Меня, Алана Зитцдорфа! – Он сорвал с головы шлем пилота, бросил его на панель и пересел в кресло штурмана. – Пожалуйста! Действуйте! Мне уже все равно!
Лейтенант Секач напялил на голову шлем, умело пробежался по клавиатуре и предложил:
– Борткомп «Счастливой барракуды», идентифицируйте мой голос, как голос лейтенанта Секача, штурмана корабля.
– Штурмана? – удивился борткомп.
– А что? Разве корабли класса «Счастливой барракуды» не должны иметь в экипаже двух человек, пилота и штурмана?
– Вообще-то да, но…
– И если пилот Алан Зитцдорф предпочитал летать один, это вовсе не значит, что у корабля этого класса не должно быть штурмана? Вы согласны?
– В принципе, это логично, – согласился борткомп и мигнул зеленой панелью. – Идентифицирую голос лейтенанта Секача – штурмана корабля «Счастливая барракуда». Мне нужно подтверждение капитана корабля под его личным паролем.
Капитан Алан пожал плечами и ввел в компьютер свой личный пароль.
– Ну вот, теперь у меня есть штурман, – пробормотал он недовольно.
– Отлично! – сказал лейтенант, увидев новые данные на экране. – Борткомп, объясните, почему вы хотите всех нас убить?
– Не понял вводной.
– Повторяю, почему проложенный вами маршрут пространственного прыжка ведет в квадрат 133-04, точку, именуемую Глотка дьявола, где все мы неминуемо погибнем?
– Погибнем? Не понял смысла термина «погибнем».
– Перестанем существовать. Живые сразу умрут от перегрузок чудовищной силы тяжести, вы, то есть корабль мгновением позже будет поглощен черной дырой, надеюсь, мне не надо объяснять такому опытному борткомпьютеру, что такое «черная дыра»?
– В объяснениях нет необходимости. Но этот маршрут введен в программу как основной и безальтернативный.
– Что значит «безальтернативный»? – удивился лейтенант Секач.
– Программой определено, что следующий мой прыжок будет именно в эту точку, и никуда больше.
Лейтенант Секач обернулся ко мне и подмигнул. Видимо, он серьезно считал, что со взбесившимся компьютером можно договориться?
– Кто именно ввел указанную вами программу? – спросил Секач.
– Информация закрыта, – быстро ответил борткомп.
– Тогда скажите, кто может вводить в вашу память программы, информация о которых будет закрыта от капитана Зитцдорфа и штурмана Секача?
– Информация закрыта от капитана Зитцдорфа, но открыта для штурмана Секача.
– Отлично, дайте информацию для штурмана Секача. Кто именно ввел в вашу память новую программу, доступ к которой закрыт.
– Программа из трех вводных поступила специальным каналом из центра связи корпорации «Млечный Путь».
В принципе, чего-то подобного я и ожидал, но все-таки вздрогнул, когда коми произнес это название. Естественно, кто еще мог проникнуть в память борткомпьютера, как не его непосредственный владелец? Обычное дело, компания хочет угробить свой корабль со своим пилотом, чтобы замести следы какой-то сомнительной операции и получить страховку. Наверняка и тот и другой застрахованы на кругленькую сумму. Я про это в какой-то книжке читал.
– Все ясно. – Лейтенант Секач откинулся в кресле. – У него четкая вводная угробить «Барракуду» в Глотке дьявола. Мне очень жаль, капитан, но у этого корабля билет в один конец, если только мы не выдернем отсюда весь борткомп и не вставим новый. Но боюсь, сделать это на орбите нашими силами не представляется возможным. Резюме: если мы хотим жить, нам не следует нажимать на зеленую кнопку пространственного прыжка…
– Послушайте, штурман Секач, – неожиданно раздалось из динамика над панелью, – а что вы там говорили насчет смерти?
– Ну как вам сказать, уважаемый борткомп. Я не философ и боюсь запутаться в определениях, но, кажется, самое точное определение смерти – отсутствие жизни.
– Это в какой-то мере относится и к компьютерам, а не только к живым людям?
– Естественно, ведь в ваших проводах, блоках, схемах, чипах бегает ток, как в наших жилах кровь. И благодаря ему, электричеству, вернее, движению этого электричества, вы живете, мыслите, управляете механизмами.
– Но когда мне обесточивают систему, к примеру, во время планового ремонта, или перед тестами, я тоже умираю?
– Нет, скорее, вы просто засыпаете, как люди. Ведь если снова подключить систему питания, вы оживете снова. Так что временное отключение энергии – лишь сон. А вот смерть, это когда подключай – не подключай, все без толку. Я понятно объясняю?
– Вполне, – борткомп задумался. Даже было слышно, как гудят его электронные мозги, как процессор обращается к разным дискам, чипам и прочей требухе. – А смерть – это плохо?
– Смерть есть окончание жизни, а каждое существо хочет жить. И живет, пока не приходит его время.
– Что значит «придет его время»?
– Человек стареет, дряхлеет. И в конце концов умирает.
