Об этом нельзя было думать. Иногда у него не хватало сил даже на то, чтобы надеяться. Жить означало не думать о смерти. Летчики вели себя как беззаботные дети, отпуская шуточки и рассказывая байки о своих подвигах и опасностях, которым они подвергались, словно ежедневная тень смерти была делом обычным, – делая из слона муху. Чего тут волноваться? Их страх был спрятан так надежно в глубинах души, что поверхность ее казалась абсолютно незамутненной.
Воспоминания о поездке домой к Кейт потеряли свою остроту перед лицом кошмара боевых вылетов. Он хранил их в тайнике своего мозга, куда он заглядывал в те минуты, когда оставался наедине со своей душой. Было больно и трудно думать о Кейт, потому что всякий раз, когда он представлял себе ее красивое лицо и вспоминал их последний поцелуй, его воображение рисовало ему жуткую картину – его тело разлетается на миллионы клочков от взрыва немецкой ракеты. Это может случиться завтра, послезавтра… Завтра он снова летит на задание. Но мысль о собственной смерти терзала его меньше, чем стоявшее у него перед глазами лицо Кейт, искаженное горем, которое принесет ей его гибель.
Кейт всегда была рядом с ним в глубинах его души, но он думал о ней только в те моменты, когда кровавая бойня войны давала ему мимолетную передышку. Позволить себе жить и чувствовать, как в мирное время, означало потерять рассудок.
Сегодня Джо был в своем обычном состоянии– уверенный в себе, полный самообладания и готовности сражаться с противником изо всех своих сил.
Его тревожило только то, что сегодняшний вылет был пятидесятым для его второго пилота Генри Апчерча, двадцатипятилетнего молодого человека, с мягким выговором, из Арканзаса. Генри не скрывал своей радости по поводу того, что это было его последним боевым заданием, но не выражал это открыто из-за суеверного страха. Все летчики боялись последнего задания. Столько пилотов погибло во время такого испытания, что это стало уже своего рода дурной приметой. Всем было не по себе, когда один из членов экипажа отправлялся в свой завершающий полет.
Перед отъездом на фронт Генри женился на девушке, которую он любил почти с детства и которая теперь была матерью их почти полуторагодовалого ребенка. Возможно, из-за того, что он не смог подарить Кейт ребенка прежде, чем покинул Голливуд, Джо ощущал что-то вроде ответственности за судьбу Генри. Он считал своим долгом способствовать воссоединению молодой семьи. Он поможет Генри выйти из последнего боя живым и невредимым.
За завтраком, состоявшим из омлета из яичного порошка и колбасного фарша, Джо старался подбодрить Генри, говоря, что сегодняшний вылет будет не опасным.
– Насколько я знаю, зенитки будут лупить не слишком сильно, – говорил Джо. – Я проведу тебя между их самолетами, Генри. Даю тебе слово.
Генри сделал вид, что успокоился. На самом деле он отлично понимал, что предстоит им. Но он был очень рад, что летает с Джо – Найта считали самым искусным летчиком в авиакрыле – консервативным и осторожным, спасшим не одну боевую машину благодаря верно выбранной позиции в строю, которая позволяла ему отбивать атаки немецких асов и летать всегда выше или ниже линии огня зенитных батарей. Экипаж всегда вздыхал облегченно, когда он пилотировал самолет, – это был почти верный шанс возвратиться с задания живым.
Из-за завесы облаков подразделение вынуждено было спуститься на высоту семнадцать тысяч пятьсот футов. Они были уже почти на подлете к цели. «П-17» уже повернули назад, и бомбардировщики продолжали полет без поддержки, строго придерживаясь боевого порядка. Они прошли западнее Кобленца, а когда миновали Франкфурт, немцы сообразили, что американские самолеты направляются к Швейнфурту. Все знали, что предстоит ожесточенная схватка. Будет горячо.
Джо держался в строю, каждые несколько секунд бросая взгляд на приборы, измерявшие высоту полета и расстояние до цели. И тут началась огненная буря. Зенитки палили беспрерывно. Экипаж слышал отвратительные звуки разрывавшихся восьмидесятивосьми– и стопятимиллиметровых противовоздушных фугасных снарядов, сотрясавших все небо.
– Проклятье! – процедил Джо. У него перехватило дыхание. Зенитки били точно по целям. Швейнфурт был чрезвычайно важным объектом, погода стояла ясная, и немцы были готовы к бою. Американцы ждали.
Джо все еще гадал, как ему лучше маневрировать под неистовым огнем зениток, когда услышал, что вышли на связь.
– Вызываю экипаж! – Это был бортовой стрелок, один из самых опытных людей в машине. – Истребители выше отметки десять!
– Правый бортовой стрелок вызывает экипаж! Истребители ниже отметки три!
– Башенный стрелок вызывает пилота! Два истребителя прямо перед носом! Один из них горит, другой уже падает!
