Ох эта писанина. Похоже, в отделе она процветала. А если подумать, так вся чертова городская бюрократия просто жила ею! Неважно, что у тебя куча другой работы, но от бумаг прямо спасу нет! На каждый мыслимый и немыслимый случай имеется форма, начиная от покупки карандаша и кончая арестом.
Спустя некоторое время Кочина раздраженно сдвинул в сторону бумаги. Мысли его были далеко. Он думал о том, что происходит в Саутгемптоне.
Должен ли он был разрешать Билли уезжать так далеко? Конечно, он не мог запретить ей, но этот вопрос не давал ему покоя. Он обеспечил ее безопасность. Послал туда двух самых лучших полицейских. Если что-то случится, он приказал звонить немедленно. Безотлагательно.
И в который уже раз он попытался сосредоточиться на бумагах. Взял еще один формуляр и вставил в машинку, которую давно пора выбросить на свалку. Поставил ограничители. Поискал „д". Нашел. Стукнул. Потом „и". Стукнул. То, как он печатал, рисовало в его воображении какую-нибудь несчастную курицу, выискивающую зерна в российском захолустье.
– Чертов графоман, вот кто я такой! – проворчал он и, вытащив формуляр из машинки, скомкал его и запустил в угол.
Кармен Толедо подняла голову от бумаг, которыми был завален и ее стол, посмотрела на Кочину, но ничего не сказала. Она, как барометр, давно научилась определять его настроение и знала, в каких случаях лучше помолчать.
Кочина уставился на телефон, стоявший на столе. Нет, это бесполезно! Как он ни старался, он больше ни о чем не мог думать, по крайней мере до тех пор, пока не убедится, что в Саутгемптоне все путем.
Сняв трубку, он набрал номер отеля, где остановилась Билли Дон, и попросил соединить с ней.
Послышались гудки. Он ждал, но никто так и не ответил. Может, уснула? Но звонок разбудил бы ее. Он даже не стал просить на коммутаторе, чтобы ей передали о его звонке.
Затем он позвонил в особняк. Тишина. Никаких гудков.
Это не только удивило его, но и встревожило. Нахмурившись, он вызвал станцию и попросил проверить линию.
– Ну давай, давай же, – нетерпеливо бубнил он, барабаня пальцами по испачканной крышке стола. – Не всю же ночь ждать…
Наконец послышался голос оператора:
– Извините, сэр, похоже, неполадки на линии.
Вот черт! Кочина рывком отодвинул от стола крутящийся стул и, вскочив на ноги, схватил со спинки помятый пиджак.
Кармен подняла глаза.
– Ты куда собрался, босс?
– Оставайся здесь, – коротко бросил он. – Свяжись с патрульным отделением Саутгемптона и скажи, чтобы послали в дом машину. И побыстрее. И пусть ждут меня там, пока я не приеду.
С этими словами он вышел из комнаты.
Анук находилась на втором этаже в „английской" библиотеке, когда ей послышалось, что где-то позади нее слабо скрипнула половица. От страха по спине пробежал холодок и кожа покрылась мурашками. Нахмурившись, она медленно повернулась.
Неужели я не закрыла дверь, когда входила? Может, там кто-то прячется?
Она затаила дыхание и прислушалась.
Нигде ни звука.
Все спокойно. Казалось, вокруг никого нет.
Она тихо засмеялась. Какая глупость! Ну конечно, здесь никого нет, только стеллажи со старинными книгами, обитая ситцем мебель, медная каминная решетка, иранский ковер со сценами охоты… Ей показалось.
Через несколько минут надо спуститься вниз и сказать Билли Дон, Эдвине и Аллилуйе, что пора уходить, решила она. И чем скорее, тем лучше. В такой поздний час здесь не место женщинам, да еще одним. В течение нескольких месяцев дом был наполнен шумом, десятки рабочих наводняли комнаты, повсюду слышалась пронзительная ругань дизайнеров. И как странно, что сейчас пустота и неожиданно наступившая тишина, о которой она так мечтала, вдруг нагоняют на нее прямо-таки суеверный ужас. В каждом шорохе теперь ей мерещилось что-то зловещее.
