Фосс Данкуорт.
– Ей больно, – произнес он, поднимая к Шейну свое круглое, как луна, лицо. – Я присматривал за ней, как он велел мне, и услышал, как она кричит.
Тут я заметила дыру, прикрытую низко нависающим потолком, который опускался вместе с крутым склоном крыши, увенчанной карнизом. В дыру хлынул промозглый воздух пещеры, увлажненный запахом моря и соли.
– Теперь все в порядке, Фосс, – спокойно сказал Шейн, осторожно отстраняя его от Шейны. – Мы здесь, мы присмотрим за ней.
– Шейн, – прошептала Шейна, с благодарностью протягивая к нему руки.
– Он ужасно разозлится, – пробормотал Фосс. – Он не хотел, чтобы кто-то знал, кроме нас. Я ловил маленьких птичек, чтобы накормить ее, воровал еду у мамы на кухне и никому не рассказывал. А теперь она все испортила своим криком.
Затем Фосс пробрался в дыру, открыв маленькую оклеенную обоями дверь, захлопнувшуюся за ним. Я представила, как он пробирается вниз, в пещеру, по крутой лесенке через стену, в которой были замурованы трубы органа, и поняла, что он поднял меня наверх тем же путем в тот день, когда нашел на берегу, у входа в пещеру.
– Моя комната, – закричала Шейна, охваченная новым приступом боли.
Она посмотрела на Шейна умоляющими глазами, так похожими на мои, что мне трудно было оторвать от них взгляд.
Еще до того, как Вулф сообщил нам, я поняла, что у Шейны сильные отеки и критическое состояние.
– За ней не было никакого ухода, будь они прокляты, – сказал Шейн, когда отнес ее вниз по лестнице в розовую комнату.
Мне казалось, что эта ужасная ночь будет длиться вечно. Шейн оставался наверху, чтобы обеспечивать всем необходимым Вулфа и миссис Джигс, в то время как обитатели замка ждали внизу, в гостиной. Хью все еще не появлялся. Я сидела с Трулой, Рой, Норой, поглощая крепкий черный кофе, который принесла нам миссис Данкуорт, и пытаясь не прислушиваться к крикам Шейны.
– Черт возьми, почему Вулф не даст ей что-нибудь? – Трула Парди металась по комнате, быстрые движения ее тела все еще скрывало длинное одеяние. – Должен же он облегчить ее страдания. – Она бросила свою сигарету на кровавый камень и растоптала ее носком лакированной туфли.
– Капли крови засохли там, – напомнила Рой. – Вам не удастся стереть их. Шейна умрет.
– Чепуха, – фыркнула Трула. – В наши дни женщины ее возраста не умирают от родов. У Вулфа есть необходимые хирургические инструменты в той сумке, за которой он посылал Тейлора. Что бы ни случилось, они пригодятся.
– Она умрет. – Рой подошла и опустилась на колени у кровавого камня. А я задумалась над тем, не надеется ли она втайне на исполнение своего предсказания из-за Вулфа. – Дедушка все рассказал нам об этом камне, – объяснила опа, прикасаясь пальцами к гладкой поверхности.
Орган оставался открытым, Хью забыл опустить крышку. Немного погодя Рой встала, подошла к органу и, нажав на клавиши, извлекла из его труб мучительный стон.
– Шейн позволил этой проклятой хищной птице запустить в него когти, – сказала Трула. – Вы все не хуже меня знаете, откуда появилась кровь. Это не имеет отношения к Шейне.
– Не имеет значения, как кровь попадает на камень, – возразила Рой под траурные звуки органа. – Люди привыкли верить, что камень сам источает кровавые слезы. Но как только кровь появляется на нем, это верный признак того, что кто-то умрет в доме О'Нилов.
