Юлиан хранил полное спокойствие, и это пугало Грейс. Пол всегда любил продемонстрировать свою силу и не утихомирится, пока не напросится на драку с Юлианом.
– Вам что-то нужно? – спросил Юлиан не оборачиваясь.
Пол рассмеялся и хлопнул одного из приятелей по плечу.
– Он что, педик? А ты вроде говорил, что этот плейбой за девушками ухлестывает. Судя по его акценту, я бы сказал, что он скорее за вами, ребята, охотится.
Юлиан развернулся и так посмотрел на Пола, что тот, будь он в здравом уме, развернулся бы и ушел не мешкая, но Полу всегда недоставало сообразительности.
– Проблемы, красавчик? – Пол хмыкнул. – Надеюсь, ты на меня не обиделся? – Он обвел взглядом дружков и покачал головой. – Так я и думал. Он всего лишь трусливый педик.
Юлиан рассмеялся, но веселее от этого никому не стало.
– Ладно. – Грейс взяла Юлиана под руку. – Давай уйдем отсюда.
Пол с ухмылкой посмотрел на нее:
– Ну надо же, Грейс Александер! Давненько не виделись. – Он хлопнул коренастого темноволосого парня, стоявшего рядом с ним, по спине. – Эй, Том, ты ведь помнишь Грейс, мы вместе учились в колледже. Благодаря ее белым кружевным трусикам я выиграл пари.
Юлиан замер, но Грейс не позволила себе поддаться на провокацию.
– Неудивительно, что он на нее запал, – продолжал Пол. – Таким, как он, должны нравиться женщины, которые лежат бревном в постели и даже не вскрикнут.
Юлиан ударил Пола так быстро, что Грейс не заметила ни одного движения. Пол попытался ответить, но Юлиан увернулся и с такой силой послал кулак в его ребра, что тот отлетел в толпу на добрых пять футов.
Выругавшись, Пол снова ринулся на Юлиана, но, получив подножку, полетел головой вперед, перевернулся и упал на спину. Не успел он пошевелиться, как Юлиан поставил ногу на его горло; на лице его застыла холодная улыбка.
Пол ухватился обеими руками за ботинок Юлиана, но не смог сдвинуть его ни на миллиметр.
– Знаешь, мне нужно усилить давление всего на пять фунтов, и я раздавлю твою трахею, – сказал Юлиан таким обыденным тоном, что Грейс стало не по себе.
Глаза Пола полезли из орбит.
– Ладно, мужик, сдаюсь, – прохрипел Пол, пытаясь оторвать ногу Юлиана от своей шеи. – Только не калечь меня.
Юлиан поднажал еще чуть-чуть, и Грейс затаила дыхание. Она не сомневалась, что Юлиан может претворить свою угрозу в жизнь.
– Не надо, – взмолился Пол, и по щекам его потекли слезы, – не делай этого.
У Грейс в горле стоял ком. Много лет назад она сказала то же самое в постели Пола.
Она встретилась взглядом с Юлианом. В его глазах горели ярость и жажда крови – похоже, он готов был убить свою жертву ради нее.
– Отпусти его, Юлиан, – сказала она тихо. – Эта мразь не стоит и одного твоего волоса.
Юлиан прищурился.
– Там, откуда я родом, мы разрубали на куски таких никчемных трусов, как ты. Просто так, чтобы потренироваться.
Грейс была уверена, что он все-таки убьет Пола, но Юлиан убрал ногу и отошел на шаг в сторону. Пол с трудом поднялся на ноги.
– Теперь ты должен извиниться перед моей девушкой.
Пол утер нос тыльной стороной ладони и хмуро пробормотал:
– Прошу прощения.
– Скажи это так, чтобы я поверил, – потребовал Юлиан.
– Грейс, прости меня. Мне правда очень жаль.