В голове теснились всякие образы, и воображение рисовало такое…
Ну, хватит, твердо сказала она себе. Она „закончит" библиотеку и на этом – все.
Но почему-то она никак не могла успокоиться. Ее охватила непонятная дрожь. Почему?
Анук быстро принялась за дело. Отодвинула от стола несколько стульев. Прошлась вдоль стеллажей, слегка вдвигая и выдвигая корешки книг, чтобы они стояли неровно. Чуть перекосила абажур настольной лампы.
Она отступила к двери, любуясь проделанной работой. Вот так. Благодаря этим изменениям, внесенным так искусно и со знанием дела, комната имела не совсем безупречный вид. Теперь гораздо лучше. А Марку Хэмптону не следовало тогда говорить ей, что она должна подождать еще полгода, прежде чем он сможет взяться за переделку ее загородного дома.
Она не могла сдержать самодовольной улыбки. Еще никто и никогда не заставлял де Рискалей ждать.
Анук повернулась и уже собиралась выйти, как дверь вдруг захлопнулась прямо перед ней. Даже не успев сообразить, что произошло, она инстинктивно отпрянула назад.
Значит, действительно там кто-то прятался!
И в этот момент, словно в замедленном кино, какое-то безумное подобие женщины, взмахнув ножом, прыгнула на нее из-за угла.
„Бежать!" – беззвучным криком взорвалось в мозгу Анук. – „Бежать!"
Но эта чудовищная женщина двигалась стремительно. Холодно сверкнула сталь. Пронзительно вскрикнув и пытаясь защититься, Анук вскинула руки, но поздно – нож вонзился в ее тело.
Нанеся первый удар, Мисс Кровь быстро повернул нож в ране и рывком выдернул его. Затем еще раз вонзил нож. И еще раз. В грудь. В плечи. В живот. В горло.
– Так, моя сладкая, – вполголоса приговаривал Мисс Кровь, – хорошо, правда? – Почти нежно обхватив шею Анук, он слегка потянул ее на себя, и она сама упала на острие ножа, вонзившегося в тело по рукоятку. Держа ее голову одной рукой, он начал вращать нож медленно круговыми движениями.
Брызнули фонтанчики крови, и казалось, что узкое лицо Анук вспухает. Глаза округлились. В горле послышалось бульканье.
Кровь брызнула сильнее, заливая их обоих, и дыхание Мисс Кровь стало исступленным.
– О, как приятно! Это чудесно, восхитительно! Так тепло! Просто сказочно!
Глаза Анук померкли, язык завалился в горло.
Мисс Кровь отпустил безжизненно поникшую голову и вытащил нож. Из тела, растекаясь по полу, бил фонтан крови. Стоя на коленях, он погрузил в нее ладони и принялся намазывать свои голые руки. Затем вытянул их вперед, восторженно глядя на алую прилипшую кровь. Как красиво они блестят! Какое приятное тепло!
В последний раз тело Анук конвульсивно дернулось, и голова откинулась в сторону. Все было кончено.
Мисс Кровь насухо вытер нож о свой чулок и, рывком сдернув заколку, которой были скреплены волосы Анук, тут же принялся за работу.
– Скоро будет готов первый скальп! – напевал он.
– Ева Габор, ты со своими париками – и то лопнешь от зависти! Тоже мне, кинозвезда!
69
– Что это было? – Билли Дон резко остановилась, и все ее тело напряглось. Она повернулась к Эдвине и Аллилуйе. – Вы слышали?
– Похоже на крик, – медленно произнесла Эдвина. Нахмурившись, она склонила голову набок и прислушалась. – Но я больше ничего не слышу.
– Говорю вам, это было где-то там, в глубине дома!
– настаивала Билли. – Я точно слышала!
– Да перестаньте вы! – Аллилуйя старалась говорить, как взрослая, но голос ее звучал встревоженно.