– Послушайте маленькую мисс Высокомерие! – насмешливо произнесла Трула, и я поняла, что эта женщина по-настоящему напугана. – Дом О'Нилов! Как будто вы, О'Нилы, ворвались в мир, покрытые позолотой! Неприкасаемые! Благодаря одной вашей фамилии намного лучше всех остальных! Старый Шейн считал, что он сам Шейн Гордый. Но он был слишком хорош, чтобы подняться наверх, в мезонин, где спали мы, отребье, чтобы хотя бы чуть-чуть приободрить нас. Я превратила его в собаку, и он послушно являлся по моему сигналу и зову.
– Я не понимаю, Трула, – сказала Нора тоненьким голоском, руки ее дрожали. – Почему ты так говоришь, дорогая?
– Потому что это моя дочь там, наверху! – бросила Трула ей в лицо. – Я – Ария Депрей, и Шейна – моя дочь. Старый Шейн – ее отец, и, значит, она такой же член семьи О'Нил, как каждый из вас. – Трула торжествующим взглядом обвела комнату.
– Так она не близнец Шейна? – спросила Рой, в ее темных глазах светилось недоумение. – Я не верю вам!
– Хотите верьте, хотите нет, это не имеет значения, – ответила ей Трула. – Она не сестра-близнец Шейна, но его законная сестра. Законная! Моя дочь по закону принадлежит к семейству О'Нил. Вы понимаете, что это означает? Это означает, что я, в конце концов, восторжествовала над старым Шейном. Он не захотел жениться на мне. Но он жаждал заполучить моего ребенка. И я отдала ему дочь. Я позволила ему воспитывать ее, потому что хотела добиться, чтобы Соколиный замок когда-нибудь принадлежал мне.
– Шейну и Шейне, – возразила Рой, – но не вам.
– Я найду способы, – сказала Трула.
– Мне кажется, ты сошла с ума, – заметила Нора. – Теперь, когда Шейна согрешила, Соколиный замок целиком принадлежит Шейну. Он никогда не достанется ей.
– Возможно, не ей, но мне, – возразила Трула, и в низком глухом тембре ее голоса прозвучала неотвратимость рокового конца.
Ребенок Шейны родился мертвым в туманный час перед зарей. Шейн пришел в гостиную, чтобы сказать нам об этом. Его лицо было бледным и усталым. Мое сердце рвалось к нему и Вулфу, который все еще оставался с Шейной в розовой комнате.
Был ли новорожденный – красный человеческий зародыш, которого Вулф ввел в мир, – его собственным ребенком? А если он не был ребенком Вулфа, то кто его отец?
На время тайна, связанная с фотографией моей матери, найденной в темном мезонине Соколиного замка, была забыта. Мое сердце разрывалось от жалости к Вулфу.
«Я люблю его», – подумала я. Будучи впечатлительной женщиной, я влюбилась в доброго доктора с ласковыми глазами, проживающего в городке Соколиное озеро, в ту неделю, когда он лечил мои раны. А теперь, когда чудесным образом возвратилась Шейна, она, конечно, вернет его себе.
Шейн стоял перед камином, его плечи уныло ссутулились.
– Если принять во внимание все обстоятельства, возможно, это лучший выход, – сказал он.
– Как Шейна? С ней все в порядке? – спросила Трула, ее стройная фигура напряглась в ожидании ответа.
– Не знаю, – устало ответил Шейн. – Не знаю.
– Я иду к ней, – заявила Трула. – Вулф и миссис Джигс не могут не пустить меня.
– Где Хью? – спросил Шейн, когда Трула вышла из комнаты.
– Он ушел сегодня ночью, – ответила Нора, – и не возвращался. – Затем с печалью произнесла: – Я действительно считала, что разговариваю с Мэтью, Шейн. Я все еще ничего не понимаю.
– Вероятно, Хью сумеет объяснить вам, – ответил Шейн.
– Я знала, что кто-то умрет, – сказала Рой, опустив глаза на кровавый камень. – Как странно, что им оказался маленький невинный ребенок. Но еще не все кончено! Было три капли крови.
