— Не могли бы вы достать мне водонепроницаемые часы, миссис Чанг? — спросил он китаянку. — В здешних магазинах я до сих пор видел либо краденые, либо неисправные, а у уличных торговцев я и подавно не рискую покупать.
— Нет проблем! — радостно воскликнула миссис Чанг, осветившись своей желтоватой улыбкой. — Все прошло по плану, господин Скотт? Ты видел генерала?
— Да.
Как будто она не знала.
Едва Гарри вошел в отель, как смутно ощутил, будто какое-то неосознанное чувство настойчиво бьется в его подсознании, требуя выхода. Словно камешек в теннисной туфле, который не дает покоя. Впервые у Гарри появилось это ощущение после той же фразы, сказанной армейским капитаном в «Пэрэдайз-Бэй». Тогда он заверил Гарри и успокоил сам себя: «Все прошло согласно плану. Генералу не на что жаловаться».
Но почему?!
Гарри снова и снова задавал себе этот вопрос, тяжело поднимаясь по деревянной скрипучей лестнице в свою комнату. Почему генералу не на что жаловаться? Что именно прошло по плану?
Он встал в дверях и оглядел свою комнату, которая по размерам была вполне сопоставима с тюремной камерой. Слева от него с потолка свешивалась разодранная сетка от мошкары. Прямо под ней располагался железный остов кровати, стоявший на голых досках пола. В ногах кровати стоял низенький стул, а над ним висела одинокая голая лампочка. Стена справа от него вся ощетинилась неровным рядом крючков для верхней одежды. Окно, которое находилось в противоположной от входа стене, было завешено хлопчатобумажной занавеской, провисшей на веревке под собственной тяжестью. Рядом с окном помещался умывальник, а на нем — кувшин и белая китайская пиала. Под умывальником, рядом с ночным горшком, лежала сумка Гарри. Слава Богу, что никто еще не успел украсть из нее бутылку «Шивас Регаль».
Всю длинную темную ночь Гарри промаялся без сна, размышляя о событиях предыдущего дня. Он был разочарован, раздражен и нетерпеливо отмахивался, лежа под москитной сеткой, дыры которой позволяли влетать к спящему любым существам с размахом крыльев не более шести дюймов. Гарри перебирал в уме множество разных объяснений исчезновению своих коллег, но в результате все объяснения — одно за другим — отбросил за несостоятельностью.
На рассвете, в субботу, семнадцатого ноября, Гарри вышел на заднюю веранду, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Щуря красные от бессонницы глаза на ярком солнечном свете, он глянул вниз, где изрытая земля гостиничного заднего двора полого спускалась к реке Святой Марии. Весь двор был крест-накрест пересечен бельевыми веревками, на которых сушились простыни.
Оттуда, где заканчивался этот мрачный сад, до Гарри доносились звуки веселой возни на реке. Шум поднимался вверх по течению от моста Святой Марии, за которым река впадала с севера в гавань. Каноэ и маленькие баржи, — все настолько перегруженные, что едва не зачерпывали бортами воду, — дрейфовали мимо крохотных речных магазинчиков, стоявших у самой воды. Между ними неуклюже передвигались бамбуковые плоты, управляемые перевозчиками или мальчишками с шестами.
На реке в это время года была малая вода. Вдоль по берегам блестел толстый слой ила. На жаре он разлагался, и над рекой носился отвратительный смрад. Впрочем, происхождение вони было и другим. Дело в том, что река использовалась в качестве помойки обитателями деревян ных домишек, напоминавших сундуки, взгроможденные на сваи, теснившихся вдоль берегов. Им только и нужно было что спуститься на несколько ступенек по специальным лесенкам для того, чтобы постирать свое белье, помыть посуду или просто стошнить в воду.
Гарри направился в ванную общего пользования в конце веранды. Душ оказался совсем не таким прохладным, сильным и обильным, чтобы разбудить его. Тепловатые струйки воды лениво падали на тело Гарри, скатываясь в главный водосток и еще долго были слышны, — уже после того, как исчезли из поля зрения, — как будто их всасывало и полоскало в пасти растянувшееся под половыми досками неведомое чудовище.
Вернувшись в свою спальню, Гарри натянул рубашку. В дверь постучали, в следующую секунду из-за нее показалась голова ночного сторожа.
— Тебе посланьице, хозяин, — прошамкал старик.
Два длинных желтых зуба оскалились в подобии улыбки, когда Гарри дал сторожу на чай. Он взял в руки конверт, который уже был до него кем-то вскрыт. Гарри сорвал тонкую папиросную бумагу обертки, на которой было выведено:
«МИНИСТЕРСТВО ПОЛИЦИИ КУИНСТАУНА», и развернул плохо отпечатанный документ, гласивший:
«Дата: 13 ноября 1984 года; Время: Примерно 19 часов 30 минут.
