– Ну, там, гормонный дисбаланс, или еще что-то? И потом… – Она выразительно пожала плечами.
Лесли снял очки и вытер их носовым платком.
– Если ты думаешь, что мама уже довела тебя, то что тогда говорить о моем папе. Он даже из дома не выходит. – Надев очки, он подвинул их к переносице.
– Таким я его еще никогда не видел. Как будто у нас кто-то умер.
Покончив с хот-догом, Аллилуйя аккуратно слизала с пальцев и покрытых черным лаком ногтей горчицу.
– В эту минуту она там, наверху, работает в своем кабинете. – И она с отвращением посмотрела на Сан-Ремо. Затем вновь повернулась к Лесли. – А хочешь услышать самое смешное? Вчера, после того как она столько месяцев была без работы, она не только нашла ее, но – слушай, Лес! – получила пять миллионов, чтобы основать собственную компанию. Пять миллионов!
– Пять?
– Пять. Еще не все, слушай дальше. Как будто мало, что она постоянно твердит об этом Лео Фладе, своем спонсоре, теперь она еще и разоряется о том, какой он шикарный и красивый! Это уже становится опасно, или как?
Лесли грустно кивнул.
– Да, опасно. Может, мне надо просто по-мужски поговорить с папой и сказать, чтобы он забыл о ней.
– Ну да! – Аллилуйя энергично встряхнула головой.
– Только посмей! Мы во что бы то ни стало соединим их. Единственное, чего я не знаю, – как. – Насупившись, она выпрямилась и обхватила колени в тигровой раскраски леггенсах. – По крайней мере, пока. – Затем пристально посмотрела на него поверх коленей. – Но буду знать!
– Тогда я остаюсь в стороне, – вздохнул он. – В понедельник начинаются уроки, и через три дня мы уезжаем в Бостон.
– Знаю, – эхом отозвалась Аллилуйя. – А может… – и она резко села. – Лес! Если уж она так без ума от этого Лео Флада, мы можем… знаешь? Заставить ее увидеть, насколько великолепен твой папа по сравнению с ним! – Глаза ее блестели.
– Да, но как?
Возбуждение у девочки прошло так же быстро, как и появилось.
– Ах ты черт! Не знаю. Ты уезжаешь в Бостон, в понедельник у меня начинается школа… – Она покачала головой и обреченно вздохнула. – Жизнь непростая штука, это уж точно. А теперь их уже трое, а чтобы все сложилось, нужны только двое. Один должен уйти, и надо, чтобы это был Лео Флад. О Боже, ты бы видел, как у мамы сияют глаза!
Лесли откашлялся и медленно произнес:
– Может быть… – голос зазвучал увереннее, – может быть, я действительно смогу помочь.
– Да? – Подозрительный взгляд. – Это как?
– Э-э-э… Мы с папой часто приезжаем сюда, правильно? – Она кивнула. – Ты и я… мы оба несовершеннолетние. Поэтому, если уж мы захотим куда-нибудь пойти… знаешь… – Он замялся. – Нам нужны сопровождающие.
– Лес! – Она взвизгнула, глядя на него необычно засиявшими глазами. – Ты гений! О, Лес! Почему мы об этом раньше не додумались? – И она обхватила его за шею.
Он вздрогнул и поправил сползающие очки.
– Это значит, что нам надо где-то бывать очень часто… нам вдвоем, я имею в виду.
Возбужденная Аллилуйя вдруг увидела Лесли в совершенно ином свете.
– Знаешь что, Лес? – сказала она тихо. – Мне даже начинает нравиться, как ты одеваешься. Какой-то свой стиль. Экзотический. Понимаешь, что я хочу сказать? – Она на минутку задумалась. – Вот что мы сделаем. Каждый раз, когда вы с папой приезжаете из Бостона, давай мне знать, и мы будем назначать встречи! – Улыбнувшись во весь рот, она протянула руку – Договорились?
Лесли тоже улыбнулся.
– Конечно!
