https://wodolei.ru/catalog/pristavnye_unitazy/
Он снова и снова вспоминал прием, на котором Мередит вела себя так вызывающе, и раздражался, мысленно ругая и ее, и себя. Зачем он поддался на провокационное поведение жены и позволил ей при гостях, а главное – при Дженнифер, демонстративно целовать себя и ласкать? Да, Мередит – его жена и любит его, в этом нет сомнений, но соблюдать правила приличия она обязана. К тому же Мередит – красавица, а теперь еще стала знаменитостью. Конечно, любой мужчина, окажись он на месте Патрика, был бы счастлив получить ее поцелуй. Любой мужчина, но… не Патрик.
Господи, какая странная, гнетущая и безнадежная ситуация! Мередит любит мужа, зависит от него, и Патрик поклялся до конца своих дней быть рядом с ней. Но как продолжать жить вместе и делать вид, будто ничего не происходит, когда сердце разрывается от любви к Дженнифер? Признаться Мередит, что он безумно влюблен в другую женщину? Нелепо, исключено. Все осложняется еще и тем, что Патрик очень любит свою дочь.
Чувство вины перед женой и дочерью угнетало Патрика. Особую неловкость он испытывал после близости с женой. Ведь каждый раз, сжимая ее в объятиях, Патрик закрывал глаза и видел Дженнифер. Это ее, а не жену он целовал, обнимал, шептал ей ласковые слова.
Господи, как все запутанно, сложно. Работа над новым спектаклем продвигается медленно, трудно, и с Дженнифер они не видятся уже две недели. Когда они разговаривают по телефону, она сухим, бесцветным голосом сообщает, что в данный момент ей лучше и удобнее работать дома и пока нет необходимости встречаться у него в студии. Но он-то прекрасно понимает, что Дженнифер избегает его, а ее объяснения – лишь отговорки.
После каждого, такого короткого, телефонного разговора с Дженнифер его охватывало отчаяние, и иногда казалось, что, если все-таки Дженнифер придет к нему в студию, он не совладает со своими чувствами.
Вот она поднимается по лестнице, Патрик встречает ее, проводит в комнату. А дальше… Посмотрит ей в лицо, и их взгляды встретятся. Он прижмет Дженнифер к себе, жадно вдохнет аромат ее шелковистой кожи и больше никогда ее от себя не отпустит. А там – будь что будет!
– Ты уезжаешь на три недели в Европу? – Голос Патрика в телефонной трубке звучал растерянно. – А как же либретто?
Дженнифер помолчала, пытаясь справиться с волнением, а потом ответила:
– У Тони намечен очень плотный и напряженный график, так что у меня будет много свободного времени, и я продолжу работу над либретто. Кроме того, мне необходимо посетить Британский музей и посмотреть там материалы, связанные с периодом Реставрации.
Слушая Дженнифер, Патрик уныло думал о том, что причины ее отъезда в Европу звучат, в общем, вполне убедительно. Что ж, муж Дженнифер – крупный бизнесмен, и она должна сопровождать его в деловых поездках. Да и материалы Британского музея действительно помогут ей написать либретто.
– А какие у тебя новости? – спросила Дженнифер. – Как продвигается работа?
– По-разному. Кое-какие фрагменты я уже сочинил, но чтобы понять, как писать дальше, мне необходимо встретиться с тобой и дать их тебе прослушать, Дженни. Ты успеешь до отъезда прийти ко мне в студию?
На другом конце провода воцарилось долгое молчание, потом послышался вздох, и Дженнифер ответила:
– Да, я приду, Патрик. Когда тебе удобно?
– В любое время!
Повесив трубку, Дженнифер долго сидела перед телефонным аппаратом и пыталась привести в порядок смятенные мысли. Ей действительно необходимо встретиться с Патриком и вместе поработать. Он покажет ей свои сочинения, а она ему – отрывки из будущего либретто. Ведь они – соавторы, значит, должны работать в постоянном контакте друг с другом. Да и как уехать на три недели из Нью-Йорка, не повидавшись с Патриком?
День выдался холодный, сырой, промозглый, и Дженнифер, собираясь к Патрику, надела фланелевые брюки и толстый джемпер ручной вязки. Когда она поднималась по лестнице на последний этаж, где располагалась музыкальная студия, ее сердце колотилось так сильно, что, казалось, выскочит из груди.
