У нее оставались кое-какие деньги, мисс Кросс снабдила ее блестящей рекомендацией и даже предложила подать объявление.– Идите на такое же место, но в школу поменьше, – посоветовала она. – Здесь вокруг много хороших частных школ. Некоторые из них обходятся без дипломированной сестры-хозяйки. Вы бы очень подошли на такую должность там, где не требуется особая квалификация. У нас вы получили опыт. Но вам надо сразу же начать поиски. Для весеннего семестра, видимо, уже слишком поздно, но всегда можно начать с середины четверти. Я уверена, вам не о чем беспокоиться, Оливия.Тем не менее она беспокоилась – всю ночь и весь следующий день. Правда, ночью она все же спала – из-за полного изнеможения. Поскольку с мисс Кросс она простилась раньше, а из сотрудников оставались только уборщицы, она пошла на остановку, села в автобус, а потом в поезд, от вокзала доехала до Силвестер-Кресент снова на автобусе – теперь ей надо было экономить каждое пенни.Хотя до Рождества оставалось всего несколько дней, ни в одном из окон за тюлевыми занавесками не светились елки; только угловой магазинчик мистера Пейтела радовал глаз яркими цветными огоньками, елкой, сверкавшей игрушками и мишурой, прилавком, заваленным конфетами и печеньем. Благослови Господь этого человека, подумала Оливия, когда автобус проползал мимо магазина мистера Пейтела. Завтра зайду к нему.В квартире миссис Фицгиббон царил отнюдь не праздничный дух. Правда, на каминной полке стояли рождественские открытки, но бабушка не проявляла благожелательности, которой ждешь от каждого в праздничные дни. Оливия обняла мать и подошла поцеловать в щеку бабку.– Опять приехала? – задала бессмысленный вопрос эта леди. – В мое время каникулы были короткими, считалось, что важно учиться. – Она присмотрелась к внучке. – Ты выглядишь на свой возраст, Оливия.Оливия ответила ей тем же, подмигнула матери, чтобы показать, что не сердится, и понесла чемоданы в спальню. Через минуту-другую пришла мать. Она честно сказала:– Ты не выглядишь ни на день старше, но ты устала, девочка, и, мне кажется, похудела.– В конце четверти всегда дикая суматоха, мама, но это весело. Какие у бабушки планы на Рождество?– Ну, в Сочельник к ней придут гости играть в бридж…– Отлично, а мы с тобой пойдем ко всенощной. А что у нас на рождественский обед?– Я думаю, бабушка закажет цыпленка. Я купила пудинг у «Марка и Спенсера».– Отлично. Завтра зайдем к мистеру Пейтелу за вином и коробкой крекеров, – беспечно заявила Оливия, – а после Рождества мы с тобой сходим на распродажу.Приятно было видеть, как глаза матери засияли от удовольствия. Пока не стоит говорить, что она распрощалась со школой, это она сделает после Рождества, когда пойдет давать объявления в газеты, как советовала мисс Кросс.На следующее утро они с матерью пошли в магазин мистера Пейтела, купили вино, крекеры, несколько маленьких пирожных, к этому Оливия добавила картофельные чипсы, сыр разных сортов и орехи. Бабушка обвинит их в расточительстве, но, как сказал мистер Пейтел, Рождество – это время хорошего настроения и доброжелательности, причем в подтверждение этой мысли добавил им бутылку лимонада бесплатно.Они вернулись домой в хорошем настроении, которое, впрочем, быстро улетучилось от недовольного брюзжания старухи. Она принялась читать им длинную проповедь о том, что надо осмотрительно тратить деньги. Оливия с облегчением вскочила, когда раздался звонок в дверь.