И торжественным рукопожатием они скрепили этот договор, словно религиозный обет.
– Знаешь, а ты ничего парень, Лесли Шеклбери, мягко сказала Аллилуйя.
– Ты тоже ничего, Аллилуйя Купер, – произнес Лесли застенчиво.
– И мне нравится твой папа.
– А мне – твоя мама.
– Но что самое главное – они любят друг друга, даже если сейчас у них все наперекосяк. Значит, мы должны сделать так, чтобы все у них получилось. Правильно?
– Правильно!
Все еще улыбаясь, она стряхнула крошки с тигрово-полосатых леггенсов и поправила розовую подвязку, вызывающе прикрепленную на правом бедре.
– Мне скучно. Пойдем отсюда.
Встав во весь рост на высоком валуне, она натянула экстравагантную куртку из черной кожи, увешанную цепочками и бижутерией.
– Давай догоняй! – крикнула Аллилуйя и побежала.
Оскальзываясь и сползая, они помчались вниз, вспугнув семью из шести человек, плотным кольцом окруживших самого маленького.
Туристы из глубинки.
– Вы посмотрите, что на ней надето ! – воскликнула одна из девочек. – Как-кой ужас!
Ужас. Ужас? Аллилуйя, всегда чутко прислушивавшаяся к замечаниям в свой адрес, замедлив бег, перешла на исполненный достоинства шаг. Потом схватила Лесли за руку и притянула ближе. Затем, взяв его под руку, медленно обернулась и сочувствующим взглядом смерила семейство. Вскинула голову, словно говоря: ну что ж, смотрите и обсуждайте!
И в следующую секунду, расцепив руки, Лесли с громко жужжащим пропеллером на кепке и Аллилуйя, гремя цепочками и сверкая камнями, понеслись вниз, визжа от удовольствия.
Городские дети.
Глядя в окно, Змей готов был лезть на стену. Стояла настоящая хорошая погода, чтобы гонять и буйствовать, настоящая погода для рокера. На небе ни облачка, и тепло, как летом.
Все утро, рыча мотоциклами, его приятели приезжали и уезжали, и каждый раз, когда он слышал на улице рев „харлея", у него замирало сердце. У него больше не было мотоцикла, не утешало и то, что даже если бы его „харлей" не искорежило, то понадобилось бы еще несколько недель, прежде чем зажили бы ягодицы и он снова смог сесть в седло и выдерживать бешеную езду и тряску.
Он застрял.
Черт!
Змей не любил сидеть взаперти. Не любил, если даже был вынужден. Какая разница! Да будь у него целая армия горяченьких красоток с круглыми попками и стоячими сиськами – все равно! Он гонял, чтобы жить, и жил, чтобы гонять, это его кредо. Обычно ни гололед, ни мокрый снег, ни темная ночь не могли удержать его – он все равно кружил по улицам, весь год он проводил именно так. А тут какой-то богатый засранец на своем „феррари", мать его.
О, черт!
Теперь ему надо все начинать сначала. Еще раз украсть „харлей". Забить серийные номера. Пройдет еще два года, прежде чем он переделает его под себя.
Не только это, но и простое бездействие отнимало у него хлеб. Пока он выздоравливает, другие получают денежки от его прибыльного ремесла – доставки наркотиков. Другие за него делают его работу и урывают его кусок.
Черт побери эту Шерл и того говнюка! Они дорого обошлись ему!
От одной мысли о ней лицо наливалось кровью. Живет светской жизнью, трахается с каким-то пижоном-миллионером. И разрушает его жизнь. А кто три года назад вырвал ее из рук того сутенера на автовокзале? Старина Змей – вот кто! И что он за это получил? Искореженный мотоцикл и разбитую задницу – вот что! И теперь сидит в этой малине. Смотрит телевизор. О Боже!
Черт!
Насупившись, он смотрел на мерцающий экран.
