- Конечно, за то, что мы опять вместе, - ответила Дженет.
- За неоконченное дело, - словно клятву, мрачно произнес Касс.
Пит опустил бокал на стол:
- Послушай, друг. Пусть прошлое останется в прошлом. Забудь. Не будь самоедом.
- Успокойся, дружище. Сегодня я не нуждаюсь в советах адвоката. У нас, кажется, праздник? Ты забыл? "Убийца Фредерика опять на свободе..."
Касс не закончил фразу. Все трое вздрогнули от страшного грохота. Удар, звон разбитого стекла. Через секунду в дверях появился дворецкий. Он сказал, что кто-то бросил камень в окно библиотеки. Впервые за все время Касс громко и зло расхохотался. Окно в библиотеке заклеили, убрали осколки и плотно закрыли шторы.
- Я вызвал полицию, - доложил дворецкий. - Надеюсь, что больше вас не побеспокоят.
Через несколько минут вдоль их дома фланировали полицейские; толпа рассеялась. На их счастье, погода ухудшилась. Мелкий, колючий снег и резкий ветер разогнали самых стойких репортеров и зевак.
В комнате снова возник дворецкий и объявил:
- Мистер Торнтон Грант!
- Добрый вечер, Дженет. Я так и знал, что Расслин тоже здесь. Как ты себя чувствуешь, Касс? - Он протянул брату руку, его маленький рот изобразил подобие улыбки.
Касс сдержанно пожал ладонь Торнтона.
- Ты пришел поздороваться с убийцей? Очень мило с твоей стороны.
Торнтон промолчал. Он попросил кофе, от бренди отказался.
Неловкая пауза затянулась. Было не о чем говорить, кроме погоды. Интеллектуал высказал свежую мысль о том, что январь - месяц, который скорее подходит для Флориды, а не для Нью-Йорка. С ним охотно согласились.
Касс нетерпеливо повел головой и посмотрел кузену прямо в глаза. Мелкие морщины собрались на лбу бывшего вентфортского узника.
- К чему ты клонишь, черт побери? Торнтон откашлялся и спросил:
- Вы читали сегодняшние газеты?
- Это не тема для обсуждения, - отрезал Касс.
- Почему бы тебе не уехать отсюда, старина? Ты не сможешь здесь жить. Так было бы лучше и для тебя, и для Дженет.
- Ну, я-то, как раз так не думаю, - возразила Дженет. Торнтон жестом остановил ее.
- Послушайся здравого смысла и простой логики, Касс. Здесь ты не обретешь душевного покоя. Ты молод, тебе только тридцать три. Уезжай! Начни жизнь с нуля, с белого листа. Думаю, тебе даже стоит изменить фамилию.
- Что за бред ты несешь! Я не собираюсь менять фамилию. Все как раз наоборот! Я хочу вернуть себе доброе имя.
Торнтон выпил кофе, с раздражением стукнув чашкой по столу.
- Доктор Белднер помог тебе выйти из лечебницы. Но ты должен понять, что это не развяжет гордиева узла твоей драматической судьбы.
Дженет встревожилась: "Только бы Касс не вышел из себя". Но к ее удивлению, брат рассмеялся.
- Ты удивлен, что я на свободе? Так вот, учти, приятель, обратно к мистеру Холстеду я не собираюсь.
- Мне кажется, Касс, ты просто не чувствуешь настоящего. За прошедшие четыре года вся грязь улеглась. Не надо снова ворошить прошлое.
Касс возмутился.
- Не надо ворошить?! Нет, это ты ничего не понимаешь! Именно сейчас я в грязи по самые уши. А я хочу дышать чистым воздухом и спокойно смотреть людям в глаза. Все эти годы я думал только об одном. Кто на самом деле убил Мейтленда Фредерика? Правосудие почти механически повесило дикое преступление на меня, даже не пытаясь отработать возможные версии. И в самом деле, зачем? Как удобно, когда под рукой оказался я! Прекрасная мишень для всеобщего осуждения и презрения. Теперь я намерен, чего бы мне это ни стоило, найти истинного убийцу.
