(Однако в Пентагоне считали, что стратегическая авиация, выполняя две первые задачи, не должна использоваться, кроме исключительных случаев, в интересах сухопутных войск.)
Наиболее эффективной формой боевого применения стратегической авиации была признана воздушная операция по плану верховного командования. В операции мыслилось участие не только всех или большинства сил стратегической бомбардировочной авиации, но и тактической и палубной авиации, находящейся на театрах военных действий, причем действия всех этих воздушных сил должны быть заранее запланированы и по времени, и по объектам.
Естественно, большое внимание уделялось передовым базам в европейских странах НАТО, с которых предстояло действовать носителям ядерного оружия.
Главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе генерал Гюнтер в 1954 году заявил: «Мы определили, что наша стратегия требует применения ядерного оружия независимо от того, будет ли оно применено противником или нет {241}. Такая стратегия предполагала однозначно: в случае военных действий в Европе ядерное оружие будет применено с самого начала. Между тем на Западе было известно о наличии у СССР атомного, а затем и (с 1953 года) водородного оружия, и неотвратимость сокрушительного ответного удара по авиабазам США в Европе страшила лидеров западноевропейских держав. „Европа густо населена, — подчеркивал американский профессор Спаниер, — ее города расположены слишком близко один от другого, гражданские, военные, тактические и стратегические цели взаимно переплетаются. Ядерная война на суше была бы катастрофой для Европы, вероятно, означая конец европейской цивилизации“ {242}.
Действительно, на учении НАТО «Карт Бланш», проведенном в 1955 году, условными ядерными ударами было «убито» 1,7 миллиона и «ранено» 3,5 миллиона человек, а число «пораженных радиацией» спрогнозировать попросту не было возможности {243}. Такие потери для малых стран (например, для Норвегии — 3,8 миллиона человек населения в 1955 году) означали бы катастрофу.
Но американские стратеги беспокоились главным образом за свои военные базы в Западной Европе. Успех стратегической авиации США зависел от живучести передовых баз, а они-то легко могли быть выведены противником из строя. Кроме того, с каждым годом возрастала уязвимость американских бомбардировщиков от средств советской системы ПВО, которая непрерывно совершенствовалась и представляла для них все большую угрозу, особенно при их следовании через огромные пространства к объектам в глубине советской территории. Преодолевать систему ПВО, насыщенную радиолокационными средствами, оснащенную сверхзвуковыми истребителями и возрастающим числом зенитных ракет, становилось теоретически все более сложно. Да и время следования к объектам удара, измерявшееся часами, позволяло стороне, подвергшейся нападению, успеть принять эффективные меры противодействия и тем сорвать планы агрессоров. Все это ставило под сомнение успех внезапного массированного авиационного нападения. Неотвратимость же сокрушительного ответного удара представлялась несомненной.
Вот почему военно-политическое руководство США рассчитывало теперь на создание иных носителей ядерного оружия: баллистических и крылатых ракет. Ракеты большой и средней дальности безусловно превосходили самолеты. Баллистические ракеты — неуязвимостью, скоростью, дальностью и способностью нести мощный ядерный заряд. Они могли действовать независимо от погоды и времени суток; ПВО страны, по которой наносились удары, не могла оказать им противодействия. Крылатые ракеты, несмотря на то что они по скорости и высоте полета приближались к самолету, тоже являлись перспективным оружием: их стоимость по сравнению с самолетом была гораздо ниже, они не зависели от метеоусловий; обладали небольшими размерами, что затрудняло их обнаружение, особенно при действиях на малых высотах; могли запускаться с земли, с корабля, с самолета — и в силу всех этих качеств при массовом использовании представляли собой очень трудные цели для ПВО противника. Кроме того, оба типа ракет не требовали столь дефицитного и дорогостоящего летного состава. Ну а меньшая точность поражения цели с избытком перекрывалась мощностью ядерного заряда и позволяла действовать по обширнейшим объектам: городам, аэродромам, полигонам, гидроузлам и пр.
«По мере того, — писал американский военный теоретик Г. Кан, — как мы переходим в качестве основы наших стратегических сил от самолетов к ракетам, война становится более поддающейся расчету, чем раньше… Ракета является в первую очередь продуктом инженерного успеха. Ее главные параметры включают такие данные, как вероятное круговое отклонение, взрывная сила, надежность, уязвимость цели, точность в определении местонахождения цели. Суммарный эффект этих переменных величин может быть весьма точно выражен математической формулой… Так что военные кампании, которые по своему размаху не имеют прецедента в прошлом, становятся, по существу, проблемой прикладной математики» {244}.
