«Воровать – это грех».
Из магазина уходишь с чувством, что окунулся в чан с грязью. Пещерный человек со всей грубостью первобытных инстинктов наверняка устыдился бы быть продавцом в этой торговой точке. Лакированные картинки, журналы и книжки, киноленты, изделия из резины и пластика – человека не просто раздевают, они выворачивают его наизнанку. Но Вашингтон – это «сексуальная провинция». Упомянутый большой магазин – всего лишь «палатка» в сравнении с ярмаркой секса, какую можно увидеть, например, в Нью-Йорке. Магазины, лавки, кинотеатры, кабинки (для торговли «в разлив» непристойностью) – все образует крикливую, потную, жаркую от огней и похоти длинную улицу в центре Нью-Йорка. Все, что веками было тайной двоих, тут выставлено напоказ. Все! Киноэкран не только в течение двух часов покажет все уголки спальни. Фантазия торговцев грязью преподнесет мыслимые и немыслимые извращения: подсунет в постель хорошенькой женщине, например, осьминога, сведет женщину с млекопитающим из отряда непарнокопытных или с пластмассовым роботом. И это все будет заснято на прекрасную цветную пленку «кодак» дьявольски изобретательным оператором с участием на все готовых «артистов». Границы приличия не позволяют говорить о подробностях этой ярмарки, кишащей зазывами, гомосексуалистами и, конечно, покупателями. (Ярмарки без покупателей не существуют.) Америка пьет из этой мутной реки. Это поражает! Это поражает особенно потому, что Америка слыла страной пуританской. Кормить ребенка грудью при людях считалось потрясением нравственности. В кино поцелуй, длившийся более положенного числа секунд, запрещался цензурой. Не так уж давно Америка бурно протестовала против установки на крыше знаменитого «Мэдисон сквер гарден» статуи обнаженной богини Дианы… И вот прорвало все запруды.
Считают, что началось это в 1968 году. Считают, что мутный ручей притек из Европы, что началом были как будто благие цели «сексуального воспитания». Но едва ли не в одну весну ручей превратился в поток сродни Миссисипи. Карусель закрутилась без остановки: предложения рождали спрос, спрос вызывал к жизни целую индустрию секса. Мгновенно появились специальные, хорошо оснащенные киностудии. Завертелись валы печатных машин. Нашлись на все готовые модели и «артисты». Кто эти люди на обложках журналов и на широких экранах? Есть ли у них родители, братья, сестры, друзья? Или и тут действует правило: любой способ добывания денег оправдан?
Ошибкой было бы утверждать, что вся Америка пьет из этой реки. Любая нация в целом не может утратить любовь. Но многие люди серьезно обеспокоены. В разговоре на эту тему было сказано так: «Из колодца отношений мужчины и женщины можно вечно черпать чистую воду. Мы соблазнились черпать и донную муть. Сейчас черпаем грязь». Но на вопрос: «А выход?» – наш собеседник пожал плечами. «Все очень сложно. Это ведь часть нашей свободы…»
Кое-кто ждет, что грязный поток сам собой пересохнет или даже потечет вспять. Ссылаются на недавний успех «Истории любви» – простенькой повести (и фильма по ней) Эрика Сигэла. Приговор критиков был решительным: «Никакого литературного мастерства… Сентиментальная буря в стакане воды… Сюжет повести банален: молодой человек встречает девушку, молодой человек влюбляется в девушку, молодой человек теряет девушку». Критика справедлива. Однако книга побила все рекордные тиражи – 10 миллионов экземпляров! «Америка плакала, как будто впервые открыла простые человеческие чувства». Ожидают: подобные родники окропят чувства. Похоже, Америка убеждается: без соловьев и черемухи любовь предстает в образе павиана. Но сомнительно, что один-другой родничок способны оздоровить реку – грязь в нее льется из множества труб. Заткнуть эти трубы, поставить плотину? Такие голоса появлялись. Но порнография стала узаконенным бизнесом. Скабрезная кинолента, на изготовление которой потрачено 30 тысяч долларов, приносит доход в три миллиона. При таких прибылях стихию наживы обуздать в Америке невозможно.

Популярность

Кто популярен? Вопрос этот важен. Популярность в Америке – капитал не только моральный, но и денежный…
Мы сидели у телевизора вечером в городке Ниагара-Фолс, наблюдая за финишем шоу по избранию «мисс Америки-72». Длинноногие девицы демонстрировали талии, бюсты, прически, улыбки, зачатки какого-то интеллекта.
Пятьдесят девиц (от каждого штата по первой красавице) начинали ежегодное шоу, к финишу выбрались шесть, в том числе мисс Мичиган, мисс Калифорния, мисс Флорида. Все претендентки походили на заведенных фарфоровых кукол. Ах, как хотелось каждой сделаться первой, знаменитой хотя бы на год!