– Змей, детка, ты здесь? – Это была Кончита, его новая рыжеволосая подружка. Он выпустил ее ненадолго погулять. Она была в джинсах, в которые можно влезть только с мылом, и эластичном топе. Ее твердые соски выпирали под тканью. Чтобы все пялились и пускали слюни. Ему захотелось ударить ее, но кому охота смотреть на девку с распухшей челюстью?
Он вздохнул. Ох уж эти телки! И с ними не сахар, и без них плохо.
– Какого черта тебе надо?
Кончита заволновалась. Она боялась Змея. Особенно когда он в поганом настроении.
– Тебя, Змей, только тебя, милый.
Он скосил глаза.
– Папа скучал по мне? – проворковала она, мерцая темными глазами и дразняще покачивая задом. Опустившись перед ним на колени, она уткнулась грудью ему в лицо.
Он смягчился.
– Да, милая, папа скучал по тебе, – хрипло ответил он, чувствуя, как опять возвращается боль.
Она снова прижалась к нему своими упругими грудями.
– Мама хочет.
Он отстранил ее.
– Не сейчас, дорогая. Папе больно. Может, попозже, а?
Она села рядом на корточки, откинув длинные волосы.
– О'кей, – и уставилась в телевизор.
Змей открыл банку с пивом и поднес ее к губам.
И застыл на месте.
Шерл!
На экране была Шерл!
Эта дрянь, да еще по телевидению! Говорит с прессой, мать ее! О каких-то мехах!
Вопль, вырвавшийся из его груди, был похож на рев животного, в котором смешались боль и горечь поражения.
Кончита отскочила назад, испугавшись внезапно произошедшей в ней перемене.
– В чем дело? – заскулила она. – Я ничего не сделала.
Змей прерывисто дышал, кровь клокотала в нем горячими толчками.
Как на быстро крутящейся пленке, вспыхнули отрывочные кадры воспоминаний.
– Чертова сука! – завопил он, швырнув полную банку в экран, разлетевшийся вдребезги и брызнувший снопом искр. – Я убью ее!
46
На Нине, стоявшей в телефонной будке, было шелковое платье с оборкой и византийским рисунком и туфли без задников с золотыми пряжками и окантованными носами. На плече висела большая сумка красной кожи.
– Это Оби Кьюти?
– Кто это? – резко отозвалась Оби из одной из квартир в высотной башне на той же улице. В ее голосе – приятном мелодичном контральто, звучали мягкие, характерные для нигерийцев нотки. – Кто говорит?
– Мы с вами никогда не виделись. Меня зовут Нина. Мина Затопекова. – У Нины тоже было контральто, но без акцента и мелодичности. – Джой… моя сестра…
– О, извините. – Настороженный голос Оби тут же потеплел. Обычно я не бываю такой резкой, но после того, что случилось с Джой… – Она вздохнула. – Любой незнакомый голос заставляет меня вздрагивать.
– Я понимаю вас. Послушайте, я на несколько дней приехала в город, не могли бы мы встретиться? – Вдруг в голосе Нины послышались хриплые нотки, затем сопение и короткая пауза. – Джой так часто говорила о вас, что мне кажется, я вас уже знаю.
– Конечно. Я бы тоже очень хотела повидаться с вами. Может, мы вместе позавтракаем?
– А нельзя ли… знаете… встретиться где-то в более спокойном месте? Понимаете, каждый раз, когда я думаю или говорю о Джой, я начинаю плакать. Глупо, правда?
– Совсем не глупо. Послушайте, а почему бы вам не подняться ко мне?
– Вы уверены, что я не помешаю?
– Господи, конечно, нет! Так получилось, что я сегодня свободна. И сейчас я одна. Девушка, с которой мы живем, целый день на работе, и я просто слоняюсь без дела. Лучшего времени и не придумаешь.
– Через полчаса вас устроит?
– Прекрасно! Буду ждать.
– Хорошо, я… я приду, – сказала Нина и быстро повесила трубку. Она еще минутку постояла в будке, глядя на роскошную высотную башню. Дом стоял в глубине улицы, откуда узкая изогнутая дорожка вела прямо к крытому подъезду, за дверью которого Нина заметила швейцара.