Там стояли мистер ван дер Эйслер и Нелл – огромная корзина цветов почти скрывала девочку. Мистер ван дер Эйслер пристально посмотрел на Оливию, но речь его была, как всегда, спокойна.– Нелл хочет сделать вам подарок к Рождеству, – объяснил он, – а поскольку мы уезжаем завтра утром, то решили зайти сейчас.– Как вы добры! – Оливия отступила, пропуская их в дом. – Какой чудесный сюрприз! – Она поймала его взгляд и быстро добавила: – Я имею в виду цветы. – Оливия провела мистера ван дер Эйслера и Нелл в гостиную. – Не хотите ли кофе? Я как раз собиралась сварить. А Нелл, я уверена, не откажется от лимонада.– Шипучий?– Очень шипучий. У мистера Пейтела другого не бывает.Она передала гостей матери и пошла на Кухню. Это же глупо – так разволноваться при виде его! Хорошо, что завтра он уезжает: не надо ему говорить, что после Рождества она уже не вернется в школу.– С глаз долой – из сердца вон, – вслух сказала Оливия и уронила чашку, когда прямо над ухом у нее мистер ван дер Эйслер проговорил:– Очень ошибочное заявление, я всегда так считал.– Посмотрите, что я из-за вас наделала. – Она беспомощно обернулась и увидела, что он улыбается, глядя на нее сверху вниз. – Вы меня напугали.– Вполне понятно. – Он уже подбирал осколки. – Надеюсь, это не была бабушкина любимая чашка?– Вообще-то да, но я скажу ей потом, позже…– А может, выбросим осколки и ничего не скажем?Она помотала головой.– Бабушка время от времени все пересчитывает. Она обязательно заметит.Оливия достала другую чашку, поставила на блюдечко, не зная, что сказать.– Почему позавчера я видел вас расстроенной? Почему сейчас вы такая грустная? Умоляю, не говорите, что вы не знаете, о чем я спрашиваю.Что-то в его голосе заставило ее сразу признаться:– Я больше не вернусь в школу, правление хочет взять кого-то с дипломом… Это был удар. Я надеялась, что останусь, и мама собиралась ко мне переехать.Он подошел к плите и успел снять молоко.– Бедная моя девочка…Она отвернулась, чтобы он не видел закипающие у нее в глазах слезы. Он стал варить кофе, потом открыл буфет, нашел пачку печенья и выложил его на тарелку.– Матери вы не сказали?Справившись со слезами, она повернулась к нему.– Нет, я думала, подожду… попытаюсь найти работу после Рождества.– Очень разумно, но вы ведь вообще разумная девушка, правда, Оливия?Она чуть улыбнулась.– Спасибо, что сварили кофе. Я не думала, что вы умеете, – я хочу сказать, вряд ли вам часто случается это делать.– Моя экономка позволяет мне орудовать на кухне только под ее надзором. Вы же знакомы с Бекки – тиран, каких мало!– Очень добродушный тиран.Он принес поднос в гостиную и сел рядом с миссис Фицгиббон, чем привел ее в доброе расположение духа. Нелл рассказывала Оливии и ее матери, как великолепно она проведет время в Амстердаме.– У меня будет новое платье, – захлебываясь, говорила она, – и раз Рождество, мама не пойдет на свою работу. Нам с мамой будет так хорошо, прямо замечательно! – Девочка огляделась. – У вас нет елки, а у дяди Хасо есть. Она стоит у окна, и с улицы всем видно, как на ней горят огоньки.Миссис Хардинг что-то ответила, и Оливия вышла сварить еще кофе. Мистер ван дер Эйслер посидел у них некоторое время, но ничего ей больше не говорил, потом вежливо попрощался и пожелал всего наилучшего. Относилось ли это к Рождеству или к ее неопределенному будущему, осталось неясно.В этот же вечер, только стало темнеть, опять раздался звонок. На пороге стоял мистер Пейтел с большой корзиной, в которой красиво, со вкусом были уложены фрукты, коробка конфет и прекрасный рождественский букет из роз, нарциссов, гиацинтов, жасмина.