Патрик встретил Дженнифер возле двери и сразу же повел в студию. От волнения он даже забыл помочь ей снять пальто, и она сделала это сама. Патрик сел за рояль, начал играть, а Дженнифер стояла рядом с ним.
– Ну, как тебе? – спросил Патрик.
– В общем… неплохо. Но по-моему, не хватает живости, энергии. Мелодия… скучновата, однообразна. Может, мне не следовало говорить тебе этого? – вдруг спохватилась она.
– Напротив, Дженни, твое мнение для меня очень важно. Кроме того, ты – автор либретто, и если тебе не по душе моя музыка, то и твои стихи могут получиться бесцветными. Я внесу необходимые изменения и потом покажу тебе. А как твои успехи?
Дженнифер достала из папки листы с написанным текстом, и они с Патриком начали обсуждение. Но работа двигалась медленно и без вдохновения. Ни в Патрике, ни в Дженнифер не было азарта, легкости; интересные идеи не приходили в голову, они не спорили, как раньше.
Через час Патрик смущенно посмотрел на Дженнифер:
– Что-то у меня ничего не получается, Дженни. То ли день сегодня выдался плохой, то ли я уже устал. И скажу тебе честно: мысль о том, что я не увижу тебя три недели, меня крайне угнетает. Дженни, зачем ты уезжаешь?
– Патрик, пожалуйста, не надо. Мы же с тобой договорились…
– У меня разболелась голова. – Патрик приложил ладонь ко лбу. – Пойду приму аспирин.
Он направился в ванную комнату, а Дженнифер надела пальто. Да, день сегодня оказался непродуктивным, и виной тому не погода, не усталость, а они сами. Дженнифер и Патрик. Как она, например, может сочинять хорошие тексты, когда се мысли заняты одним лишь Патриком и в его присутствии она думает только о нем? О том, что безумно любит этого мужчину, но им не суждено быть вместе.
Патрик вышел из ванной комнаты и, увидев, что Дженнифер собирается уходить, пошел проводить ее. Они спустились этажом ниже и уже начали прощаться, как вдруг из соседней квартиры появилась молодая женщина и горячо заговорила:
– Простите, пожалуйста, я – ваша соседка. Меня зовут Пенни. Вы не могли бы оказать мне любезность? Я должна минут на десять отлучиться – сходить в банк и получить деньги. Не присмотрите ли за моим маленьким сыном? Он простужен, и мне не хотелось бы брать его с собой на улицу. А если я не получу деньги, то не на что будет купить продукты и приготовить ужин. Пожалуйста, очень вас прошу!
Патрик и Дженнифер молча переглянулись. По виду юной женщины они догадались, что она мать-одиночка.
– Хорошо, мы посидим с вашим малышом, – сказал Патрик. – Идите в банк и в магазин.
– Большое спасибо! – воскликнула Пенни. – Вы так любезны! Пожалуйста, заходите ко мне!
Дженнифер и Патрик прошли в квартиру, а Пенни, схватив сумку, побежала вниз по лестнице.
– Патрик, мне вообще-то надо домой, – неуверенно проговорила Дженнифер. – Как ты думаешь, Пенни скоро вернется?
– Она же сказала: через десять минут.
Дженнифер пожала плечами, и они направились в кухню, соединенную проходом с гостиной. Квартира Пенни была обставлена скромно. Не оставляло сомнений, что здесь живет одинокая женщина с ребенком. Впрочем, кое-какие детали обстановки указывали на то, что хозяйка по мере сил старается придать своему жилищу уют. В гостиной стояли два удобных, почти новых кресла, а на стене в кухне висел маленький пушистый индийский ковер. В гостиной, в детской кроватке, лежал ребенок месяцев девяти-десяти.
Дженнифер расстегнула пальто, распахнула его и села возле кухонного стола. Патрик подошел к ней и, указав в сторону гостиной, сказал:
– По-моему, нашей новой знакомой нелегко живется.
– Ты когда-нибудь видел ее прежде?
– Да, несколько раз, мельком. Она возвращалась с ребенком с прогулки.
Расположившись напротив Дженнифер, Патрик машинально забарабанил пальцами по столу. Взглянув на его длинные тонкие музыкальные пальцы, Дженнифер вздохнула и опустила голову. Какие красивые у Патрика руки! Как она мечтает снова ощутить их прикосновение, почувствовать тепло и ласку…
Из гостиной донесся плач ребенка. Патрик встал и пошел туда. Дженнифер последовала за ним. Остановившись в дверном проеме, она увидела, как Патрик вынул ребенка из кроватки и взял на руки. Лицо мальчика выразило удивление, но плакать он тотчас же перестал.
