C доставкой Wodolei
– Ну хорошо, допустим, все все подтвердят. Как мы определим промежуток, в который вас уже не было дома, но еще не было у приятеля?– Экран у меня вырубился на девятнадцатой минуте. К Федору я ввалился, когда штрафной назначили. Второй гол уже при мне забили. Выходит, минут девять я прозевал.– Сколько из них вы препирались с соседкой?– Показалось долго, но, наверно, минуты три.– Сбрасываем три минуты, остается шесть. Какую часть пути занял переулок?– Примерно полдороги.– Значит, вы находились поблизости именно в то время, когда ограбление совершалось или когда грабитель удирал с места преступления. Не заметили чего-нибудь, что может нас интересовать? Думаю, вопрос понятен.– Понятен… – мужчина тяжело вздыхает. – Парень там один ошивался, гражданин следователь. Тогда я, конечно, ноль внимания, но как теперь рассуждаю – по разным признакам – в общем, на стреме он стоял… Главное, видел я его раньше. Лицо знакомое.– Где?– Не помню.– А если сосредоточиться?– Пробовал уже, самому интересно. Но вот хоть убей!– В какой обстановке вам его легче представить: в парикмахерской?., в метро?., в поликлинике?., сигаретами торгует?..На каждый вопрос Губенко отвечает секундной задумчивостью и пожиманием плеч.– Опишите его.– Да так себе, белобрысый, крепкий, румяный. Без особых каких примет. Года двадцать два или двадцать пять. Блондины, они моложе выглядят, личное наблюдение.– Не мешало бы прийти в милицию и поделиться личными наблюдениями, чтобы вас не разыскивали как предполагаемого сообщника.– Да ведь, гражданин следователь…– Между прочим, товарищ следователь.– Правильно, товарищ следователь. Вы учтите мою ситуацию: соседка пожаловалась жене, что я ее обругал за телевизор по-нехорошему, я жене объясняю обстоятельства, но я говорю, что бегал к Сосновым, а бегал-то я к Феде Антонову потому что до него ближе, а Федор тоже судимый и, значит, по жениному пониманию, он для меня под запретом, а она мне ультиматум поставила, так что теперь, если узнает, она мне такое выдаст…
* * * Миша Мухин, он же Сэм, валяется дома на диване с книгой. В соседней комнате вполголоса препираются мать Миши и ее отец, древний благообразный старец.– Папаша, послезавтра Константин из поездки вернется. Скажите вы своим богаделкам, чтобы не ходили пока.– Неча ими брезговать! Сестры они мне по древлепрославленной нашей вере.– Вам – сестры, а Косте – хуже горькой редьки.– Срамишь седины мои, Аксинья. Чужие люди идут за духовным наставлением, а родная дочь лба не перекрестит. Гореть тебе дура, в геенне огненной.– Да отстаньте, папаша, молюсь, молюсь я.– Когда тебе молиться, ты телевизор смотришь.– А то вы не смотрите!Чего дед не желает слышать, то он попросту пропускает мимо ушей.Мухина переобувается в передней.– В магазин? – осведомляется дед.– Хлеба к обеду.– А что на обед?– Щи вчерашние да яичницу зажарю.– Знаешь ведь, что нынче постный день! – Нет чтобы отцу грибочков подать, рыбки. Котлеты да яичницы – словно назло во искушение вводишь!– Грибочки, папаша, на базаре кусаются. И рыбка в цене: вы ведь не селедку просите, а что поблагородней.– Константину небось припасла уже и красненького и беленького. Как приедет, пир горой. А отцу жалеешь!– Мне ваши посты влетают дороже пиров! – Она направляется к двери. .– Стой! Куда простоволосая? – и таким грозным тоном, что Мухина без звука повязывается косынкой.Дед переключается на Мишу.– Все читаешь?– Что поделать, грамотный.– А чего читаешь?– Исторический роман.– Из какой же истории?– Времен царя Алексея Михайловича.– Тьфу! С него вся скверна пошла.