И, как десятилетняя школьница, плюхнулась на матрас своей белой девичьей кровати под тюлевым балдахином. Я спрятала лицо в бело-розовых подушках из набивного ситца. Эти подушки были первой моей дизайнерской разработкой.
В возрасте шестнадцати лет я часами рисовала, продумывая каждую деталь интерьера моей спальни. Глория помогла мне выбрать ткани — нежную с цветочным рисунком и в бело-голубую полоску — эта ткань осталась у нее после оформления недорогого отеля в Вашингтоне, а кровать я купила сама, на свои собственные заработанные деньги на распродаже домашнего скарба в Гринвилле. Я сама повесила ковер во всю стену, сама отполировала деревянные полы и, отыскав на чердаке свернутый потертый восточный ковер, постелила его на пол. Тогда у меня был период увлечения ранним Марио Буатты. Другие подростки развешивали на стенах своих комнат постеры с портретами звезд рока и кинодив, а я молилась на обложки «Архитектурного дайджеста».
Лицо мое, пылавшее от стыда и смущения, было того же цвета, что и подушки. Папа был прав. Я вела себя, как дрянная девчонка раннего подросткового возраста. Уилл Махони не виноват был в той мерзкой каше, что я заварила, и он не думал оскорбить меня, предлагая работу. Мне он все еще не нравился, и работать на него я не собиралась, но ради отца я должна была явиться на ужин с чистым и счастливым лицом.
Я обшарила шкафчики в своей ванной и отыскала почти высохшую тушь, которой и накрасила ресницы. Я распустила волосы и принялась водить по ним щеткой, пока они не заблестели, затем убрала их назад под черепаховый ободок, который я нашла на своем старом трюмо. Большинство вещей, продолжавших висеть в моем шкафу, были либо выбракованы мной по каким-то причинам, либо оставлены на память с подростковых времен. Я решила, что отцу понравится, если я явлюсь на ужин в короткой футболке «Мотли кру», но я нашла голубую рубашку для гольфа местного гольф-клуба, о которой успела забыть. Выбор был не слишком удачен, но иного варианта не было.
Когда я спустилась вниз, отец и Уилл сидели в патио, пили чай со льдом и смеялись, как старые приятели.
Уилл поставил свой стакан и встал. По крайней мере, манеры у него были приличные.
— Мы можем начать все сначала? — спросил он и сделал приглашающий жест рукой. Я засмеялась, и мы пожали руки.
— Конечно. Если вы сможете забыть, какой я была стервой.
— Кили! — резко одернул меня отец.
— Извините, — сказала я.
— Не надо было посылать ее в школу в Афины, — сказал отец. — Здесь бы она таких слов не нахваталась, уверяю вас, Уилл.
— Ты не прав, — сказала я. — Я научилась этим словам у тебя в салоне.
— Не важно, — сказал отец. — Лососина остынет. Пойдемте есть.
Надо отдать должное Уиллу, он явился на ужин в лучшем виде. Он постригся, и тот «рыбий хвост», что в прошлый раз касался его воротника, пропал. На Уилле был отлично сшитый голубой блейзер, надетый поверх рубашки в белую и желтую полоску и чуть мятые хлопчатобумажные брюки цвета хаки. Ни галстука, ни носков. Хорошая обувь — итальянские мокасины.
Уилл принялся за ненавистную лососину с очевидным энтузиазмом.
— Кили, — сказал отец, просияв при виде опустевшей тарелки Уилла, — наш гость купил бизнес «Лавинг кап».
Я вилкой гоняла по тарелке горох.
— Да, я слышала, — любезно улыбаясь, откликнулась я.
— Собирается вернуть ему прежние лидирующие позиции, — сказал отец. — Это так, Уилл?
Уилл потягивал пиво.
— Хочу попробовать, — сказал он.
— Итак, вы разбираетесь в бюстгальтерах? — спросила я. Отец поперхнулся.
— Кили!