Предмет: 1 (один) взрыв на туристическом рыболовном катере «Луиза», приписанном к порту Куинстауна.
Причины: Не установлены.
Свидетели: Не установлены.
Список пропавших:…
Далее следовал ряд из двенадцати фамилий — все те люди из «Нэксуса», которые оставались в отеле «Пэрэдайз-Бэй».
Гарри бросилось в глаза одно-единственное имя, которое было выведено ярко-пурпурной краской в отличие от остальных: «Патрик, миссис Анн».
Его разум отказывался верить в смерть Анни. Если Анни — самая большая, любовь в его жизни — умерла, значит и надежда Гарри на полноценную жизнь тоже умерла! Та самая надежда, которая в течение многих лет помогала Гарри существовать на этом свете, влачить жизнь, которой, казалось, никогда не суждено было стать нормальной. Эта надежда помогала Гарри воздерживаться от общения с любовницами…
Нет, он отказывался в это верить.
Он не поверит в то, что Анни мертва, до тех пор, пока ему не предъявят ее бездыханное тело.
Его мокрая рубаха прилипла к спине, когда он спешил по булыжникам пристани Куинстауна к тому месту, где стоял на якоре неряшливо выглядевший кораблик. Другие суда непрерывно разгружались или загружались бригадами портовых рабочих, которые двигались вяло, словно лунатики. За их работой лениво наблюдали зеваки, которые сидели прямо на булыжниках или даже полулежали, прислонившись спинами к затененным стенам магазинчиков и забегаловок, которые со всех сторон облепили пристань. Железные жаровни были вытащены на свежий воздух. На них ничего не было. Двери магазинчиков были распахнуты, и можно было разглядеть, что полы в них представляют собой смесь битого стекла с обрывками бумаги.
За рядом забегаловок возвышалось здание больницы Святой Марии. Оно расположилось здесь очень удобно, так как каждый божий вечер в пивных на пристани вспыхивали драки и всевозможные шумные ссоры, и пострадавших можно было доставить в приемный покой.
Вздохнув от облегчения, Гарри вошел в двери травматологического отделения больницы с палящего солнца. В стороне виднелся пустующий приемный покой, выложенный белым кафелем. Это напомнило Гарри о столовой в отеле «Индепенденс». Впрочем, в приемном покое было почище.
В поисках секретаря приемного покоя Гарри прошел вдоль по коридору, завернул за угол и едва не налетел на медсестру-китаянку в белом халате, которая катила перед собой тележку с медикаментами. Гарри спросил ее о том, где бы ему найти отделение пострадавших от несчастных случаев.
— Сейчас у нас вся больница является отделением для пострадавших от несчастных случаев, — устало и меланхолично ответила медсестра. — Наверху, в главном отделении, у нас еще лежат семеро военных. Ранены. Остальных мы уже подлечили и выписали. Если вам нужны гражданские, то их тоже у нас осталось мал?. Большинство либо умерли, либо отправлены после лечения домой.
— Вы так выглядите… Наверное, сейчас для вас тяжелые денечки, — сочувственным тоном произнес Гарри.
— Да нет, это-то еще ничего. Разве сравнишь с теми временами, когда были действительно большие сражения и поступало по восемьдесят — восемьдесят пять человек?! — сказала она и добавила как будто с сожалением: — В этот раз пострадавших мало. После вторжения солдаты вели себя по-людски. Судите сами: изнасилования — единичные случаи, зверств почти не было совсем. Если не считать, конечно, того, как обошлись с президентом Обе и некоторыми из его министров.
— А тот человек, с которым случился несчастный случай на шахте, он тоже поступил к вам? — спросил Гарри.
— Белый-то из «Нэксуса»? Да. Летальный исход. Поступил во вторник, как раз перед тем, как разгорелась бойня. Я как раз хотела уходить тогда домой.
— Я отвечаю за него. Где его тело?
— Обычно мы отправляем таких в морг, но сейчас такие времена… Все перепуталось, смешалось, так что ничего не могу сказать. Спросите больничного регистратора. Его кабинет как раз напротив главного входа, на той стороне здания.
Гарри быстро отыскал регистратора, который лично вызвался показать ему дорогу до морга больницы Святой Марии. Этот морг был совсем не похож на те, которые Гарри до сих пор приходилось видеть в полицейских боевиках. Там трупы были аккуратно обернуты простынями и хранились в выдвижных ящиках, наподобие карточек в картотеке. Морг больницы Святой Марии был расположен в полуподвальном этаже здания самой больницы и больше всего походил на обычный (правда, очень большой и просторный) рефрижератор наподобие мясницкого. Справа и слева от двери на стены были навешаны полки, на которых и лежали трупы. Здесь все были черными, за исключением Бретта.