– Никона разжаловал, что ли?– Не разжаловал, а низложил на собрании всех патриархов. Законно низложил.– Тогда какие к Алексею Михайловичу претензии?– Исконное наше двоеперстие, истинное, кто запретил? Никон. До Никона все двумя перстами крестились. А если Никона потом вон, да в простые монахи, можно сказать, как врага народа, то почему троеперстие его сохранили? Как об этом в романе объясняется?– Никак.– Дурак твой историк.– Дед, ругаться грех, – уличает Миша.– С вами кругом грех.За окном слышен условный свист. Перед домом дожидается вся компания. Выбегает Миша. Обычные приветствия, и дальше разговор на ходу.– Чего застрял?– Дед все ведет среди меня религиозную пропаганду.– И как ты?– Ничего, мне на пользу: заставляет извилиной шевелить. Слушайте, какую недавно мыслишку подпустил. Насчет происхождения людей. Если, говорит, человек – венец творения, по образу и подобию, то с него и спрос великий. Происхождение, так сказать, обязывает. Поэтому, говорит, вы нечестивцы, и решили быть лучше от обезьян. С обезьяньих потомков что возьмешь? Никакой ответственности. Если говорит, считать, что ваши прабабки нагишом по деревьям скакали, тогда, говорит, конечно, кругом сплошной прогресс. Хоть бомбы друг в друга кидайте, хоть пьяные под забором дрыхните – все равно можете гордиться и возноситься, потому что обезьянам до вас далеко. Даже последний, говорит, болван все ж таки на двух ногах ходит и даже в штанах.– Богатая идея! – смеется Леша.Наташа добавляет:– И с ядом.– А что ты ответил? – спрашивает Сенька.– Начал про эволюцию, про научные данные. А он говорит: ваша «еволюция» – чушь. Небось, говорит, сколько ни копают, а в главном-то месте дырка. Тут обезьяна – тут человек, а переходного звена промеж них нету.– Да откуда он знает?– Начитался журнала «Знание – сила», таскает у меня потихоньку.– Силен старик! – Сеньке разговор любопытен.– Да, въедливый. При отце помалкивает, а без отца – хозяин в доме. Мать его до сих пор боится. Как зашипит: «Аксинья, прокляну!» – она чуть не в ноги: «Папаша, простите!»– Ничего себе! – фыркает Наташа.– Лично я – от обезьяны, – говорит Леша, – внутренний голос подсказывает. А ты, Натка?– Сколько красивых зверей! Нашли действительно, от кого произойти.– С обезьяной сравнивают только в насмешку, – поддакивает Сенька.– Миш?– Лелею надежду, что предки прилетели из космоса. Затем часть их выродилась в людей, часть – в мартышек.– Назревает идейный раскол, – констатирует Леша. – Надо выяснить мнение общественности. Стажер! Будешь опрашивать каждого третьего прохожего.– Только прямо в лоб, – оживляется Наташа. – Дяденька или тетенька, вы от обезьяны произошли?– Чудно! – кивает Гвоздик. Он отсчитывает прохожих на другой стороне улицы. Третий по счету останавливается у витрины, и Сенька, подойдя, бойко начинает ему в спину.– Гражданин, разрешите спросить…Тот оборачивается. Это гориллообразный детина. Спрашивать его о происхождении – недвусмысленное оскорбление. Сенька невольно подается назад.– Я хотел спросить…– Ну?– Скажите, сколько времени?– Пожалуйста. Пятнадцать сорок три. – И он добавляет неожиданно добродушно: – Пора свои иметь, парень.Сенька бредет обратно под хохот компании, слышавшей весь разговор.– Что ж ты, Гвоздик? А обещал нас удивить.– Роняешь свою репутацию, стажер.– От имени присутствующих выражаю глубокое разочарование!От насмешек Сеньке бросается в голову кровь.– Хорошо же… Хорошо. Я вас удивлю!– И сильно? – коварно улыбается Наташа.– Увидишь, чего в жизни не видела!– Ой, сейчас он устроит затмение Луны, Земли и Солнца! – «пугается» Миша.