Она не успела ничего ответить, потому что Юлиан обнял ее за плечи и вывел из заведения, после чего они молча дошли до машины. Грейс чувствовала, что с Юлианом что-то происходит: его тело было напряжено, словно натянутая струна.
– Жаль, ты не дала мне убить его.
– Но послушай…
– Ты не представляешь, как больно мне было оставлять его там. Я не из тех, кто прощает врагов. – Юлиан ударил ладонью по капоту машины. – Когда-то я таким подонкам кишки выпускал, а сейчас… – Он замолчал. На него нахлынули воспоминания двухтысячелетней давности. Юлиан видел себя уважаемым человеком, полководцем, героем Македонии. Тогда римляне сдавались ему без боя, едва заметив знамена его армии.
А кем он стал сейчас? Пустышкой. Домашним животным на содержании у тех, кто призывает его.
Две тысячи лет он жил без эмоций, обходясь двумя десятками слов.
Грейс молча наблюдала за тем, как эмоции одна за другой сменяются на его лице. Злость, смятение, страх. Она обошла машину и хотела обнять его, успокоить, но Юлиан не дал ей дотронуться до себя.
– Разве ты не видишь? – раздраженно сказал он. – Я больше не знаю, кто я такой. Я знаю, кем был в Македонии, но не здесь. – Он поднял руку, чтобы Грейс увидела слова, которые выжег Приап. – Зачем ты изменила меня, Грейс? Почему ты не оставила все как есть? Я научил себя не чувствовать, не думать: просто приходил, делал, что мне велели, и уходил. Я уже ничего не хотел. А теперь… – Он стал озираться по сторонам, словно человек, проснувшийся посреди кошмара.
Грейс протянула к нему руку.
– Послушай меня, Юлиан…
Он покачал головой и отошел на шаг.
– Нет! Я не знаю, к какому миру принадлежу, не знаю, где мое место. Тебе этого не понять.
– Я постараюсь, если ты объяснишь мне.
– Невозможно объяснить, что значит жить между двух миров и быть отвергнутым и тем и другим. Я не человек и не бог, а какой-то гибрид. Ты представить не можешь себе, как я рос. Моя мать отдала меня отцу, отец отдал своей жене, а та отдавала кому угодно, лишь бы с глаз долой. Последние две тысячи лет меня покупали и продавали ничтожные люди, и у меня не было места, которое я смог бы называть домом.
Его боль терзала Грейс.
– Ты нужен мне, Юлиан.
– Нет. Зачем я тебе?
– Да как ты можешь такое говорить! Мне никогда и никто не был нужен так сильно, как ты.
– А по-моему, это лишь похоть.
Тут уж Грейс не на шутку разозлилась. Как он может судить о ее чувствах? Почему не верит, что они идут из глубины души?
– Не смей говорить мне о том, что я чувствую. Я не ребенок.
Юлиан покачал головой. Это все проклятие. По иному и быть не может. Никто не способен его любить. Впрочем, если бы Грейс действительно полюбила его… это было бы чудом, благодатью. Увы, он рожден не для того, чтобы познать, что такое благодать… Все, чего ему теперь хотелось, – отдохнуть от своей боли.
Грейс никак не могла понять, почему Юлиан отвергает ее, и все же не винила его в этом. Ему слишком часто делали больно. Теперь она непременно должна найти способ доказать ему свою любовь, потому что если потеряет его, то попросту умрет.
Глава 15
Однако что бы ни пыталась сделать Грейс, чтобы достучаться до Юлиана, все без толку. Казалось, он окружил себя непроницаемой стеной и даже не просил почитать ему.
В понедельник Грейс пошла на работу с тяжелым сердцем и никак не могла заставить себя сосредоточиться на пациентах. Она думала лишь о небесно-голубых глазах, когда вдруг услышала:
– Мисс Александер?
Грейс подняла взгляд и увидела перед собой удивительно красивую блондинку чуть старше двадцати – она стояла в дверном проеме и выглядела так, словно только что сошла с европейского подиума. На ней был красный шелковый костюм от Армани, чулки в тон и туфли.