– Вот и хорошо, вот и молодец, – ласково сказал Патрик. – Скоро придет твоя мама, не волнуйся. Улыбнись, малыш! Замечательно… А теперь давай спать.
Положив мальчика в кроватку, Патрик обернулся к Дженнифер. Наблюдая за тем, как бережно и ласково он обращается с чужим ребенком, Дженнифер не сдержала слез. Вот если бы у них с Патриком был ребенок. Их сын…
– Дженни, почему ты плачешь? – взволнованно спросил Патрик. – Дженни…
Он подошел к ней и порывисто обнял. Она уткнулась лицом в его плечо, и слезы хлынули из ее глаз.
– Дженни, любимая, успокойся, – ласково говорил Патрик, гладя ее по голове. – Прошу тебя, успокойся, все будет хорошо, любимая.
Дженнифер тихо всхлипывала, а Патрик продолжал:
– Я мечтаю о том, чтобы у нас с тобой был ребенок, Дженни… Это было бы так чудесно.
Она подняла голову и взглянула ему в лицо.
– Что же нам делать? Мы не можем, не должны быть вместе. Эта мысль приводит меня в отчаяние, я думаю только о тебе. О нас с тобой. Хотя знаю, что мы не имеем права причинять боль близким нам людям.
Послышались торопливые шаги, и в квартиру вошла Пенни.
Патрик и Дженнифер отпрянули друг от друга. Хозяйка горячо поблагодарила их за помощь, и они вышли. Патрик в нерешительности остановился на лестнице, а Дженнифер начала спускаться.
– Дженни, подожди!
Он подбежал к ней и обнял за плечи.
– Пожалуйста, пойдем ко мне. Прошу тебя, дорогая, хотя бы на минуту!
– Патрик, мы не должны быть вместе, – прошептала Дженнифер и прижалась к нему.
Патрик начал целовать ее в губы. Закрыв глаза, она почувствовала, как ее захлестнуло желание. Тело стало податливым, слабым…
«Всего один поцелуй – и я уйду, – мелькнуло в возбужденном мозгу Дженнифер. – Только один…»
Патрик повел Дженнифер в свою студию. Уже начав раздеваться, она прошептала:
– Это нехорошо, Патрик…
– Мы любим друг друга! И принадлежим друг другу! – возразил Патрик, и их губы слились в страстном поцелуе. – Мы должны быть вместе…
Он увлек Дженнифер на диван, и она, мгновенно забыв о своих обещаниях и клятвах, крепко прижалась к Патрику и тихо застонала от сладостного ожидания любовной близости с самым дорогим человеком на свете. Они занимались любовью страстно, неистово, и Дженнифер казалось, что никогда еще она не чувствовала столь полного, всеобъемлющего счастья. Они растворились друг в друге и стали единым целым.
Наконец они разомкнули объятия. Лицо Патрика сияло от счастья. Дженнифер улыбнулась и нежно провела кончиком пальца по его щеке.
– Для меня нет большей радости, чем видеть тебя счастливым, любимый. Когда я пришла к тебе, ты показался мне таким удрученным, потерянным. А теперь у тебя сияют глаза, и я счастлива.
– Дженни… Как я люблю тебя! – Патрик обнял ее. – Ты – единственное, что есть у меня в жизни. Сколько счастья ты мне подарила, сколько радости, тепла, любви. Знаешь, сейчас я чувствую такой прилив вдохновения…
Он быстро встал и подошел к роялю. Сел, поднял крышку и начал играть. Зазвучала необычайно красивая мелодия. Дженнифер, приподнявшись на локте, замерла. Это был тот же музыкальный фрагмент, который Патрик уже исполнял сегодня. Но теперь он звучал по-другому: оптимистично, жизнеутверждающе, радостно.
– Патрик! – Дженнифер подбежала к роялю. – Прекрасно! Это именно то, о чем мы с тобой мечтали!
Она схватила свои записи, начала читать… и работа закипела. За полтора часа Патрик и Дженнифер сделали больше, чем за несколько последних недель!
– Представляешь, сколько замечательных мюзиклов мы бы с тобой сочинили, если бы жили вместе! – На мгновение лицо Патрика омрачилось, но он справился со своими чувствами и продолжил: – Дженни, я желаю, чтобы твоя поездка в Европу прошла удачно.
