Вскоре над водой показалась уродливая голова зверя. Нанесенный Дарвелом удар оказался настолько мощным, что вскоре тело чудовища вытащили на берег. Роомбоо был мертв. Теперь Роберт смог еще внимательней разглядеть тело и лапы животного.
Передние конечности оказались чрезвычайно длинными и широкими. Они были снабжены когтями настолько крепкими, что зверь мог буквально за несколько минут вырыть солидную яму даже в самом каменистом грунте. Вторая пара лап, расположенная по бокам, напоминала скорее ласты. Пальцы на них были короткими, толстыми и соединялись перепонками, заканчиваясь коротенькими коготками. Можно даже сказать, что их почти не было. Ласты находились как раз на середине туловища. С их помощью лишенный зрения зверь передвигался в трясине и густой грязи. За ними позвоночник изгибался, тело суживалось, как у осы, а третья пара огромных когтистых лап с пальцами, вывернутыми наружу, несомненно была приспособлена для того, чтобы выбрасывать наружу вырытую землю. Глаз у роомбоо не было вовсе, вместо ушей виднелись только крохотные отверстия, пасть щерилась гигантскими клыками, а хобот заканчивался острым когтем. В делом же животное напоминало огромного диковинного крота.
Роберт, не терявший надежды вернуться обратно на Землю, решил, что когда-нибудь он продаст парижскому зоологическому саду неплохой образчик этого представителя марсианской фауны за кругленькую сумму. А пока туземцы с радостными гортанными возгласами свежевали очередную тушу.
Деревня, со всех сторон освещенная множеством пылающих огней, выглядела весьма экзотически. Марсиане разбредались по домам, неся с собой куски мяса роомбоо, прежде наводившего на них ужас, и распевая победные песни.
Это была ночь торжества.
Аборигены легко пугались малейшей опасности, а каждая удача наполняла их души ликованием.
Наконец разошлись все, и Роберт остался у костра в полном одиночестве. Маленькая Эойя, утомленная впечатлениями, опять крепко спала на своей циновке. А наш триумфатор, не поддавшись опьянению успехом, разрабатывал планы дальнейших действий, прекрасно понимая, что до окончательной победы еще далеко. Ответственность за этих по-детски наивных людей грузом лежала на его плечах. Достаточно было хорошего ливня, чтобы спасительные костры погасли все до единого, и тогда вся деревенька превратится в арену жестокого побоища.
Нервное напряжение не спадало. Поглядывая на Эойю, безмятежно спавшую неподалеку, Роберт лихорадочно пытался найти выход из ситуации. С каким нетерпением ждал он первого проблеска зари!
Время от времени с палицей в руке и ножом за поясом Дарвел обходил все костры, будил задремавших часовых, подбрасывал веток в огонь и осматривал окрестности. Дел у него было больше, чем у Наполеона накануне сражения под Аустерлицем.
Облака на небосклоне потемнели, костры горели медленно и спокойно. В ночной тишине слышались только зловещие крики птиц. Казалось, они выговаривают своими хриплыми, резкими голосами:
— Беда! Беда! Беда!
Измученный Роберт присел было у костра, но тут с тревогой заметил, что сверху на костер стали беспрестанно сыпаться какие-то крохотные зернышки, постепенно покрывая землю беловатой пеленой. Роберт поднял голову и на фоне туч увидел темное подвижное пятно, из которого падал дождем крупный влажный песок. Его становилось все больше и больше. Еще немного, и огонь погаснет…
Что делать? Мерзкие эрлооры кружили так высоко, что стрелами их было не достать. Обходя деревню, Роберт видел, как они то спускались на землю целыми стаями, то опять поднимались в воздух…
Теперь стало ясно, что они собирали песок.
Роберта поражало упорство вампиров. Из всех костров они выбрали самый большой. Он понимал, что если так будет продолжаться и дальше, скоро на этом месте вырастет целая гора песка. Дарвел поспешил разбудить Эойю, чтобы та не оказалась погребенной заживо крылатыми дьяволами.
Его охватило отчаянье После большого костра настанет черед всех остальных. Деревушка погрузится во мрак, и ее неповоротливые, бестолковые обитатели пропадут ни за грош! А главным виновником гибели стольких людей будет он, Роберт!
— Ну уж нет! Сдаваться я не привык! — стиснув кулаки, в ярости прошептал юноша. — Я должен выиграть эту драку! Должен!
Однако защищаться было почти нечем. Напрасно Дарвел старался разгрести песок и раздуть огонь. Песок медленно и неумолимо душил язычки пламени. Тогда Роберт принялся наугад стрелять вверх, прикрепляя к стрелам небольшие уголья. На первых порах эго немного помогло, в воздухе раздались несколько резких воплей, но песок по-прежнему продолжал сыпаться густым потоком, а вампиры взлетели еще выше, так, что стали почти не видны.
