— Илья? — испуганно пролепетала она.— А что? Ты меня не узнаешь? — желваки на чужом лице катались туда-сюда.Женька нащупала рукой кресло, но не села, в последний момент осознав, что придется смотреть на незнакомца снизу вверх. Ей и прямого взгляда не выдержать.— Зачем ты приехал? — отвернувшись, произнесла она, едва ворочая непослушными губами.— Забрать свои бумаги!— Бумаги? — с жалобной растерянностью переспросила Женька. — Какие еще бумаги?Прямо-таки Вера Холодная и Любовь Орлова в одном лице. Любимые бабушкины актрисы, гениальные и неповторимые. А вот поди же ты, какая-то сопливая девчонка их перещеголяла в два счета.Или ему просто кажется, что перещеголяла? Он — зритель неискушенный, доверчивый. Оторопелое изумление, вспыхнувшее в крыжовенных глазах, почудилось ему невероятно правдоподобным. Но, в конце концов, он несколько дней наслаждался ее игрой, не имея ни малейшего понятия, что это только игра.— Оскар по тебе плачет, — хрипло сообщил Илья и опустился на кровать.Женька зябко поежилась и, обхватив себя руками, подошла к нему.— Я не понимаю. При чем тут Оскар? Как ты меня нашел? Что за бумаги тебе нужны?— Да так, документы по одному делу, — ответил он почти спокойно, глядя ей прямо в глаза.Чего он ждал, спрашивается? Извинений? Сожаления? Испуганных оправданий?— Документы… — протянула Женька.И потеряв всяческий интерес к этому миру, она привалилась к стене и закрыла глаза. Почувствовав, что еще мгновение, и она уснет стоя, как лошадь, Женя вяло махнула рукой:— Вон пакеты с одеждой, посмотри там, вдруг я на самом деле увезла нечаянно…— Нечаянно? — с отвращением скрипнул он зубами.И поднялся так резко, что в глазах вспыхнули молнии. Она посмотрела на него с ленивым любопытством. По большому счету, ей не было никакого дела, с чего он так нервничает. Просто странно, что человек настолько переживает потерю каких-то бумажек.Она вот и то держит себя в руках. Женька даже горделиво хмыкнула от этой неожиданной мысли.Молодец, сказала бы мама.Кому ты врешь, сказал бы папа.— Значит, нечаянно? — придвинулся к ней вплотную Илья. — Как в аэропорту? Или как с клумбой, о которую ты случайно споткнулась? Просто рок какой-то! Я вот только одного не понимаю, зачем ты так долго ждала, а?Ведь риск-то какой! А если бы мне они раньше понадобились?Что за чушь он несет?— Я не понимаю, — снова сказала Женя.— Сколько тебе заплатили? Я дам вдвое больше. Завтра к двум часам документы должны быть у меня.— Слушай, иди ты к черту! — взорвалась она и отпихнула его, ткнувшись кулачками в грудь под безупречным твидовым пиджаком.Илья схватил ее запястья.— Я уже там был!— Ну и оставался бы! — выплюнула Женька, прожигая взглядом дырку у него на лбу.— Хватит! Быстро бумаги сюда, — отрывисто приказал он.— Тебе лечиться надо, понял?Она вырвала руки и потрясла ими в воздухе, шипя, словно кошка, от боли. Илья не хотел смотреть но все-таки посмотрел. На коже, вокруг запястий, остались красные следы от его пальцев.Это только начало, подумал он упрямо, возненавидев себя.— Прости, пожалуйста, — усевшись на кровать, сказал он и огляделся.Увиденное совершенно не вписывалось в его подозрения. Или это очередная подстава, чтобы сбивать с толку простофиль, вроде него?— Что-то скудная у тебя обстановочка, — насмешливо заметил он.Кроме язвительности у него в запасе ничего не осталось. Ни уверенности, ни злобной решимости. Даже ярость, не помещающаяся в груди, еще минуту назад застилавшая глаза, унялась вдруг, и он почувствовал себя бессильным.