– Спасибо, дорогой. Я буду очень по тебе скучать.
– Я тоже.
Он достал из кармана ключ и протянул Дженнифер.
– Это ключ от моей студии. Я хочу, чтобы он был у тебя, любимая.
Маленький металлический ключ блеснул на его широкой ладони. Дженнифер на мгновение смешалась, но все же взяла его и положила в сумочку. Ключ – символ дома, семьи, взаимной любви… Вот только воспользуется ли она им когда-нибудь? Но если Патрику приятно знать, что у нее ключ от его студии, пусть так оно и будет. Может, этот маленький символ утешит его и он не будет чувствовать себя таким потерянным и одиноким.
Дженнифер подошла к двери и бросила на Патрика прощальный взгляд, полный нежности, любви и печали.
«Один лишь ты, Патрик…»
«Одна лишь ты, Дженнифер…»
Легко коснувшись губами его щеки, она побежала вниз по ступенькам.
– Тони, но ты же мне обещал! – обиженно воскликнула Дебра. – Неужели ты так со мной поступишь! Я долго мечтала об этой поездке, тщательно готовилась, уже купила путеводитель, и вдруг ты заявляешь, что передумал и не берешь меня с собой!
Тони закурил и виновато посмотрел на Дебру.
– Прости, дорогая, так складываются обстоятельства. Кто бы мог подумать, что моей жене тоже захочется поехать в Европу и она проявит такую настойчивость?
– Ты должен был отказать ей!
– Но у нее действительно есть дела в Лондоне! Ей надо…
– Меня не волнуют дела твоей жены! – раздраженно прервала его Дебра. – Ты обещал эту поездку мне и обязан сдержать свое слово!
– Пожалуйста, успокойся, дорогая, – терпеливо произнес Тони. – Прошу тебя.
– Не надо меня ни о чем просить! Как мне успокоиться, когда ты поступаешь со мной, как с последней шлюхой! Сегодня пообещал – завтра посмеялся и отказал!
– Дебра…
Тони попытался обнять ее, но она вырвалась и бросилась в дальний угол гостиной.
– Нет, и еще раз нет! – закричала Дебра. – Ничего не хочу знать! Я поеду с тобой! Слышишь?
Изумленно глядя на свою юную любовницу, Тони думал о том, что почти не знает ее. Какой у Дебры, однако, характер… Кто бы предположил, что эта милая девушка с ангельским личиком способна закатывать подобные сцены и истерики!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Господи, какая странная, гнетущая и безнадежная ситуация! Мередит любит мужа, зависит от него, и Патрик поклялся до конца своих дней быть рядом с ней. Но как продолжать жить вместе и делать вид, будто ничего не происходит, когда сердце разрывается от любви к Дженнифер? Признаться Мередит, что он безумно влюблен в другую женщину? Нелепо, исключено. Все осложняется еще и тем, что Патрик очень любит свою дочь.
Чувство вины перед женой и дочерью угнетало Патрика. Особую неловкость он испытывал после близости с женой. Ведь каждый раз, сжимая ее в объятиях, Патрик закрывал глаза и видел Дженнифер. Это ее, а не жену он целовал, обнимал, шептал ей ласковые слова.
Господи, как все запутанно, сложно. Работа над новым спектаклем продвигается медленно, трудно, и с Дженнифер они не видятся уже две недели. Когда они разговаривают по телефону, она сухим, бесцветным голосом сообщает, что в данный момент ей лучше и удобнее работать дома и пока нет необходимости встречаться у него в студии. Но он-то прекрасно понимает, что Дженнифер избегает его, а ее объяснения – лишь отговорки.
После каждого, такого короткого, телефонного разговора с Дженнифер его охватывало отчаяние, и иногда казалось, что, если все-таки Дженнифер придет к нему в студию, он не совладает со своими чувствами.
Вот она поднимается по лестнице, Патрик встречает ее, проводит в комнату. А дальше… Посмотрит ей в лицо, и их взгляды встретятся. Он прижмет Дженнифер к себе, жадно вдохнет аромат ее шелковистой кожи и больше никогда ее от себя не отпустит. А там – будь что будет!
– Ты уезжаешь на три недели в Европу? – Голос Патрика в телефонной трубке звучал растерянно. – А как же либретто?