Планами Пентагона предусматривалось создание в ближайшем будущем весьма мощных ядерных сил из межконтинентальных в первую очередь и оперативно-тактических ракет, а также стратегических бомбардировщиков. К тому времени в США и в других капиталистических странах уже широко развернулись работы по созданию ракетного оружия на основе известного опыта фашистской Германии.
В 1954 году Министерство ВВС, Отдел баллистических ракет Управления исследований и разработок при главном штабе ВВС, «Комитет фон Неймана» и инженерная корпорация «Рэмо Фолдридж» начали совместную разработку межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) «Атлас», контракт на изготовление которой получила фирма «Конвэйр». В 1955-м было начато создание МБР «Титан» и баллистической ракеты средней дальности «Тор» (соответственно компаниями «Мартин Мариэтта» и «Дуглас Эйркрафт»). А в 1957-м фирма «Боинг» начала разработку МБР «Минитмен», которая в отличие от предыдущих МБР работала не на жидком, а на твердом топливе.
Управление специальных проектов при главном штабе ВМС занималось разработкой баллистических ракет «Поларис», предназначенных для применения с атомных подводных лодок. Контракт на эту систему получила фирма «Локхид Эйркрафт».
Продолжала разработку ракетного оружия и армия (сухопутные войска) США.
Командование армии, которая с принятием стратегии «массированного возмездия» была отодвинута на задний план, увидело в ракетном оружии шанс сравняться по значению с ВВС и ВМС и предприняло в середине 50-х годов попытки принять участие в разработке управляемых ракет средней дальности. В связи с этим с 1955 года В. фон Браун под эгидой фирмы «Крайслер» начал на основе «Редстоуна» разрабатывать ракету средней дальности «Юпитер», которая в дальнейшем была передана в ведение ВВС.
Вот так сначала в стратегических бомбардировщиках, а потом в ракетах руководители США видели то «абсолютное оружие», которым они собирались поставить в зависимость от «национальных интересов» Америки все мировое сообщество.
Баллистическая ракета, писали американские специалисты по ракетной технике, «может пролетать мимо любого известного ныне средства перехвата. Она способна поразить любую цель» {245}.
Одновременно с работой над баллистическими ракетами разрабатывалась модель крылатых ракет, которые в то время называли самолетами-снарядами. Крылатые ракеты, созданные на рубеже 40—50-х годов — «Матадор», «Регулус», «Навахо», — имели дальность полета в несколько сот километров. Они должны были существенно дополнить удары стратегической авиации, а крылатая ракета «Снарк» (дальность — до 10 тысяч километров) могла действовать уже прямо из США по территории СССР.
Однако ракетам того времени были присущи и явные недостатки. Одним из них была их малая техническая надежность. Так, даже в 1963 году надежность ракет «Атлас» и «Титан» составляла 70 процентов (то есть из 100 запусков лишь 70 были удачными). Другим крупным недостатком, особенно ракет стратегического назначения, продолжала, как и в годы войны, оставаться их низкая точность поражения целей. Увеличение дальности полета требовало надежных систем управления, а радионавигационные, астроинерциальные и корреляционные системы управления не нашли широкого применения из-за их малой помехозащищенности и других недостатков. Автономные инерциальные системы управления, установленные на борту самолета, не были подвержены воздействию помех, но с увеличением дальности полета при их применении возрастало круговое вероятное отклонение (КВО), то есть понижалась точность попадания в цель. (У крылатых ракет КВО достигало 0,5 процента дальности вплоть до середины 60-х годов.) Это, в частности, явилось одной из причин снятия с вооружения крылатой ракеты «Снарк».
Широкое распространение инерциальные системы управления получили на баллистических ракетах большой и средней дальности, поскольку их мощный ядерный заряд обеспечивал поражение цели даже при значительном отклонении, а также на крылатых ракетах с дальностью порядка 1000 километров («Матадор» — 960 километров) и с КВО около 3 километров. Таким образом, это поколение ракет, так же как и оружие «Фау», могло действовать лишь по достаточно крупным целям с заранее известными координатами. Однако при сравнении с баллистическими ракетами той же дальности крылатые ракеты имели ряд преимуществ. Они стоили намного дешевле, быстрее вводились в строй и обеспечивали значительные дальности полета при меньшем весе. А то, что крылатым ракетам могли противостоять средства ПВО, в те годы не считалось крупным недостатком. Полагалось, что при массированном применении крылатых ракет, оснащенных ядерными зарядами, и умелой тактике (как это было вначале с Фау-1) даже небольшое количество крылатых ракет, преодолевших ПВО противника, сможет выполнить задачу. В 1954 году на вооружение ВВС и ВМС США поступили оперативно-тактические крылатые ракеты «Матадор» и «Регулус». Уже на учениях вооруженных сил США и НАТО в 1953—1956 годы («Карт Бланш», «Уипсоу», «Темп», «Дивиденд», «Корона» и др.) широко отрабатывались способы их боевого применения.