— «Лавинг кап» — фабрика бюстгальтеров, — сказала я. — Они их производят — бюстгальтеры. Это ведь не нецензурная брань, это название продукта. Правильно я говорю, Уилл?
— Правильно, — сказал Махони, переводя взгляд с меня на отца и обратно. — Что вы думаете о нашем продукте, Кили?
Папа предупреждающе на меня посмотрел.
— Неплохо думаю, — осторожно ответила я.
— Но вы ведь ни за что не надели бы на себя ни одну из наших моделей, так? — спросил Уилл.
— Мне давно не попадались на глаза ваши изделия, — сказала я. — Я покупаю белье в Нью-Йорке, а не здесь.
— Если вы не любительница отовариваться на распродажах, то вам действительно негде увидеть продукцию «Лавинг кап», — согласился Уилл. — Ну, давайте же, говорите откровенно. Объемы продаж моделей «Лавинг кап» — мизерные. Я знаю, что говорят аналитики. Но мне было бы интересно услышать, что думают о нашей продукции женщины — ведь мы работаем для вас.
— Уилл, — вмешался отец, — боюсь, Кили не сможет объяснять вам, как вести бизнес.
— Почему же? — спросил Уилл. — Она женщина. У нее есть грудь. Она носит бюстгальтеры. — Махони широко улыбнулся. — Ведь вы их носите?
— Вообще-то да, — ответила я. Папино лицо стало багровым.
— Пожалуй, я уберу со стола и накрою десерт. — Он убирал тарелки, нарочно гремя ими. — А вы разговаривайте, не стесняйтесь, — сказал отец. — А я поставлю пока кофе варить.
Папа ушел за кухонную стойку, и мы остались вдвоем в обеденной зоне.
— Ваш отец — отличный парень, — сказал Уилл, постукивая пальцами по столу. — Правда, немного старомоден. Я не хотел его смутить, заводя разговор о бюстгальтерах.
— Старомодный — еще мягко сказано, — заметила я. — Он все еще полагает, что о некоторых вещах нельзя говорить вслух. Кстати, как вы познакомились?
— Я заправлял свой «кадиллак» на заправке «СИТГО», а он подошел и стал со мной болтать о машине, — сказал Уилл. — У нас завязался разговор, и ваш отец упомянул о том, что зарабатывает на жизнь продажей машин. Я сказал, что собираюсь покупать грузовик, и он дал мне свою карточку и пригласил заскочить в салон. Я так и сделал. Уэйд продал мне грузовик и пригласил на ужин.
— Вы ведь знали, что он мой отец, верно? — спросила я.
— Верно, — сказал Махони. — «Мердок моторс». Я понял, что между вами есть связь.
— Получается, покупка грузовика у моего отца не имеет никакого отношения к тому, что вы хотите — чтобы я работала над вашим проектом?
— Мне действительно был нужен грузовик, — сказал Уилл. — Ваш отец продает грузовики. Мне также нужен дизайнер по интерьерам. Как я понимаю, вы этим зарабатываете?
— Послушайте, — начала я, — я обещала, что буду сегодня милой. Папе вы по каким-то причинам понравились, по каким, я понять не могу, но у меня действительно нет времени работать над вашим проектом.
— Я знаю, что есть.
— Кто вам сказал?
— Все в городе говорят. Я слышал, что семья вашего парня вставляет вам палки в колеса. Мешает бизнесу. Отваживает клиентов. Ваш отец сам мне это сказал.
— Папа думает, что все знает, но на самом деле это не так, — тихо сказала я, пряча руки под скатерть.
— Я встретил вашего деверя, — сказал Уилл. — Довольно редкий экземпляр.
— Кайл? Он мне не деверь.
— Значит, вам повезло. Он и его отец здорово меня обрабатывали. Похоже, они думают, что я могу принести им немало денег. Вчера вечером они даже пригласили меня на ужин в этот свой дом на Академи-стрит. Тот еще, скажу вам, домик. Как я понимаю, вы с Глорией изрядно над ним потрудились. Он красивый, Кили.