– Прошу прощения, – извинилась Грейс, – но я уже закончила прием. Если хотите, можете прийти завтра…
– Я что, похожа на человека, которому нужен сексопатолог?
На такого человека посетительница явно не походила, но Грейс давно усвоила, что нельзя судить о проблемах людей по первому впечатлению.
Тем временем женщина вошла в кабинет, не дожидаясь приглашения и с надменной грацией, которая показалась Грейс удивительно знакомой. Первым делом она подошла к стене, на которой висели сертификаты и дипломы Грейс.
– Впечатляет. – Она повернулась к Грейс, бросила на нее оценивающий взгляд и, судя по мине на ее лице, сделала нелестные выводы о хозяйке. – Ты недостаточно хороша для него, а? Может, тебе стоит задуматься об этом? И… где ты нашла это ужасное платье?
Грейс помимо воли задели слова незнакомки.
– Что вы имеете в виду?
Но женщина даже не обратила внимания на ее вопрос.
– Скажи, каково находиться рядом с таким мужчиной, как Юлиан, зная, что, будь у него выбор, он никогда бы не остался с тобой? Такой высокий, красивый, сильный и неудержимый – у тебя никогда не было такого мужчины, правда?
Грейс на мгновение лишилась дара речи. Впрочем, это не имело никакого значения, поскольку женщина продолжала тараторить без умолку.
– Его отец был таким же. Представь себе Юлиана с черными волосами, немного ниже и плотнее, и, конечно, не таким утонченным. Зато у него были удивительные руки, которыми он такое вытворял… – Афродита улыбнулась своим воспоминаниям. – Диоклия, правда, немного портили боевые шрамы – у него была страшная отметина, тянувшаяся через все лицо. Никогда не забуду тот день, когда он поднес кинжал к лицу Юлиана и попытался оставить ему такой же шрам. Сперва я хотела заставить его всю жизнь жалеть об этом поступке, но потом сделала иначе. Юлиан обладает физическим совершенством, и я никому не позволю портить красоту, которую подарила ему.
Грейс обдало холодом, когда женщина посмотрела на нее.
– Точно так же я не стану делить своего сына с тобой.
Афродита говорила о Юлиане как о собственности, и это вывело Грейс из себя. Да как она смеет заявлять такие вещи!
– Если Юлиан так много значит для вас, почему вы бросили его?
Гостья обдала Грейс гневным взглядом:
– Ты думаешь, у меня был выбор? Зевс отказался дать ему напиток богов, а смертный не может жить на Олимпе. Я не успела ничего сказать, а Гермес уже вырвал его из моих рук и вернул отцу. Мое горе от его потери не сможет понять ни один смертный. Безутешная, я заперлась ото всех, а когда нашла в себе силы выйти из заточения, по земным меркам минуло уже четырнадцать лет, и я едва узнала ребенка, которого вскормила. Неудивительно, что он возненавидел меня. – Глаза Афродиты увлажнились, она едва сдерживала слезы. – Ты и понятия не имеешь, что это такое – быть матерью, проклятой своим чадом.
Грейс, конечно, сочувствовала ее горю, но боль Юлиана заботила ее куда больше.
– А вы пытались хоть раз сказать ему о своих чувствах?
– Конечно, пыталась. – Афродита вздохнула. – Я послала к нему Эроса с дарами, а он отправил все обратно со словами, которые сын не смеет говорить о матери.
– Ему было плохо.
– Мне тоже. – Афродита затряслась от гнева, и Грейс оставалось только гадать, что богиня может сделать с ней.
Внезапно Афродита закрыла глаза, вздохнула и расслабилась, а когда заговорила снова, голос ее звучал напряженно и резко.