— Что, подельники мало платят?— У меня нет подельников, — изможденно проговорила Женя.— А… Одна работаешь? Импровизация, надо сказать, у тебя получилась шикарная!Женька обхватила руками голову и стала раскачиваться, будто ванька-встанька, назад и вперед, назад и вперед.— Молчишь? — усмехнулся Илья, судорожно прикидывая, что делать дальше.— Уходи, пожалуйста, а?— Верни бумаги, и я тут же уйду.Вряд ли, обжигающе пронеслось в голове.Куда ты уйдешь? В свою жизнь, от которой остались жалкие обломки? В дом, где теперь каждый шорох напоминает о ней? В работу, будь она проклята?!Ну да, если бы не работа, разве случилось бы то, что случилось?А что, собственно? Это можно было назвать предательством, но предают близких, а он ей чужой, — никто! — так что несправедливо считать, будто она сунула ему нож в спину. Она просто делала свою работу, вот и все. Она оказалась воровкой, что ж, есть профессии и похуже. Это ее проблемы, верно?А его главная проблема — она. Но разве ей есть до этого дело?Похоже, нет. Очевидно, что нет. Единственный выход — улечься на коврике возле ее двери и тихонько сдохнуть от горя, рассчитывая получить хотя бы прощальный поцелуй в лоб.От безысходности что-то лопнуло в груди, заполнив нутро едким омерзительным маревом. И не выдохнуть его было, ни выкашлять, ни выкричать никак!Он не знал, как быть с тем, что стало все равно — кто ее наниматели, зачем ей это нужно, подстроила она все заранее, или обстоятельства сложились в ее пользу, и оставалось только воспользоваться удобным случаем.Он не знал, что делать с самим собой, обезволенным и внезапно равнодушным к тому, что произошло.— Илья, пожалуйста, уезжай, — вымолвила Женька, перестав раскачиваться, — у меня нет твоих бумаг, и мне надоело выслушивать твои оскорбления.— Ты их заслужила, — устало ответил он.— Нет. Я даже не понимаю, о чем речь.Он посмотрел на нее очень внимательно. А что, если правда?«Эй, ты забыл, какая она гениальная актриса?! Ведь все сходится, против фактов не попрешь! Ты же юрист, в конце концов!»— Из закрытого ящика в моем столе пропали важные документы, — сказал он, глядя в сторону, — я их не просматривал недели две. За это время в дом никто из чужих не приходил. У нас вообще редко бывают гости.Лицо у нее будто окаменело. В изумрудных застывших озерах блеснуло недоумение, миг — и взметнулся гневный огонь, еще секунда — и взгляд ее стал непроницаем.— Так ты серьезно думаешь, что это я? — хладнокровно уточнила Женька.— А что мне думать? — заорал он. — Никого больше не было!— Сантехник? Водопроводчик? Соседка за солью не заходила?Она спрашивала неторопливо, с некоторым сарказмом.— Никого! — по складам повторил Илья, сбитый с толку ее безмятежным видом.— Тогда тебе, действительно, пора лечиться. Потому что я документы не брала, а получается, что больше некому. Не иначе, как ты страдаешь галлюцинациями.Он, стиснув зубы, быстро взглянул на нее. Нет, она не шутит и не увиливает от разговора. Лицо по-прежнему невозмутимо, взгляд прямой, губы серьезны, сжаты в линию.Что ему делать со всем этим?!— Жень, давай начистоту, — промямлил он, презирая себя за этот жалостливый тон, — если ты взяла их, просто скажи, я пойму…Какая нелепость! Что он поймет? Как можно понять? Отчаяние сдавливало горло, не давая нормально дышать, и голос звучал глухо, словно из бочки.— Я устала, Илья, правда, очень устала. Не мучай меня, а? Мне не нужны твои бумаги, я не подстраивала встречу в аэропорту и не специально свалилась в клумбу. Мне самой очень жаль, что так получилось.