Я обещаю, что отыщу, достану со дна морского мерзавца, который побывал в мастерской Фредерика до меня.
- Но там был только сам Фредерик.
- А ты откуда знаешь, Торнтон?
Кузен являл собой воплощение отчаяния и растерянности. Торнтон с мольбой смотрел на Пита, который все это время внимательно слушал, не произнося ни слова. Его умное красивое лицо было повернуто в профиль. Торнтон обратился к адвокату.
- Ну хоть ты объясни ему, Расслин! Убеди его остановиться, пока не поздно.
Но Касс упрямо твердил:
- Одно ясно: они не могут снова судить меня по делу об убийстве Фредерика.
- Хорошо. Если тебе безразлична судьба Дженет, моя судьба и своя собственная, тогда подумай хотя бы о Еве!
- Об этой предательнице?! Торнтон, я слишком много думал о ней раньше, - произнес Касс побелевшими губами.
- Я очень прошу тебя, не доставляй Еве новую боль и страдание. - Торнтон говорил искренне и убежденно. - Она начала другую жизнь. Ведь Ева теперь актриса. На этой неделе у нее премьера. Главная роль в пьесе Грэма Коллинза. Вы знаете, что значит это имя в мире искусства. И еще. Она собирается замуж.
- Что ты говоришь? Да поможет бог этому дьявольскому отродью, - в сердцах вырвалось у Касса.
Трудно было ожидать иной реакции брата, подумала Дженет.
Дворецкий снова показался в дверях, но ничего не успел сказать. Мимо него в комнату скользнула женщина: модная прическа, роскошное норковое пальто до пола со сверкающей бриллиантовой брошью. Это была красавица Ева.
В комнате воцарилось молчание. Казалось, никто не решался произнести ни слова. Потом все трое мужчин разом встали. Ева оглядела каждого из них.
"У нее, как всегда, испуганный вид, - размышляла Дженет. - Опять она чего-то боится. Но что она делает здесь?" Ева подошла к Кассу и распахнула длинное манто. Под ним виднелось нарядное ярко-розовое вечернее платье. "У нее безнадежно испорченный вкус. Но какая безупречная красота!" - подумала Дженет.
Ева изобразила необычайную радость:
- Касс! Слава Богу! Я так рада, что ты дома. Я, правда, не хочу, чтобы мы оставались врагами.
Выражение лица ее бывшего мужа не изменилось. Он спокойно смотрел на женщину, которую когда-то любил больше всего на свете и которая так страшно его предала. Глаза Касса были пусты. Он так и не пожал протянутую ладонь. Оскорбленная Ева нервно сжала руки на груди:
- Касс, ведь ты любил меня. Будь велико душен. Я заслуживаю лучшей участи. Я собираюсь замуж.
- Торнтон только что сообщил нам эту радостную новость, - обронил Пит. - Твое супружество весьма неожиданно.
Касс не произнес ни звука.
- А, так вы уже все знаете, - она улыбнулась своей чарующей улыбкой и нырнула под руку Торнтона. - Касс, тогда пожелай нам счастья.
От удивления Касс опустился на стул:
- Торнтон? Ты? Черт побери! - Он откинулся назад и звонко расхохотался.
Обычно бледное лицо Торнтона покрылось алыми пятнами. Денди с трудом сдерживал себя. Дженет показалось, он вот-вот потеряет самообладание. Торнтон не хотел, чтобы его родственники узнали прямо здесь и сейчас, что именно он является женихом Евы. Но лощеный гедонист взял себя в руки и посмотрел на Еву безнадежно влюбленным взглядом:
- Дорогуша, тебе не следовало приходить сюда.
"Дорогуша?!" Дженет даже прикусила губу, чтобы не захихикать. И это говорит Торнтон, который всю жизнь презирал сантименты. Он явно попался на крючок.
- Торни, я подумала, что если Касс поймет меня, то потом все будет хорошо. Между нами исчезнет былая вражда. Ведь ты все понимаешь, правда, Касс?
