– Вы правы относительно того, почему я принес вам ключ прошлой ночью. Но вы не знаете, что я стоял на страже за дверью собственной спальни, которая находится дальше по коридору, наблюдая и выжидая. И в конце концов, нельзя исключать того, что я ошибаюсь, возможно, она на самом деле покончила с собой. – Шейн на некоторое время умолк. – Доверьтесь мне, Шейна, – сказал он. – Я присмотрю за вами.
– Я не Шейна! – воскликнула я. – И в любом случае, не думаете ли вы, что ваши защитные меры несколько запоздали?
– Я хочу, чтобы вы остались, и буду постоянно охранять вас. – Он одарил меня острым проницательным взглядом, его глаза снова напомнили мне глаза Голди.
– Я вам нужна, – не сдавалась я, – чтобы устроить ловушку убийце, свободно бродящему по этому дому. А вдруг в это самое время вы оставите свой пост и удалитесь к своим соколам на часок-другой?
Я кричала как истеричная мегера. Но едва горькие слова сорвались с моих губ, как мне тут же стало стыдно.
– Миссис Джигс рядом, когда меня нет, – возразил Шейн. – Стоит вам только закричать, если кто-то попытается… обидеть вас. Но хватит об этом. Я принес вам подарок. Он ожидает вас в вашей комнате.
– В комнате Шейны, – поправила я его.
– В вашей комнате, – упрямо повторил он, снова становясь Шейном Гордым. – Со временем вы поймете, что составляете единое целое с этим местом. Я не позволю вам уехать, так и знайте.
Он повернулся на каблуках и покинул меня. Входя в розовую комнату, я думала, не угрожал ли он мне.
От пронзительного крика, приветствовавшего меня в комнате, я покрылась холодным потом. Рядом с кроватью стояла широкая и глубокая корзина, в которой находилась что-то живое и сердитое. Я осторожно приблизилась и увидела на дне молодого соколенка, неуклюже бившего крыльями, его глаза злобно уставились на меня. Это был подарок, который принес Шейн.
Соколенок широко растопырил когти, нацелив их на меня, когда я наклонилась над корзиной, невольно восхищаясь этим благородным представителем живой природы, в котором материализовалось странное представление Шейна о сюрпризе для меня.
– Так-то вот, – пробормотала я, ощущая симпатию к птенцу, запертому в корзине и приготовившемуся отразить опасность. Я, как и он, оказалась в ловушке в Соколином замке и тоже заботилась о собственной безопасности.
Надо выпустить соколенка, пусть улетит в лес. А потом освобожусь и сама, выбросив из головы Шейна вместе с его домочадцами, и возвращусь в Сан-Франциско, где я действительно буду на своем месте, пусть даже с теми печальными воспоминаниями, которые поджидают меня дома.
И если выяснится, что моя мать из семейства О'Нилов, – что ж, ведь она давно умерла, и теперь не имеет никакого значения, кем она была до брака с моим отцом.
Я запустила руку в корзину: соколенок яростно закричал, когда я обхватила его тело, восхищаясь нежным пухом на брюшке. Он немедленно впился когтями в мою руку, заставив меня вскрикнуть от боли. Я не отпустила его просто потому, что не могла – острые, как иглы, когти обезумевшей от страха птицы, казалось, намертво вцепились в меня. Постепенно я начала осторожно освобождаться от когтей. Кровь закапала с моей руки на розовый ковер, и я снова вспомнила легенду о кровавом камне.
Направляясь к двери, я решила, что нам обоим следует немедленно обрести свободу.
– Мне показалось, что я услышала здесь крик сокола? – Рой стояла в коридоре, ее взгляд тотчас же сосредоточился на птице. – Слава богу, Хью вышел из дома! Откуда, скажите на милость, появился здесь сокол?
– Очевидно, таково представление о подарке у вашего кузена, – ответила я ей. – Я собираюсь выпустить его на волю. Если вы скажете мне, куда пошел Хью, я отнесу эту птицу в противоположном направлении.
– Хью каждое утро гуляет, – ответила Рой. – Не могу сказать где. Он не в силах забыть о том, что его изуродовала такая же птица.
Если Хью отправился всего лишь на прогулку, хотелось возразить мне, то почему он так тщательно скрывает, куда пошел?
За спиной Рой появилась Трула. Она сменила алый утренний пеньюар, в котором была за завтраком, на плотно облегающую блузку и черные слаксы. Блузка была расшита символическими фигурами, такими же, какие изображают на картах таро.
– Шейн никогда не дарил приезжим своих соколов, – сказала Трула. – Вплоть до сегодняшнего дня достойными такого подарка считали только О'Нилов. Думаю, вам следует знать, что даже его собственная сестра не владела соколом. – Зеленые глаза Трулы смотрели на меня с укоризной, их зеленая глубина была твердой и холодной, как камень.
– Соколенок был в моей комнате, – ответила я, защищаясь.