– Думаю, нам всем нужно немного отдохнуть, – сказал Шейн. – Позднее будет время расставить все по местам. Кассандра, – выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на меня, – вы займете мою комнату. Я провожу вас наверх.
– Надеюсь, с Шейной все будет в порядке, – сказала я, вспоминая ее опухшее лицо.
– Вулф с ней, – ответил Шейн.
– Я знаю, – сказала я, поднимаясь вместе с ним по лестнице в его комнату па втором этаже.
Проскользнув внутрь, я закрыла дверь.
– Вы можете запереться, дорогая. – Голос Шейна донесся до меня сквозь толстые панели. – Ключ на комоде.
Я нашла ключ и повернула его в замке, слыша удаляющиеся шаги Шейна. Шейна вернулась. Но он все еще считал, что мне угрожает опасность.
Сундук, который я просила прислать Сью Багли, должен прибыть на следующий день, подумала я, снимая платье. Все разрешится, и я, наконец, смогу свободно покинуть этот мрачный дом. Я разгадаю его ужасные тайны, я узнаю правду.
Я огляделась вокруг в поисках вешалки для платья, оно было слишком дорогое, чтобы просто перебросить его через спинку стула, и увидела дверь, которая, по моим представлениям, должна была вести в гардеробную, я открыла ее. Там висела одежда Шейна. Я вошла в длинную узкую комнату и, едва переступив порог, услышала низкий стонущий звук, исходящий из-за задней стены.
Кровь заледенела в моих жилах. Сверх всего прочего в страшном старом доме водились еще и привидения? Еще один монотонный звук донесся до моих ушей, и я поняла, что стена гардеробной была продолжением той степы, в которой замурован громадный механизм органа. Кто-то нажал на желтоватые клавиши из слоновой кости, и траурные звуки донеслись до меня.
Миссис Данкуорт, подумала я, быстро закрывая дверь гардеробной. Я ощущала страшную слабость и стремилась быстрее лечь в постель.
Не знаю, сколько времени я пролежала в кровати Шейна с закрытыми глазами, когда поняла, что уже не одна в комнате. Должно быть, я задремала, так как ничего не слышала.
Шейн, подумала я, ощутив страх. Должно быть, он что-то забыл и, не желая тревожить меня, воспользовался своим ключом.
Я села, намереваясь окликнуть его.
Чудовищная тень склонилась надо мной. Громадные руки протянулись, чтобы обхватить меня. Я попыталась закричать, но пропахшая влагой рука немилосердно зажала мне рот.
Фосс Данкуорт! Но почему? Он вынес меня, как будто я была тряпичной куклой, в темную узкую гардеробную и закрыл дверь.
Я чувствовала себя так, будто меня заперли в тесной гробнице наедине со слабоумным, который немилосердно пропах влагой и сыростью. Борясь с ним, я впилась зубами в его грязную руку.
Тогда его простодушное терпение сменилось ужасным гневом, и он ударил меня кулаком по голове. Ракета взорвалась в моем мозгу, я ослабла, впав в полубессознательное состояние. Смутно слыша неразборчивое бормотание и какой-то шорох, я вдруг ощутила дуновение отвратительного воздуха и поняла, что стена гардеробной открылась и что Фосс несет меня вниз, в пещеру.
Стоял ли за всем этим Шейн, подумала я? Послал ли он за мной Фосса? Ожидал ли он нас внизу, в этой жуткой влажной темноте, чтобы убить меня?
Узкая полоска света тянулась вверх через лабиринт ржавых труб. Орган был даже больше, чем я представляла. Вся стена была заполнена большими медными внутренними частями механизма. Крутые узкие лесенки позволяли добраться до отдаленных частей инструмента, одна из них вела вниз, по ней-то и спускался со мной Фосс.
– Поспеши, ты, дурак! – крикнул ему кто-то снизу.
