообщать людям о гибели их близких в автомобильных катастрофах, но он так и не сумел привыкнуть к этому.
– Ее нашла подруга, которая приехала к ней, – сказал Хайэм. – Сотрудникам криминалистической лаборатории пришлось дать ей изрядную дозу транквилизаторов, чтобы унять истерику. Подруга и позвонила по телефону девятьсот одиннадцать.
– Значит, домашний компьютер не сообщил в полицию об убийстве?
– Нет.
– Но она могла поднять тревогу, просто закричав. Почему не сделала этого?
– Возможно, ее убили раньше, чем выдалась такая возможность. Ты видел, как исполосовано ее лицо.
– Но девушку изнасиловали.
– Совсем не значит, что это произошло, когда она была жива.
Трэвен вздрогнул, отгоняя жуткие картины, возникшие в его сознании. Он отвернулся от кровати.
– Такое случалось уже несколько раз, – заметил Хайэм. – Не скажу, что это преступление можно отнести к числу рядовых, но нечто подобное происходило и ранее. Убийство никогда не бывает аккуратным и чистеньким. Это одно из самых страшных и отвратительных злодеяний, совершаемых людьми, а ведь мир полон хладнокровных и жестоких подонков. Ты не освоишься полностью в нашем отделе, пока к тебе не попадет дело о ритуальном убийстве детей или об убийстве, связанном с каннибализмом.
Трэвен подумал, что предпочел бы обойтись без этого.
Хайэм прожевал еще несколько ментоловых пластинок, освежающих дыхание. Он прошептал настолько тихо, что никто другой не смог бы услышать его:
– Насчет сегодняшнего утра…
Трэвен посмотрел ему в глаза и увидел прячущийся там страх, сразу состаривший детектива.
– Забудь о случившемся, – негромко ответил он. – Отчет уже составлен, и там сказано, что все произошло должным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Нет! – прохрипел он. – Прекрати!
– Но ведь ты хочешь этого, – прошептала Шикара ему в ухо. – Для этого ты и пришел сюда. Продолжай. Мне так хорошо.
Испытывая боль от усилий сдержать себя, Брэндстеттер приподнялся, чтобы посмотреть на нее. Чувствуя неминуемое приближение оргазма, он посмотрел в ее темные глаза.
«Она лжет! Суке совсем не нравится то, что ты делаешь с ней! Она притворяется, Эрл! Посмотри на нее!»
Брэндстеттер посмотрел и увидел, что его мать права, увидел ложь на лице Шикары. Жар стыда и гнева охладил его похоть. Желание мгновенно исчезло, оставив за собой боль незавершения. Презерватив соскользнул и упал на кровать.
– Что случилось? – Ее лицо отражало беспокойство, которое слышалось в голосе. Она обняла его.
Он грубо вырвался из ее объятий и ударил прямо в лицо. Звук ломающихся зубов напоминал треск сломанных гнилых веток. Стон боли был заглушен потоком крови. Она попыталась закрыть лицо руками в тот самый момент, когда лезвие ножа устремилось к ее глазам.
Брэндстеттер нанес режущий удар по пальцам девушки. Алые ленты крови побежали по рукам. Шикара попыталась отползти в сторону, издавая дикие крики боли и ужаса. Потом Брэндстеттер наискось полоснул ножом по ее рту, по прекрасным губам – и ее лицо залилось новыми потоками крови.
Теперь он полностью отдался во власть безумия, охватившего его. Правая рука, сжимающая нож, превратилась в машину, поднимаясь и опускаясь по собственной воле. Головокружительное течение киберпространства охватило Брэндстеттера, затем на короткие мгновения он оказывался по другую сторону видеостенки, глядя на продолговатую тень, склонившуюся над телом женщины, подобно черному ворону, вонзающему острые когти в ее дрожащую плоть. Ему казалось, что он слышит одобрительные возгласы матери. Его рука падала и поднималась снова. Кровь залила Брэндстеттера до плеча.
Наконец, совершенно обессиленный, он отвалился в сторону и начал лихорадочно глотать воздух. И тут же, вспомнив, где он находится, заставил себя двигаться. Он пошел к двери, оставляя за собой кровавые следы. У двери остановился, продолжая тяжело дышать, оперся плечом о стену и только теперь понял, что все еще сжимает нож в руке, обтянутой перчаткой.
