– Гребаные микробы.
Беквик хлопнул Харнсбергера по спине, и тот с усилием улыбнулся.
– Ну что, Фил, старик, – и я не шучу насчет старика. Пришло и твое время потерять девственность.
Улюлюканье из толпы. Харнсбергер улыбнулся и опустил голову.
– Фил, – сказал Беквик, – это может показаться высокопарным, но знай, мы любим тебя, парень!
Харнсбергер ничего не ответил.
– Терминатор, ты ведь знаешь это?
Тот пробормотал:
– Конечно, Джим.
– Что ты знаешь?
– Вы меня любите.
Беквик отпрянул.
– Не так быстро, Одинокий Рейнджер! Может, это и принято среди нас, "морских котиков", только известно ли о твоих пристрастиях невесте?
Радиотерапевт густо покраснел, в толпе захохотали. Финансист продолжал:
– Нет, серьезно, Фил. Ты действительно хорошо проводишь время?
– Да, да, конечно...
Беквик в очередной раз хлопнул Харнсбергера, да с такой силой, что тот выронил стакан. Финансист наступил на него, с хрустом вдавливая осколки в ковер.
– Надеюсь, ты и правда доволен твоей последней холостяцкой вечеринкой, Фил. Жратва тебе по вкусу?
Харнсбергер кивнул.
– Выпивки достаточно?
– Да...
– Это хорошо. Потому что нам бы не хотелось, чтобы ты разозлился и направил свой смертельный луч на нас.
Присутствующие поддерживали речь Беквика согласным улюлюканьем. Жених глупо улыбался. Его приятель продолжал:
– По той же причине никто из нас не хотел бы оказаться рядом, когда ты получишь счет за все это великолепие!
В глазах Харнсбергера мелькнула паника. Беквик снова его хлопнул:
– Что, испугался? Не волнуйся, все схвачено – за счет наших пациентов. К сожалению, они не дождутся в этом месяце почечных трансплантатов.
Гиканье и веселье среди гостей. Беквик взял радиотерапевта за руку.
– А сейчас piece de resistance, Фил. Уверен, что досыта поел?
– Уверен, Джим.
– Ну, – Беквик усмехнулся, – сейчас увидим.
Он сделал витиеватый жест рукой. Какое-то время ничего не происходило. Затем погас свет и послышалась музыка в стиле диско, заглушившая саундтрек к порнофильму.
Толпа расступилась, две девушки в длинных черных плащах вышли на середину комнаты. Беквик незаметно удалился, а девушки, танцуя, встали по обе стороны от Харнсбергера.
Обе были довольно молоды – высокие, с красивыми фигурами, грациозно двигавшиеся на высоких каблуках-шпильках. Они широко улыбались, крутили бедрами, извивались всем телом и делали прочие движения профессиональных танцовщиц. У одной – угольно-черные длинные волосы, вторая была блондинкой с короткой мальчишеской стрижкой.
Они синхронно прижимались к бедолаге Харнсбергеру, ласкали его шею, покусывали уши, которые стали алыми, целовали щеки, поглаживали бедра. На лице радиотерапевта отражались одновременно возбуждение и страх.
Девушки стонали, касаясь промежности Фила, потом сделали вид, что расстегивают ширинку, откинули головы и изобразили смех. Начали слегка пихать врача – так щенки шакала играют с кроликом.
Темп музыки ускорился. Девушки скинули плащи – на них были одинаковые лифчики из черной кожи, черные подвязки и ажурные чулки. В руках – черные плетки.
Раздалось несколько ударов плетьми. Я подался вперед вместе со всеми, ловя каждое движение стриптизерш, каждый издаваемый ими звук. Они продолжали дразнить несчастного Фила. Черноволосая девушка потрепала его за подбородок, прижалась к нему телом, взъерошила редкие волосы. Блондинка притянула врача к себе и крепко поцеловала, пока он пытался вырваться, размахивая руками. Вдруг Харнсбергер стал отвечать на поцелуй и потянулся к ее ягодицам. Девушка оттолкнула радиотерапевта, встала на четвереньки, а затем начала опять медленно приближаться к врачу. Она немного отодвинула лифчик, чтобы был виден сосок, затем снова скрыла его.
Брюнетка присоединилась к напарнице, и они принялись уже более откровенно ласкать друг друга. Оба бюстгальтера были сброшены и полетели в толпу.
Упругие груди танцовщиц двигались в такт музыке. Девушки щипали себя за соски, плавно изгибались, играли трусиками, все более раззадоривая наблюдавших за этим зрелищем мужчин.
Стриптизерши подошли к Харнсбергеру, но на этот раз отвели его в сторону и вернулись вдвоем, держась за руки. Они приподнимали трусики, на мгновение показывая упругие, гладкие лобки, а потом резко отпускали их, от чего резинка хлопала по бедрам.
Эта игра в прятки продолжалась еще какое-то время, затем брюнетка опустилась на четвереньки и стала крутить ягодицами, одновременно держа за лодыжку блондинку. Ее напарница изображала сопротивление, качая головой и делая недовольные гримасы. Послышались подбадривающие возгласы из толпы. Внимание всех было приковано к происходящему в центре комнаты.