- Ева, перестань, - пытался урезонить невесту Торнтон.
Дженет пыталась поймать взгляд Пита, почувствовать, что творится в душе адвоката, но он стоял к ней спиной и носком ботинка постукивал по решетке камина.
- Да, конечно, я все понимаю, - ответил Касс. - Торнтон имеет теперь не только свои собственные деньги, но и мои. Все ясно.
В жестких глазах Торнтона появился злой блеск. Дженет подумала, что и у него, оказывается, тоже взрывной характер Грантов. Но джентльмен сдержал себя, не ответив на язвительную колкость Касса; взял Еву за руку и стал нежно уговаривать:
- Пойдем, дорогая, ни к чему выслушивать грубости.
Торнтон снова обратился к Расслину:
- Пит, по-моему, твой клиент нуждается в совете адвоката. Скажи, чтобы он вел себя прилично. Я не позволю оскорблять Еву. Это ясно?
Расслин не обернулся и ничего не ответил. Ева пыталась сгладить назревающую ссору. Она нервничала. На шее забилась синяя жилка, ее сияющая красота вдруг словно поблекла. Ева пугливо, как-то жалко терлась о рукав Торнтона.
- Ну что ты, милый. Касс вовсе не хотел меня обидеть, - ворковала она. - Я только хочу, чтобы мы снова стали друзьями. Очень хочу.
Она обратилась к Дженет:
- Умоляю тебя, Дженет, ну пожалуйста. Ведь это такая малость. Важно, чтобы люди убедились, что между нами больше нет вражды. Неужели я прошу слишком многого?
- Ева, - ответила Дженет, - скажи, чего ты от нас хочешь, а затем - уйди!
Глаза Евы наполнились слезами. Она могла заплакать в любое время, словно на заказ. По-детски неловко вытирая слезы тугими кулачками, Ева, всхлипывая, повторила:
- Дженет, но я чиста. Не моя вина в том, что произошла трагедия. Это несправедливо.
- Дорогая, ты вся дрожишь. - Торнтон был сама нежность и забота. - Позволь, я провожу тебя домой.
- Можно, я лучше присяду?
Торнтон усадил Еву в кресло, не отрывая от нее влюбленных глаз. Даже тщательно наложенный грим не мог скрыть, как сильно она побледнела. Торнтон поспешно налил немного бренди в узкий стакан и подал Еве.
- Что с тобой? - спросила Дженет.
- Разыгрались нервы. У меня неприятности в театре.
Не желая терять тоненькой связующей нити с Дженет, Ева резко сменила тему:
- Как тебе идет этот цвет! - Она оглядела костюм Дженет. - Пожалуй, больше я ни у кого не видела такого оригинального фасона. Мечтаю, чтобы именно ты придумала мне костюмы для премьеры! Но не решаюсь попросить тебя.
- Нет, Ева. Ты невыносима. Какие еще костюмы?!
- Дженет, только не сердись. Забудем о прошлой ненависти. Мы все были так несчастны последнее время. Давайте помиримся и будем друзьями.
Будущая актриса поставила бокал и вдруг опустилась перед сестрой Касса на колени. Дженет просто опешила.
- Умоляю, выслушай меня! - заторопилась Ева. - Я прошу такую малость. Я всего лишь хочу, чтобы ты сегодня пришла в театр на генеральную репетицию моей премьеры.
- Этого еще не хватало! - возмутился Касс.
Дженет пыталась поднять ее, но Ева не вставала с колен. Поверженная красавица не отводила от мисс Грант полные отчаяния и слез миндалевидные глаза.
- Твое присутствие в театре сразу прекратило бы гадкие сплетни и пересуды. Так тяжело пришлось всем нам: и Кассу, и тебе, и мне, и Торнтону. Ты только подумай! Но все скоро изменится. Мы с Торнтоном поженимся, сами собой улягутся слухи, и жизнь войдет в нормальное русло. - Ева говорила настойчиво и уверенно. Она четко произносила слова, пытаясь донести смысл каждого из них, как будто беседовала с ребенком. - Я не прошу тебя о невозможном. Просто приди в театр. Я обещаю тебе - ты будешь довольна.
