Я изводился, потому что понимал, как виноват перед тобой. Я тысячу и один раз был не прав, и ты совершенно справедливо рассердилась на меня. Не понимаю, почему я был к тебе так несправедлив, почему отнесся к твоей идее с таким пренебрежением, зачем делал эти незаслуженные намеки насчет твоих денег и отсутствия финансового чутья?— И к чему ты пришел? — сухо спросила Билли, чувствуя, как краснеет при воспоминании обо всех обидных словах, которые были произнесены в тот вечер.— В моей жизни уже был случай, когда я жестоко обошелся с женщиной. Когда у Вэлентайн был роман с Джошем…— Ты о нем знал? — изумилась Билли, застигнутая врасплох. — Мне-то Вэлентайн рассказывала, но я считала, что для всех это тайна.— Да, она рассказала мне, но только после нашей свадьбы.— Что-что, а секреты мы с тобой хранить умеем, — задумчиво произнесла Билли. — Но какое отношение к нам с тобой теперь имеет чужой роман семилетней давности?— Я ревновал ее к Джошу, хотя тогда я даже не знал, кто это такой, для меня это был таинственный возлюбленный Вэлентайн. Но все дело в том, что я тогда не сознавал, что ревную, поскольку не отдавал себе отчета, что люблю. Я исходил злобой, что она не уделяет работе прежнего внимания, что она занята кем-то другим.— И что? — Билли была озадачена.— В тот вечер — неужели это было всего неделю назад? — я пришел домой и застал тебя такой, как раньше — сияющей и неотразимой, увлеченной своей новой идеей. И я почувствовал… да, я почувствовал ревность из-за того, что ты можешь принадлежать не мне одному…— Ну послушай, это же глупо!..— После рождения детей ты сидела дома, и я уже забыл, что это такое — жить с женщиной, полной энергии и новых идей, которая способна вершить большие дела, сильной и яркой личностью, у которой есть своя позиция, свои права и обязанности и которая не нуждается во мне, у которой есть полная свобода передвигаться по всему миру, если ей это интересно…— Не хочешь ли ты сказать, Спайдер Эллиот, — Билли не верила своим ушам, — что ты мечтал о том, чтобы я сидела дома с детьми до конца дней в ожидании счастливейшего мига, когда ты соблаговолишь объявиться к ужину?— В глубине души я хотел именно этого. Старомодная жена в стиле моей мамочки. Я хотел, чтобы ты была как все, чтобы подчинялась мне…— Несчастный, — сказала Билли. — В жизни не слышала большей ерунды.— Но это правда, — с горечью ответил он. — В душе я, наверное, пещерный человек. Можно мне еще глоток? Никак не приду в себя.— Если бы я могла это знать раньше…— Что?— Я все равно бы вышла за тебя, идиот несчастный. Ты, Спайдер Эллиот, оказался таким же эгоистом, как все другие мужчины на этой земле, только умело это скрывал. А теперь, когда ты знаешь о себе всю гнусную правду, у тебя есть возможность работать над собой, чтобы в конце концов выползти из своей пещеры. На будущее, Спайдер, будь со мной честен. Не заставляй напоминать о своих грехах.— Послушай, дорогая, я ведь еще не закончил.— Что-то еще? Куда уж хуже?— Я стал вспоминать, как мы с тобой затевали «Магазин грез», — сказал Спайдер, отпивая вино. — Так вот, я припомнил, что ведь это была твоя идея, ты не сомневалась, что новый бутик на Родео-драйв найдет своего покупателя, и у тебя нашлись силы и упорство его создать — я же только немного переменил интерьер и подход к некоторым вещам, ну, и потом нанял новых продавщиц… все это мелочи.— Но успех пришел именно благодаря этим мелочам, как ты мне частенько говоришь, — напомнила Билли.