– Я снова отправила Эроса к Юлиану с дарами, но он опять отверг все. В результате я вынуждена была молча смотреть, как мой сын присягает на верность Афине. – Афродита с таким презрением произнесла это имя, что Грейс невольно вздрогнула. – Это с ее именем на устах он завоевывал города. Но разве не я наградила его силой Ареса, трезвостью Аполлона и благословениями Муз? Я даже окунула его в священные воды Стикса, чтобы оружие смертного не могло; ни ранить его, ни причинить вред, причем чтобы Юлиан не повторил судьбу Ахиллеса, я удостоверилась, не осталось ли каких-либо уязвимых мест. – Афродита покачала головой, словно до сих пор не могла понять, как сын мог так поступить с ней. – Я сделала для этого мальчика все, что было в моих силах, а он ни разу не выказал благодарности ко мне, ни разу не проявил уважения. В конце концов я оставила попытки. Раз он отказался принимать мою любовь, я позаботилась о том, чтобы никто и никогда не полюбил его.
Сердце Грейс замерло.
– Боже, что вы наделали!
Афродита усмехнулась:
– Я прокляла его так же, как он проклял меня. Теперь ни одна смертная не полюбит его и будет желать только его тело. Точно так же ни один смертный не сможет находиться рядом с ним, не испытывая зависти.
Грейс не верила своим ушам. Неужели мать может быть такой жестокой?
– Это вы сделали так, чтобы погибла Пенелопа, верно?
– Нет, в этом Юлиан повинен сам. Я была вне себя, когда узнала от Эроса, что он сделал для брата. А все из-за того, что Юлиан пошел с бедой к нему, а не ко мне. Поскольку я не могла развеять чары стрелы Эроса, то решила притупить ее действие. В отношениях Юлиана и Пенелопы была лишь пустота, и он это знал. – Афродита подошла к окну и бросила взгляд на город. – Если бы Юлиан пришел ко мне, я бы сделала все иначе, но увы. Я смотрела, как он ночь за ночью приходит к Пенелопе и раз за разом пытается пробудить то, чего нет и не может быть. Пенелопа так и не полюбила его, и он лишь еще сильнее ожесточился против меня. А потом мои слезы настроили Приапа против него. Приап всегда был самым преданным из моих сыновей, и когда я поняла, что он жаждет крови Юлиана, мне следовало остановить его, но я все еще надеялась, что Юлиан испугается и обратится ко мне за помощью. К несчастью, он так этого и не сделал.
Грейс было по-своему жаль Афродиту, но она не могла простить ее.
– Как Юлиана прокляли?
Афродита помрачнела.
– Все началось в ночь, когда Афина сказала Приапу, что не знает мужчины отважнее и сильнее Юлиана. Она посмела предложить Приапу выставить его лучшего полководца против ее любимчика. Двумя днями позже я видела, как Юлиан отправляется на битву, и знала, что он не проиграет. Когда римляне отступили, Приап пришел в бешенство. Затем Эрос рассказал Приапу, что он сделал для Юлиана, и Приап тут же отправился к Ясону. Я и представить себе не могла последствий всего этого и, конечно, никогда не позволила бы детям умереть. Ты даже не представляешь себе, как часто я оплакиваю их.
– А разве вы не могли помешать тому, что случилось?
Афродита печально покачала головой:
– Даже моя власть ограничена. Мойрам никто не указ. Когда после смерти детей Юлиан направился к моему храму, я затаила дыхание в надежде, что наконец-то он обратится ко мне. Но по дороге он увидел эту девку в одеждах Приапа – она просила лишить ее девственности перед церемонией, где Приап призовет ее к себе. Юлиан пытался пройти мимо, но она не давала ему проходу. Я знаю, что если бы не его состояние, он не притронулся бы к ней. – Лицо Афродиты помрачнело от гнева. – Если бы не Александрия, я бы в тот день снова обрела сына. Я знаю, он хотел позвать меня. Однако в тот момент, когда он излился в нее, все было решено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28