Пит медленно повернулся к ним и первый раз за все время изрек:
- Я думаю, Ева права. Нам ни к чему новая шумиха в прессе. Скандальные сенсации только усложнят будущее Касса.
Ева наконец поднялась с колен, достала пудреницу и умело сделала макияж. Она вела себя как домашняя кошка, которая в разгар игры вдруг принимается вылизывать лапку.
- Так ты придешь? - спросила дива.
Она произнесла короткую фразу так многозначительно, как будто с этой просьбой связана ее судьба. Дженет взглянула на Пита. Адвокат милостиво кивнул, и тогда она неохотно ответила:
- Хорошо, я приду.
- Нет, тогда уж мы пойдем все вместе, - сказал Касс.
Когда он произнес это, в глазах Евы мелькнула тревога. Она снова ухватилась за рукав Торнтона. Тот помог ей одеться, и они удалились.
- Господи, подумать только! Ева и Торнтон! Ну и пара! И это наш отшельник Торни?! - Дженет не могла остановиться. - Пит, а ты уверен, что нам следует туда идти?
- Думаю, в такой пикантной ситуации это - лучшее, что мы можем сделать, - не очень уверенно сказал Пит.
- Да, многое бы я отдал, чтобы узнать, чего на самом деле Ева от нас хочет, - задумчиво произнес Касс.
Глава шестая
- Хотел бы я знать, зачем ты меня пригласил. Чего тебе от меня нужно? - раздраженно спросил Поттер.
Грэм Коллинж возмутился. Что за тон? Какая неблагодарность? Когда-то он великодушно приютил Поттера, предоставив ему кров, пока приятель перестраивал свой дом на Парк Лэнд. Ради него Коллинж претерпел множество неудобств: принимал у себя устрашающего вида знакомых Поттера, смирился с тем, что в любое время дня и ночи к нему могли вломиться полицейские. Коллинжа выводили из себя газетчики, бесцеремонно торчавшие под его дверью, что-то вынюхивая и высматривая.
- В те трудные дни, - вспоминал Грэм, - моя безупречная биография подвергалась оскорбительным проверкам лишь потому, что, приютив у себя такую сомнительную личность, как Поттер, я сам попал в число подозрительных субъектов. Весь этот кошмар я перенес тогда без единой жалобы. И вот теперь моя дружба вызывает сомнение. Меня уличают в какой-то корысти. Твой цинизм переполнил мою чашу терпения!
- Хватит. Это была великолепная речь. Но я думаю, - прервал писателя Поттер, - было бы эффектнее, если бы ты, произнеся ее, зарыдал.
Коллинж расхохотался.
Друзьям было около тридцати. Почти ровесники. Оба - светловолосые и худые, только Коллинж чуть выше Поттера ростом. Коллинж к своим тридцати годам был уже известным драматургом, но слава и деньги ничуть не испортили его. Он оставался милым простодушным человеком с тонким чувством юмора, находя, что самокритичность намного полезнее, чем непомерное самомнение. Даже к нападкам театральных критиков он относился с олимпийским спокойствием.
Коллинж пребывал в своей любимой позе. Он полулежал в шелковом халате, лениво растянувшись на диване. Поттер сел напротив. Коллинж нехотя поднялся, раздвинул шторы. За окном валил снег. Грэм зябко поежился и, подумав, задернул занавески.
- Кстати, - обратился он к другу, - я хочу, чтобы ты отправился сегодня со мной на генеральную репетицию. - Он подошел к бару и достал высокие стаканы.
- Тебе, как всегда, джин?
Поттер пристально посмотрел на драматурга:
- Что стряслось? У тебя такой вид, будто ты собираешься запустить в меня стаканом.
- Да так, ничего особенного. У меня неприятности в театре.
Коллинж смешал для себя водку с томатным соком, он всегда пил только "Кровавую Мэри". Друзья подняли бокалы.
- Выпьем за успех твоей новой пьесы, - предложил тост Поттер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26