Дженнифер помолчала, пытаясь справиться с волнением, а потом ответила:
– У Тони намечен очень плотный и напряженный график, так что у меня будет много свободного времени, и я продолжу работу над либретто. Кроме того, мне необходимо посетить Британский музей и посмотреть там материалы, связанные с периодом Реставрации.
Слушая Дженнифер, Патрик уныло думал о том, что причины ее отъезда в Европу звучат, в общем, вполне убедительно. Что ж, муж Дженнифер – крупный бизнесмен, и она должна сопровождать его в деловых поездках. Да и материалы Британского музея действительно помогут ей написать либретто.
– А какие у тебя новости? – спросила Дженнифер. – Как продвигается работа?
– По-разному. Кое-какие фрагменты я уже сочинил, но чтобы понять, как писать дальше, мне необходимо встретиться с тобой и дать их тебе прослушать, Дженни. Ты успеешь до отъезда прийти ко мне в студию?
На другом конце провода воцарилось долгое молчание, потом послышался вздох, и Дженнифер ответила:
– Да, я приду, Патрик. Когда тебе удобно?
– В любое время!
Повесив трубку, Дженнифер долго сидела перед телефонным аппаратом и пыталась привести в порядок смятенные мысли. Ей действительно необходимо встретиться с Патриком и вместе поработать. Он покажет ей свои сочинения, а она ему – отрывки из будущего либретто. Ведь они – соавторы, значит, должны работать в постоянном контакте друг с другом. Да и как уехать на три недели из Нью-Йорка, не повидавшись с Патриком?
День выдался холодный, сырой, промозглый, и Дженнифер, собираясь к Патрику, надела фланелевые брюки и толстый джемпер ручной вязки. Когда она поднималась по лестнице на последний этаж, где располагалась музыкальная студия, ее сердце колотилось так сильно, что, казалось, выскочит из груди.
Патрик встретил Дженнифер возле двери и сразу же повел в студию. От волнения он даже забыл помочь ей снять пальто, и она сделала это сама. Патрик сел за рояль, начал играть, а Дженнифер стояла рядом с ним.
– Ну, как тебе? – спросил Патрик.
– В общем… неплохо. Но по-моему, не хватает живости, энергии. Мелодия… скучновата, однообразна. Может, мне не следовало говорить тебе этого? – вдруг спохватилась она.
– Напротив, Дженни, твое мнение для меня очень важно. Кроме того, ты – автор либретто, и если тебе не по душе моя музыка, то и твои стихи могут получиться бесцветными. Я внесу необходимые изменения и потом покажу тебе. А как твои успехи?
Дженнифер достала из папки листы с написанным текстом, и они с Патриком начали обсуждение. Но работа двигалась медленно и без вдохновения. Ни в Патрике, ни в Дженнифер не было азарта, легкости; интересные идеи не приходили в голову, они не спорили, как раньше.
Через час Патрик смущенно посмотрел на Дженнифер:
– Что-то у меня ничего не получается, Дженни. То ли день сегодня выдался плохой, то ли я уже устал. И скажу тебе честно: мысль о том, что я не увижу тебя три недели, меня крайне угнетает. Дженни, зачем ты уезжаешь?
– Патрик, пожалуйста, не надо. Мы же с тобой договорились…
– У меня разболелась голова. – Патрик приложил ладонь ко лбу. – Пойду приму аспирин.
Он направился в ванную комнату, а Дженнифер надела пальто. Да, день сегодня оказался непродуктивным, и виной тому не погода, не усталость, а они сами. Дженнифер и Патрик. Как она, например, может сочинять хорошие тексты, когда се мысли заняты одним лишь Патриком и в его присутствии она думает только о нем? О том, что безумно любит этого мужчину, но им не суждено быть вместе.
Патрик вышел из ванной комнаты и, увидев, что Дженнифер собирается уходить, пошел проводить ее. Они спустились этажом ниже и уже начали прощаться, как вдруг из соседней квартиры появилась молодая женщина и горячо заговорила:
– Простите, пожалуйста, я – ваша соседка. Меня зовут Пенни. Вы не могли бы оказать мне любезность? Я должна минут на десять отлучиться – сходить в банк и получить деньги. Не присмотрите ли за моим маленьким сыном? Он простужен, и мне не хотелось бы брать его с собой на улицу. А если я не получу деньги, то не на что будет купить продукты и приготовить ужин. Пожалуйста, очень вас прошу!