– Это просто ветер. – Сама она, правда, не была уверена в том, что говорила: страх – вещь заразительная. Она ничего не могла сказать о Билли, но мать свою знала очень хорошо. А Эдвина не из таких, кому в пустом доме мерещатся привидения, на нее это совсем не похоже.
– Сейчас я тоже ничего не слышу, – прошептала Билли. – Может, это Анук, как вы думаете?
– Да перестаньте же вы наконец! – закричала Аллилуйя. – Если так пойдет, то скоро нам всем будет казаться Бог знает что!
– Думаю, нам надо уйти, – мрачно высказалась Билли. – Сейчас же.
Но Эдвина уже не слушала, она выходила из зала, направляясь в холл. Переглянувшись, Билли и Аллилуйя последовали за ней. Оказавшись в большом фойе с расписным потолком, Эдвина сложила ладони рупором:
– Анук!
– А-а-ну-ук! – еще раз крикнула Билли.
Они замолчали и прислушались. Дом отозвался мертвой тишиной.
– Анук! – снова позвала Эдвина.
– А-а-ну-ук! – вторила ей Билли. По-прежнему тишина.
– Но я точно слышала крик, – в отчаянии всплеснула руками Билли. – Это не фантазия, и вы тоже слышали.
– Идите с Аллилуйей в зал, – оборвала ее Эдвина.
– И ни в коем случае не выходите. Слышите?
– Куда вы собрались? – Билли схватила ее за руку.
– Прошло уже по крайней мере полтора часа, но Руди так и не заехал. Вы ведь обе слышали, как он пообещал заглядывать каждые сорок минут. Но он не появлялся.
– Эдс… – прошептала Билли.
– Может быть, он… задержался? – Аллилуйя до сих пор не хотела признаться себе, как она на самом деле напугана.
– Может быть, – согласилась Эдвина. – Но в любом случае я хочу выйти и посмотреть. Это не повредит, и я ненадолго. А вы будьте вместе. Что бы ни случилось, – подчеркнула она.
– Если вы встретите двух переодетых полицейских… – начала Билли.
– Я обязательно удостоверюсь, что они здесь, – бодро заверила ее Эдвина.
– Ma, – лицо Аллилуйи выражало тревогу. – Ты там поосторожней, ладно?
Эдвина улыбнулась.
– Хорошо, моя золотая. – Она порывисто обняла дочь. – Это я тебе обещаю.
И направилась к двери.
Кармен Толедо не отступала.
– Разве вы не можете вызвать его по рации и попросить проверить? Может быть, их нет в доме. Может, что-то случилось.
– Офицер Руди сказал, что будет заезжать к ним, – ответил диспетчер саутгемптонской полиции. – Я не могу связаться с ним, возможно, он вышел из машины. А возможно, он в этот момент сидит с ними и пьет кофе.
Кармен это не успокоило.
– Пошлите туда другую машину, – настаивала она.
– Хотя бы ради того, чтобы убедиться.
– Послушайте, леди, сколько, по-вашему, у нас людей на дежурстве? Это вам не Нью-Йорк.
Но Кармен была упряма.
– Меня это не волнует. Пошлите машину, сейчас же.
– Хорошо. Обязательно. – Диспетчеру это явно надоело.
– Я серьезно! – резко бросила она.
– Ладно.
Кармен повесила трубку и зло посмотрела на телефон. Она почему-то не могла избавиться от ощущения, что над ней посмеиваются.
Кармен решила дать диспетчеру ровно десять минут, а потом надавить снова.
Ночь была прохладной, и с океана дул свежий соленый ветер. Выйдя за дверь, Эдвина тотчас ощутила на лице уколы маленьких твердых песчинок, поднимаемых порывами ветра с окружающих дюн. Высоко над головой, временами закрывая звезды, проносились рваные облака. По обеим сторонам дорожки, вдоль которой стояли фонари, шумели деревья.