* * * «Штаб-квартира» ребят в пустом доме. Наташа, Леша и Миша ждут.– Идет, наконец! – говорит Наташа, первой услышав шаги.Входит сосредоточенный и напряженный Сенька. Быстро выглядывает в окна, проверяя, пусто ли вокруг.– Дайте честное слово молчать. Если кто проболтается, я… я не знаю, что сделаю!– Нагнетаешь атмосферу для эффекта?– Сэм, я серьезно.– Да о чем речь, стажер, мы своих не продаем!Еще секунду Сенька медлит, обводя всех взглядом, и достает пистолет «ТТ». Воцаряется глубокое молчание.– Он что – настоящий? – осмеливается наконец Наташа.– Ясно, не игрушечный, – Сенька наслаждается произведенным впечатлением.– Дай подержать, – благоговейно подставляет ладони Леша.Сенька вынимает обойму и отдает пистолет.– Да-а… – произносит Леша после молчания. – Удивил так удивил! Слушай, ты его не пробовал?– Нет. Берегу патроны. Красивый, правда?– Хорош гад!Они дети 70-х. Даже на экране оружие мелькает коротко и редко – еще нет в помине видеоклипов или американских боевиков. Они не привыкли к пистолетам, это шок.– Сеня, откуда? – шепчет Наташа.Тот дергает плечом и отмалчивается.– Сеня, ты влипнешь. Это запрещено.– Вот из тебя и вылезла пай-девочка, отличница, – усмехается Миша.– Между прочим, это тебе было скучно, – напоминает девочке Сенька.– Действительно, мамзель Натали, по вашей собственной просьбе. Вы желали сильных ощущений, прошу! – Миша прицеливается в нее.– Перестань, Сэм! – топает Наташа ногой.– Если пистолет не устраивает, иди в Третьяковку, – говорит он.– Полюбуйся, как Иван-царевич катается на сером волке, – иронически добавляет Сенька.Мишу осеняет идея:– Ребята, давайте из-за нее стреляться! В обойме шесть штук? По две пули на брата. К барьеру!Он принимает картинную позу, но Леша отмахивается:– Нет, вы вообразите такую картину. Подходит Гвоздик в тому орангутангу. «Дяденька, сколько времени?» – «Пора свои часы иметь, парень». Тут Гвоздик говорит: «Я тоже так считаю», – и достает пушечку…– Орангутанг снимает часы и скачками уносится прочь! – хохочет Миша.Даже Наташа не выдерживает, смеется:– А Гвоздик бежит следом и кричит: «Дяденька, возьмите назад, я пошутил!»– Смотря, какие часы, – небрежно роняет Сенька. – Можно и себе оставить на память.– А если серьезно?– Если серьезно, Натка, то у меня в жизни не было такой настоящей… такой сильной вещи! С ним в кармане я – новый человек. – Он ловко вставляет обойму.– Сень, дай пройтись, – просит Леша.Сенька великодушно протягивает«ТТ».– Только осторожно!
* * * Ребята шагают по улице.– Ваши ощущения, сеньор Ледокол? – спрашивает Миша.– Новый человек!– Леша, слева по борту превосходящие силы противника.– Вперед смотрящий не дремлет. Благодарность в приказе. Лево руля!– С ума сошел! – вскрикивает Наташа. – Это же Топор с компанией!– С ними нельзя связываться, Леха, – поддерживает и Миша.– Связываться не обязательно. Просто пусть знают, что мы их не боимся!Группа парней лет по семнадцать-восемнадцать стоит, занимая весь тротуар, беседуют:– И оправдали его?– Середка на половинку – навесили год условно.– Это еще терпимо.Леша трогает крайнего парня за локоть.– Разрешите.Тот машинально отступает на полшага. Леша делает своим приглашающий жест. Наташа, Сенька и Миша, стараясь не торопиться, проходят по тротуару. Леша замыкает шествие.Парни несколько оторопело смотрят вслед.– Ишь ты-ы!– Похоже, смена растет. Перспективный мальчик.– Пора поучить.– Поучить при случае не вредно, – тянет узкоглазый, скуластый Топорков, лидер компании.