При свете свечевого огарка Бретт казался еще более красивым, чем при жизни. И куда только делось это глуповато-встревоженное выражение лица?.. Тонкие, правильной формы брови, закрытые смертью глаза, точеные нос и рот… Все смотрелось так, будто было высечено из каррарского мрамора. И только жесткие, золотисто-каштановые волосы выглядели живыми и дико контрастировали с телом. Создавалось впечатление, что на красивую статую напялили парик.
Гарри захотел увидеть своими собственными глазами, что случилось хотя бы с одним из тех его коллег, которых он лишился. И вот теперь он стоял возле полки, на которой лежало тело Бретта, и смотрел на окоченевшее и материальное доказательство того, что Раки дезинформировал его, а вполне возможно, и попросту врал. Бретта не могли убить дважды за один день, в двух разных местах, между которыми семьдесят миль расстояния. Но Раки не мог знать, стоя на мостике своего флагмана флота захватчиков, что смерть от несчастного случая на шахте уже настигла беднягу Бретта.
Медленно Гарри сунул руку в карман и достал оттуда официальную бумагу из полиции о взрыве рыболовного катера в Райской бухте. Ну, вот, здесь… Черным по белому отпечатано в списке погибших людей из «Нэксуса»: БРЕТТ АДАМС. Гарри нагнулся к ногам трупа, отыскал больничный номерок и прочитал на нем: БРЕТТ АДАМС.
Разумеется, Раки стал бы оправдываться тем, что имя Бретта, по-видимому, «случайно» попало в список погибших на катере… Ошибка, вполне допустимая в такие дни, когда жизнь на острове совершенно расстроена.
Гарри еще раз взглянул на бледно-восковое лицо Бретта и вдруг понял, что же так точит его в подсознании уже не первый день. Было маловероятно… Да что там маловероятно, просто невозможно поверить в то, что руководители «Нэксуса», узнав о трагической смерти Бретта, все-таки пожелали насладиться морской прогулкой при заходе солнца и половить рыбку. Артур наверняка тут же рассказал обо всем жене Бретта. Та ударилась в слезы. По крайней мере одна из женщин бросилась ее успокаивать. Кто-то занялся вопросом скорейшей отправки Сюзи с телом мужа домой. А возможно, что они все решили возвращаться в Питтсбург.
«Нет, они никак не могли позволить себе веселиться в те минуты», — говорил себе Гарри.
Он закусил губу. В последние двадцать четыре часа события вокруг него разворачивались с такой быстротой, что не было времени их оперативно осмыслить и сделать выводы. Исчезновение коллег, смерть Бретта, гнусная сцена в отеле «Пэрэдайз-Бэй»… Наконец, эта зверская ампутация, которую совершил накануне вечером Раки.
Возможно, генерал действительно не знал о том, что произошло на самом деле. Возможно, у него и так слишком много других хлопот, чтобы расхлебывать еще и случай с группой людей из «Нэксуса». Но если предположить, что Раки все-таки знает о том, что случилось… Значит, он намеренно окутал все дело таким туманом, что не подкопаешься: ни злого умысла, ни свидетелей, ни трупов. Это все оттого, что он не желает брать на себя ответственность за их исчезновение. А может, он сам как раз и устроил их исчезновение…
Если это так, то становится окончательно понятным, почему Раки так тщательно постарался скрыть все следы исчезновения коллег Гарри. Вдруг в морозящей прохладе погруженного в тишину морга Гарри пробил еще более холодный пот… Ему вдруг пришла в голову мысль: «Откуда Раки узнал, что Гарри тоже должен был быть в тот вечер с группой пропавших коллег? Или, вернее, зачем ему надо было, чтобы там был Гарри?»
Если предположить, что Раки умышленно подстроил убийство всех прибывших на остров людей из «Нэксуса», логично допустить мысль о том, что он планировал и убийство Гарри. И, вполне возможно, что еще не оставил этой мысли. Может, его коллеги были убиты в отместку за то, что прекратили давать генералу взятки. Остановка в платежах… Если это и не могло служить поводом для сицилийской вендетты, то для островной мести этого обстоятельства было вполне достаточно.
Нет, все-таки Раки не какой-нибудь там мафиози. Гарри приказал себе не забираться в фантастическое поднебесье и не быть мелодраматичным.
А может, генералу Раки всего-то и нужно было добиться, чтобы он, Гарри, поверил в гибель своих коллег. А они на самом деле живы… Может, Раки держит их у себя в качестве пленников? Заложников? Для выкупа? Гарри знал, что главным мотивом во всех действиях генерала, как правило, выступает алчность. Он также знал, что содержать пусть маленькую, но свою собственную островную армию — довольно дорогое удовольствие. Но с другой стороны, зачем Раки пленять руководителей «Нэксуса» и требовать за них выкуп, если он, в принципе, и так получил от них достаточно денег?
Нет, если Раки все-таки захватил их и держит у себя живыми, значит, использует их в качестве подстраховки для себя на тот случай, если революция захлебнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92