В газетах много писали о таинственном человеке, по ночам затыкавшем сточные трубы (отравляли воду в какой-то речушке). «Злоумышленника» наконец нашли. Им оказался добрый больной старик. Ему ли надо было заботиться о чистоте речки? Но так уж устроены люди, они обязаны думать о завтрашнем дне, если сами они даже и не увидят тот день.
Среди всякого рода эксцентричных протестов – нередко в Америке только так можно привлечь внимание к какой-либо проблеме – можно назвать публичные похороны автомобилей, сидения на срубленных деревьях, перевозку мусора к порогу государственных учреждений. Свою бунтарскую долю в этот процесс внес известный киноактер Марлон Брандо, купивший где-то в тропиках необитаемый крошечный островок. «Я хочу доказать, что можно жить, потребляя гораздо меньше энергии, и плевать на ресурсы современного мира. Мы уж как-нибудь обойдемся без нефтяных монополий, бензиновых картелей, стали и автомобилей. Мы не допустим, чтобы за наш счет жирели паразиты высасывающие кровь из современного общества развитой техники». Сказано сильно. Но многим ли по карману острова тропиков. И где они, эти острова для спасения?

Голос совести

На острове Путинбей (озеро Эри), идя по лужайке, мы увидели двух мертвых птиц. Догадываясь о причине их гибели, мы все же спросили проходившего человека: что бы это могло значить?
Он оглядел птиц и, пряча очки, сказал со вздохом всего одну фразу:
– Это значит, джентльмены, что мисс Карсон была права.
Человек был вполне уверен, что мы знаем, кто такая мисс Карсон, понимаем связь между гибелью птиц и фамилией женщины. Мы действительно это знали.
Мы знали, что мисс Карсон в живых уже нет. Знали, что эта женщина в несколько дней взбудоражила всю страну. У одних она вызывала беспредельное уважение, другие готовы были испепелить ее ненавистью. Известность этой женщины мгновенно перешагнула границы Америки. И всюду общее возбуждение разделяло людей на два лагеря. Мимолетная фраза – «мисс Карсон была права» – говорит не только о продолжении десятилетнего спора, но также и о признании человека, сказавшего людям что-то чрезвычайно для них важное.

Рассказ о Рэйчл Карсон следует начать с одного открытия, отмеченного в 1948 году Нобелевской премией. Перед войной, работая с химическим веществом, синтезированным и описанным немцем Цейдлером, швейцарец Пауль Мюллер обнаружил, что вещество это даже в ничтожных дозах смертельно для насекомых. Был исследован механизм действия препарата. Партию порошка, выпущенного фармацевтической фирмой, отправили на пробу в США. И отсюда пришел восторженный отклик: феноменальное средство, действует безотказно!
Шла война. Из насекомых наибольшую опасность для человека представляли вши, мухи и комары – разносчики эпидемий. Порошок блестяще справился со своим назначением. Им пропитывали материю для солдатского белья, подсыпали в побелку для стен, опыляли болота и свалки. К концу войны препарат уже имел столько заслуг, что был окрещен «открытием века». Его испытали в борьбе с вредителями растений – и опять триумф: ни одной козявки на поле не оставалось.
Полностью название препарата невозможно выговорить ни на одном языке – дихлор-дифенилтрихлорметилметан. Зато сокращенное его название «ДДТ» сразу все проясняет Сегодня многим известен коварный характер этого «химического чуда». Домашние хозяйки, борясь с мухами, уже обходят порошок ДДТ, от него отказались большие сельскохозяйственные округа и целые государства, ему вынесен обвинительный приговор на Всемирном конгрессе по охране среды в Стокгольме…
Неужели не нашелся хоть кто-нибудь, кто предвидел бы это в первые годы появления ДДТ? Сейчас вспоминают этих людей. Их было немного, но они были. Зоолог Мичиганского университета Дж. Уоллес сказал тогда: «Мы увидим в ближайшие десятилетия величайшее истребление животных, большее, чем когда-либо в истории Земли. Яды – это хуже сведения лесов, охоты, хуже мелиорации, засухи, загрязнения промышленными отходами». Но это «академическое предсказание» никто и слушать не захотел, так велики были явные достоинства ДДТ. Вокруг него совершалась буквальная пляска радости.
По многим причинам в Америке новое вещество особо пришлось ко двору. Химия сделалась движущей силой в хозяйстве. Были синтезированы новые средства для борьбы не только с насекомыми, но и с сорняками, древесной растительностью, разного рода грибковыми и бактериальными болезнями растений.
В лесничества и на фермы, в дома и сады химикаты шли в баночках и баллончиках, бочках, цистернах, мешках. И все это рассматривалось как благодать – чем больше, тем лучше. С самолетов химикаты сыпались порошком, выпадали маслянистым дождем. Безудержная реклама показывала, какая простая штука – баночка с пульверизатором… И вдруг раздался голос тревоги.