И вот в мгновение ока обе девушки почти обнажились. На них оставались только подвязки и чулки. Музыка стала более медленной, и танцовщицы принялись соблазнять друг друга: ласкать, поглаживать, целовать, лизать.
Черноволосая девушка легла на спину и приподняла бедра. Партнерша села между ее ног на колени, наклонила голову, словно для молитвы, и начала гладить живот. Наклонилась ниже и языком поласкала пупок. Брюнетка застонала от удовольствия.
Блондинка подняла глаза, прижала палец к губам, будто раздумывая, что делать дальше. Она протянула руки к толпе, изображая невинность и как бы прося совета.
Зрители ободряюще зашумели. Девушка нагнулась к промежности подруги, потом подняла голову и обвела взглядом находящихся в комнате людей. Когда она повернулась ко мне, я смог лучше рассмотреть ее.
Овальное лицо. Светлые глаза под нарисованными бровями. Немного выступающий, но идеальной формы подбородок. Внезапно я узнал эту девушку. И она меня. Лукавство исчезло с ее лица, уступив место неуверенной улыбке.
Лорен неподвижно сидела между извивающимися бедрами подруги. Мне показалось, она слегка покачала головой, будто пытаясь оправдаться.
Музыка продолжала звучать. Темненькая девушка поняла: что-то идет не так, и положила руку на шею Лорен.
Та сначала заупрямилась, затем все-таки наклонилась. А в следующий момент я уже направлялся к выходу.
Глава 3
Я ехал домой, сгорая от стыда. За окнами машины проносились холодные улицы, но я не замечал ничего вокруг.
У меня нет детей, и все же я привык относиться с заботой к пациентам. Благодаря встрече с Лорен я почувствовал, через что проходят родители шлюх и преступников.
Выражение неуверенности, вспыхнувшее в глазах, когда она узнала своего бывшего врача, не было присуще ей в подростковом возрасте. Я подсчитал: теперь Лорен двадцать один год. Она вправе зарабатывать на жизнь чем хочет. Кроме того, танцевать стриптиз – вполне законное занятие.
Какого черта я вообще приперся на эту вечеринку? Почему не ушел, когда стало ясно, чем все закончится?
Потому что во мне, как и во всех особях мужского пола, находившихся в том номере, разыгралась эротическая фантазия.
Робин не спала, дожидаясь меня, однако в тот вечер я оказался не самой веселой компанией.
* * *
Ночь я провел плохо и проснулся на следующий день, обдумывая мучительный вопрос: как я должен реагировать, и должен ли вообще, на эту встречу? В восемь часов обратился в службу телефонных сообщений, и там сказали, что Лорен звонила в полночь и просила записать на прием.
– Она казалась взволнованной, – заявила оператор. – Я знаю, что у вас отменен сеанс в два часа, поэтому назначила ей на это время. Все правильно, док?
– Конечно, – ответил я, внезапно похолодев от страха. – Спасибо.
– Это моя работа, док.
Ровно в два часа раздался дверной звонок, и мое сердце учащенно забилось. Пациенты, приходившие впервые, обычно ждали у ворот. Звонок в дверь означал, что Лорен открыла щеколду и самостоятельно прошла через сад. Собака не лаяла – Робин уехала за покупками и взяла Спайка с собой.
Я поставил кофе, к которому даже не притронулся, и поспешил к двери.
Лорен я узнал с трудом. Лицо девушки казалось незнакомым без косметики, а светлые волосы были просто расчесаны на пробор.
Правда, голубые глаза остались прежними, но их выражение изменилось, стало более жестким.
В двадцать один год Лорен выглядела моложе, чем в пятнадцать. Белая джинсовая рубашка и джинсы свободного покроя скрывали фигуру от шеи до лодыжек. Рубашка застегнута на все пуговицы. Джинсы подчеркивали тонкую талию и мягкую линию бедер. На ногах белые парусиновые тапочки. На плече у девушки висела большая кожаная сумка прекрасной выделки, явно дорогая.
– Привет, Лорен.
Глядя куда-то мимо меня, она протянула руку. Ладонь оказалась холодной и сухой. Я был в не слишком радостном настроении, но, когда она все же посмотрела мне в глаза, изобразил улыбку.
Лорен не улыбнулась в ответ.
– Теперь работаете дома? У вас мило.
– Спасибо. Проходи.
Я повел ее в кабинет. Она шла очень быстро – торопилась на сеанс так же, как раньше спешила сбежать с него.
– Приятная обстановка, – сказала Лорен, когда мы вошли. – По-прежнему лечите детей и подростков?
– Я сейчас почти не занимаюсь частной практикой.
Она застыла в дверях.
– Ваша помощница не упомянула об этом.
– Моя работа в основном связана с консультированием. Уголовные дела, судебные разбирательства. Однако для бывших пациентов мои двери всегда открыты.
– Да, я видела ваше имя в газете. Что-то связанное с перестрелкой на школьном дворе. Получается, вы – известная личность.
Она продолжала смотреть словно сквозь меня.