— И все же это было твое детище. А каталог — мое. Вообще-то, если уж быть справедливым до конца, то идея принадлежала Джиджи, зато я изыскал возможности и сумел уговорить тебя. А уж ты организовала все по высшему классу! Так что выходит, что мы все время работали в паре, все время были верными и равными партнерами.— Все это я могла бы сказать тебе сама, только ты вряд ли бы стал слушать. Почему каталог по интерьеру показался тебе такой ужасной затеей?— Я так не думаю! Я считаю, напротив, что он может принести огромный, небывалый успех! Но я не хочу, чтобы он превратился в твою навязчивую идею, как это было с «Магазином грез». Вот где ты действительно делала большие деньги. И проводила там двадцать четыре часа в сутки! Ты способна так увлекаться работой, что это меня по-настоящему пугает.— Меня тоже. Если бы ты сегодня не приехал, «Шанель» бы уже целиком была в моей собственности. Не только вещи, а и сама фирма. Я не шучу. Вообще-то готова биться об заклад, это было бы неплохое вложение — особенно сейчас, когда они пригласили Латерфельда… Знаешь, дорогой, об этом надо подумать серьезно…— Послушай, — перебил Спайдер, осушая свой бокал, — из всех тех проблем, что я тебе описывал, нет ни одной неразрешимой. Мебель должны доставлять и возвращать по сто раз на дню — иначе для чего изобрели систему доставки? Можно завести и собственный автопарк… И что с того, если вдруг придется освобождать склад от залежавшейся ткани или каких-то кроватей? Для этого существуют магазины при фабриках… магазины при фабриках…. Билли, красавица моя, ты когда-нибудь всерьез думала о фантастических возможностях магазинов при фабриках?— Сколько ты выпил? — осведомилась Билли.— А что такое? Бутылку? Или полбутылки?— Милый, ты просто пьян. Завтра не вспомнишь, о чем разглагольствовал сегодня.— Но, Билли, фабричный магазин… Этим же никто… никто не занимался…Спайдер, шатаясь, побрел к кровати, заполз под одеяло и отключился.Билли некоторое время смотрела на спящего супруга, потом взяла листок бумаги и набросала список покупок. После этого спустилась и отправила Мари-Жанну в магазин. Надо же накормить мужа, когда он проснется. Может, когда протрезвеет, с ним можно будет серьезно обсудить приобретение компании «Шанель»… Неплохая идея, между прочим…Билли наспех поужинала и, почувствовав внезапную усталость, легла и моментально уснула, успев только мельком ощутить блаженство от сознания того, что снова лежит в постели со Спайдером.Когда утром она проснулась, он еще спал. Будет с него, решила Билли, и не без труда разбудила его.— Где я? — спросил Спайдер спросонья.— В Париже. Ты кто?— Пещерный человек.— Я проверяю, проснулся ты или нет, — засмеялась Билли.— Приди в мою пещеру. — Спайдер ласково сгреб в ладонь ее волосы. — Мы, пещерные люди, можем стерпеть все, только не разлуку со своей самкой.
— А этот дом и правда пустой? — спросил Спайдер, одеваясь, чтобы спуститься к запоздалому завтраку.— Да, за исключением этой комнаты. Большая часть мебели стоит нераспакованной на конюшне. Я тебе все покажу, только мне не терпится домой — повидать мальчишек. Давай позвоним в «Риц» и спросим, когда ближайший рейс.— Я есть хочу! — пожаловался Спайдер. — Давай позвоним после завтрака!— А вдруг опоздаем на самолет? Я и так слишком долго ждала!— Один день ничего не изменит.— Тебе легко говорить… Ты их видел только вчера. Или позавчера? Я сбилась.— А где кофейник? — спросил Спайдер, входя в кухню.— Нету. Здесь не водится ни кофейника, ни кастрюльки, ни сковородки. Только два ножа, которые оставили рабочие, открывалка и моя чашка.