Представим пир, где за столами, полными яств, вдруг поднимается человек и уверенно говорит: пища отравлена! Нетрудно вообразить замешательство, переполох, недоумение, панику. Именно так реагировала Америка на голос Рэйчл Карсон, прозвучавший осенью 1962 года.
Кто была эта женщина? Биография Рэйчл Карсон прослежена до мельчайших подробностей. Это сделано было сразу же не только из любопытства, но и по мотивам, довольно распространенным в Америке: а нет ли «чего-нибудь», чем можно было бы опорочить, дискредитировать обвинителя. Но никакого «сучка» в биографии не было. Чистая, честная жизнь, лишенная ярких видимых проявлений, но глубокая, полная, напряженная.
Родилась Рэйчл Карсон в 1907 году в Пенсильвании. В детстве мечтала стать писателем. Однако страстная любовь к природе привела ее в биологическую науку. Колледж, университет. Преподавание в университете. Несколько докторских степеней. Служба в различных ведомствах по охране среды. Скромная, почти аскетическая жизнь в Вашингтоне – днем работа, вечерами литературный труд. Карсон получила признание «одного из лучших писателей Америки». «Редкое сочетание поэзии и науки» – это оценка критикой ее книг.
Знаменитостью Карсон в 1951 году сделала книга «Море вокруг нас», сразу же после выхода переведенная на 33 языка мира. Ее ответы на похвальные отзывы критиков и читателей необычайно сдержанны и скромны: «Разве можно писать о море без поэзии…» К каждой строке написанного Рэйчл Карсон относилась с предельной требовательностью, «писала медленно, трудно, иногда по ночам». Она не была замужем – «на это не было времени». Но когда умерла мать внучатого племянника, взяла мальчика на воспитание.
Живую природу Рэйчл Карсон любила страстно и глубоко, ее пониманию доступно было многое ускользавшее от поверхностного взгляда. Особая страсть – море и птицы. Весною она подымалась задолго до рассвета и на стареньком автомобиле уезжала в окрестности Вашингтона наблюдать пролет птиц.
О ДДТ Карсон узнала еще во время войны и вполне разделяла беспокойство Уоллеса. Дым пожара она почувствовала сразу же, как только химикат нашел широкое применение. Она хорошо знала все звенья механизма природы, чтобы понять опасность, еще почти никому не заметную. Разрозненные факты – необъяснимый мор рыбы, гибель крупных животных и странная выживаемость насекомых там, где прежде под косой химикатов они погибали, – для нее выстраивались в ясную картину нараставшего бедствия. В это время Рэйчл Карсон работала над книгой об эволюции природы. Химическому вторжению в живую ткань жизни в ней отводилась одна глава, но папка документов для этой главы пополнялась с каждым приходом почты, и скоро писательница поняла, что долг заставляет ее оставить прежние планы и взяться за осмысление того, что стекалось к ней с разных концов Америки. Начался кропотливый целенаправленный сбор материалов: беседы в лабораториях, переписка с учеными разных стран, анализ статистики, тщательное расследование и осмысление драматических фактов, вызванных применением химикатов в сельском, лесном и рыбном хозяйстве, в медицине и производстве пищи.
Определилось назначение книги, определился ее стиль и адрес – «книга для всех», определилось название: «Безмолвная весна». Каждый месяц работы, каждый приход почтальона, каждый выезд в природу убеждал автора, как важно возможно скорее закончить книгу. Работа, однако, затянулась на четыре года. Лавина новых известий, тщательное исследование материалов заставляли заново переписывать уже готовые главы, делать поправки и добавления. Где-то на середине работы Карсон узнала, что больна раком, поняла, что это ее последняя книга и главное дело жизни. Надо было работать еще упорнее.
27 сентября 1962 года «Безмолвная весна» увидела свет. Это был взрыв. За всю историю Америки вряд ли какая книга вызывала столько страстей. Все тиражи – первый и повторные – были мгновенно распроданы. В первые две недели отзывы на книгу появились в 70 газетах и 35 журналах. «Обвинительный акт», «Бестселлер, проникнутый гневом и грустью», «Крестовый поход против химии» – характерные заголовки статей в те дни.
Книгу немедленно прочел президент Кеннеди, о ней говорили во всех звеньях правительственного аппарата, в научных центрах и в каждом доме. И сразу образовалось два фронта. Чиновники из министерства сельского хозяйства, фермеры, агробизнес, ученые, стоявшие на службе химических концернов, и, конечно, сами химические концерны были по одну сторону. По другую сторону были «все остальные» – озабоченные, взбудораженные люди, ибо речь шла о явлении слишком серьезном.