* * * Среди товарищей по работе Томин слывет человеком не унывающим. Но бывают дни, когда он раздражителен, впадает в тоску: если в расследовании возникает вдруг «мертвая полоса». Томину лучше любая изматывающая гонка, чем топтание на месте.Сегодня один из таких дней. Замнач по розыску в отделении обстоятельно докладывает, что сделано и что проверено. Все проверки дали пока отрицательный результат.– …Что касается свидетеля Губенко, – заканчивает замнач, – то он действительно любитель футбола, и жена строгая, и все обстоятельства подтвердились без вранья. Я думаю, можно верить его показаниям в отношении парня, который, возможно, стоял «на стреме». Будем искать.Томин ворчит:– Мы считали подозрительным того, кто бежал, – а у него телевизор сломался. Он подозревает того, кто стоял, – а тот, глядишь, ждал, у кого прикурить… Но искать, конечно, надо. В дело просится наводчик из здешних.– Вот и мне сдается. Такой, понимаете, что все окрестные ходы-выходы проверил и в очереди потолкался, прикинул, что к чему.– Как раз на этот случай, товарищ капитан, у меня для вас списочек, кому продавщицы заранее сообщили про модные куртки. Они, естественно, старались подготовить рынок сбыта – место в переулочке не бойкое.Читая список, капитан приговаривает:– Кое-кто попадается знакомый. Есть тут над чем поработать, есть. Займусь.А в дежурной части того же отделения милиции на барьере, разгораживающем помещение пополам, лежат в полуразвернутой газете два мертвых голубя. И энергичная пожилая женщина прорабатывает Антонину Зорину.– Это отнюдь не ложная сентиментальность! Сегодня из рогатки в голубя – завтра из той же рогатки человеку в глаз! Подобные явления общественно опасны, и вы обязаны принять меры!– Хорошо, я выясню…Она берет в руки одного из голубей, и в это время из внутренней двери появляется Томин.– Ба! Ниночка!– Александр Николаевич! Здравствуйте.– Рад видеть. Вы здесь трудитесь?– Да, я с несовершеннолетними. А вы по поводу ограбления, да?– По поводу.– Мне вот тоже предстоит расследовать преступление, – говорит Нина, усмехнувшись. – Гибель двух птичек… – Она поднимает голубя, и что-то привлекает ее внимание. Оборачивается к женщине. – А вы уверены, что это из рогатки?– Полагаете, птички покончили самоубийством?– Александр Николаевич, посмотрите! – Нина раздвигает перья.– Н-да, это… Отправим-ка на Петровку в НТО. Расскажите, пожалуйста, как и где вы их нашли, – просит он женщину.– От нас неподалеку расположен квартал домов, предназначенных на слом. Там осталось много зелени, я ходила выбрать кусты сирени для пересадки. Жалко, что все пропадет. И вот в одном из дворов… лежат несчастные! По-моему, это безобразие.– Согласен, – горячо подхватывает Томин. – И если вы сумеете показать место…– О, безусловно сумею! – заверяет женщина.Томин проходит за барьер к дежурному и звонит:– Зинаида Яновна? Сейчас доставят двух голубей… Посмотришь – поймешь. Распорядись скоренько определить, с какого расстояния их подбили.
* * * На скамье в парке в ожидании Виктора сидит Бондарь. Тот подходит с приветствием:– Добрый день, маэстро!Он хочет сесть рядом, Бондарь останавливает его жестом.– Когда была назначена встреча?– В полтретьего.– А сейчас?Виктор взглядывает на часы.– Два тридцать пять.– На сколько ты опоздал?