В 1957 году бомбардировщики В-47 были оснащены крылатой ракетой «Раскал» класса «воздух — земля» с дальностью действия 160 километров и скоростью 1700 км/ч. Завершались работы по созданию крылатой ракеты «Хаунд Дог», которая обладала сверхзвуковой скоростью, оснащалась термоядерной боевой частью и имела дальность полета 800—1000 километров. Она предназначалась для вооружения бомбардировщиков В-52. Новая авиационная и ракетная техника, поступавшая на вооружение ВВС и других видов вооруженных сил, вдохновила генералов из Пентагона на поиски новых способов глобальной войны против социалистического блока. Авиационный «ядерный меч» превращался в «ракетный меч».
Но, как показали события, это было обоюдоострым оружием: Советский Союз ведь тоже не стоял на месте.
2. Ракеты выходят на авансцену
Советский Союз, с начала «холодной войны» приняв военно-стратегический вызов США, а позднее и НАТО, решил противопоставить их мощи военную мощь стран социализма. В ответ на политику Вашингтона «с позиции силы» Москва стала проводить свою силовую политику. Новые виды боевой техники во всевозрастающих количествах стали поступать в армию и на флот. Создание блока НАТО привело к тому, что Советский Союз, сокративший в 1945—1948 годы свои вооруженные силы с 11 365 тысяч человек до 2874 тысяч, с 1949 года начал вновь их увеличивать {246}. В 1952—1953 годы завершилась полная моторизация и механизация Советской Армии, авиация была перевооружена реактивными самолетами, совершенствовался флот. В войска поступали новые образцы танков, зенитных орудий, радиолокационной техники, автоматического оружия. Крупные советские силы, находившиеся в странах Восточной Европы, в случае войны могли быстро овладеть значительными территориями к западу от Эльбы и выйти к Ла-Маншу.
Развивалось и ракетное оружие. Непосредственно к созданию ракеты с дальностью полета до 1200 километров (Р-5) отечественные конструкторы приступили лишь после успешных испытаний ракет Р-1 в 1951 году. Испытания, проведенные с 30 декабря 1954 года по 7 февраля 55-го, подтвердили, что ракета в основном отвечает заданным требованиям {247}.
Здесь уместно вспомнить эпизод, приведенный академиком А. Д. Сахаровым в его воспоминаниях. На встрече Нового, 1955 года в высоких военно-промышленных и военных кругах Сахаров, говоря об успешных испытаниях Р-5, заметил: «Пусть эти снаряды так же успешно, как сегодня (речь, видимо, шла о пуске 30 декабря 1954 года. — А. О.), взрываются над полигонами, но никогда над городами». После его тоста, как вспоминает Сахаров, за столом «воцарилось молчание, как будто я сказал что-то неприличное». Неловкую паузу разрядил заместитель министра обороны Митрофан Неделин. Он рассказал анекдот: «Жена лежит в постели, а муж перед иконой молится: „Господи! Укрепи и направь“. Она говорит: „Ты моли о том, чтобы укрепил, а направить я и сама смогу“. Так выпьем же за то, чтобы укрепить!» {248}.
Однако ракета Р-5 разрабатывалась только с неядерной головной частью. В связи с успехами ученых-атомщиков постановлением Совета Министров СССР № 674—292 от 10 апреля 1954 года было решено создать ракету, способную нести ядерный заряд. Ею стала ракета Р-5М. 2 февраля 1956 года были проведены зачетные испытания этой ракеты, оснащенной ядерным зарядом. Испытания прошли успешно. Постановлением СМ СССР № 842—464 от 21 июня 1956 года ракета Р-5М с дальностью полета от 500 до 1200 километров принимается на вооружение {249}. К 1 августа 1956 года было выпущено уже 30 ракет Р-5М, на 1957 год заказано 80, на 1958-й — 100 ракет.
Принятие на вооружение ракетно-ядерного оружия стратегического назначения потребовало коренного пересмотра роли средств вооруженной борьбы в современной войне.
И это было сделано. 1946—1959 годы отличались напряженной работой государственных и военных органов по созданию баллистических ракет стратегического назначения, оснащению ими боевых частей и разработке принципов, форм и способов их применения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64