Ей уже удалось достаточно долго продержать его на телефоне. Теперь бы им с Кимберли протянуть еще парочку минут. Окна открыты. В номер легко попасть по пожарной лестнице. Ну же, где кавалерия?..
И что в сумке?
Кимберли плакала. Она стояла рядом с Эндрюсом, опустив голову, сгорбившись, и плакала. Рассчитывать на нее, похоже, не приходилось.
— Отлично, — сказал Эндрюс. — А теперь, когда мы пришли к некоторому взаимопониманию, нам предстоит кое-что сделать. Установить заряд и подключить детонирующее устройство к телефону. Твой отец, Кимберли, должен позвонить ровно в четверть второго. Не хотелось бы лишать его возможности взорвать дочь вместе с возлюбленной.
Так вот что там, в черной сумке. Рейни закрыла глаза. Эндрюс принес с собой составные части самодельной бомбы. Не так уж много и надо, чтобы уничтожить комнату такого размера, а если при этом на воздух взлетит часть отеля и погибнет несколько ни в чем не повинных постояльцев, то кому какое дело? Лучшего он не мог и придумать. Эндрюсу оставалось только связать женщин, а затем подсоединить взрывное устройство к телефону, чтобы первый же звонок вызвал детонацию. Куинси не только потеряет последнюю дочь, но и узнает — когда специалисты-взрывотехники во всем разберутся, — что практически сам покончил с ней. Он убил Кимберли. Убил Рейни. Ох, Куинси. Бедный Куинси.
Рейни открыла глаза. Свежий воздух из открытого окна коснулся лица, но помощь могла и опоздать. Теперь их главной задачей было помешать Эндрюсу осуществить задуманное, не дать успеть смонтировать бомбу.
Она посмотрела на Кимберли, стараясь поймать ее взгляд. Им нужен план. Девушка могла бы попробовать отвлечь профессора разговором. «Глок» лежал всего в трех футах от ее ноги. Это ведь немного, верно?
Однако Кимберли все еще стояла с опущенной головой. Весь ее вид, вся поникшая фигура выражали покорность обстоятельствам и отсутствие воли к сопротивлению.
— Я винила отца, — прошептала Кимберли, обращаясь то ли к самой себе, то ли к Эндрюсу. — Я все время винила его, хотя на самом деле сама предала семью. — Она вскинула голову, словно вспомнила вдруг что-то, глаза ее расширились. — О Господи! Дело Санчеса. Я столько раз его читала в надежде отыскать хоть какую-то зацепку. Конечно. Доктор Эндрюс проводил исследовательскую работу в Сан-Квентине. — Кимберли повернулась к профессору, стараясь заглянуть ему в лицо. — Вы знали Санчеса! Вы и есть та связь, которую я искала! Какой я была слепой. Черт возьми!
— Ты с самого начала оказалась неспособной задать правильные вопросы, — сухо ответил Эндрюс, заворачивая ей руку.
Рейни, уловив момент, продвинулась на дюйм вперед.
— Если месть, то почему сейчас? — поучающим тоном произнес профессор. — Ты могла прийти к выводу, что месть — дело рук какого-то недавно вышедшего на свободу преступника, но потом, как я предполагаю, убедилась, что эта линия ведет в тупик. Ты стала присматриваться к семьям заключенных, задаваясь тем же вопросом: почему именно сейчас? Я почти не сомневаюсь, что Куинси в конце концов вышел бы на верный след, понял, что ответ не в его прошлых фэбээровских делах. Но вопрос все равно остался бы без ответа. Почему сейчас?
— Потому что вы нашли меня! — бросила Кимберли.
— Потому что ты сама попала мне в руки! — взревел Эндрюс. — Прошло почти двадцать лет с тех пор, как этот человек отнял у меня дочерей, — и вот! Умная, красивая — о такой дочери может мечтать каждый отец. Почему ему так повезло? Почему у него есть то, что заслужил и чего лишен я? Будь он проклят, чертов псих!