С минуту, собираясь с духом, Эдвина оглядывалась по сторонам. Дополнительное скрытое освещение производило довольно неприятный эффект. Все вокруг выглядело желтовато-зеленым и каким-то нереальным и походило скорее на сцену, нежели, как предполагалось, на залитую лунным светом лужайку. Во всяком случае, сочетание яркого света и длинных теней, отбрасываемых деревьями, придавало всему окружению зловещую таинственность. Даже при полной темноте не возникло бы такого ощущения страха.
Вдруг в кустах справа от нее громко хрустнула ветка. Она резко обернулась. Кто это может быть? Зверек? Или человек?
– Кто здесь? – крикнула она.
Ни звука в ответ. Только вздохи ветра, шум кустов и приглушенный грохот прибоя. Ей показалось или нет? Она пошла по дорожке.
Не успев пройти и нескольких метров, она услышала, как позади нее со стуком захлопнулась входная дверь. Через секунду погасло наружное освещение.
70
23 часа 46 минут
Рассекая прохладный ночной воздух и не снижая скорости, угнанный „харлей" резко свернул с основного шоссе на боковую дорогу. Под хромированным мотоциклетным шлемом, напоминающим каски времен кайзера Вильгельма, поблескивали глаза Змея.
Уже скоро. Каких-нибудь шесть – восемь километров – и он будет на месте, черт возьми. Вперед!
Съезжая с магистрального шоссе, он расхохотался во все горло и на полную вывернул газ. Мотор взревел еще сильнее, стрелки тахометра и спидометра резко качнулись вправо. Машина рванулась вперед, и в лицо, словно невидимый жесткий кулак, ударил ветер.
Жить, чтобы мчаться, и мчаться, чтобы жить, – вот мой лозунг, браток. Все просто.
Свет фары прорезал темноту. По обеим сторонам двухрядного шоссе, вдалеке от проезжей части, утопали в зелени огромные, залитые светом дома. Таких он еще никогда не видел.
Кто бы мог подумать? Он, Воин Сатаны – здесь, где живут эти богатые засранцы. Все правильно!
На расстилавшемся перед ним прямом участке дороги он заметил, как дальний свет идущей навстречу машины переключился на ближний и затем опять на дальний, подавая ему сигнал тоже переключиться на ближний.
Усмехнувшись, он лишь прищурил глаза. Пошел ты!
Фары приближающейся машины снова мигнули.
– Ну ладно, мать твою, – прошипел Змей. – Наезжаешь на меня? Посмотрим, как ты сейчас обделаешься! – И, резко выехав на встречную полосу, продолжал мчаться вперед, не снижая скорости.
Расстояние между ними стремительно сокращалось; в свете его фары казалось, будто он летит навстречу двум ослепительным солнцам со сверхзвуковой скоростью. Раздался гудок, и в последнюю секунду машина резко вильнула в сторону.
Змей успел заметить перекошенное от ужаса белое лицо, и „сааб" пронесся мимо, обдав его теплым потоком воздуха.
Он опять ухмыльнулся и направил „харлей" на свою полосу. Все правильно! Он хозяин дороги. Этот подрагивающий под ним, словно хищный зверь, „харлей" и он – одно целое.
Приближался Саутгемптон. Дома уже стояли плотнее; затем, вытянувшись в ряд по обеим сторонам ярко освещенной улицы, появились дорогие магазины. Мощный мотор в 1200 кубических сантиметров разорвал тишину.
Он почти у цели. В пропитанном морской солью воздухе ему мерещился ее запах.
В ушах, словно скандировали тысячи голосов, звучало:
Шерл. Шерл. Шерл. Шерл…
Сейчас он покажет ей, кто хозяин.
Да, надо ее немного проучить.
Никто, никто, черт возьми, не переходил ему дорогу.
Он кипел от ярости.
За этой чертовой сучкой должок.
23 часа 48 минут
Сидя в патрульной машине, припаркованной у съезда на Сэйвилль с лонг-айлендского скоростного шоссе, двое дежурных дорожной патрульной службы неторопливо пили горячий кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67