— А как же ты завтракала?— Открывала горячий кран и давала воде стечь, пока не пойдет крутой кипяток, потом подставляла кружку с пакетиком чая прямо под струю.— Какая находчивая девочка! А как ты общаешься с Мари-Жанной? Подаешь дымовой сигнал?— По-моему, она как раз открывает входную дверь. Мадам Мари-Жанна, это вы? — громко спросила Билли.— Да, мадам. К вам пришли посетители. Ожидают у ворот. Впустить?— Кто это, Мари-Жанна? Мужчина?— Не совсем, мадам.— Значит, женщина? Как ее имя?— Она не сказала, мадам.— Пусть войдут, мадам Мари-Жанна, — распорядился Спайдер на своем неподражаемом французском.— Слушаюсь, мсье. Кажется, они прошли за мной следом, — сказала Мари-Жанна, пропуская вперед Хэла и Макса в сопровождении няни.Мальчики так торопились к Билли, что чуть не посбивали Друг друга с ног. Забравшись к матери на колени, они прижались к ней, крепко обхватили за шею.— Ма-ма! Ба-га!— Бу-гу, ма-ма!— Спайдер, они заговорили! — По лицу Билли катились слезы. Она наперебой целовала малышей. — Ну вот, я пропустила этот момент! Вы давно здесь? — обратилась к няне Билли. — Или только что приехали?— Нет, мы полетели первым же прямым рейсом после отъезда мистера Эллиота. Мальчикам очень понравилось в самолете. Мы расположились в «Рице», как нам велел мистер Эллиот. Там очень удобно.— Я сказал няне, чтобы она везла сюда детей, если я не позвоню, — объяснил Спайдер. — Я рассчитал, что если мне ничего не удастся самому, то они будут моей козырной картой. Я намеревался сыграть на твоих материнских чувствах и отвоевать свое право отцовства.Мари-Жанна распрощалась с надеждами увидеть высокого брюнета, правда, сделала это без сожаления. Этот мсье, несомненно, является мужем мадам и уж во всяком случае отцом ее детей. Белокурые ангелочки похожи на него гораздо больше, чем на нее.
Днем, уложив детей спать в номере «Рица», где они теперь разместились всей семьей, Спайдер и Билли вернулись на улицу Вано попрощаться с мадам Мари-Жанной и в последний раз взглянуть на дом, прежде чем выставить его на продажу. Билли с грустью решила, что нет никакого смысла оставлять его себе — не для того же, чтобы раз в три года провести здесь неделю. Этот чудесный и уютный дом в столь любимом ею городе не вписывался в ее жизнь. Он достоин лучшей участи — в нем должны жить люди.— Покажешь мне дом? — спросил Спаидер, задерживаясь ненадолго в пустом дворе — привратник с женой отправились к дочери поделиться последними новостями.— Охотно, — ответила Билли, охваченная необъяснимым волнением. — Иди за мной.Она провела Спайдера по всем комнатам, словно прощаясь с каждым уголком этого уютного дома, от которого веяло чем-то настоящим и вечным, как от великого произведения знаменитого ваятеля. Прежде чем перейти в другую комнату, она каждый раз оборачивалась, словно чувствуя за собой вину. Она нежно касалась каждого зеркала, проводила пальцами по шероховатой поверхности каминов и узорных панелей. Она останавливалась перед каждым окном и прощалась с открывающимся оттуда видом, словно навсегда.— Бедный мсье Делакруа, — вздохнула она, входя в пустую хозяйскую спальню, из которой открывался прекрасный вид на живописный уголок парка Матиньон. В этот момент ударили колокола собора Святой Клотильды, и их перезвон сейчас же подхватил дружный хор колоколов со всей округи.— Делакруа?— Мой дизайнер. Самый несчастный человек во всем Париже. Когда вся обстановка была готова, когда он закупил весь антиквариат — все, кроме кухонного оборудования, — я вернулась в Нью-Йорк. Он так и не увидел дом в законченном виде. Должно быть, это разбило ему сердце.