1 2 3 4 5 6 7 8
* * * Миша Мухин, он же Сэм, валяется дома на диване с книгой. В соседней комнате вполголоса препираются мать Миши и ее отец, древний благообразный старец.– Папаша, послезавтра Константин из поездки вернется. Скажите вы своим богаделкам, чтобы не ходили пока.– Неча ими брезговать! Сестры они мне по древлепрославленной нашей вере.– Вам – сестры, а Косте – хуже горькой редьки.– Срамишь седины мои, Аксинья. Чужие люди идут за духовным наставлением, а родная дочь лба не перекрестит. Гореть тебе дура, в геенне огненной.– Да отстаньте, папаша, молюсь, молюсь я.– Когда тебе молиться, ты телевизор смотришь.– А то вы не смотрите!Чего дед не желает слышать, то он попросту пропускает мимо ушей.Мухина переобувается в передней.– В магазин? – осведомляется дед.– Хлеба к обеду.– А что на обед?– Щи вчерашние да яичницу зажарю.– Знаешь ведь, что нынче постный день! – Нет чтобы отцу грибочков подать, рыбки. Котлеты да яичницы – словно назло во искушение вводишь!– Грибочки, папаша, на базаре кусаются. И рыбка в цене: вы ведь не селедку просите, а что поблагородней.– Константину небось припасла уже и красненького и беленького. Как приедет, пир горой. А отцу жалеешь!– Мне ваши посты влетают дороже пиров! – Она направляется к двери. .– Стой! Куда простоволосая? – и таким грозным тоном, что Мухина без звука повязывается косынкой.Дед переключается на Мишу.– Все читаешь?– Что поделать, грамотный.– А чего читаешь?– Исторический роман.– Из какой же истории?– Времен царя Алексея Михайловича.– Тьфу! С него вся скверна пошла.– Никона разжаловал, что ли?– Не разжаловал, а низложил на собрании всех патриархов. Законно низложил.– Тогда какие к Алексею Михайловичу претензии?– Исконное наше двоеперстие, истинное, кто запретил? Никон. До Никона все двумя перстами крестились. А если Никона потом вон, да в простые монахи, можно сказать, как врага народа, то почему троеперстие его сохранили? Как об этом в романе объясняется?– Никак.– Дурак твой историк.– Дед, ругаться грех, – уличает Миша.– С вами кругом грех.За окном слышен условный свист. Перед домом дожидается вся компания. Выбегает Миша. Обычные приветствия, и дальше разговор на ходу.– Чего застрял?– Дед все ведет среди меня религиозную пропаганду.– И как ты?– Ничего, мне на пользу: заставляет извилиной шевелить. Слушайте, какую недавно мыслишку подпустил. Насчет происхождения людей. Если, говорит, человек – венец творения, по образу и подобию, то с него и спрос великий. Происхождение, так сказать, обязывает. Поэтому, говорит, вы нечестивцы, и решили быть лучше от обезьян. С обезьяньих потомков что возьмешь? Никакой ответственности. Если говорит, считать, что ваши прабабки нагишом по деревьям скакали, тогда, говорит, конечно, кругом сплошной прогресс. Хоть бомбы друг в друга кидайте, хоть пьяные под забором дрыхните – все равно можете гордиться и возноситься, потому что обезьянам до вас далеко. Даже последний, говорит, болван все ж таки на двух ногах ходит и даже в штанах.– Богатая идея! – смеется Леша.Наташа добавляет:– И с ядом.– А что ты ответил? – спрашивает Сенька.– Начал про эволюцию, про научные данные. А он говорит: ваша «еволюция» – чушь. Небось, говорит, сколько ни копают, а в главном-то месте дырка. Тут обезьяна – тут человек, а переходного звена промеж них нету.– Да откуда он знает?– Начитался журнала «Знание – сила», таскает у меня потихоньку.– Силен старик! – Сеньке разговор любопытен.– Да, въедливый. При отце помалкивает, а без отца – хозяин в доме. Мать его до сих пор боится. Как зашипит: «Аксинья, прокляну!» – она чуть не в ноги: «Папаша, простите!»– Ничего себе! – фыркает Наташа.– Лично я – от обезьяны, – говорит Леша, – внутренний голос подсказывает. А ты, Натка?– Сколько красивых зверей! Нашли действительно, от кого произойти.– С обезьяной сравнивают только в насмешку, – поддакивает Сенька.– Миш?– Лелею надежду, что предки прилетели из космоса. Затем часть их выродилась в людей, часть – в мартышек.– Назревает идейный раскол, – констатирует Леша. – Надо выяснить мнение общественности. Стажер! Будешь опрашивать каждого третьего прохожего.– Только прямо в лоб, – оживляется Наташа. – Дяденька или тетенька, вы от обезьяны произошли?– Чудно! – кивает Гвоздик. Он отсчитывает прохожих на другой стороне улицы. Третий по счету останавливается у витрины, и Сенька, подойдя, бойко начинает ему в спину.– Гражданин, разрешите спросить…Тот оборачивается. Это гориллообразный детина. Спрашивать его о происхождении – недвусмысленное оскорбление. Сенька невольно подается назад.– Я хотел спросить…– Ну?– Скажите, сколько времени?– Пожалуйста. Пятнадцать сорок три. – И он добавляет неожиданно добродушно: – Пора свои иметь, парень.Сенька бредет обратно под хохот компании, слышавшей весь разговор.– Что ж ты, Гвоздик? А обещал нас удивить.– Роняешь свою репутацию, стажер.– От имени присутствующих выражаю глубокое разочарование!От насмешек Сеньке бросается в голову кровь.– Хорошо же… Хорошо. Я вас удивлю!– И сильно? – коварно улыбается Наташа.– Увидишь, чего в жизни не видела!– Ой, сейчас он устроит затмение Луны, Земли и Солнца! – «пугается» Миша.