– Хвостовой стрелок вызывает второго пилота! Еще истребители на отметке девять! Их там целая прорва!
Джо вышел на связь:
– Пилот вызывает штурмана. Сколько до цели?
– Минут пять, – ответил тот.
Джо стиснул зубы. Их спасение только в том, чтобы отделаться от тяжелых бомб и набрать высоту, чтобы лететь выше линии зенитного огня. Но снаряды нужно было приберегать для того, чтобы поразить объект. Это был критический момент в жизни экипажа.
Джо быстро посмотрел на Генри. Взгляд второго пилота был полон страха.
Джо подбодрил его:
– Мы пробьемся.
Найт продолжал придерживаться боевого строя, но огонь зениток становился все жестче. Они были повсюду, обрушивая смертоносный шквал артиллерийских снарядов и ракет на маленький бомбардировщик. Слава Богу, ни одна из установок не попала в цель! Но экипаж был словно в аду.
Руки Джо намертво вцепились в штурвал. Он услышал голос штурмана:
– Через минуту можно начинать!
Бомбардир открывал люки. Эскадрилья готовилась к бомбовому удару. Джо уже было вздохнул с облегчением.
Неожиданно раздался оглушительный взрыв. Самолет резко накренился, и Джо понадобились все его умение и сила, чтобы справиться с управлением. Он быстро взглянул на приборы. Но в этом не было необходимости. Прежде чем он их увидел, его нос почувствовал, что поврежден топливный отсек. Зловоние стооктанового керосина наполнило кабину.
– Второй пилот вызывает пилота, – слышен был голос Генри. – Первый двигатель вышел из строя. Четвертый горит.
– Проклятье! – выругался Джо, пытаясь оценить ситуацию. – Соедини эти двигатели. Пилот вызывает бомбардира! Все готово к бомбометанию?
Ответа не было.
– Пилот вызывает второго пилота! – снова вышел на связь Джо. – Генри, оставь двигатели мне. Ползи в бомбовый отсек и убедись, что эти чертовы бомбы падают. Гидравлическое давление быстро падает!
– Понял, – Генри быстро отстегнул ремни и выбрался из кабины. Он был легким юношей – весом всего в сто сорок пять фунтов, несмотря на свой рост. Это оказалось очень кстати, так как проход в бомбовый отсек был настолько узким, что человек нормального телосложения едва ли смог бы протиснуться в него.
Пытаясь держать под контролем управление самолетом, Джо одновременно пытался связаться с другими членами экипажа. Но боковые стрелки не отвечали. Хвостовой стрелок ответил, что с ним все в порядке, но радист молчал.
– Пилот вызывает башенного стрелка, – начал снова Джо. Он обращался к Рою Ходжесу, двадцатитрехлетнему красивому юноше-новобранцу из Калифорнии. – Попробуй выяснить, что случилось с боковыми стрелками. Сообщи мне о повреждениях.
Уже сейчас можно было понять, что в самолет угодил зенитный снаряд или ракета. Вероятно, было повреждено крыло. Один взгляд на приборы, измерявшие уровень давления и топлива, оставлял мало надежды в том, что он ошибался. На аэродром они сегодня не вернутся.
Прямо по курсу другие бомбардировщики тоже были подбиты. Немцы находились в полной боевой готовности. Их зенитки били педантично в цель. Американские самолеты бомбили объект отчаянно или, если были подбиты, просто избавлялись от снарядов, не долетев до мишени. Боевой строй смешался. Сегодняшний вылет обойдется очень дорого.
– Башенный стрелок вызывает пилота! Правофланговый стрелок мертв. Похоже, что в него попал осколок снаряда. Левофланговый стрелок не дышит. Я думаю, что повреждена кислородная маска.
– Пилот вызывает башенного стрелка. Попытайся надеть на него маску правого стрелка. Всем пристегнуть парашюты.
– Второй пилот вызывает пилота. Бомбардир ранен. Похоже, что он мертв, – голос Генри был слабым и испуганным. – Сильная загазованность.
Джо подумал о Генри и его пятидесятом вылете. Бомбы еще не были сброшены – в противном случае он ощутил бы значительный крен его «Б-17». Так было всегда, когда пятисот– и тысячифунтовые снаряды ухали в отверстие бомбового люка.
– Пилот вызывает второго пилота, – кричал Джо по связи. – Генри, сбрасывай бомбы и выбирайся оттуда. Все остальные– приготовиться к выброске. Проверьте свои парашюты и убедитесь, что снаряжение в порядке.
Парашютное снаряжение включало в себя компас, прорезиненную карту местности, над которой совершался полет, флягу с водой и таблетки, очищающие воду. В него также входил концентрат шоколада и таблетки фенамина от шока.
– Пилот вызывает второго пилота! – сказал Джо. – Генри, что стряслось? Бомбы все еще в отсеке?
Ответа не последовало.