— Так ты так и не въехала? — очень тихо спросил Спайдер, тронутый глубиной ее чувства к этому дому, которое сквозило в каждом ее жесте, даже в том, как осторожно и бережно она ступала на старые половицы. Он помнил от слова до слова ту журнальную статью, в которой описывалась история ее отношений с Сэмом Джеймисоном. Вот где она собиралась с ним жить, с этим несчастным идиотом, потерявшим самую прекрасную женщину на свете. И слава богу!— Нет, как видно, не судьба, — сказала Билли, тщетно пытаясь скрыть нотки сожаления в своем голосе.— Тоща — нет, но почему бы не теперь? Лично мне просто невыносимо видеть этот дом пустым. Мы остаемся здесь, в Париже, Делакруа обставит дом, мы все распакуем и расставим по местам, всюду поставим цветы и разожжем в каминах дрова, а в канделябрах свечи, в кухне будут тонны еды и человек, который сумеет заварить приличный чай — и даже кофе. И если ты по-прежнему будешь любить этот дом, мы останемся здесь до той минуты, как тебе захочется вернуться в Калифорнию, а если тебе никогда не захочется — значит, мы не вернемся.— Спаидер! — воскликнула Билли. — А как же каталог? Ты не можешь все бросить!— Нет, конечно. Дело практически крутится без моего участия. Да и зачем было нанимать высокооплачиваемых работников, если нельзя ни на миг отлучиться? К тому же всегда есть телефон, пусть звонят, если я им нужен. Мы с тобой оба склонны слишком увлекаться работой в ущерб радостям жизни. Билли, в жизни так много интересных вещей помимо работы, но мы о них так и не узнаем, если не отвлечемся от дел хотя бы на несколько месяцев… И знаешь, если ты несколько лет содержала этот дом в отличном состоянии, он тебе по-настоящему дорог. Если бы ты и вправду хотела его продать, то сделала бы это уже давно. Но ты ведь всегда надеялась сюда вернуться, даже если не отдавала себе в этом отчета.— Ты мне напоминаешь одного старого знакомого. — Билли смерила его серьезным взглядом.— Кого же?— Спайдера Эллиота… Ему всегда удавалось меня уговорить.— Только тогда, когда ты сама этого хотела, — ответил он и поцеловал так нежно, что у нее закружилась голова. — Давай-ка изучим содержимое ящиков на конюшне. Интересно, есть ли у мужа Мари-Жанны молоток и лом?Держась за руки, они вышли во двор и увидели Пьера и Мари-Жанну, которые возвращались из гостей.— Мсье Пьер, не найдется ли у вас молотка? — спросил Спайдер.— Конечно, мсье. Могу я вам помочь?— Это было бы весьма кстати, две пары рук всегда лучше одной. Давайте-ка вскроем кое-какие ящики на конюшне и посмотрим, что там.— Eh bien, мсье, — в недоумении ответил Пьер, — там работы на двадцать человек.— Завтра будет и двадцать, но я хочу начать прямо сейчас.— Мадам наконец решила распаковать вещи? — осторожно спросила Мари-Жанна.— О да! — вскричала Билли, светясь от счастья. — Мы намерены наконец-то обосноваться в доме вместе с детьми и нянькой. И собакой.— Ах, мадам, по этому случаю стоит выпить шампанского! — всплеснула руками Мари-Жанна.— Ну конечно, это особый случай! Надеюсь, вы записываете, сколько вина я вам уже должна?— Мадам, я все помню. Но шампанское за наш с Пьером счет, мы угощаем. Могу я спросить, какую вы хотите собаку — большую или маленькую?— Это мы посмотрим, главное — это будет настоящая французская собака, мадам Мари-Жанна, можете не беспокоиться. 18 — В день, когда я даю прием в вашу с папой честь, Бен Уинтроп будет в городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55