Что дает такого рода успех? О-о, много всего, крупного и по мелочи. Вся Америка видела победительницу (портрет ее также будет в журналах, в газетах). Значит, коробка конфет с портретом «мисс Америки» – это хороший способ продать конфеты. Мыло с ее портретом – верный спрос и на мыло. Снимки девицы в купальном костюме, в халате, в бюстгальтере, в шлепанцах – гарантия сбыта этих вещей. Мотель, где «мисс Америка» остановится, немедленно объявит об этом на видном с дороги табло. Наживаются все. Не остается внакладе и обладательница прекрасных зубов и тонкой талии.
Пошловатое шоу по телевидению – это способ создать известность и стричь доходы с известности. Ну а кто в Америке популярен «без обмера бедер и талии»? Это ежегодно выясняют авторитетные институты общественного мнения.
Долгое время самым популярным человеком в Америке была Жаклин Кеннеди. Возможно, она очень долго оставалась бы в ореоле внимания. Но замужество все изменило. Ангел, созданный прессой и телевидением, втоптан в грязь все той же прессой и телевидением. В нью-йоркском магазине дешевых изданий мы видели книжку об этой женщине, написанную секретаршей покойного президента. Ушаты грязи вылиты на вчерашнего кумира. «Скупа, ревнива… Бедного Джона доводила до взрывов… Принуждала продавать картины из Белого дома для покупки очередного манто…» На обложке книжонки была нарисована мясорубка, из которой торчали ноги нынешней Жаклин Онассис…
Ничего подобного, кажется, не случится с «Дымняшкой», 22-летним медведем, живущим в зоопарке города Вашингтона. Он и умрет в ореоле известности.
«Дымняшка» («Смоки»), несомненно, самое популярное существо в США. В 1950 году во время лесных пожаров в штате Нью-Мексико медвежонка спасли от огня. «Дымняшка» стал символом предупреждения лесных пожаров. Добродушную морду медведя в шляпе лесной охраны американцы видят по телевидению, на дорожных щитах, в журналах, газетах, на коробках спичек, в кинотеатрах перед началом сеанса… «90 процентов американцев знают „Дымняшку“. „Дымняшку – в президенты!“ – такая шутка в форме наклейки на бампер автомобиля продавалась в период кампании выборов.
В Вашингтоне мы специально пошли в зоопарк глянуть на знаменитость. Большая очередь желавших увидеть «Дымняшку» проходила мимо железных прутьев и толстых стекол– человеческая любовь, как видно, была тяжелым бременем для медведя.
Медведь был стар. Он с трудом поворачивал голову, волочил по бетонному полу зад и был ко всему равнодушен. Двадцать два года – закат для медведя.
– Переживет ли Америка неизбежную смерть любимца? – спросили мы работника лесного ведомства, на коем лежала обязанность поддерживать популярность медведя.
– О, мы уже позаботились. Обратите внимание на клетку рядом. Там новый медведь, и тоже спасен на пожаре…
И еще одну длинную очередь наблюдали мы в зоопарке. Объектом внимания был большой азиатский енот панда, которого долгие годы считали медведем. Двух зверей подарил Вашингтону Пекин. Пандам в зоосаде отвели покои, достойные короля. Надо было выстоять час или два, чтобы увидеть зверя. Енот держал себя странно. Он прятался или воротил от толпы морду. Популярность явно его раздражала. Увидеть панду мало кому удавалось. Зато во всю возможную мощь велась торговля изображением енота. Панда из мягкой синтетики. Панда из глазированной глины. Енот фарфоровый, пластмассовый, байковый. Панда в натуральный размер на плакатах. Енот на открытках, почтовых марках, на полотенцах, на трусиках, на воздушных шарах… Вот что значит быть популярным.

Смеяться полезно

Одна из любопытных примет Америки – улыбка. Листая журналы, ее замечаешь немедленно. Сначала, правда, ловишь себя на мысли: в чем дело? Почему люди неуловимо похожи? И сейчас же находишь причину – улыбка! Она у всех одинакова и существует как бы сама по себе. На людях (перед фотографом в особенности), на пороге дома или учреждения, в каком бы состоянии человек ни находился, лицо должно украшаться благополучным знаком «у меня все в порядке». Улыбка особенно режет глаз, когда знаешь: дела, настроение человека в данный момент слову «о’кэй» далеко не соответствуют. Но так полагается. Улыбка должна быть на месте. Говорят, у японцев улыбка даже в крайней беде – это способ предупредить беспокойство о себе других людей. В Америке, приглядываясь к атмосфре жизни, нетрудно заметить: дежурная улыбка – это демонстрация стойкости, жизнеспособности. Социальная среда беспощадно бракует ослабших и неудачников. Улыбка – это сигнал: я держусь, я выплыву! Улыбается телекамере кандидат в президенты, проигравший сопернику. Улыбается, кусая губы и чуть не плача, его жена, стоящая рядом. Безработный, с которым мы говорили в городке Ниагара-Фоле, улыбнулся: «Мне не повезло…» Улыбался наш проводник Вилли Питерсон, управляющий диких земель в штате Вайоминг, – «Здоровье ни к черту, а дети еще сосунки». Улыбался для репортеров прибитый к постели пулями губернатор Уоллес… Если американец улыбаться уже не способен – значит, дела его плохи до крайности.