Он вдруг метнул взгляд на Рейни, и та замерла, успев сделать два крошечных шажка и зная, что этого мало. Эндрюс хмуро смотрел на нее. Заметил ли он, что она приблизилась к пистолету?
— Ты был пациентом Куинси, — быстро сказала Рейни, надеясь отвлечь Эндрюса от возможных подозрений.
— Нет, не был, — с возмущением отверг ее предположение профессор. — Пациенткой была моя бывшая жена. Она обратилась к нему за помощью. Выдумала какую-то чушь насчет того, что я плохой отец и что дети боятся меня.
— Ты надругался над собственными детьми? «Ну же, Кимберли! Теперь твоя очередь. Пока я говорю с ним, придумай что-нибудь!»
— Нет, нет, нет. Это были мои девочки! Я любил их! Я хотел для них только самого лучшего. А мать не оценила их потенциал. Баловала, говорила, что им надо поиграть, что вырасти они еще успеют. Господи, да разве можно достичь чего-то в этой жизни играя?
— В суде Куинси свидетельствовал против тебя, верно? — не отступала Рейни. — Его мнение имело решающее значение.
«Ну же, Кимберли. Нельзя допустить, чтобы он смонтировал бомбу. Мы должны что-то сделать. Быстро».
— Он сказал судье, что у меня расстройство личности! Сказал, что, по его мнению, я склонен к манипулированию, что я эгоцентричен и начисто лишен способности сопереживать. Короче, я проявлял психопатические тенденции и использовал своих детей для достижения собственных целей. Он высказался в том смысле, что не может поручиться за их безопасность, потому что я противлюсь их становлению как личностей. И после того я больше не видел своих детей. Вы это понимаете? В один день я превратился из уважаемого семейного человека в имя, занесенное в запретительный судебный список. Стоило мне косо посмотреть на кого-то, как у меня отобрали бы лицензию. Я был уничтожен!
— Однако дела у тебя шли не так уж и плохо, — насмешливо заметила Рейни.
— Лишь после того, как я переехал из Калифорнии в Нью-Йорк, — возразил Эндрюс. — Один. Без семьи. Без детей. Знаете, у меня мог бы быть второй шанс с Мэри Олсен. Она забеременела от меня, мы могли быть счастливы. И снова на моем пути встал Пирс. Это он вынудил меня убить ее. — Голос Эндрюса изменился. — Сукин сын… Он отобрал у меня все. Но больше этого не будет! Теперь я принимаю решения. Я — главный. Ему нужно экспертное заключение? Я предоставлю ему экспертное заключение. Заключение эксперта по взрывчатке. Пора, черт возьми!
Он вдруг дернул Кимберли за руку. Девушка подняла было ногу, чтобы ударить каблуком по подъему ноги Эндрюса, но потеряла равновесие. Она скривилась от боли и беспомощно согнулась. Рейни снова попыталась поймать ее взгляд.
Нужно что-то делать. Времени не оставалось. «Думай, думай. Ну же…»
— О, слава Богу! Люк!
Попытка была отчаянная, обреченная на провал, но она удалась. Эндрюс впервые ощутил дуновение ветерка и ощутил, что ему угрожает опасность с фланга, резко повернул голову. До пистолета было слишком далеко, и Рейни, прыгнув влево, схватило то, что попало под руку. Это был металлический кухонный стул.
— Какого…
— Кимберли!
Девушка двинула Эндрюса локтем в ребра и с силой опустила ногу. Пытаясь повернуться, профессор потерял равновесие. Не дожидаясь, пока он поднимет пистолет, Рейни швырнула стул ему в грудь. Пистолет и стул отлетели в сторону, и Эндрюс, с опозданием поняв, что попался на самую старую в мире уловку, взвыл, как раненый зверь.
— Сука!
— Кимберли! Пистолет! — крикнула Рейни.
Оружие. Надо овладеть оружием.
Рейни нырнула под кофейный столик, где лежал ее «глок». Эндрюс, оценив ситуацию, ударил ее ногой в подбородок. Челюсть хрустнула. Рейни упала на спину, в глазах потемнело. Кимберли бросилась за пистолетом Эндрюса, но профессор обрушил на голову девушки стул.
