– Может… Хоть бы не он!– А Сэм – Мухин?– Где дед-старовер и «отец – не мать»? Мне кажется, он больше на словах боек.– Но стремление не быть как все… Может, и он. Тем более, что дома опять-таки…– Да, общего языка нет. В этой компании, пожалуй, только Гвоздарев с матерью считается, верно?– Верно. Сенька, по прозванию Гвоздик. Трудно ему, да еще при тех сплетнях, что ходят.– Пал Палыч, она не такая! Злословят потому, что красивая.– Разве я говорю, что «такая», Нина-Тоня! Я говоря, что Сеньке трудно. Комплекс неполноценности. Позарез надо чем-то компенсировать. Мальчишка заводной.– Гвоздик сильно нервничал при нас, да?.. Ой, Пал Палыч, но ведь не он же! Его слишком жалко. Нет, и остальных жалко.
* * * Бондарь мрачнее тучи.– Стараюсь, маэстро! В три узла готов!.. – клянется Виктор.– Старайся, Витек. Старайся, пока я добрый, – зловеще-ласково внушает Бондарь. – Если милиция до пистолета доберется, я тогда в тридцать три завяжу. По крайней мере не продашь, когда заметут.Виктор опасливо ежится.– Нет, ну… На чем же заметут… Вроде бы не на чем.– А ты не зарекайся, такой страховки небось нету. Транзитники мы, ясно? Уже засиделись. Не к добру… Короче, даю тебе три дня сроку. На Таганке у метро есть блинная, знаешь? С завтрева в восемнадцать часов жду там. Только не ори: «Привет, маэстро!» Пятница – крайний срок!
* * * Угрозы маэстро – не пустой звук. Виктор понимает. Надо спешить…– Топору и топоришкам! – провозглашает он, застав парней за вялым разговором.Те отвечают вразброд и неуверенно: крутится тут новый тип, а что за тип – неведомо.– Отойдем на пару слов, – говорит Виктор Топоркову.Отходят в сторону.– Считаю, пора для знакомства, – Виктор щелкает себя по шее. – И вообще, для осмысления жизни.Топорков польщен:– Если ставят – не отказываюсь. – И машет приятелям: – Я пошел!Они уходят, сворачивают за угол, продолжая разговор.– А касательно Лехи у меня политика – сестричку клею, куколку.– Да она еще… Что она понимает?– Объясню – поймет!Виктор покровительственно хихикает.
* * * Томин валится на диван в кабинете Знаменского. Подождав немного, Пал Палыч присаживается рядом.– Саша, ну что?– А что? Тихо, покойно, мягкий диван… Только не давай мне спать, не добудешься.– Ты пропадал пять дней – что принес?– Пока шел, что-то, помнится, было… – Томин лукаво приоткрывает один глаз. – Ах да, ты интересовался неким Бондарем. Нашел я его берлогу. – Там сейчас поджидают.– Гора с плеч! Да расскажи же.– Слишком длинная история. Она описана в рапорте. А рапорт лежит в папке. Папка в сейфе, сейф в кабинете у начальника… К чему это я?.. А-а, да: в ближайшие часы доставят Бондаря, подготовь достойную встречу…Встреча подготовлена. Бондарь сидит между двух мужчин, однотипных с ним по комплекции, возрасту, цвету волос. Рядом на столике лежат три кепки.– Начинаем опознание, – объявляет Знаменский.Томин выходит в коридор. Бондарь быстро меняется местами с соседом. Заметя, что двое других без галстука, стаскивает свой. Томин вводит продавщицу.– Посмотрите внимательно, – говорит ей Знаменский, – есть ли среди опознаваемых мужчина, которого вы прежде видели.– Сейчас, – толстуха попеременно вглядывается в мужчин. – Сейчас-сейчас…. Вот ведь… Как-то все кажется по-другому.