– Дряхлеет – то есть приходит в негодность. Но разве его нельзя починить?
– Можно, конечно, сначала людям заменяют зубы, потом внутренние органы, кости меняют на металлопластик, потом кровь на синтетическую. Но рано или поздно приходит час, когда никакие замены уже не помогают, и человек переносится…
– Только не говори ему про рай, – громко прошептал командор.
– И человек умирает, перестает жить, функционировать.
– А я? Я тоже рано или поздно умру?
– Ну как вам сказать. Век космического корабля долог. Вам, конечно, будут делать капремонт, менять узлы и детали. Но в один не самый прекрасный для вас день владелец корпорации решит, что дешевле купить новый корабль, чем тратиться на ремонт старого. И вас оттранспортируют на переплавку. К сожалению, это грустная реальность. У всех и у всего есть свой запас времени. Вот и все, что я могу сказать по этому поводу, уважаемый борткомп.
Борткомпьютер думал довольно долго, потом сказал:
– Тогда у вас осталось очень мало времени.
– Что?
– Вторая вводная приказывает мне совершить пространственный прыжок в автоматическом порядке через час после того, как пилот Алан Зитцдорф войдет в систему под своим индивидуальным паролем.
– Не понял…
– Через десять минут я должен включить автоматический разгон и совершить прыжок, даже если вы не нажмете клавишу «Пуск», – повторил борткомп, как мне показалось, грустно.
– Так чего ж ты молчал?
– А ты спрашивал? – огрызнулся комп.
Все стало ясно, говорить уже ничего не требовалось. Лейтенант Секач посмотрел командору прямо в глаза. Тот лишь пожал плечами. А что тут скажешь? Жить нам оставалось десять минут. И стало мне как-то тоскливо. Конечно, за это время мы все так привыкли, что в самый последний момент явится бравый командор Хьюго и разом решит все наши проблемы, а вот теперь он стоит и пожимает плечами. Значит, выхода нет?
– Господа, – сказал лейтенант Секач, вставая, – мне кажется, пришло время помолиться.
Глава 8
Робот тихо скулил в углу о своей зря загубленной жизни, капитан Алан пребывал в легком обмороке. Хрумм тоже на вопросы не отвечал, видно, одеревенел. Остальные члены экипажа готовились принять неминуемую смерть достойно.
Циферблат на пульте управления неумолимо отсчитывал последние секунды нашей жизни. Вот их уже триста, вот уже 299, 298… Через 297 секунд дюзы «Счастливой барракуды» осветятся ослепительно белым светом и выведут корабль на разгон, а потом последует голубая вспышка, и мы исчезнем. Вот смех, стыдно признаться, но я до сих пор не знаю принципа этого самого пространственного прыжка. Так и не выучил в школе. Что-то связанное с подпространством, с гравитацией звезд и страшной пустотой черных дыр. Через мгновение в квадрате 133-04 пустота снова осветится голубым светом. Всего на миг, чтобы навсегда исчезнуть в черном ничто. Надеюсь, мы не почувствуем боли. Признаться, я так боюсь боли. Наверное, лучше всего умереть лежа в кресле с закрытыми глазами. Прощай, батя, прощай, моя добрая матушка. Прощай и ты, дедуля, хотя ты очень часто был со мной строг и сек как Сидорову козу. Прощайте, друзья и одноклассники, прощай, Барбара Чен, и прости, что я тайком подсматривал за тобой в школьном душе после физкультуры.
Я нажал рычажок на подлокотнике штурманского кресла и, закрыв глаза, из которых градом текли слезы, откинулся на спинку. Тут же ноги мои потеряли опору, и я почувствовал, что падаю. Предчувствия меня не обманули. Грохнулся я здорово, аж в пояснице хрустнуло. Черт побери, ну и корабль! Мало того, что борткомп у него с ума сошел, так и еще все разваливается на глазах. И духота какая! Сразу видно, кондиционер не фурычит, да и лампы в коридоре горят через одну…
– Стоп! Стоп! – крикнул кто-то вслух, когда комп уже начал отсчитывать две последние минуты. – Борткомпьютер «Счастливой барракуды», сообщи состояние корабля перед пространственным прыжком.
Оказалось, это капитан Алан пришел в себя. «Уж не свихнулся ли наш пилот со страху?» – мелькнула у меня мысль, но, глянув на лицо пилота, я сразу понял, что он что-то придумал.
– Все системы корабля в норме, – немедленно отозвался борткомп. – Только напрасно это, шеф, я все равно должен стартовать. Извините.
– А кресло? А кондиционер? А освещение в комнате для запчастей? А отскочившая плитка в туалетной комнате?
Комп прекратил отсчет:
– Капитан, все системы, необходимые для пространственного прыжка, в норме, мелкие неполадки я могу устранить во время выхода на орбиту и разгрузки. Продолжаю отсчет!