Патрик и Дженнифер молча переглянулись. По виду юной женщины они догадались, что она мать-одиночка.
– Хорошо, мы посидим с вашим малышом, – сказал Патрик. – Идите в банк и в магазин.
– Большое спасибо! – воскликнула Пенни. – Вы так любезны! Пожалуйста, заходите ко мне!
Дженнифер и Патрик прошли в квартиру, а Пенни, схватив сумку, побежала вниз по лестнице.
– Патрик, мне вообще-то надо домой, – неуверенно проговорила Дженнифер. – Как ты думаешь, Пенни скоро вернется?
– Она же сказала: через десять минут.
Дженнифер пожала плечами, и они направились в кухню, соединенную проходом с гостиной. Квартира Пенни была обставлена скромно. Не оставляло сомнений, что здесь живет одинокая женщина с ребенком. Впрочем, кое-какие детали обстановки указывали на то, что хозяйка по мере сил старается придать своему жилищу уют. В гостиной стояли два удобных, почти новых кресла, а на стене в кухне висел маленький пушистый индийский ковер. В гостиной, в детской кроватке, лежал ребенок месяцев девяти-десяти.
Дженнифер расстегнула пальто, распахнула его и села возле кухонного стола. Патрик подошел к ней и, указав в сторону гостиной, сказал:
– По-моему, нашей новой знакомой нелегко живется.
– Ты когда-нибудь видел ее прежде?
– Да, несколько раз, мельком. Она возвращалась с ребенком с прогулки.
Расположившись напротив Дженнифер, Патрик машинально забарабанил пальцами по столу. Взглянув на его длинные тонкие музыкальные пальцы, Дженнифер вздохнула и опустила голову. Какие красивые у Патрика руки! Как она мечтает снова ощутить их прикосновение, почувствовать тепло и ласку…
Из гостиной донесся плач ребенка. Патрик встал и пошел туда. Дженнифер последовала за ним. Остановившись в дверном проеме, она увидела, как Патрик вынул ребенка из кроватки и взял на руки. Лицо мальчика выразило удивление, но плакать он тотчас же перестал.
– Вот и хорошо, вот и молодец, – ласково сказал Патрик. – Скоро придет твоя мама, не волнуйся. Улыбнись, малыш! Замечательно… А теперь давай спать.
Положив мальчика в кроватку, Патрик обернулся к Дженнифер. Наблюдая за тем, как бережно и ласково он обращается с чужим ребенком, Дженнифер не сдержала слез. Вот если бы у них с Патриком был ребенок. Их сын…
– Дженни, почему ты плачешь? – взволнованно спросил Патрик. – Дженни…
Он подошел к ней и порывисто обнял. Она уткнулась лицом в его плечо, и слезы хлынули из ее глаз.
– Дженни, любимая, успокойся, – ласково говорил Патрик, гладя ее по голове. – Прошу тебя, успокойся, все будет хорошо, любимая.
Дженнифер тихо всхлипывала, а Патрик продолжал:
– Я мечтаю о том, чтобы у нас с тобой был ребенок, Дженни… Это было бы так чудесно.
Она подняла голову и взглянула ему в лицо.
– Что же нам делать? Мы не можем, не должны быть вместе. Эта мысль приводит меня в отчаяние, я думаю только о тебе. О нас с тобой. Хотя знаю, что мы не имеем права причинять боль близким нам людям.
Послышались торопливые шаги, и в квартиру вошла Пенни.
Патрик и Дженнифер отпрянули друг от друга. Хозяйка горячо поблагодарила их за помощь, и они вышли. Патрик в нерешительности остановился на лестнице, а Дженнифер начала спускаться.
– Дженни, подожди!
Он подбежал к ней и обнял за плечи.
– Пожалуйста, пойдем ко мне. Прошу тебя, дорогая, хотя бы на минуту!
– Патрик, мы не должны быть вместе, – прошептала Дженнифер и прижалась к нему.
Патрик начал целовать ее в губы. Закрыв глаза, она почувствовала, как ее захлестнуло желание. Тело стало податливым, слабым…
«Всего один поцелуй – и я уйду, – мелькнуло в возбужденном мозгу Дженнифер. – Только один…»
Патрик повел Дженнифер в свою студию. Уже начав раздеваться, она прошептала:
– Это нехорошо, Патрик…
– Мы любим друг друга! И принадлежим друг другу! – возразил Патрик, и их губы слились в страстном поцелуе. – Мы должны быть вместе…
Он увлек Дженнифер на диван, и она, мгновенно забыв о своих обещаниях и клятвах, крепко прижалась к Патрику и тихо застонала от сладостного ожидания любовной близости с самым дорогим человеком на свете. Они занимались любовью страстно, неистово, и Дженнифер казалось, что никогда еще она не чувствовала столь полного, всеобъемлющего счастья. Они растворились друг в друге и стали единым целым.