Вдруг крошку Эойю, испуганно прижавшуюся к Роберту, осенила счастливая мысль Показав на частокол, которым с вечера огородили костер, она дала понять землянину, что на колья сверху надо набросать веток, чтобы получилась прочная крыша, не пропускающая песок. Оба немедля взялись за работу и вскоре костер был защищен навесом из ветвей и дерна. Ограда оказалась довольно высокой, так что костер мог свободно гореть до утра, держа вампиров «а почтительном расстоянии.
Это подсказало Роберту коварный замысел, который, в случае удачи, обеспечил бы деревушке спокойную жизнь.
Собрав по домам циновки, он закрыл ими просветы между кольями, а сам улегся поблизости от костра, положив под руку нож и дубинку, и притворился спящим.
Как Роберт и предполагал, измученные борьбой и ярким светом, эрлооры никак не могли взять в толк, что стало с их заклятым врагом.
Идея сработала великолепно: стая вампиров, тихо шурша перепончатыми крыльями, опустилась на землю.
Сердце Роберта бешено стучало в груди, но он решил не шевелиться, пока не почувствует прикосновения холодных отвратительных лап… Наконец мягкие прохладные пальцы поползли по лицу…
В тот же миг Дарвел стремительно вскочил на ноги, быстро сорвал с кольев циновки и принялся молотить дубинкой направо и налево, как одержимый.
Растерянные, ослепленные блеском огня вампиры затоптались на месте, беспомощно натыкаясь друг на друга и отчаянно визжа. Лица их стали землистыми от страха. Некоторые взмахивали крыльями, пытаясь взлететь, и падали прямо в костер, оглашая воздух диким воем. А Роберт продолжал раздавать беспощадные удары, круша черепа и руки демонов.
С быстротой, которой Дарвел от нее не ожидал, Эойя по-своему помогала ему, подбрасывая в огонь хворост, так что вскоре пламя взметнулось ввысь огромным столбом, освещая поле битвы, заваленное трупами эрлооров.
Некоторые из них почти человеческими жестами умоляли о пощаде.
Шум борьбы разбудил туземцев. Они примчались на подмогу с ножами в руках и, немного поколебавшись, начали добивать оглушенных ударами палицы вампиров.
Медленно занимался рассвет, и лишь в лучах восходящего солнца Роберт рассмотрел, какие огромные потери понес его хищный противник.
К превеликому удивлению Дарвела, расправляясь с побежденными, безобидные марсиане проявили такую необычайную жестокость, какой он от них не ожидал. Но Роберт не осуждал их. Люди мстили эрлоорам за многие века угнетения и страха.
Потом туземцы спокойно разделили убитых вампиров между собой и унесли добычу по домам, чтобы полакомиться мясом.
Землянину с большим трудом удалось спасти от расправы одного раненного в крыло эрлоора, который барахтался на земле, как исполинский подбитый нетопырь
Эойя уже собиралась ударить его дубиной, но юноша заслонил пленника собой и жестами объяснил ей, что забирает вампира себе, как свою часть добычи.
Он связал чудовище веревками из ивовой коры и отвел в хижину, где в темноте вампир немного пришел в себя и успокоился.
Роберт уложил его на циновке, а поблизости поставил мясо и съедобные коренья. Однако эрлоор не притронулся к пище и довольно долго лежал не шевелясь. Затем попытался карабкаться по стенам, жалобно постанывая и дрожа всем телом Вампир напрягался изо всех сил, тщетно стараясь разорвать свои путы.
Свет причинял ему невыразимые мучения. Когда Роберт отодвигал циновку у входа, эрлоор разворачивал крылья, царапал когтями стены, стонал и вопил.
Хотя приручить его казалось делом довольно сложным, Дарвел все-таки решил попытаться, предполагая, что лишь с помощью этих существ раскроет тайны планеты.
ОТКРЫТИЯ
Несколько последующих дней принесли Роберту много радости, и время пролетало, как в волшебном сне.
Марсиане верили ему безоглядно.
Облаченный в великолепные одежды из ярких перьев и такой же головной убор в виде диадемы, он окружил себя дюжиной сильных вооруженных телохранителей.
Роберта постоянно сопровождали Уау и Эойя, у которых он учился марсианскому языку и уже мог довольно сносно объясняться с аборигенами, что, впрочем, оказалось не так уж сложно. В местном словаре было всего около двухсот слов, состоящих преимущественно из гласных. Согласные звуки выступали только в обозначениях чего-то страшного или вредоносного.
Подданные относились к своему повелителю с уважением и любовью, граничившими с фанатизмом. Землянина самого начали почитать как божество.
В один прекрасный день он вдруг увидел собственную статую, изготовленную из дерева, глины и цветной кожи. Изваяние стояло в бывшей святыне эрлоора.
Однако Дарвел объяснил своей свите, что не желает ни в чем уподобляться этим жестоким созданиям и намерен нести людям только добро, достаток, мир и справедливость.