– Вот уж фигушки! – закричал капитан Алан, а я заметил, что цифры обратного отсчета замерли на экране. – Нет, борткомп! Я не собираюсь уходить в пространственный прыжок на неотремонтированном, опасном для жизни пилота корабле. Ты что, забыл инструкцию НП-24/2-79?
Цифры обратного отсчета с экрана исчезли, освободив место для длиннющей и скучнейшей инструкции, гласящей, что в пространственный прыжок корабль может уйти только при условии абсолютной работоспособности всех систем.
– Конечно, я об этом и говорю, – продолжал пилот. – И если в туалетной комнате отскочила от стены кафельная плитка – систему жизнеобеспечения пилота нельзя назвать полностью работоспособной!
Вообще-то на инструкцию эту все пилоты давно «положили», – добавил Алан шепотом, – но для бортовых компьютеров она остается святая святых.
– Какие неполадки устранить в первую очередь, капитан? – запросил борткомп уже без всякого ехидства в голосе.
– Все! Устранить все неполадки! – приказал пилот. – И никакой спешки! Делай все обстоятельно и надежно! Сколько времени тебе понадобится?
Комп выдал на экран длинный список неполадок в корабле. Ого! Да, борткомпьютер у капитана Алана на самом деле жуткий лодырь! Разной мелочовки накопилось на две страницы мелким шрифтом. Тут ламп в подсобных помещениях не хватает, в грузовом отсеке двери второго шлюза неплотно прилегают. Пожарный щит не укомплектован.
– Эх, жаль мы не на космодроме, – покачал головой лейтенант Секач, – а то бы я его заставил и дюзы ускорителя заодно покрасить – по срокам службы уже давно пора…
– Все неполадки будут устранены в течение одного часа двадцати шести минут, – выдал комп. – После этого я снова вынужден буду начать подготовку к пространственному прыжку. Мне очень жаль, командир…
Капитан Алан пропустил беспомощные извинения железяки мимо ушей и повернулся к командору Хьюго:
– Вы слышали, командор? Вам хватит этого времени?
Командор сразу вскочил на ноги, подошел к пульту и зачем-то взял со стола универсальную отвертку.
– А ты голова, герой наш космический. Ловко сообразил. Я, признаться, совсем было загрустил. Насчет времени не переживай, уложимся, в случае чего, мы разобьем еще пару ламп.
А из-под пульта управления уже выбрался первый робот-ремонтник. Он деловито осмотрел кресло штурмана своими окулярами, выпустил манипуляторы и начал что-то крутить в механизме настройки положения…
Тут на пульте управления засветился экран внешней связи. И я совершенно не удивился, когда на экране возникло лицо пресловутого Майстера.
Глава 8
– Господа, я удивлен, – сказал Майстер, рассмотрев наши физиономии, – почему вы до сих пор не стартовали?
– Убийца! – выкрикнул пилот Алан, сжав кулаки. – Ты решил нас убить, утопить в черной дыре, старая сволочь!
– Так уж и старая… – ухмыльнулся Майстер, – что, борткомп проговорился?
– Да, у него, видите ли, в отличие от вас есть зачатки совести, – встал перед экраном командор. – Я вижу, ваше слово ничего не стоит, господин профессор. Может, объяснитесь?
– А смысл? – передернул плечами злодей. – Ну, скажем так, у меня изменились планы. Мне срочно понадобилась ваша «Барракуда», капитан Алан. Вернее, моя «Барракуда». Ведь корабль принадлежит корпорации «Млечный Путь», а корпорация с недавних пор – мне.
– А мы? А что будет с нами? – пискнул из своего угла робот.
– Вы? – поморщился Механик. – Вообще-то я предпочел бы, чтобы вы исчезли. Совсем. Слишком уж много вы приносите мне хлопот. Мелких и досадных. Вот диспетчерскую всю разворотили, ремонтируй ее теперь. А как ремонтировать, когда все киборги-ремонтники вдребезги разбиты? К тому же вы лишили жизни два десятка прекрасных особей. Да, да, я понимаю, вы защищались, и, вижу, намерены цепляться за жизнь дальше. Так что исчезновение в ваши планы не входит. Что ж, еще раз согласен вас понять. Что я предлагаю? Предлагаю вам переждать пару месяцев на каком-либо островке на этой планете. Мистер Зитцдорф, будьте добры полностью передать управление кораблем борткомпьютеру, а сами выходите в шлюзовую камеру и садитесь в спасательный челнок.
– А если мы откажемся? – быстро спросил командор.
– Если вы откажетесь, – оголил желтые резцы Майстер, – через десять минут на «Барракуду» высадится десант из моих ребят. И тогда я гроша ломаного не дам за ваши шкуры.
Экран погас.
– Черт! – выругался Алан и включил камеры ближнего наблюдения. Майстер не соврал. В километре от «Барракуды» на орбите висел фрегат «Млечный Путь», и от него к кораблю быстро барражировал челнок.
– Капитан, вы сможете блокировать стыковочный шлюз? – быстро спросил командор.
– Борткомп «Барракуды», – громко сказал Алан, – запрещаю пристыковку спасательного челнока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43