Брэндстеттер вернулся в спальню, посмотрел на изуродованный труп, распростертый на залитых кровью простынях, и бросил нож на пол.
Вернувшись к двери, он подключился к дисплею через искусственный интеллект квартиры, убедился, что в коридоре никого нет, и вышел. Никто не заметил, как Брэндстеттер спустился по пожарной лестнице, оставляя за собой рубиновые следы. Спрыгнув на землю, он надел свое длинное пальто, вытер лицо, руки и ботинки салфеткой, пропитанной химическим составом, удаляющим пятна крови. Затем, порвав киберсвязь с искусственным интеллектом компьютерной системы здания, скрылся в уличной тени.
В тот же момент, когда его ноги коснулись земли, дыхание Брэндстеттера стало нормальным. Он сунул руки в карманы и пошел домой.
17
Шумная толпа жильцов дома собралась около дверей квартиры Нами Шикары. Перед ними стояли репортеры с микрофонами и телекамерами. Трэвен, воспользовавшись своим новым удостоверением сотрудника отдела по расследованию убийств, пробился через скопище зевак и репортеров, не отвечая на сыпавшиеся со всех сторон вопросы.
Он убрал в карман удостоверение детектива только после того, как стоящий у двери полицейский вручил, ему нагрудный знак, разрешающий доступ к месту преступления. Детектив наклонился и нырнул под желтую ленту ограждения.
Запах крови наполнил ему ноздри.
Трэвен сунул руки в карманы плаща и прошел в спальню, где разворачивались основные события, заметив при этом большие кровавые следы ног, ведущие в коридор.
Хайэм стоял в дверях спальни, наблюдая за тем, как сотрудники криминалистической лаборатории в белых халатах и одноразовых перчатках собирают вещественные доказательства. Трое из них осматривали кровать и все вокруг нее, а еще два техника занимались контурами системы безопасности, подключенными к аппаратуре искусственного интеллекта и замкнутыми на видеостенку.
Одна из сотрудниц на мгновение остановилась около кровати. Белокурые волосы окаймляли лицо лаборантки, освещенное бледно-голубым светом, исходящим из миниатюрной телекамеры на ее плече. На лице мелькнула задорная улыбка.
– Привет, Мик, сколько лет не виделись!
– Я знаю множество более приятных мест, где можно возобновить знакомство, Шейла, – произнес Трэвен. Он встал рядом с ней и посмотрел на обезображенный труп. Только по гладкой, нежной коже, сохранившейся в тех местах, которые остались не исполосованными лезвием ножа, можно было предположить, что убитая женщина при жизни была прелестной. Несколько стереопортретов стояло на туалетном столике у стены. Глядя на то, во что превратилось сейчас ее лицо, Трэвен даже не мог понять, на каком из них изображена убитая.
– Этот ублюдок не пожалел сил, правда? – спросила Шейла, не отрывая взгляда от экрана мини-камеры.
– Да. – Трэвена удивило, что у него от волнения пересохло в горле, будто ему никогда не приходилось видеть столь обезображенное тело. Наркоманы, умершие от слишком больших доз наркотиков, люди, погибшие от огнестрельных ран, даже трупы с отрубленными головами вроде того курьера, убитого в переулке два дня назад, – все это он видел много раз, но чтобы такое… Судя по всему, убийца испытывал чувство огромной ненависти к женщине, тело которой лежало на кровати. Трэвен отвернулся, когда один из лаборантов начал выскабливать то, что сохранилось под ногтями жертвы. Около кровати он заметил кровавые следы ног и большое размазанное пятно крови. Детектив наклонился, чтобы получше рассмотреть его.
– А это что?
У лаборанта, занимающегося ногтями, на груди висел опознавательный значок с надписью «Бертон». Он оторвался от работы, посмотрел на пятно и пояснил:
– Это осталось после того, как убийца вернулся в комнату. Проходя к двери, он оставил множество следов, затем по каким-то причинам возвратился в спальню. К этому моменту кровь уже почти свернулась и впиталась в ковер, поэтому отпечаток его ног получился такой размытый.