— Джи-Джи все переделает заново, голову даю на отсечение.
— И то, что я увидел в том доме, укрепило мое решение, — сказал Уилл. — Вы должны на меня работать.
Я отрицательно покачала головой:
— Я так не думаю.
— Просто приходите и посмотрите. Прошу вас. Ладно? — Уилл говорил вкрадчиво. — Вы единственная, кто сможет это сделать. — Махони бросил взгляд через плечо в сторону отца. Он как раз добавлял взбитые сливки в банановый пудинг.
— Я не пытаюсь за вами приударить. Говорю на случай, если вы так подумали.
Я покраснела.
— Я так не думаю, но раз уж вы подняли тему, то скажите, почему это вы не пытаетесь за мной приударить? Я такая непривлекательная?
Махони засмеялся.
— Во-первых, потому что вы уже связаны определенными отношениями.
— Если вы имеете в виду Эй-Джи, то у нас нет отношений, — сказала я ледяным тоном.
— Поживем — увидим, — сказал Уилл. Он опустил глаза и, нажав на рукоять ложки, перевернул ее через себя. — Во-вторых, я тоже связан определенными отношениями.
Я удивленно посмотрела на Махони. Он вздохнул.
— Наверное, это звучит странно. Я действительно хочу, чтобы вы поехали посмотрели дом, и там я вам все объясню.
— Почему бы вам не объяснить все сейчас? Еще довольно рано, и, как вы тактично заметили, делать мне нечего. — Я сложила руки на груди и стала ждать.
— Есть женщина… — начал он. Папа поставил поднос с пудингом и кофе на стол. — И к ней нужен подход.
Глава 12
Уилл медленно потягивал кофе, а отец ел пудинг.
— Ешь десерт, — сказал он, ткнув в мою сторону ложкой. — Я весь день готовил. Если ты не будешь, я съем твою порцию. Ты же знаешь, что я стараюсь следить за своей девичьей фигурой. — Отец похлопал себя по круглому животу и засмеялся.
Я послушно зачерпнула ложкой пудинг и выжидательно посмотрела на Уилла.
— Это, наверное, звучит странно, — повторил он, — но я влюблен в… эту женщину. У нее очень хорошая работа в Атланте и такое местечко, как Мэдисон, не представляет для нее интереса.
— Ну что же, тогда она просто дура, — прямо заявил папа. — К чему мириться с этой суетой, пробками и преступностью в Атланте, когда можно жить в таком чудном месте? — Он развел руками, словно хотел охватить не только нашу кухню, но и весь Мэдисон, и вообще весь округ Морган.
Я взяла в рот еще одну ложку пудинга только для того, чтобы очередной раз удержаться от того, чтобы не начать объяснять отцу что хорошо и что плохо. Бесполезно говорить о притягательности больших городов тому, кто счастливо прожил пятьдесят пять лет своей жизни, не переезжая дальше двух миль от того места,где родился.
— Она работает юрисконсультом в одной из самых крупных юридических фирм Атланты, — сказал Уилл. — Ей, вероятно, нравится ходить в театры, музеи, на вечеринки, ну, сами знаете, все такое.
Отец неодобрительно хмыкнул.
— В Мэдисоне тоже есть музей. И когда откроется этот комплекс — ну, тот, на автобане, что собираются построить к осени, — у нас будет целых шесть театров.
— Думаю, Уилл хочет сказать, что ей нравится настоящий, живой театр, — мягко уточнила я. — Как бы то ни было, похоже, эта женщина убежденная горожанка.
Уилл лишь кивнул. Никакой дополнительной информации он давать не стал.
— Вы, кажется, что-то недоговариваете, — сказала я. — И позвольте мне вас предупредить: с меня довольно лжи, обмана и двойной игры…
— Она любит старые дома, — выпалил Уилл. — Она сходит с ума по всему старинному. И я подумал… Малберри-Хилл ведь построен в 1858 году.