– Только потому, что и Шейн считает, что вы Шейна, – сказала Рой. – Разве есть другое объяснение? – Ее взгляд стал тоже суровым и укоряющим, а я подумала, уж не способна ли одна из этих женщин на убийство.
– Вам не будет нужды ломать голову над этим вопросом с завтрашнего дня, – ответила я. – Я покидаю Соколиный замок, как и этот соколенок. Я не хочу оставаться здесь нежеланной гостьей.
Я оставила их в коридоре, не дожидаясь ответной реакции на мои слова и надеясь, что если одна из них угрожала моей жизни, то мое решение покинуть этот дом, возможно, предотвратит намечаемое убийство.
Выбравшись за пределы объятых дурными предчувствиями стен дома, построенного из вулканического камня, я увидела, что день выдался великолепный! Вместо того чтобы сразу выпустить соколенка на волю возле деревьев, которые росли у высоких крепостных валов Соколиного замка, я углубилась с ним в мшистый зеленый полумрак. Сбежав от извращенных эмоций обитателей старого дома, я дышала полной грудью, внезапно испытав легкость и радость.
Я шла по дороге, которая должна была привести меня в городок Соколиное озеро, думая, что там должна быть автобусная линия, связывающая его с остальным миром.
Шейн знал, что я не намерена оставаться в Соколином замке. Что касается остальных, то все они, как я чувствовала, были настроены против меня, и едва ли стоило беспокоиться о них в связи с моим отъездом.
Выпущу на свободу птицу, дойду до Соколиного озера и вернусь в надежный старый дом бабушки Мэри, там я снова стану Кассандрой Маги, оборвав все нити, связывающие меня с Шейном О'Нилом и Соколиным замком. Я почти бежала, говоря себе, что уничтожу фотографии моей матери. Похоже, не было никакого смысла копаться в прошлом. Но правда состояла в том, что я просто опасалась того, что могла найти в бабушкиных сундуках.
Я увидела просеку у края дороги. Калифорнийские мамонтовы деревья когда-то росли на плоском участке, который протянулся до края мыса. Их расщепленные пни, до верхушки которых не сумел бы дотянуться даже самый высокий мужчина, все еще оставались там. Они раскинули в стороны сильные молодые побеги, продолжая отчаянно бороться за жизнь. Мне показалось, что это идеальное место, чтобы выпустить на волю птенца, так как обрубки деревьев могли служить ему высокими насестами. Кроме того, у корней в сочной траве прятались полевые мыши и кишели всевозможные насекомые, годные ему в пищу. Он выживет, станет достаточно взрослым и сильным, чтобы вернуться в те места, где нашел его Шейн.
Я сошла с узкой дороги, извивавшейся среди обрубков деревьев, прислушиваясь к шуму моря внизу, у подножия скалы. Острые обломки скал выступали из пенящейся воды вдоль этого участка берега. Вдалеке нагруженная лесом баржа медленно двигалась в южном направлении, как я полагала – к небольшой гавани в Соколином озере.
Выбрав для птенца серый обрубок, я направилась к нему, чтобы посадить его туда. Он клюнул мой палец острым изогнутым клювом, и я пробормотала успокаивающие слова, ощущая жалость к нему. Когда я попыталась погладить его, он снова клюнул меня и, пробежав через верхушку обрубка, свалился с другой стороны. Я увидела, как он пробирается сквозь траву, отчаянно стремясь убежать подальше, и поняла, что он еще слишком молод и не может взлететь. В следующее мгновение соколенок достиг края скалы, и я увидела, как он исчез из поля моего зрения.
Я побежала по высокой траве, достававшей мне до колен, пестревшей голубыми цветами Данлюса. Группы ярких соцветий утесника доставали до самого края скалы. Вскарабкавшись на один из больших обломков и наклонившись далеко вперед, я смотрела вниз, надеясь найти соколенка. Мое сердце разрывалось от жалости, я корила себя за то, что так беспечно отнеслась к дикому птенцу.
К своему большому облегчению, я увидела, что он ухитрился зацепиться за скалу футах в пятнадцати подо мной. Хотя склон был крутым, поверхность мыса в этом месте не была такой опасной, как мне представлялось. На самом деле по изъеденному ветрами склону вилась еле заметная тропинка, то исчезающая, то вновь появляющаяся в расселинах. Она вела вниз, к пенящейся на глубине трехсот футов воде. Я с трудом различала узкую сероватую полоску песка, обнажившуюся при отливе у подножия скалы.
Если соблюдать осторожность, подумала я, то можно добраться до соколенка и вернуть его в безопасное место. Я начала осторожно, дюйм за дюймом, спускаться по тропинке, цепляясь за ветви утесника. Раздвоенные следы копыт оленя отметили маленькие впадины на опасной тропинке.
– Держись, – крикнула я соколенку, который все еще цеплялся за выступ скалы. – Я иду, детеныш, иду!