– Убийца – мужчина?
– Да. – Лаборант закрыл крышками пробирки, в которых содержалось то, что ему удалось выскоблить из-под ногтей. – Все, по-видимому, началось как изнасилование, а потом превратилось в убийство. Во влагалище женщины заметны разрывы. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: ей была сделана операция по сужению влагалища. С моей точки зрения, хирург слишком уж подтянул его, но ведь я не тот парень, что спал с ней.
– Почему вы уверены, что все началось как изнасилование?
– Нет никаких следов семяизвержения, даже жидкости, предшествующей эякуляции. Рядом с трупом лежал разорванный презерватив, но и он оказался сухим. Впрочем, это не так уж необычно при изнасиловании. Во многих случаях насильники не могут достичь оргазма и тогда убивают жертву для того, чтобы показать свое превосходство и силу.
Трэвен выпрямился:
– А почему он вернулся в спальню?
– Может быть, хотел еще раз посмотреть на труп, – пожал плечами лаборант. – Не знаю. Из того, что я здесь увидел, можно предположить, что мы имеем дело с психически ненормальным ублюдком. Возможно, забыл взять с трупа какую-то вещь. Сережку, браслет или что-то еще, представляющее для него интерес в качестве сувенира.
– Орудие убийства?
– Вот. – Лаборант поднял пластмассовый пакет с окровавленным ножом. – Выглядит не очень страшно, но вполне годится, чтобы выполнить такую работу – если постараться как следует. Этот парень постарался.
– О'кей, спасибо. – Трэвен пересек комнату, направляясь к Хайэму. Шейла продолжала вести съемку мини-камерой, а лаборант, закончив свои исследования, повернулся спиной к трупу. Зеркальные стены и потолок создавали ошеломляющую картину, превращая изображения людей, мертвого тела и залитых кровью простыней в ужасный коллаж. Ароматный запах горящего в фонариках масла, смешиваясь с запахом крови, казался густым и тяжелым.
– Я тебя разбудил? – мрачно спросил Хайэм. Его щеки и подбородок покрывала седая щетина, а изо рта пахло виски.
– Нет, – ответил Трэвен, глядя на то, как другой лаборант вкатил в спальню тележку, покрытую белой простыней. – У тебя есть жевательная резинка, отбивающая запах изо рта?
Хайэм сунул руку в карман и достал пачку.
– Это не для меня. Для тебя.
Хайэм воровато оглянулся по сторонам, сунул в рот две пластинки и принялся жевать.
– Не ожидал, что меня вызовут так рано. Рассчитывал на выходной день. Боюсь, что сегодня отдохнуть не удастся.
– Кто эта девушка? Хайэм открыл блокнот.
– Имя – Нами Шикара. Жила здесь семь месяцев. Плату за квартиру всегда вносила вовремя, никаких проблем, посетителей почти не было. Вот и все, что смог сообщить мне управляющий. И еще то, что она была очень красивой.
Лаборанты и техники переложили труп с кровати на тележку. Им пришлось два раза подходить к кровати, чтобы унести все останки.
Трэвен пытался не поддаваться овладевавшим им чувствам.
– В полиции есть сведения о ней?
– Были, но информация стерта.
– Когда?
– Семь месяцев назад.
– Именно в то время она поселилась в этой кварт тире?
– Да. И тогда же начала работать в «Нагамучи Тауэрс».
Тележка со скрипом выехала в коридор.
– Гейша? – спросил Трэвен.
– Они называют таких девиц «сотрудницы службы информации». Корпорация относится к этому очень ревниво. Обязательно употребляй такое выражение во всех докладах, которые тебе придется составлять. Канеоки лопнет от злости, если ты назовешь ее гейшей.
– Может быть, это задевает его как-то лично?