– Наденьте, пожалуйста, кепки, – обращается Знаменский к опознаваемым. Те надевают, кто как привык.– Кепка у него была на лоб, и воротник поднят, – в сомнении бормочет женщина.– Надвиньте кепки пониже, – распоряжается Знаменский. – Поднимите воротники. Так?– Так… – растерянно подтверждает продавщица. – Теперь все получились похожи, ну что ты будешь делать!– Прошу опознаваемых встать. Повернитесь в профиль. Пройдите по очереди туда-сюда. Ну? – спрашивает он женщину снова.Женщина медлит, всматривается в Бондаря. Но он сейчас двигается и голову держит иначе, чем обычно.– Вот словно бы и похож и не похож. А точно, что один из них?– Это должны сказать вы.– Если бы сразу – я бы непременно узнала! Тогда как живой стоял!…– Будьте добры, каждый произнесите фразу: «Давай деньги! Пристрелю!» – с последней надеждой предлагает Знаменский.Бондарь выговаривает слова мягко, улыбчиво, а двое других, как на грех, в соответствии со смыслом фразы.– Этот, наверно! – говорит продавщица о мужчине, «сыгравшем» более выразительно. Нет? Не угадала?.. И что ж теперь делать?– Расписаться в протоколе, – указывает он место на листе.– До чего обидно вышло! Уж извините меня! – Она прижимает к груди пухлые руки, так с прижатыми руками и уходит.– Вы останьтесь, – говорит Знаменский Бондарю, – остальные свободны.Сорвалось!.. Дальнейший разговор ведется с обеих сторон без азарта. Просто определенные вопросы должны быть заданы для формы. А довольный Бондарь разрешает себе слегка покуражиться.– Стоило утруждать себя и меня. Вызвали бы и спросили напрямую: «Бондарь, брал магазин или не брал?» Я бы ответил. Бондарь от своего никогда не отказывается. Если, конечно, поймают.– На что вы живете? Почему не работаете? – кидает Томин.– Придется, наверно, трудиться. Воровать, товарищи, тяжело, – отложение солей, сердце пошаливает. – Он вольготно развалился на стуле.– Где ваш пистолет?– У вас, где же еще.Пауза. Знаменский и Томин сохраняют невозмутимость, и все же Бондарь понимает, что «ТТ» пока к ним не попал. Он ухмыляется с облегчением.– Этот «мой пистолет» существует только в протоколах милиции. Из вас кто-нибудь видел его в глаза? Не видел. Записали давным-давно в дело с пустых слов, так он за мной и тянется. Чуть где преступление с оружием – тащат Бондаря.– Сегодня мы вас отпускаем, – говорит Знаменский. – Но, думаю, понадобитесь. Где тогда найти?– Не-ет, так не годится! Если есть основания, то либо арестуйте, либо подписочку о невыезде, чин чинарем. А просто так – это, извините, где хочу, там и обитаю. Могу идти? – И приподняв кепку, скрывается за дверью.– И ушел себе, веселый и довольный. А нам остался сейф, а в сейфе папка, а в папке увлекательная повесть о пяти днях инспектора Томина. Вот тут и работай!– Саша, Бондарь ведь опасался, что «ТТ» у нас. Значит, судьба его и Бондарю неизвестна?– Если бы выяснить, при каких обстоятельствах мальчишки получили к нему доступ! Тогда обратным ходом можно бы снова выйти на Бондаря.Знаменский подпирается кулаком в раздумье. Потом, решившись, набирает номер.– Зорину, пожалуйста. – И, ожидая, пока Нина возьмет трубку, говорит Томину. – Иного пути не вижу. Заставим ребят посмотреть этому пистолету в глаза. Пусть поймут, что он такое.