Рейни услышала глухой чавкающий звук, которого не слышала никогда раньше.
Эндрюс триумфально улыбнулся. Отбросил стул. Наклонился за пистолетом, который лежал рядом с Кимберли. Совсем близко…
Последний шанс. Рейни перекатилась на бок. «Глок» лежал возле ножки кофейного столика. «Ну же, Рейни. Смерть не может быть предпочтительнее жизни. Смерть не может быть предпочтительнее жизни! Будь все проклято, она останется оптимистом до конца. Ну!»
Резкий сухой звук поданного в патронник патрона. Звук смерти.
— Прощай, Рейни, — сказал Эндрюс. И голос Куинси:
— Эй, Эндрюс! Убери свои мерзкие руки от моей дочери.
* * *
Через четверть часа, когда Куинси вернулся в плохо освещенную комнату для допросов, Альберт Монтгомери встретил его спокойным взглядом. Половина пятого. Агент, по всей вероятности, уже получил подтверждение смерти дочери. Монтгомери задавался вопросом, увидит ли он слезы в глазах Куинси. Хотелось бы.
Агент остановился перед ним.
— Привет, Альберт, — сказал он кристально чистым голосом, совершенно незнакомым и непохожим на голос Куинси. — Теперь моя очередь сказать тебе кое-что, чего ты не знаешь. Во-первых, я уверен, что с Кимберли все в порядке. Во-вторых, я не Пирс Куинси.
Незнакомец поднял руку и стянул с головы парик, над которым два часа трудились Гленда Родман и эксперт ФБР по гриму. Потом сбросил туфли со специальными двухдюймовыми подкладками. Снял темно-синий пиджак.
— Меня зовут Люк Хейз. Я друг Рейни.
* * *
Эндрюс побледнел и резко повернулся к двери в спальню. Правой рукой он уже дотянулся до пистолета, левая сжимала плечо Кимберли.
— Кто? Как? Но ты же в Виргинии!
Куинси вошел в гостиную из спальни. В опущенной руке — пистолет. Взгляд не отрывается от Эндрюса. Он потратил целых пятнадцать минут на поиски в фойе человека, разговаривающего по сотовому телефону, прежде чем понял свою ошибку. Убийца уже наверху. Убийца уже в комнате дочери. План Б — подъем по пожарной лестнице. Шесть этажей вверх. Куинси устал.
Он стоял, глядя на человека с пистолетом, человека, склонившегося над его дочерью, и ощущал необыкновенное спокойствие. Время замедлило бег. Тайна перестала быть тайной. Неизвестный обрел лицо. Оно, как и лица многих убийц, не производило сильного впечатления. Перед ним был обычный человек, среднего роста, умеренного веса, среднего возраста.
— Ты убил Мэнди, — сказал Куинси, продолжая приближаться.
Эндрюс все еще не поднял пистолет. Он еще не убил ни одну из двух женщин. Возможно, у него не было навыка обращения с огнестрельным оружием. Одно дело удар из засады. Совсем другое — открытая, лицом к лицу, схватка.
— Легкая добыча, — фыркнул Эндрюс.
Но голос его дрогнул. За спиной у него Рейни потянулась к лежавшему под стеклянным столиком «глоку». Куинси быстро отвел глаза, надеясь, что Эндрюс не заметил направление брошенного им взгляда, и посмотрел на начавшую подниматься Кимберли.
— Ты убил Бетти.
— Это было еще легче.
Неожиданно Эндрюс повернулся, обхватил Кимберли за шею и притянул к себе. Девушка несколько раз моргнула словно не понимая, что происходит. Потом увидела отца и опустила голову.
— Все в порядке, — автоматически сказал Куинси.
Он хотел обнять ее, утешить, приласкать, сделать что-нибудь, чтобы боль ушла из ее взгляда. Руки тянулись к дочери, но он удерживал их усилием воли. Кимберли сильная и Куинси надеялся, что у нее хватит сил пройти через это испытание.