– Вам подарок, мисс, – бодро сказал он. – Я сам подобрал корзину и съездил на рынок за цветами, которые этот джентльмен заказал. Вам нравится?– О, мистер Пейтел, это великолепно! Как красиво вы все уложили! Должно быть, потратили уйму времени.– Да, но джентльмен был очень щедр. Роскошный заказ. Теперь у вас будет счастливое Рождество, мисс, а я хочу напомнить вам, что мой магазин в Сочельник будет открыт допоздна, так что, если вам чего-нибудь не хватит, заходите.– Я запомню, мистер Пейтел; думаю, завтра утром мама пойдет за покупками.– Всегда рады, и доброй ночи, мисс. Жизнерадостный человечек ушел, Оливия отнесла корзину в гостиную и поставила на стол.– Это мне подарок? – спросила бабушка.– Ну нет, бабуля, это мне. – Оливия читала открытку, которая пряталась за ананасом. Мистер ван дер Эйслер написал поздравления и пожелания от руки, почерк был очень неразборчивый. Он подписался «ХвдЭ». В углу открытки красовались алые розы, но Оливия не думала, что они что-то означают.– Как любезно, – заметила миссис Хардинг. Она была довольна – фрукты, конечно, оживят праздничный стол, но не потому она так сияла. У нее прекрасная дочь, которая завоевала такого красивого, такого блестящего поклонника, как мистер ван дер Эйслер. Пусть это ничего не значит – ведь есть мама Нелл, очень симпатичная женщина, даже можно сказать, обаятельная, хотя Нелл кое-что говорила… Впрочем, дети все преувеличивают.Наступило Рождество. Они обменялись маленькими подарками, зажарили цыпленка, съели фрукты и на следующий день неохотно раздвинули второй стол к приходу друзей миссис Фицгиббон, которые собирались до ночи играть в бридж. Оливия, как и ее мать, ничего не понимала в бридже и облегченно вздохнула, когда ушел последний гость. Теперь можно помыть чашки, бокалы, тарелки. Гости съели все, что было приготовлено, и Оливия проголодалась. Вымыв бокалы, она наполнила раковину водой, чтобы мыть другую посуду; отрезала кусок хлеба, положила сверху сыр. Мать и бабушка уже в постели, спешить ей некуда, на завтра нет никаких планов. Пожалуй, она напишет объявление, чтобы при первой возможности его отослать.Домыв посуду, она взяла шоколадку из коробки, которую бабушка широким жестом предлагала своим гостям, и пошла спать.Утром она заваривала чай, когда в прихожей зазвонил телефон… Было еще темно, холодно, она поплотнее запахнула халат и, осторожно ступая, пошла узнать, кто это. Ошиблись номером, думала она, и ее короткое «алло!» прозвучало отрывисто.– Я вытащил вас из постели? – поинтересовался мистер ван дер Эйслер.– Нет, я готовлю чай, самое время поговорить по телефону.– Мне нужна ваша помощь, Оливия. Нелл сбежала из дому, я ее нашел, сейчас она у меня. Но я с утра до вечера в больнице, и так будет еще несколько дней. Она хочет вернуться к леди Бреннон, однако это надо устроить. Бронгер, который занимается моими домашними делами, вылетит и заберет вас. У него билеты и деньги. Паспорт у вас есть? Есть, очень хорошо. Он будет у вас в середине дня. Сделайте это для меня, Оливия. И для Нелл. Она постоянно о вас спрашивает.– Да, конечно. Что мне взять с собой? На сколько дней?..– На десять дней. Возьмите что-нибудь теплое. Спасибо, Оливия.Она проскользнула в кухню. Чайник весело кипел, она заварила чай и села за стол. Она просто сошла с ума – он попросил ее сделать нечто совершенно невообразимое, и она тут же, не раздумывая, согласилась. Надо к врачу, у нее что-то с головой. И все равно она поедет. Она мысленно перебрала свой гардероб, посчитала деньги и понесла матери чай.