Наконец они разомкнули объятия. Лицо Патрика сияло от счастья. Дженнифер улыбнулась и нежно провела кончиком пальца по его щеке.
– Для меня нет большей радости, чем видеть тебя счастливым, любимый. Когда я пришла к тебе, ты показался мне таким удрученным, потерянным. А теперь у тебя сияют глаза, и я счастлива.
– Дженни… Как я люблю тебя! – Патрик обнял ее. – Ты – единственное, что есть у меня в жизни. Сколько счастья ты мне подарила, сколько радости, тепла, любви. Знаешь, сейчас я чувствую такой прилив вдохновения…
Он быстро встал и подошел к роялю. Сел, поднял крышку и начал играть. Зазвучала необычайно красивая мелодия. Дженнифер, приподнявшись на локте, замерла. Это был тот же музыкальный фрагмент, который Патрик уже исполнял сегодня. Но теперь он звучал по-другому: оптимистично, жизнеутверждающе, радостно.
– Патрик! – Дженнифер подбежала к роялю. – Прекрасно! Это именно то, о чем мы с тобой мечтали!
Она схватила свои записи, начала читать… и работа закипела. За полтора часа Патрик и Дженнифер сделали больше, чем за несколько последних недель!
– Представляешь, сколько замечательных мюзиклов мы бы с тобой сочинили, если бы жили вместе! – На мгновение лицо Патрика омрачилось, но он справился со своими чувствами и продолжил: – Дженни, я желаю, чтобы твоя поездка в Европу прошла удачно.
– Спасибо, дорогой. Я буду очень по тебе скучать.
– Я тоже.
Он достал из кармана ключ и протянул Дженнифер.
– Это ключ от моей студии. Я хочу, чтобы он был у тебя, любимая.
Маленький металлический ключ блеснул на его широкой ладони. Дженнифер на мгновение смешалась, но все же взяла его и положила в сумочку. Ключ – символ дома, семьи, взаимной любви… Вот только воспользуется ли она им когда-нибудь? Но если Патрику приятно знать, что у нее ключ от его студии, пусть так оно и будет. Может, этот маленький символ утешит его и он не будет чувствовать себя таким потерянным и одиноким.
Дженнифер подошла к двери и бросила на Патрика прощальный взгляд, полный нежности, любви и печали.
«Один лишь ты, Патрик…»
«Одна лишь ты, Дженнифер…»
Легко коснувшись губами его щеки, она побежала вниз по ступенькам.
– Тони, но ты же мне обещал! – обиженно воскликнула Дебра. – Неужели ты так со мной поступишь! Я долго мечтала об этой поездке, тщательно готовилась, уже купила путеводитель, и вдруг ты заявляешь, что передумал и не берешь меня с собой!
Тони закурил и виновато посмотрел на Дебру.
– Прости, дорогая, так складываются обстоятельства. Кто бы мог подумать, что моей жене тоже захочется поехать в Европу и она проявит такую настойчивость?
– Ты должен был отказать ей!
– Но у нее действительно есть дела в Лондоне! Ей надо…
– Меня не волнуют дела твоей жены! – раздраженно прервала его Дебра. – Ты обещал эту поездку мне и обязан сдержать свое слово!
– Пожалуйста, успокойся, дорогая, – терпеливо произнес Тони. – Прошу тебя.
– Не надо меня ни о чем просить! Как мне успокоиться, когда ты поступаешь со мной, как с последней шлюхой! Сегодня пообещал – завтра посмеялся и отказал!
– Дебра…
Тони попытался обнять ее, но она вырвалась и бросилась в дальний угол гостиной.
– Нет, и еще раз нет! – закричала Дебра. – Ничего не хочу знать! Я поеду с тобой! Слышишь?
Изумленно глядя на свою юную любовницу, Тони думал о том, что почти не знает ее. Какой у Дебры, однако, характер… Кто бы предположил, что эта милая девушка с ангельским личиком способна закатывать подобные сцены и истерики!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46