— Вы подумали, что, если приведете его в порядок, она приедет сюда жить? Вам не кажется, что это звучит довольно странно?
Махони глотнул кофе.
— Действительно, все это несколько необычно.
— Это не просто необычно, а чертовски глупо. Ничего глупее я в жизни не слышал, — сказал папа. — Вы не можете заставить женщину выйти замуж за вас после того, как обустроите дом, мой мальчик. — Отец доел пудинг, выскреб дно тарелки ложкой, отодвинул стул и встал. — Если вы закончили, можете заняться посудой, а мне надо сделать несколько звонков.
Я попыталась бросить на отца предупреждающий взгляд, но было слишком поздно. Он положил свою тарелку и кофейную чашку в раковину и оставил меня наедине с Уиллом Махони.
Уилл собрал остальную посуду и понес ее на кухонную стойку.
— Оставьте все там, — сказала я. — Я загружу посудомоечную машину позже. После того, как вы уйдете, — с нажимом на последней фразе сказала я.
— Я не уйду, пока вы не согласитесь принять ту работу, что я вам предлагаю, — сказал Уилл, склоняясь над раковиной. — Вы могли бы, кстати, позволить мне остаться и помочь вам.
— Что я должна сделать, чтобы от вас избавиться? — спросила я. — Яснее не скажешь. Мы заняты. Я не могу взять эту работу. Это невозможно. Даже если бы мы не были заняты, никто не может сделать то, что вы хотите, за шесть месяцев.
— Во-первых, вы не так уж заняты. Ваш подонок экс-жених и его семейка уже об этом позаботились. Во-вторых, вы еще не видели дом. — Уилл вытянул шею и выглянул в патио. — Солнце не зайдет еще час. Давайте, Кили. Просто проедетесь туда со мной. Дом замечательный. Вы знаете, что раньше в нем был госпиталь для солдат Федерации, раненных во время осады Атланты?
— Каждый ребенок в Мэдисоне это знает, — сказала я.
— Все дверные ручки имеют серебряное покрытие, сделанное вручную, — сказал Махони. — Мы нашли их в куче хлама на чердаке.
— А почему они там оказались? — спросила я, вопреки собственной решимости никаких разговоров о доме не поддерживать.
— Для сохранности, я думаю, — сказал Уилл. — Люди годами могли заходить в этот дом: дети, бездомные. Мы нашли матрас и спальный мешок в одной из комнат, выходящих на задний двор, как и очевидные свидетельства того, что кто-то разжигал костры в каминах.
— Удивительно, как это дом не сгорел дотла, — сказала я.
— Последние владельцы договорились с шерифом, который наведывался туда достаточно часто, — сказал Уилл. — Он прогонял непрошеных гостей и уведомлял хозяев о том, что происходит с их собственностью. — Махони улыбнулся. — Мы обнаружили, что оригинальная каминная полка гостиной находится в подвале, под старыми мешками. Но о том, что я нашел в старой коптильне, вам ни за что не догадаться.
— Свиной окорок?
— Хрустальную люстру, — язвительно сказал Махони. — Я отвез ее в Атланту, чтобы там ее почистили и отремонтировали. Реставратор говорит, что это может быть «Уотерфорд».
— Вполне возможно, — согласилась я. — Кардуэллы, первые владельцы дома, были довольно состоятельными торговцами хлопком.
— Очень состоятельными, — сказал Уилл. — Я навел справки в историческом обществе. Там мне показали несколько фотографий, сделанных сразу после Первой мировой. На них гостиная и столовая. Довольно роскошно для такого местечка, как Мэдисон.
— Фотографии? — спросила я. — Неужели сохранились снимки комнат?
— На них можно разглядеть цветочный узор на обоях, — сказал Уилл, чувствуя, что поймал меня на крючок. — У меня есть копии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52