– Я слышала, звонил телефон, – сказала мать с оттенком вопроса в голосе.Оливия объяснила.– Ты считаешь, я сумасшедшая?– Конечно, нет, дорогая моя. Я не могу представить себе, чтобы мистер ван дер Эйслер стал звонить в семь утра, если нет серьезной причины. Ты правильно решила, поезжай. Бедное дитя…Оливия присела на край кровати.– Только мне жалко оставлять тебя, мама. Мы строили такие планы…– Да, девочка, но ты же не навсегда уезжаешь. А потом я приеду и буду жить с тобой.– Да, конечно. – Оливия теребила простыню. – Мама, я не могу не поехать. Видишь ли, я люблю его.– Да, моя дорогая. – Мать не удивилась. Оливия потянула за оборванную нитку.– Вообще-то это глупо. Я думаю, он женится на Рите, матери Нелл. Очень подходящий вариант: она – вдова его умершего друга, Нелл его обожает. К тому же она симпатичная, обаятельная, с ней ему интересно.– Тем не менее ты его любишь, Оливия. Делай, что тебе подсказывает сердце.Оливия улыбнулась.– Бабушке это не понравится.– Бабушка тут ни при чем. Иди одевайся, собирай вещи. Я приготовлю завтрак. Отнеси бабушке чай и не говори ни слова.Итак, Оливия оделась, сложила в сумку вещи, нашла паспорт, проверила деньги в кошельке, достала и положила на кровать зимнее пальто, и тут из комнаты вышла бабушка. Она оглядела Оливию, аккуратно одетую для выхода.– Ты зачем надела хорошую юбку? Знаешь ведь, что у нас нет денег все время покупать тебе обновки.Оливия собралась с духом:– Бабушка, я еду в Голландию. Меня попросили неделю-другую присматривать за Нелл.– А на какие деньги ты собираешься разъезжать?– Меня отвезут.Как по заказу, раздался стук в дверь, и она пошла открыть. На крыльце стоял низенький, толстый, щегольски одетый человек с седыми волосами и ярко-голубыми глазами.– Мисс Хардинг? Я Бронгер, управляющий мистера ван дер Эйслера. Я должен доставить вас в его дом в Амстердаме. – Он крепко пожал ей руку.– Заходите, пожалуйста, мы как раз пьем кофе. Нам с вами надо сразу ехать или у вас найдется время выпить чашечку?– Это было бы неплохо, мисс, – по-английски он говорил бегло, но с сильным акцентом. – У нас есть полчаса, не больше.Она помогла ему снять короткую толстую куртку.– Как мы поедем?– За нами придет машина, я уже все устроил.Мы летим в Скипхол, оттуда едем в Амстердам. Машину я оставил в аэропорту.– Что ж, познакомьтесь с моей мамой и бабушкой.Он пожал руки, слегка поклонился, подвинул стул, выпил кофе, вежливо ответил на вопросы миссис Фицгиббон и ничего ей не разъяснил. Очень благоразумный человек, думала Оливия, наблюдая за ним.Вскоре они уже мчались в аэропорт.– О поездке не волнуйтесь, – проговорил Бронгер, – все предусмотрено.– Как вы успели? Не представляю, как вы сумели проделать все это в считанные часы.Он улыбнулся, ничего не сказал, и она спросила:– Можно мне кое-что узнать о Нелл? Она живет у мистера ван дер Эйслера? Не получится так, что она уйдет домой? – Оливия помедлила. – Может быть, я не должна вас расспрашивать…– Мистер ван дер Эйслер доверяет мне, мисс. Нелл отказывается идти домой, точно не знаю, почему. Уходя из дома, она оставила записку, и просто счастье, что девочку нашли через несколько часов. Она очень возбуждена и требует вас. Известный вам план – это лучшее, что мистер ван дер Эйслер мог придумать за то короткое время, что у него было. К сожалению, на следующие несколько дней у него очень плотный график работы в ряде больниц, и изменить его он не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19