* * * «Штаб-квартира» ребят в пустом доме. Наташа, Леша и Миша ждут.– Идет, наконец! – говорит Наташа, первой услышав шаги.Входит сосредоточенный и напряженный Сенька. Быстро выглядывает в окна, проверяя, пусто ли вокруг.– Дайте честное слово молчать. Если кто проболтается, я… я не знаю, что сделаю!– Нагнетаешь атмосферу для эффекта?– Сэм, я серьезно.– Да о чем речь, стажер, мы своих не продаем!Еще секунду Сенька медлит, обводя всех взглядом, и достает пистолет «ТТ». Воцаряется глубокое молчание.– Он что – настоящий? – осмеливается наконец Наташа.– Ясно, не игрушечный, – Сенька наслаждается произведенным впечатлением.– Дай подержать, – благоговейно подставляет ладони Леша.Сенька вынимает обойму и отдает пистолет.– Да-а… – произносит Леша после молчания. – Удивил так удивил! Слушай, ты его не пробовал?– Нет. Берегу патроны. Красивый, правда?– Хорош гад!Они дети 70-х. Даже на экране оружие мелькает коротко и редко – еще нет в помине видеоклипов или американских боевиков. Они не привыкли к пистолетам, это шок.– Сеня, откуда? – шепчет Наташа.Тот дергает плечом и отмалчивается.– Сеня, ты влипнешь. Это запрещено.– Вот из тебя и вылезла пай-девочка, отличница, – усмехается Миша.– Между прочим, это тебе было скучно, – напоминает девочке Сенька.– Действительно, мамзель Натали, по вашей собственной просьбе. Вы желали сильных ощущений, прошу! – Миша прицеливается в нее.– Перестань, Сэм! – топает Наташа ногой.– Если пистолет не устраивает, иди в Третьяковку, – говорит он.– Полюбуйся, как Иван-царевич катается на сером волке, – иронически добавляет Сенька.Мишу осеняет идея:– Ребята, давайте из-за нее стреляться! В обойме шесть штук? По две пули на брата. К барьеру!Он принимает картинную позу, но Леша отмахивается:– Нет, вы вообразите такую картину. Подходит Гвоздик в тому орангутангу. «Дяденька, сколько времени?» – «Пора свои часы иметь, парень». Тут Гвоздик говорит: «Я тоже так считаю», – и достает пушечку…– Орангутанг снимает часы и скачками уносится прочь! – хохочет Миша.Даже Наташа не выдерживает, смеется:– А Гвоздик бежит следом и кричит: «Дяденька, возьмите назад, я пошутил!»– Смотря, какие часы, – небрежно роняет Сенька. – Можно и себе оставить на память.– А если серьезно?– Если серьезно, Натка, то у меня в жизни не было такой настоящей… такой сильной вещи! С ним в кармане я – новый человек. – Он ловко вставляет обойму.– Сень, дай пройтись, – просит Леша.Сенька великодушно протягивает«ТТ».– Только осторожно!