«Верь мне. Я позабочусь о тебе».
Эндрюс криво усмехнулся и прижал девушку к себе.
— Вставай, Спящая красавица. Пора попрощаться с папочкой.
Они поднялись вместе. Эндрюс по-прежнему прикрывался девушкой, как живым щитом. Куинси не предпринял ни малейшей попытки помешать ему.
Краем глаза он снова уловил какое-то движение на заднем плане, но снова устоял перед искушением повернуть голову. Он смотрел прямо на Эндрюса, не позволяя противнику оглянуться. Мир сжался до размеров комнаты. Эндрюс, Кимберли и Куинси. Хищник, дочь и отец, спасающий ребенка. Они видели только друг друга. Рейни… Он надеялся.
— Ну как, Куинси? — Эндрюс прижался к Кимберли. — Как чувствует себя человек, который все потерял, но так и не понял почему?
— Ты ведь не настоящий человек, — спокойно сказал Куинси, сдвигаясь немного влево и уводя за собой взгляд Эндрюса. — Ты лишь человеческая оболочка, лишенная подлинных чувств, привязанностей, сострадания. Всю жизнь ты изображал из себя человека, сливаясь с образами других людей, потому что иначе просто не мог. Самая большая в мире справедливость в том, что твои девочки никогда больше не увидели тебя.
Эндрюс поднял пистолет и прицелился в голову Куинси.
— Пошел ты! — взвизгнул он. Кимберли вздрогнула. — Убью тебя! Вышибу твои чертовы мозги!
— Нет, — спокойно сказал Куинси и посмотрел в глаза дочери.
«Оставайся сильной, и все будет в порядке. Верь мне. Верь мне».
— Да!
— Нет. Без меня твоя жизнь лишится всякого смысла. Кем ты будешь, Эндрюс, если меня не станет? Что будешь делать? О чем мечтать ночами? Ты ненавидишь меня, и ты нуждаешься во мне. Без меня игра закончится.
Лицо профессора налилось кровью. Взгляд заметался из стороны в сторону. Ярость закипала, взрыв был неизбежен. Рациональные действия уступали место реакции безумца. Этого Куинси и хотел. Чтобы убийца потерял контроль. Чтобы монстр, живущий в Эндрюсе, вырвался на волю.
Палец лег на спусковой крючок. Куинси продолжал смотреть в глаза Кимберли, стараясь сказать, как он любит ее, стараясь попросить прощения за то, что она еще увидит. Рейни. Кимберли. Рейни. Дай Бог силы обеим…
Движение за спиной Эндрюса…
— Кимберли, — негромко сказал Пирс, — к черту балет. Как по сигналу, девушка повисла на руках убийцы. Эндрюс вскрикнул от неожиданности и спустил курок, но равновесие уже нарушилось. Пуля ударилась в стену, отщепив кусок штукатурки. Куинси бросился влево и вскинул пистолет, но Эндрюс укрылся за Кимберли. Куинси не стал стрелять.
— Кимберли, — сам не зная зачем, крикнул он.
— Папа!
— Эй, Эндрюс, — сказала Рейни, — посмотри сюда. Убийца обернулся. Кимберли вывернулась и нырнула на пол. Рейни навела пистолет.
— Нет! — завопил Эндрюс, вскидывая руку… И тогда Куинси спокойно и хладнокровно выстрелил ему в грудь. Эндрюс рухнул на пол. Он не шевелился.
— Все кончено? — спросила Кимберли, когда короткое эхо выстрела замерло и наступила тишина.
Девушка попыталась подняться, но ее левая рука не выдержала веса. По длинным шелковистым волосам стекала кровь.
Куинси подошел к ней. Обнял дочь и почувствовал, как дрожь прокатывается по ее хрупкому телу. Он прижал ее к груди, нежно, бережно, заботливо, как прижимал тогда, когда она только появилась на свет. Он спас ее, но и причинил ей боль и знал, что им обоим понадобятся годы чтобы во всем разобраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44