– Ну что ж, проходи.
* * *
– Та же самая, – сказала Лорен, кивая на старую кожаную кушетку.
– Это вроде антиквариата.
– Чего не скажешь о вас. Вы почти не изменились.
Я не ответил.
– А я изменилась?
– Ты повзрослела.
– Точно?
Она потянулась было к сумке, но вдруг остановилась. На лице появилась улыбка.
– Вы все еще не курите?
– Извини, нет.
– Грязная привычка. От матушки унаследовала. Ее тут напугали несколько лет назад. Нашли затемнение в легких. А потом выяснилось, что это просто пятно на снимке – врач оказался идиотом. Курить она, правда, все равно бросила, поэтому хоть какая-то вышла польза. А вот меня это не остановило. Люди вообще слабые существа. Да вы сами знаете, на том и зарабатываете.
– Люди склонны делать ошибки.
Лорен начала качать ногой.
– Тогда, на приеме, я задала вам жару, не так ли?
– Ничего такого, с чем бы я не встречался раньше.
– Я, наверное, этого не показывала, но мне начала нравиться идея терапии. Психологически я была готова к ней. Только они решили прервать сеансы.
– Твои родители?
Удивление в моем голосе заставило ее покраснеть.
– Выходит, они вам не сказали, – произнесла Лорен ледяным тоном. – А заверяли меня, что сообщили. Я не поверила и оказалась права.
– Мне лишь позвонили, чтобы отменить сеанс. Без всяких объяснений. Я звонил вам домой несколько раз, никто не ответил.
– Скотина, – бросила она с внезапной яростью. – Вот задница.
– Твой отец?
– Лгун несчастный. Он обещал, что все объяснит. Это было его решение. Лайл не переставал жаловаться на дороговизну сеансов. В день, когда я должна была к вам прийти, он забрал меня после школы. Думала, он хочет удостовериться, что я вовремя прихожу на прием. Решила, вы все-таки настучали про мои опоздания, и жутко разозлилась. Но он не повез меня к вам, а направился в другую сторону – в Долину, на поля мини-гольфа в семейном центре развлечений. Припарковался, заглушил двигатель и сказал: "Вместо того чтобы сидеть с нянькой, которая берет сто баксов в час, будешь проводить свободное время с папочкой". – Лорен закусила губу. – Правда, это звучало так, словно он приревновал меня к вам?
Пока я обдумывал ответ, она спросила:
– Тем не менее соблазнительное предложение, вам не кажется?
Я продолжал размышлять. Предположил:
– Лорен, он не пытался...
– Нет, он меня и пальцем не тронул. Ни по-отцовски, ни из каких-либо грязных побуждений. Если честно, я вообще не помню, чтобы Лайл ко мне прикасался. Он скользкий тип. Кстати, они с мамой все же разбежались. Завел себе какую-то бабу – подцепил на работе. Значит, родители так и не сказали вам, что это не я решила прервать сеансы. Они всегда мне врали.
– О чем?
Наши глаза встретились. Ее взгляд сразу стал суровым.
– Уже не важно.
– Что произошло в тот день, когда вы играли в гольф?
– Что произошло? Да ничего особенного. Сыграли несколько лунок, мне все надоело, и я начала ныть, чтобы меня отвезли домой. Он постарался переубедить меня. Тогда я села на газон и отказалась трогаться с места. Лайла это взбесило, хотя в итоге он сдался. Мать торчала в своей комнате, было видно, что плакала. Я решила – из-за меня. Я тогда думала, что все проблемы дома из-за меня. Эта мысль сидела в мозгах, будто заноза. Теперь-то я знаю, что у них и без того забот хватало.
Она скрестила ноги.
– Через несколько недель он ушел. Подал на развод, ничего ей не сказав. Она пыталась потребовать с него алименты, но Лайл заявил, что бизнес в упадке, и не дал нам ни цента. Я посоветовала подать на него в суд, только мать не стала. Она никогда не была борцом.
– Значит, ты жила с матерью?
– Некоторое время. Если называть это жизнью. Пришлось переехать на квартиру в Панорама-Сити. Настоящая дыра – стрельба по ночам и тому подобное. Нас засасывало все глубже и глубже, мы были разорены, мама постоянно плакала. А я начала новую жизнь, потому что Джейн уже не пыталась меня воспитывать. Я могла делать все, что захочу. Иными словами, со мной она тоже не стала бороться.
Лорен взяла салфетку из коробки, которую я всегда держу наготове, и смяла ее.
– Мужики – скоты, – сказала она, глядя в упор. – Давайте поговорим о вчерашней ночи.
– Прошлая ночь была недоразумением.
Ее глаза сверкнули.
– Недоразумением? И все? Вы знаете, в чем проблема этого долбаного мира? Никто не может просто сказать, что ему очень жаль.
– Лорен...
– Забудьте. – Она махнула салфеткой. – Не надо было вообще приходить.
Лорен начала рыться в сумочке.
– Конец сеанса. Сколько вы берете сейчас, когда ваше имя упоминается в газетах?
– Пожалуйста, Лорен...
– Нет, – сказала она, вскакивая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52