Массированный огонь критики на книгу в первую очередь обрушился со стороны тех, чьи коммерческие или престижные интересы книга задела. Но особенно взбешены были владельцы химических предприятий и агробизнес. Были попытки приостановить издание книги. Когда это не удалось, в ход пустили все средства дискредитировать книгу и автора. Ученые, состоявшие на службе химических корпораций, получили задание: «изучить книгу строчка за строчкой, чтобы найти в ней уязвимые места». Анонимные лица звонили автору и грозили расправой. (Из-за наплыва прессы и этих звонков Карсон пришлось поменять телефон.) Писательница знала, на что шла, но вряд ли предполагала, что реакция будет столь бурной.
По случайности выход книги совпал со скандалом появления на свет детей-уродов у матерей, принимавших разрекламированные, но не проверенные успокоительные пилюли. Припомнили много других, не находивших до этого объяснения драматических происшествий. Масса людей почувствовала своевременность предупреждения. Но именно это больше всего пугало «химический фронт».
Карсон оставила без внимания массированные нападки на книгу, дав событиям развиваться своим чередом. Да и не было нужды в полемике. Ответ на нападки содержался в самой книге. «Я не утверждаю, что нельзя никогда применять химические средства от насекомых. Я утверждаю лишь, что мы вручили ядовитые и могучие в биологическом отношении химикалии без разбора в руки людей, значительно или совершенно не сведущих в их потенциальной вредоносности. Мы подвергли огромное число людей соприкосновению с этими ядами без их согласия и даже часто без их ведома. Я утверждаю даже, что мы допустили к употреблению эти химические препараты с незначительным или даже без всякого предварительного исследования их воздействия на почву, воду, диких животных и на человека самого». Однако критика «Безмолвной весны», во многом инспирированная теми, кто развивал тотальную химизацию, это место в книге старалась не замечать. Автора обвиняли в избытке эмоций, односторонности, некомпетентности, стремлении «напугать публику». Блестящий журнализм, дескать, одержал верх над научной беспристрастностью. Карсон обвинялась в забвении заслуг химии, в несбалансированности ее достоинств и недостатков, «она хочет воскресить малярию и оставить землю без хлеба во имя жизни орлов, дроздов и малиновок». Атака на книгу была столь же ожесточенной, как и нападки сто лет назад на книгу Дарвина «Происхождение видов», содержавшие, к примеру, такие слова: «Научная ошибка. Книга неверная по своим фактам, ненаучная по своим методам и зловредная по своим тенденциям». Примерно в таком же тоне говорил о «Безмолвной весне» «химический фронт». Любую другую книгу такая бомбежка могла 6ы испепелить. «Безмолвная весна» выдержала все нападки. Спешно были написаны (оплаченные не только в издательствах) книги, прямо противоположные тому, что увидела Карсон. Но ни одна публикация не могла сравняться с «Безмолвной весной» по страсти, по убежденности, широте знаний и блестящему литературному стилю. А что касается «крайностей», несбалансированности заслуг и опасностей химизации, то вот что сказано было по другую линию фронта: «Зачем писать о заслугах? О них говорят ежедневно в докладах, сводках, в рекламных брошюрах и на красочных этикетках. Важно было возможно внушительней сказать о том, чего люди не знают». К этому можно добавить: истина всегда лежит посредине. Но для того чтобы на этом месте ее и оставить, часто бывает необходимо занять крайнее положение. Позиция Карсон диктовалась именно этими соображениями. Рассуждениями с бесстрастным взвешиванием всех «за» и «против» нельзя было выровнять крайне опасный крен химизации. Надо было стать на другой борт лодки и страстным голосом пробудить всех, кто беспечно в ней задремал, и призвать к ответственности тех, кто создал опасный крен. Своей цели Рэйчл Карсон достигла. А книга ее стала американской классикой.
Книга сразу же вышла во многих странах и сразу же дала ключ к пониманию причин гибели рыбы в Сене, лосей в окрестностях Ярославля и куропаток в Шотландии. Стала понятной опасность увлечения антибиотиками в медицине и растущая молчаливость рощ и лесов…

Рэйчл Карсон прожила менее двух лет после выхода книги. 15 апреля 1964 года ее хоронили. Но она успела узнать не только вселенский спор, вызванный книгой, но и признание своей правоты. Сенаторы читали книгу от корки до корки, а конгрессмен Джон Линдсей, в записку конгрессу поместил отрывки из книги и написал автору:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63