* * * Ребята шагают по улице.– Ваши ощущения, сеньор Ледокол? – спрашивает Миша.– Новый человек!– Леша, слева по борту превосходящие силы противника.– Вперед смотрящий не дремлет. Благодарность в приказе. Лево руля!– С ума сошел! – вскрикивает Наташа. – Это же Топор с компанией!– С ними нельзя связываться, Леха, – поддерживает и Миша.– Связываться не обязательно. Просто пусть знают, что мы их не боимся!Группа парней лет по семнадцать-восемнадцать стоит, занимая весь тротуар, беседуют:– И оправдали его?– Середка на половинку – навесили год условно.– Это еще терпимо.Леша трогает крайнего парня за локоть.– Разрешите.Тот машинально отступает на полшага. Леша делает своим приглашающий жест. Наташа, Сенька и Миша, стараясь не торопиться, проходят по тротуару. Леша замыкает шествие.Парни несколько оторопело смотрят вслед.– Ишь ты-ы!– Похоже, смена растет. Перспективный мальчик.– Пора поучить.– Поучить при случае не вредно, – тянет узкоглазый, скуластый Топорков, лидер компании.
* * * Среди товарищей по работе Томин слывет человеком не унывающим. Но бывают дни, когда он раздражителен, впадает в тоску: если в расследовании возникает вдруг «мертвая полоса». Томину лучше любая изматывающая гонка, чем топтание на месте.Сегодня один из таких дней. Замнач по розыску в отделении обстоятельно докладывает, что сделано и что проверено. Все проверки дали пока отрицательный результат.– …Что касается свидетеля Губенко, – заканчивает замнач, – то он действительно любитель футбола, и жена строгая, и все обстоятельства подтвердились без вранья. Я думаю, можно верить его показаниям в отношении парня, который, возможно, стоял «на стреме». Будем искать.Томин ворчит:– Мы считали подозрительным того, кто бежал, – а у него телевизор сломался. Он подозревает того, кто стоял, – а тот, глядишь, ждал, у кого прикурить… Но искать, конечно, надо. В дело просится наводчик из здешних.– Вот и мне сдается. Такой, понимаете, что все окрестные ходы-выходы проверил и в очереди потолкался, прикинул, что к чему.– Как раз на этот случай, товарищ капитан, у меня для вас списочек, кому продавщицы заранее сообщили про модные куртки. Они, естественно, старались подготовить рынок сбыта – место в переулочке не бойкое.Читая список, капитан приговаривает:– Кое-кто попадается знакомый. Есть тут над чем поработать, есть. Займусь.А в дежурной части того же отделения милиции на барьере, разгораживающем помещение пополам, лежат в полуразвернутой газете два мертвых голубя. И энергичная пожилая женщина прорабатывает Антонину Зорину.– Это отнюдь не ложная сентиментальность! Сегодня из рогатки в голубя – завтра из той же рогатки человеку в глаз! Подобные явления общественно опасны, и вы обязаны принять меры!– Хорошо, я выясню…Она берет в руки одного из голубей, и в это время из внутренней двери появляется Томин.– Ба! Ниночка!– Александр Николаевич! Здравствуйте.– Рад видеть. Вы здесь трудитесь?– Да, я с несовершеннолетними. А вы по поводу ограбления, да?– По поводу.– Мне вот тоже предстоит расследовать преступление, – говорит Нина, усмехнувшись. – Гибель двух птичек… – Она поднимает голубя, и что-то привлекает ее внимание. Оборачивается к женщине. – А вы уверены, что это из рогатки?– Полагаете, птички покончили самоубийством?– Александр Николаевич, посмотрите! – Нина раздвигает перья.– Н-да, это… Отправим-ка на Петровку в НТО. Расскажите, пожалуйста, как и где вы их нашли, – просит он женщину.– От нас неподалеку расположен квартал домов, предназначенных на слом. Там осталось много зелени, я ходила выбрать кусты сирени для пересадки. Жалко, что все пропадет. И вот в одном из дворов… лежат несчастные! По-моему, это безобразие.– Согласен, – горячо подхватывает Томин. – И если вы сумеете показать место…– О, безусловно сумею! – заверяет женщина.Томин проходит за барьер к дежурному и звонит:– Зинаида Яновна? Сейчас доставят двух голубей… Посмотришь – поймешь. Распорядись скоренько определить, с какого расстояния их подбили.
* * * На скамье в парке в ожидании Виктора сидит Бондарь. Тот подходит с приветствием:– Добрый день, маэстро!Он хочет сесть рядом, Бондарь останавливает его жестом.– Когда была назначена встреча?– В полтретьего.– А сейчас?Виктор взглядывает на часы.– Два тридцать пять.– На сколько ты опоздал?
1 2 3 4 5 6 7 8