Чтобы убить время, она решила обойти вокруг квартала.
Боковая улица была тихой, с большими раскидистыми деревьями, коттеджами и гаражами. На входных дверях, не бросаясь в глаза, висели таблички практикующих врачей и вывески небольших фирм-поставщиков, беззаботно щебетали птицы – редкость в большом городе. Почти не чувствовалось, что находишься в самом центре Манхэттена.
Тихая улица выходила на шумную, забитую машинами авеню, но, стоило завернуть за угол, и вы опять попадали на такую же улицу, как и предыдущая.
Через пятнадцать минут Нина подошла по подъездной дорожке к башне и вошла внутрь.
По домофону швейцар сообщил о ней, и она прошла в большой холл. Стены были облицованы светло-серым мрамором с ржавого цвета, словно варикозные вены, прожилками.
Лифт быстро и плавно поднял ее наверх; эти новые дома имеют свои достоинства, подумала Нина.
Оказавшись на этаже, где жила Оби, она, глядя на номера квартир, прошла по узкому коридору, застеленному синим ковром. Позвонила у двери с табличкой 32-Джи. Почувствовав, что на нее смотрят через глазок, ободряюще улыбнулась. Щелкнул замок, и дверь распахнулась.
– Привет! – переводя дыхание, воскликнула Оби, освещенная сзади солнечными лучами, которые проникали в холл из гостиной. – Не обращайте внимания, я занималась аэробикой. – Фигуру плотно облегал зеленый тренировочный купальник. Темная кожа слегка блестела от пота, и сейчас она была похожа на грациозную гибкую пантеру – чуть раскосые черные глаза, выступающие скулы и безупречные, как на рекламе, зубы.
– Привет, я – Нина, – вошедшая застенчиво улыбнулась и протянула руку. – Очень мило, что вы согласились со мной встретиться.
– И очень хорошо, что вы заглянули. – Оби сделала шаг назад, пропуская гостью. Улыбаясь, она закрыла дверь и заперла ее. – Осторожность не помешает. Проходите сюда, в гостиную. – Длинные, стройные, темные ноги; она двигалась с изяществом львицы.
Нина огляделась.
– Какая приятная квартира.
– Вообще-то это не мой дом, просто решила пожить здесь пару недель.
– О, кошка Джой! – Нина наклонилась и протянула руку. – Иди сюда, кис, кис, кис…
Рыжий полосатый кот поднял голову, и тут же шерсть на нем встала дыбом, а хвост изогнулся. С жалобным воем он стремглав умчался в спальню.
– Как вам это нравится? – И Нина посмотрела на Оби.
– Не обращайте внимания, у Эдгара свои странности, – засмеялась та. – Если бы вы дали ему креветок, он уже мурлыкал бы у вас на коленях. Эдгар просто обожает креветки. Хотите белого вина?
– Нет, спасибо. Не возражаете, если я посмотрю квартиру? Обожаю высокие этажи.
– Ну, конечно же, будьте как дома!
Нина ходила по комнатам, заглядывая в двери и довольно кивая. В какой-то момент она спросила:
– Это не та квартира, где… – Не закончив фразы, она взглянула на Оби.
– Нет. Поэтому я и переехала сюда. Кстати, в той квартире осталось много вещей Джой. Одежда, мебель, разная мелочь. Если хотите…
Нина покачала головой.
– Не могу. Меня будут преследовать кошмары.
Оби кивнула.
– Я вас понимаю.
– Какая прелестная спальня! – Она просунула голову в соседнюю дверь.
– Да. – Оби рассмеялась. – Видите, какая я неряха.
– О, у вас фотография Джой! – Нина быстро шагнула к высокому комоду и остановилась, склонив голову набок и разглядывая прекрасное улыбающееся лицо, обрамленное современной металлической рамкой. – Джой всегда была красивой, – как бы про себя пробормотала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67