Я узнала голос Хью! Или это был Шейн? Пытаясь вглядеться в запутанное переплетение труб и подмостков, я увидела макушку головы человека. Затем он посмотрел наверх, и тонкая полоска света упала на его смуглые черты. Я увидела его глаза – оба глаза.
– Ты снова все испортил, – заворчал он на Фосса. – Тебе было сказано принести его! Не ее!
– Она была в его постели, – возразил Фосс. – Его не было. Я не смог его найти.
– Нам придется убить и ее, – сказал мужчина, и я все же увидела, что это был Хью.
Свет фонарика, который он держал, осветил его глаза, и я увидела, что один из них смотрит бессмысленно и не двигается вместе с другим. Стеклянный глаз! Значит, в тот день, когда я спускалась вслед за соколенком по отвесной скале, в пещере был Хью!
– Вы! – крикнула я, отталкивая Фосса.
– Да, это я, дорогая Кассандра. – Хью передразнил интонацию, с которой обращался ко мне Шейн. Потом заговорил своим голосом: – Должно быть, мой дорогой кузен принимал нас всех за слепых дураков. Но я полагаю, что должен быть благодарен ему за то, что он выследил вас и привез сюда. Мне пришлось бы, в конце концов, разыскивать вас самому. Вас нельзя оставлять в живых, как вы понимаете. Это испортило бы все дело.
– Вы сумасшедший! – сказала я. «Не я чудовище в этом доме», – говорил мне Шейн. Почему я не поверила ему?
– Вы чудовище! – обвинила я Хью, хотя сама чуть не сходила с ума от страха.
Когда мои глаза привыкли к слабому свету свечей, которые, не разгоняя мрака, мерцали в бра, расположенных высоко на влажных степах, я увидела, что мы находимся в громадном погребе, облицованном серыми вулканическими камнями. Ясно услышав шум моря, поняла, что погреб является продолжением пещеры.
Влага въелась в стены, пропитав их запахом слизи и окрашивая их в уродливые оттенки зеленого. Даже механизм органа местами был покрыт слизью, его арматура почернела от влаги.
– Теперь вы знаете подлинную тайну дедовой акустики, – сказал Хью. – Воздух, загоняемый сюда ритмами моря, разносит наверху мрачные звуки этого громадного инструмента по всему дому. Вы слышали эти звуки еще ребенком, дорогая Кассандра. Помните?
– Вы совсем лишились рассудка! – набросилась я на него, в отчаянии осматривая серые стены погреба в поисках какого-то пути для побега.
– Как вы думаете, зачем Шейн привез вас сюда? – спросил Хью, его злобное лицо приблизилось ко мне. – Вы, конечно, настоящая Шейна. Он потратил не один месяц, разыскивая вас. Он думал, что я не знаю, чем он занимается. Но у меня, как и у него, свои методы. То, что старый Шейн написал в тех записках, которые так старательно запирал в сейфе его внук, не было тайной для меня. Ни дед, ни Шейн не предполагали, что Маргарет сохранила часть своих записей, спрятав их в мезонине. Шейн был послушным маленьким мальчиком, он никогда не убегал, чтобы обследовать с Фоссом мезонин, как делали Шейна и я, когда были детьми. Он не знал о статуе – той, которую Маргарет О'Нил назвала в честь своей дочери, – пока Шейна не указала ему на нее однажды. Маленькая дурочка. Она, должно быть, обрадовалась и выдала наш секрет.
– Маргарет О'Нил? – Я растерянно смотрела на него.
Имя моей матери было Маргарет. Постепенно все становилось на свои места.
– Твоей матери и Шейна, – подтвердил Хью. – Тебя звали Шейна Кассандра. Она, должно быть, опустила имя Шейна, когда увезла тебя отсюда. Несомненно, она не могла вынести того, что ей напоминало об этом уродливом обломке скалы и о нас, О'Нилах, злых дьяволах. Впрочем, так оно и есть. – Хью злобно рассмеялся, не спуская с меня глаз.
Я попыталась вспомнить, какой глаз у него настоящий, но не смогла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21