* * * Ранний вечер. Клуб ЖЭКа. В закулисной комнатке – Знаменский, Кибрит и Нина. Все в форме. Из зала доносится ребячий галдеж.– Ой, Пал Палыч, как я волнуюсь!– Ничего, Нина-Тоня, рискнем.– Вот и закончится наша с вами работа…– Да, хватит чай распивать, – рассеянно отзывается Знаменский. – Взгляну на них пока из-за кулис.Он выходит, девушка грустно смотрит вслед.– Нина! – окликает Кибрит. – Учтите, Пал Палыч чрезвычайно наблюдателен.– Я знаю, – смущается Нина.– Чрезвычайно! – со скрытой иронией повторяет Кибрит. Кроме тех случаев, когда дело касается неравнодушных к нему девушек.– Почему вы это говорите?– Потому что… вы напрасно скрываете свои чувства.Не знаю, ты ли нужна Павлу, думает Кибрит. Но кто-то нужен наконец. Нужна семья – не мимолетные связи… Я могла бы поделиться с тобой опытом собственных ошибок. С Павлом надо действовать быстро и решительно. Не выжидать. Не откладывать. Не давать привыкнуть к себе. Ты ему нравишься, ты мне нравишься, ты влюблена, и я вас сосватаю!Знаменский возвращается, говорит, что пора начинать.Они проходят на сцену. В зале кучками сидят подростки. Несколько девочек. В сборе компании Ледокола и Топоркова. Ребята держатся развязно, преувеличенно громко хохочут при малейшем намеке на шутку.Знаменского, Кибрит и Нину встречают шумом, ироническими аплодисментами.– Здравствуйте, ребята, – начинает Пал Палыч стоя. – Если будете так галдеть, никто ничего не услышит. – Он дожидается относительной тишины. – Зорину, вашего инспектора, представлять, видимо, нет нужды. Это – Зинаида Яновна Кибрит, эксперт-криминалист, начальник отдела нашего НТО. Со мной уже многие встречались, вижу знакомые лица.– И как мы – смотримся? – спрашивают из зала.– Смотритесь, смотритесь, давайте только потише. Судя по настроению, публика ждет, что дядя милиционер побеседует о правилах в общественных местах. Но разговор предстоит более серьезный. Собираюсь рассказать вам одну уголовную историю.Волна оживления: «Это подходяще!», «Обожаем!»– Да, уголовную историю, которая прямо касается кое-кого из вас. И чем она завершится, еще неизвестно… Около двух недель назад здесь по соседству был ограблен галантерейный магазин.– Дядя милиционер, это не я! – дурашливо вскакивает здоровенный детина.– Разумеется, не ты, малыш, тебя бы давно поймали… Тихо! А то я замолчу… Это сделал человек опытный и опасный, и он еще на свободе.– Плохо работаете, – доносится из другого угла зала.– Учту критику. При ограблении преступник был вооружен пистолетом «ТТ». Вот о пистолете у нас с вами и пойдет речь. – Он коротко молчит, обводит глазами лица ребят. – История сделала неожиданный виток. В вашем районе обнаружили два трупа.Аудитория замирает.– Два трупа голубей.Хохот. И снова Знаменский присматривается: кому не смешно?– Смех – смехом, но выяснилось, что голуби убиты не камнем, не палкой – их застрелили. Из пистолета марки «ТТ».– Как же это выяснилось? – спрашивает Миша Мухин.– Законный вопрос: я его ждал. На месте стрельбы нашли гильзы. А по гильзе можно определить и тип оружия и то, какой именно пистолет выбросил данную гильзу. Прошу вас, Зинаида Яновна. – Он остается на ногах: так видней.– Я думаю, вы примерно представляете механизм выстрела, – ее глуховатый низкий голос заставляет ребят немного присмиреть. – Но вряд ли вы знаете, что на гильзе всегда остаются следы от внутренних частей пистолета. Следы бойка, отражателя, выбрасывателя. Так вот, каждый пистолет оставляет лишь одному ему присущие следы.– Как отпечатки пальцев? – спрашивает девочка из задних рядов.