– Пилот вызывает второго пилота! Генри, ты все еще там? Опять никакого ответа. Ощущая в кабине запах горючего, Джо подумал, что могли произойти одновременно две вещи: вышла из строя система снабжения кислородом, и поврежденная топливная линия отравила воздух смертоносными парами. Экипажу было нечем дышать.
Он взглянул на альтиметр. С момента удара самолет потерял уже пять тысяч футов высоты. Не было и речи о том, чтобы добраться до территории союзников, тем более возвратиться на свой аэродром. Ничего не остается, как только прыгнуть с парашютом. Им придется приземлиться здесь и стать военнопленными. По крайней мере, они останутся в живых.
Фюзеляж начало трясти. Самолет терял устойчивость. В любой момент могло сломаться одно из крыльев.
– Пилот вызывает членов экипажа, – Джо снова вышел на связь. – Прыгайте! Повторяю – прыгайте!
Жалкие остатки подразделения поворачивали назад к своему аэродрому. Горящие бомбардировщики становились неуправляемыми. Немецкие зенитки были повсюду, их снаряды оглушительно взрывались в голубом небе. Это был настоящий ад.
Не успел Джо додумать эту мысль, как немецкий снаряд, выпущенный из двадцатимиллиметровой пушки, попал в кабину. У него было такое ощущение, будто кто-то гигантским кулаком изо всей силы врезал ему между ног. Найт был ранен. И очень тяжело.
Он попытался снова выйти на связь, но ему не хватало дыхания. Джо не знал, было ли это из-за ядовитых паров или дала о себе знать рана. Он не мог понять.
– Пилот вызывает экипаж, – прошептал он. – Вы слышите меня? Кто может мне ответить?
Но ответа не было. Те члены экипажа, которые не выбросились с парашютом, были либо мертвы, либо ранены, либо погибли от смертоносных паров, отравлявших воздух.
Джо взглянул на приборы. Самолет летел на высоте шесть тысяч футов и продолжал снижаться. Первый двигатель горел, крыло опасно вибрировало. Не было смысла пытаться вести самолет. Нужно катапультироваться.
Найт подумал о Генри. Почему же он не отвечает все это время?
Превозмогая резкую боль в бедре и тазу, Джо отстегнул ремни, взял сумку с парашютом и отправился к Генри. Быть может, он еще жив и они смогут вместе покинуть гибнущий самолет.
Джо схватил переносной кислородный баллон (самое большое– его хватит на четыре минуты), еще один парашют и покинул кабину. Он стонал от нестерпимой боли в бедре. Найт заметил, что обмундирование было насквозь пропитано кровью, и отвел взгляд.
Буквально скрипя зубами от боли, он протиснулся в бомбовый отсек и почувствовал удушье от паров керосина. Бомбардир был мертв. Генри – без сознания, его рука все еще сжимала замок бомбодержателя.
Несмотря на боль, ставшую просто непереносимой, Джо схватил Генри и потянул его к себе. Затем он сбросил все бомбы. Самолет накренился. Резкая потеря веса может позволить им несколько секунд сохранять стабильную высоту, необходимую для успешного катапультирования.
У него не было времени узнать о судьбе остальных членов экипажа. Самолет начал медленно пикировать – это было характерно для «Б-17», потерявшего управление. Он был просто не в состоянии спасти своих людей. Оставалось только уповать на то, что те из них, кто еще остался в живых, были в сознании, чтобы нажать на катапульту и попытаться спастись.
Джо смотрел на Генри. Лицо друга, не полностью закрытое шлемом, было как у спящего невинного младенца. Но цвет его кожи был нездоровым от нехватки кислорода. Друг был в опасности. Джо подхватил Генри, натянул на него парашют и потянулся к катапульте. Помогать выброситься с парашютом человеку, находящемуся в бессознательном состоянии, означало подвергать себя невероятному риску. Когда воздушная волна подхватит обоих мужчин, их тела могут столкнуться. Сила ударной волны будет такова, что они могут убить друг друга. К тому же их парашюты могут переплестись. Это была верная смерть.
– О'кей, Генри, – пробормотал Джо. – Не волнуйся. Мы выберемся отсюда.
Он крепко прижал друга к себе, встал перед бомбовым люком и заглянул вниз. Самолет снизился настолько, что можно было увидеть созревающий урожай на крестьянских полях.
Крепко держа Генри, Джозеф Найт шагнул в бомбовый люк.
Кейт находилась во власти ночного кошмара.
Она видела Джо в самолете, который стремительно падал вниз. Машина была сбита и горела. Кейт смотрела в глаза Джо. Затем она видела происходящее словно его глазами: земля приближалась с невероятной быстротой; как в бешеном калейдоскопе мелькали горы и реки. Солнце ярко светило.
Казалось, мир сошел с ума. Он подошел к краю пропасти. Еще мгновение – и наступит конец света. Но Джо был словно равнодушен ко всему. Его взгляд остановился – он смотрел через плечо, спокойный, как смерть, на то, что творилось вокруг, не делая ни малейшей попытки спастись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75