Наконец я добралась до того места, откуда могла дотянуться до него, но птенец сердито закричал, неуклюже метнувшись в сторону, и опустился на куст, который рос ниже, с трудом цепляясь корнями за склон.
Ненадежная тропинка была искусно проложена дикими животными и вела от одного еле заметного выступа или растения к другому. Я не отваживалась смотреть вниз, на бушующие волны, но не спускала глаз с каменистого склона, старательно выискивая, за что бы уцепиться рукой и осмотрительно ощупывая ногой каждый камень, прежде чем перенести на него вес своего тела.
Этот безрассудный, отчаянный спуск по скале превратился в соревнование между мной и соколенком. Звук бурлящей воды становился все громче, и я поняла, что птица довела меня почти до подножия скалы. Еще один взмах крыльев, и соколенок опустится на узкую полоску песка. Я преодолела последний склон и с облегчением перевела дыхание, когда мои ноги коснулись ровного мягкого берега. Птенец все еще убегал от меня по узкой прибрежной полоске, и я последовала за ним, чувствуя, как холодные брызги волн касаются моих волос и крупицы соли ощущаются на губах.
Как только начнется прилив, узкий берег исчезнет. Я должна была спасти соколенка и вернуться назад, в безопасное место, прежде чем уровень воды поднимется выше этой полоски песка.
Маленький злой птенец с безумной скоростью увлекал меня к тому месту, где берег, похоже, заканчивался у черного зубчатого камня. Соколенок неуклюже взлетел на него. Найдя точку опоры для ног и последовав за ним, я увидела, что песчаный берег продолжается по другую сторону камня.
Но вход в пещеру я заметила, лишь когда подошла к нему вплотную. Он был надежно скрыт шероховатым темным камнем. Передо мной зияло черное отверстие, жадно поглощающее соленую воду, которая плескалась у самого входа в пещеру.
Все это выглядело так зловеще, что моим первым инстинктивным желанием было бежать обратно со скоростью, на какую способны мои ноги. Соколенок, видимо, тоже почувствовал опасность, потому что закричал и позволил мне приблизиться к нему. Еще один шаг – и я поймаю его.
Я бросилась вперед, снова почувствовав, как маленькие острые когти впились в мою руку. С криком упав на колени, я увидела отпечатки следов на песке у входа в пещеру. Значит, в Соколином замке есть пещера, подумала я, не особенно удивившись этому после посещения Данлюса. И кто-то недавно вошел в нее, но с какой целью? Я вспомнила, как наблюдала сегодня рано утром за Хью, который исчез за вершиной мыса, и поискала взглядом тропинку, ведущую к пещере с другой стороны. Вся поверхность скалы была изрезана впадинами и трещинами. Ловкий человек смог бы найти путь от дома к пещере, избежав падения. Но зачем ему это понадобилось? Две женщины уже погибли здесь, упав со скалы. При этой мысли я вздрогнула. Один неверный шаг будет означать смерть. Именно так умерла Шейна О'Нил, а до нее Ария Депрей. Я изумлялась собственной дерзости и не находила сейчас мужества подняться наверх.
Придвинувшись ближе к черному зазубренному отверстию пещеры и все еще держа соколенка, я вглядывалась в кромешную тьму. Если Хью там, возможно, он поможет мне.
Нанесенный волнами песок в начале пещеры был испещрен многочисленными следами. Поток холодного воздуха с силой ударил мне в лицо. Я догадалась, что у вершины мыса должен быть другой выход, который обеспечивает вентиляцию. Не легче ли через пещеру подняться наверх?
Я решила выяснить это и направилась в темную глубь, вдыхая холодный, пропитанный влагой воздух, такой зловонный, как будто там жило покрытое слизью отвратительное существо.
Сквозь покрытые мхом стены просачивалась вода. Почва под ногами резко поднималась вверх. Во мне зародилась надежда на благополучный подъем, и я продолжала углубляться в беспросветный мрак. Несмотря на опасность, которая могла таиться в пещере, сам подъем едва ли мог оказаться более трудным, чем еле заметная тропинка, ведущая к вершине отвесной скалы.
Соколенок замолк в моей руке, видимо, приняв влажную мглу за наступление ночи. Я ощущала беспокойство, как будто кто-то находился неподалеку, прислушиваясь и выжидая. Вместе с потоком холодного воздуха до меня донесся запах какого-то горючего, и я поняла, что кто-то зажигал фонарь в пещере.
– Хью! – позвала я.
Мой голос прокатился эхом по всей подземной камере и постепенно замолк. Я крикнула снова. Как ни странно, кто-то зашевелился в темноте впереди меня. Я различила неясные очертания мужчины.
– Хью! – закричала я с облегчением.
– Вам не следовало приходить, – произнес он. Голос был так похож на Шейна, что я приняла бы его за кузена, если бы не видела Хью на мысу.
– Мне пришлось, – ответила я, протягивая ему птенца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21