Она быстро сморгнула вероломные слезы, готовые рассказать, что сожаления не было и в помине, что ей плевать, чем все закончится, лишь бы он остался еще немного, пусть сердитый, уверенный в ее вине, добивающийся признания, талдычащий с ослиным упрямством только об этих дурацких документах.Не будь их, он бы и не пришел вовсе.Она осознала это, когда прошел первый шок от его обвинений. Когда на смену яростному возмущению в душу ворвался шквал самых разнообразных чувств. Радость от того, что он здесь, совсем рядом. Паника, что он скоро и навсегда уйдет. Нежность, комом вставшая в горле, при взгляде на его бледную осунувшуюся физиономию. Надежда. Разочарование. Снова надежда.Илья поднялся, сунул руки в карманы и некоторое время стоял в глубокой прострации.— Я не верю тебе, — наконец произнес он.Так оно и было. Только еще больше он не верил самому себе. Говорить об этом Женьке он не стал.— Надеюсь, деньги с этой аферы помогут тебе встать на ноги, — зачем-то влепил он на прощание.— Надейся, — безучастно отозвалась она, передернув плечами.— Ну, пока.— Прощай. * * * Он долгое время сидел в машине, упершись подбородком в руль и прикрыв ладонью воспаленные, саднившие веки. Такое ощущение, будто он рыдал несколько часов без остановки. Впрочем, так и было. Просто снаружи это незаметно.«Бывают дни, когда не плачешь, но море слез кипит в душе».Илья поднял голову, отыскал взглядом ее окно. Так и есть, она стояла, расплющив нос о стекло, как ребенок, увидавший диковину.Подняться еще раз? Вдруг все его подозрения гроша ломаного не стоят? Вдруг логика — ни при чем?! И случайные совпадения на самом деле всего лишь случайны.Тогда у него есть шанс.В стекло кто-то постучался. Илья мгновенно покрылся испариной и долго не мог вспомнить, как открывается дверь или опускается стекло в машине. Разглядеть, кто там снаружи, тоже не удавалось. Он понимал, что это не может быть Женька, он видел ее на втором этаже обшарпанного, старого дома, однако руки нетерпеливо дрожали, глаза шарили туда-сюда, сердце колотилось в боку, сделавшись огромных размеров от внезапной надежды.Прошло несколько мгновений, а показалось, что начался новый век.Илья распахнул дверь и увидел собственного сына.— Ну вот, а бабушка говорила, что это не твоя машина! — удовлетворенно заорал Данька, вскарабкиваясь ему на колени. — А я тебя еще издалека увидел, с дороги!— Ты откуда здесь? — обалдело спросил Илья.— Из Макдональдса, — с удовольствием пояснил Данила, — у меня еще картошка осталась, хочешь?Он протянул отцу промасленный яркий пакетик.— Спасибо. Не надо.Илья заметил деда, о чем-то спорившего с бабушкой у шестерки, припаркованной в самом начале двора. Надо понимать, прибыла служба спасения. Жаль, что мать с Маринкой не захватили. А то получился бы целый семейный подряд. Он так разозлился, что принялся жевать омерзительный холодный картофель.— Ну и зачем вы приехали? — прищурившись, спросил Илья, когда дед подошел к джипу.— Пап, да мы к Женьке, — встрял Данила, — ей надо было вещи забрать, вот мы приехали помочь. Одна-то она не справится.Очень любопытная версия. Интересно, кто придумал ее, чтобы не травмировать ребенка? Сказать бы этому умнику пару ласковых. И не посмотреть на то, что им окажется мать или бабушка.Зачем, спрашивается, врать? Да еще так беспардонно. Ведь все равно через пару дней Данька поймет, что его взрослая подружка укатила насовсем, а не за вещами.Илья раздраженно выдернул ключи из зажигания, вышел из машины и уставился на деда.— Кто это придумал?