Эти принципы в полной мере отвечали спокойной и мягкой натуре туземцев, поэтому Роберта стали почитать еще больше.
Через несколько дней после сражения с вампирами вокруг деревни появились высокие сооружения из необожженного кирпича. Это были открытые печи с навесами. В них постоянно пылал огонь, защищенный таким образом от дождя. Теперь можно было не опасаться, что вампиры повторят свой маневр с песком. Поды печей сложили из огромных тяжелых валунов, сдвинуть которые роомбоо не могли.
На них устроили ловушки. Каждый день в ямы попадалось по несколько зверей, и марсиане добивали их палицами. С тех пор деревня, окруженная кольцом круглосуточно пылавших костров, спала спокойно.
Как-то раз Роберт сел в лодку, плетеную из тростника и обтянутую сверху тюленьими шкурами, и пустился в великолепное путешествие по каналам, которые привыкли наблюдать земные астрономы. Каналы эти напоминали широкие реки. По ним морская вода проникала вглубь материка, на юг. Не обращая внимания на слаженно работавших ложкообразными веслами гребцов, Дарвел чертил острым камешком на кремневой пластинке карту Марса, вспоминая при этом труды Скиапарелли и Фламмариона.
Роберта удивила одна особенность: все океаны располагались на севере, а материки на юге. Ему показалось, что он наконец решил загадку, над которой так долго ломали головы астрономы и ученые.
— Да ведь это же просто бросается в глаза! — рассмеявшись, воскликнул Роберт. — Удивительно, как никто до сих пор ни о чем не догадался! Вся поверхность Марса представляет собой огромное болото. Зима здесь длится полгода, весна и лето — тоже по шесть месяцев, и если бы не каналы, здесь бы давно все засохло после того, как стаивают льды и снега! Именно по ним с севера на юг поступает живительная влага!
Оставалось маленькое «но»: астрономы обнаружили в экваториальном поясе планеты горы, вершины которых зимой покрыты снежными шапками.
— Ну и что? Это совершенно не противоречит моей теории! — словно возражая невидимому оппоненту, продолжал Дарвел. — Не исключено, что на Марсе есть и горные регионы1.. А если так, то должны быть плодородные равнины с субтропической флорой, где зимой идут дожди… Вероятно, астрономы упускают из виду, что год на Марсе составляет 687 дней и потому все везде успевает созреть!
Продолжая размышлять в этом направлении, Роберт наконец понял, почему деревья «а Марсе такие гигантские, а кусты и травы разрастаются столь буйно: ведь они жили в два раза дольше, чем , на Земле! Он хотел посмотреть на здешнюю прекрасную осень, которая должна быть погожей и длинной. Вся природа станет медленно замирать, одеваясь в великолепные красочные уборы, неведомые ее земной сестре. А пробуждение планеты от долгого зимнего она — наверняка истинное чудо! Все вокруг покроется .ковром сказочных первых цветов, раскрывающих свои нежные лепестки навстречу солнцу…
Потом настанет по-тропически знойное лето, леса засияют золотистой листвой, осень добавит в эту палитру бронзы и пурпура, а в небе жалобно закричат перелетные птицы…
Роберт размышлял о смене времен года со страстью натуралиста. В его воображении уже рисовались невиданные дотоле растения, он видел глубокие тенистые ущелья, поросшие купами деревьев, опутанных лианами. Именно там находили себе пристанище эрлооры, прячась от дневного света и отдыхая после своих разбойничьих набегов. На холмах возвышались стройные кокосовые и финиковые пальмы, апельсиновые деревца, отягощенные крупными, сочными плодами, расточали одуряющий аромат своих снежно белых цветов
Внезапно Дарвела охватил гнев
— Я ведь до сих пор ничего не знаю' — вскричал он — Я еще ничего толком не видел на этой таинственной планете' Свались я на Землю к эскимосам или обитателям Огненной Земли, результат был бы тот же' А ведь здесь, кроме эрлооров, должны быть и другие существа — разумные, прекрасные, счастливые, живущие в других, более теплых частях Марса, где есть цветущие луга, а тучные поля колосятся хлебом' Там жизнь должна быть совершенно иной'
И только тут он заметил, что Уау и Эойя удивленно слушают его речи, озабоченно заглядывая в глаза
Дарвел улыбнулся и успокоил их жестом руки, а перемена пейзажа отвлекла его от грустных мыслей.
Днище лодки заскребло по великолепно обработанному граниту Приглядевшись внимательно, Роберт обнаружил, что строители каналов раскалывали гранитные блоки при помощи замерзающей воды, не пользуясь никакими орудиями Точно так же поступали и древние люди Земли
В зарослях тростника плавало множество роомбоо Роберт уже занес было руку, собираясь прикончить одного из них, но Эойя успела остановить его и объяснила, что в каналах этих животных убивать нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42