– Примерно. Дай эксперту две стреляные гильзы, и он безошибочно скажет тебе, из одного или разных пистолетов производился выстрел. Понятно, да? Слушайте дальше. Когда оружие пускают в вход и нашим сотрудникам удается разыскать стреляные пули и гильзы, их обязательно сохраняют. Получив новую гильзу с места происшествия, мы сравниваем ее с теми, которые уже имеем. И сразу видим, какое оружие заговорило. Есть вопросы?Зал гудит, но вопросов не задают.– Прошу внимания, ребята! – вступает Знаменский. – У «ТТ», из которого подбили голубей, оказалась страшная биография. Впервые он заговорил давно и долгие годы был орудием преступлений. С его помощью один человек тяжело ранен. Двое других убиты… И вот теперь он в ваших руках.Зал словно тряхнуло.– Да-да! Здесь, среди вас сидят те, кто недавно опробовал его в нежилом квартале!.. Успокойтесь немного, чтобы мне досказать… Хранение оружия запрещено. Держа его у себя, вы нарушаете закон и скрываете от следствия решающую улику. Мне важно знать все обстоятельства, связанные с пистолетом.– А что бывает за хранение оружия? – та же бойкая любознательная девочка.– Если сдать добровольно, то это освобождает от ответственности. И последнее. Почти наверняка «ТТ» очутился у вас случайно. Но если так, то прежний хозяин охотится за ним и постарается вернуть. А он не стесняется в средствах, поверьте. Берегитесь, ребята, опасность смертельная!Теперь в зале тихо.– Подумайте о себе, – негромко говорит Знаменский. – Подумайте о крови на пистолете. Подумайте о тех, чьей жизни он будет угрожать дальше. И совсем вполголоса. – Ты, к которому я обращаюсь, думай и решай, пока не случилось непоправимое… Для сведения, вот мой телефон. – Он показывает лист с крупно написанным номером. – Сегодня буду у себя до десяти вечера, завтра утром с восьми. Зорину в те же часы застанете в отделении. Все! Можете расходиться.По-разному приняли ребята рассказ Знаменского и Кибрит. Одни ошарашены и напуганы – некоторые искренне, другие напоказ, смеху ради; многие переглядываются – кто вопросительно, кто испытующе – не о тебе ли, приятель, речь? В компаниях шушукаются.Парни из группы Топоркова в подражание своему главарю слушали с нагловатыми ухмылками, но под конец ухмылки потускнели.Сенька и его друзья держатся нарочито невозмутимо, демонстрируя, что происходящее их не касается.И, в общем-то, каждую реакцию можно истолковать по-разному.Ребята валят из дверей ЖЭКа на улицу, возбужденно обсуждая услышанное. А в клубе обсуждают увиденное.– Я рассчитывала, что мы разглядим, поймем… – беспомощно вздыхает Нина.– Как на свежий взгляд, Зинаида?– Впрямую никто себя не выдал.Был ли я достаточно красноречив? – думает Знаменский. Или наоборот, перебрал с пафосом.– Если «ТТ» не принесут, завтра будем беседовать поодиночке, с глазу на глаз, – говорит он.– И с кого вы начнете?– С Сеньки Гвоздарева. Ему были слишком неприятны кровавые подробности о пистолете.Нина ахает, порывается догнать, вернуть.– Нет, Нина-Тоня, во-первых, я могу ошибаться.– Вы?!– Разумеется. И потом – сейчас бесполезно. Они побежали обсуждать. Сейчас там кипят страсти. Пока не перекипят, откровенного разговора не выйдет.
* * * Да, в «штаб-квартире» кипят страсти.– Сеня, откуда он у тебя? – допытывается Наташа. – Теперь ты обязан сказать!– Нашел.– Не выдумывай, пожалуйста!– Я его нашел!– У нас есть принцип: человек имеет право на тайну, но не должен врать товарищам. Поэтому до сих пор мы не спрашивали. Но раз уж спрашиваем…– Да честное слово! Может быть, тот бандит отсиживался в сарае и выронил, я не знаю… Я нашел. Совершенно случайно!– Бандит выронил и даже не заметил? Ну Сеня!Миша вступается за приятеля.– Ты, Натка, бесспорно, очень проницательна. Ната Пинкертон. Но я Гвоздику верю. Под честное слово – верю!Леша поднимает руку: покричали и хватит.– Главное – что дальше? Неужели отдавать?– После того, что мы услышали… – начинает Наташа.– Да ведь Тотоша не виноват!
1 2 3 4 5 6 7 8