— Что именно? — прикинулся, что не понимает, о чем речь, Виктор Прокопьевич.— Не дури, дед. Зачем вы сюда приехали? Моральную поддержку оказать?— А если и так, тебе что за дело? Ты сам-то на фига нервы ей треплешь? Или примчался сюда на крыльях любви?Неслышно подошла бабушка и прервала возмущенный ответ Ильи, твердо заявив, что им надо идти, а его, Илью, ждут дела.— Это точно! Еще как ждут!Он долбанул кулаком по бамперу, и сигнализация немедленно откликнулась противным заунывным стоном.— Едрит твою! — удивился дед. — Выпить бы тебе, Илюха.— Да отвяжитесь вы от меня! Данька!Тот с неохотой оторвался от лопоухой дворняги, которую настойчиво потчевал ломтиками фри.— Слушай, Дань, ты…Он остановился, окинув недоверчивым взглядом родственников, и отвел Данилу в сторонку.— Пап, а ты к Женьке с нами пойдешь, да? Ты ей напомни, чтобы она книжку про Карлика Глаза взяла, ладно? А то я забуду…— Про Карлика Носа, — автоматически поправил Илья, — не перебивай меня, ладно?Данька важно кивнул.— Ты в моем кабинете играл?— Нет. Я не играл. Я на компе работал.Илья закатил глаза. Что будет лет через пять, а? Его шустрый сынок к тому времени, пожалуй, освоит ракетную установку.— Ладно, работал так работал. А в ящик с бумажками лазал?Данька обиженно выпятил губы.— Ты мне велел не лазить, я и не лазю. Мне своих проблем хватает.Охо-хо-нюшки, подумалось Илье.— Значит, точно не лазал? И ничего оттуда не доставал?— Нет, — решительно помотал головой его продвинутый сынок.— А Женю ты в кабинете не видел? Может, она там читала книжку или еще что-нибудь делала?— Не, мы читали у меня в комнате.Трудно допрашивать трехлетнего ребенка. Особенно, если это твой собственный ребенок. Особенно, если речь идет о женщине, которая с этим ребенком обращалась, как со своим сыном. Вот и выкручивайся, как хочешь!Просто поеду сейчас в офис, подам заявление об уходе, выйду на заслуженный отдых и стану выращивать огурцы. Так примерно решил Илья.—..и мы с ней играли, — между тем тарахтел Данька, — а в кабинете игрушек-то нет и тащить туда неохота! Я там только машинку под диваном оставил, но она так себе, неинтересная. Если захочешь, можешь себе взять.— Что за машинка? — зачем-то спросил Илья.— Да так, ерунда. Колесо сразу отвалилось. И руль не крутится. Сплошная пронафация…— Профанация.Данила недовольно засопел:— Я так и сказал. Пнофарация. Уж если не разбираешься в автомобилях, зачем покупать? Я вот так думаю! А то выбрала какую-то дребедень, вот сама бы в нее и играла, нечего людям дарить. Тетям вообще нельзя доверять насчет машин, правда?— Каким таким тетям? Вон Женька запросто… Стоп. Куда его понесло?!— Женька не тетя, — возразил Данила убежденно, — а вот невеста твоя — вылитая тетя.— В каком смысле? — не понял Илья и вдруг поперхнулся, осмыслив последнюю фразу. — Что значит невеста? Данила, ну-ка поясни, о чем ты тут талдычишь! Какие машинки, какие тети?— Ну, это…Данька вспомнил неожиданно, что обещал не рассказывать отцу, что в гости приходила невеста.— Так, давай по порядку. Внятно и четко.— Илья, мы уже тут полчаса торчим! — крикнул дед. — Сколько можно ждать?— Сейчас! Даня, быстро говори, что за тетя подарила тебе машинку?— Невеста твоя. Рита которая. Она к нам в гости приходила, но бабушка просила тебе не рассказывать. Я теперь предатель, да?— Нет, — пробормотал огорошенный Илья.— Даня! — на весь двор гаркнула Ирина Федоровна. — Поговоришь с папой вечером, идем скорей!Он вопросительно покосился на отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33