Улыбку-вывеску, однако, следует отделить от способности американца улыбнуться и посмеяться от полноты чувств. Американцы – народ жизнерадостный. Шутка, розыгрыш, анекдот, остроумная выходка, смешная приправа к делу – это все в характере нации. По дороге мы часто встречали автомобили с бренчащей гирляндой банок, размалеванные надписями: «Кэти + Джон = 3», «Будет трудно – зови, поможем». Это значит: в машине – молодожены, а надписи – дело друзей.
Вот объявление в лавке-кафе: «В сутки мы можем накормить 170 человек. Но не более 12 за один раз». И тут же: «Богу мы верим. Остальные платят наличными».
На производственном месте табличка: «Рабочий, помни: бог, создавая человека, не создал для него запасных частей».
Собирая в блокнот разного рода шутки, замечаешь: большое число их в Америке связано с землей, с особенностями природы, с соперничеством штатов. Главной мишенью острот служат, конечно, техасцы с их страстью считать: все лучшее и большое – в Техасе. «Комаров в Техасе ловят капканом, канарейки в Техасе басом поют, апельсины так велики, что девять штук – уже дюжина». В штате Небраска, слывущем в Америке как «штат долгожителей», шутят: «У нас почти никто никогда не умирает». «Трава у нас в Иллинойсе так коротка, что ее перед тем, как косить, непременно намыливают». И так далее. Это, так сказать, «деревенский юмор». Он для Америки характерен. Тяжеловесные шутки дышат, однако, простодушием, лукавством, уходят корнями к временам, когда люди в воловьих упряжках открывали Америку и, оседая на землях, не переставали удивляться их красоте, щедрости, плодородию.
А вот «городской юмор» – свидетельство новых времен. На бойкой нью-йоркской улице мы зашли в лавку, где продавались «смешные вещи»: дохлая крыса из пластика, собачье дерьмо, таракан, неотличимый от настоящего, муха, «запеченная» в лед для коктейля… Покупкой, объяснил продавец, можно очень насмешить подвыпивших гостей, положив, на пример, таракана на колени рядом сидящей дамы. В этой же лавке можно было купить добротный человеческий череп, шляпу Наполеона, туалетную бумагу в виде рулон, долларов. Продавались также плакаты. На одном – Христос в натуральном земном обличье, но без единого лоскутка ткани на теле. На другом сюжет еще более непристойный.
– Покупают?
– А иначе зачем же мне тут стоять? – сказал продавец. – Смех полезен здоровью…
Продавец похвалился, что знает ругательства всех народов Земли. Не дождавшись, как видно, обычной просьбы – «показать мастерство», – он разрядил пулемет своих знаний с отчаянной щедростью. (Дискриминации русской речи не наблюдалось.)
Продавцу было под шестьдесят. В одном глазу желтело бельмо, в разрез трикотажной синего цвета рубашки глядели кудряшки седых волос. В «лавочке смеха» было скорее грустно, чем весело…
Юмор напрокат – все равно что ум напрокат. Лавчонка – это прокатный пункт. Сам шутить не умеешь – о тебе позаботились Но в Америке часто встречаешь людей, способных сверкнуть усмешкой по самым неожиданным поводам. И, возможно, поэтому общаться с американцами просто. Вот сцене возле бензоколонки. Со щита у дороги смотрит сытый и нагловатый джентльмен. Под ним лаконичная надпись: «Выберите меня. Самые искренние обещания». Заметив, что мы улыбаемся, глядя на плутоватую личность пожелавшую стать губернатором, рабочий колонки, не прерывая протирку стекла, мигнул:
– Они, когда себя предлагают, обещают построить мост через реку, которой даже нет…
Америка знает и чтит своих шутников. Говорят, что Линкольн покорил избирателей умением пошутить. Короткие фельетоны Арта Бухвальда газетами покупаются нарасхват. В аэропорту города Оклахомы среди пестрой рекламы стоит строгий бронзовый бюст человека с хитроватым прищуром глаз. Это памятник местному острослову, актеру и журналисту Биллу Роджерсу, оклахомскому Ходже Насреддину. Вот несколько шуток Билла, ставших крылатыми.
«Я никогда не встречал человека, который бы мне не понравился».
«В добрые старые времена на индейской территории не выдавали свидетельство о рождении. Считалось, что раз человек живет – значит, он родился».
«Живите так, чтобы не стыдно было продать фамильного попугая первой сплетнице города».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63