– Послушай, я не знаю, что тебе говорили про Канеоки до твоего перевода к нам, но он – честный парень. Дело в том, что совет директоров корпораций, финансирующий полицейский департамент, обращает особое внимание на случаи со смертельным исходом, касающиеся сотрудниц их служб информации. Мне приходилось заниматься несколькими случаями, когда служащий корпорации от постоянного напряжения и тяжелой работы убивал свою гейшу в приступе безумия». Корпорация тут же вмешивалась – не сомневаюсь, что, они вмешаются и в это дело, – и заминала скандал. Расследование прекращалось. Два раза одновременно с прекращением расследования прекращалась и жизнь служащих корпораций. Сердечный приступ. Такое объяснение лучше всего воспринимается ближайшими родственниками. По гейшам можно легко судить о психологическом состоянии служащих корпораций.
– И к тому же все они полукровки, не так ли? – Трэвен не сумел скрыть сарказма.
– Это важно для них, – тихо ответил Хайэм, – но не имеет значения для полиции.
Трэвен выдохнул воздух, стараясь сдержать ярость.
– Как убийца проник в квартиру?
– Пока не знаем. Домашний компьютер не поврежден – таково мнение техников, и дверь не взломана.
– Значит, она сама впустила убийцу?
– Может быть.
Трэвен попытался вспомнить, что ему известно о гейшах.
– В таком случае число подозреваемых сокращается, правда? Поскольку ее расходы оплачивает корпорация, трудно предположить, что она могла впустить в квартиру кого-либо постороннего, тем более что в доме приняты повышенные меры безопасности. Кому она принадлежала? Хайэм посмотрел в свои записи.
– Одному из самых высокопоставленных служащих корпорации Нагамучи. Его зовут Йоримаса, он возглавляет службу безопасности.
– Где он сейчас?
– Дома его нет. Жена сказала полицейскому, что он у себя в офисе, но его не оказалось и там.
– Выходит, никто не знает, где он?
– Никто. Впрочем, после того, как на видеостенках города появятся подробности случившегося, думаю, он быстро даст о себе знать.
– Причем с целым набором железных алиби.
– Пожалуй.
Трэвен посмотрел на развороченную окровавленную кровать.
– Сколько ей было лет?
– Двадцать, – тихо произнес Хайэм. – Ты быстро привыкнешь, но нельзя смириться со смертью таких молодых девушек, особенно столь ужасной.
– У нее была семья?
– Да, в Огайо. Полиция штата сообщит родственникам о ее смерти.
«Ну, хоть это хорошо», – подумал Трэвен. Ему не хотелось брать на себя такие обязанности. В прошлом, когда он еще нес службу в форме патрульного полицейского, ему приходилось сообщать людям о гибели их близких в автомобильных катастрофах, но он так и не сумел привыкнуть к этому.
– Ее нашла подруга, которая приехала к ней, – сказал Хайэм. – Сотрудникам криминалистической лаборатории пришлось дать ей изрядную дозу транквилизаторов, чтобы унять истерику. Подруга и позвонила по телефону девятьсот одиннадцать.
– Значит, домашний компьютер не сообщил в полицию об убийстве?
– Нет.
– Но она могла поднять тревогу, просто закричав. Почему не сделала этого?
– Возможно, ее убили раньше, чем выдалась такая возможность. Ты видел, как исполосовано ее лицо.
– Но девушку изнасиловали.
– Совсем не значит, что это произошло, когда она была жива.
Трэвен вздрогнул, отгоняя жуткие картины, возникшие в его сознании. Он отвернулся от кровати.
– Такое случалось уже несколько раз, – заметил Хайэм. – Не скажу, что это преступление можно отнести к числу рядовых, но нечто подобное происходило и ранее. Убийство никогда не бывает аккуратным и чистеньким. Это одно из самых страшных и отвратительных злодеяний, совершаемых людьми, а ведь мир полон хладнокровных и жестоких подонков. Ты не освоишься полностью в нашем отделе, пока к тебе не попадет дело о ритуальном убийстве детей или об убийстве, связанном с каннибализмом.
Трэвен подумал, что предпочел бы обойтись без этого.
Хайэм прожевал еще несколько ментоловых пластинок, освежающих дыхание. Он прошептал настолько тихо, что никто другой не смог бы услышать его:
– Насчет сегодняшнего утра…
Трэвен посмотрел ему в глаза и увидел прячущийся там страх, сразу состаривший детектива.
– Забудь о случившемся, – негромко ответил он. – Отчет уже составлен, и там сказано, что все произошло должным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50