Проводив незнакомца взглядом до лестницы, Игорь отметил, что внешность у него самая заурядная.
– "У такой красивой женщины ухажер мог бы быть и получше", – подумал Игорь. А еще он подумал, что где-то уже видел этого мужчину раньше. Но где, вспомнить не мог.
Сев за руль своего «Мондео», он завел двигатель, вытащил из кармана телефон и набрал номер Маши.
– Алло! – прозвучало в динамике.
– Здравствуй! – сказал Игорь. – Чем занимаешься?
– Сижу на новеньком диване и пытаюсь понять, зачем я его купила? Он совершенно не подходит под цвет обоев.
– А я тебя предупреждал.
– Сильнее нужно было предупреждать! И вообще, куда ты пропал на целых три дня? Я, между прочим, волновалась!
– А почему не позвонила?
– Ты же знаешь, я не люблю навязываться…
В разговоре повисла пауза, во время которой каждый из них пытался вспомнить, из-за чего они поссорились три дня тому назад. И каждый уже готов был простить, но мешала гордость. Первым растопить лед, как и положено мужчине, решился Игорь.
– Прости меня, пожалуйста! – попросил он. – Я был не прав!
– Приезжай скорее! – прошептала в трубку растроганная Маша. – Я так по тебе соскучилась!
Отключив телефон, Игорь надавил педаль газа и резво вклинился в бесконечный поток спешащих куда-то автомобилей.
Новое знакомство
Антонина Петровна встречала гостей возле самой калитки, Валентина Глушенкова, ее супруг Аркадий и Анатолий Панфилов прибыли последними. За спиной хозяйки был виден накрытый под тенистыми яблонями стол, за которым сидели несколько человек.
– Опоздавшим – штрафную! – закричал один из мужчин, сидевших за столом, бывший начальник покойной Елены Самохиной, а ныне пенсионер Иван Корнилович Генкин. Он был уже заметно пьян.
– На поминках правило штрафной не действует, – поумерил его пыл другой мужчина, очевидно, муж Антонины Петровны.
Сама хозяйка, рассадив новых гостей, придирчиво осмотрела стол, проверила, у всех ли есть тарелки, вилки, стопки и фужеры. Убедившись, что все в порядке, Антонина Петровна присела на свободную табуретку.
– Как здорово, что все вы здесь! Большое вам спасибо. Мы уже начали бояться, что вы не приедете.
– Для нас ваше приглашение было немного неожиданным: ведь никто не знал Елену Васильевну при жизни, – ответил за компанию Анатолий Панфилов. – Но чтобы не приехать – такого даже в мыслях не было.
– И правильно! – подключилась к разговору Вероника, подруга покойной. – Будь Лена жива, она была бы рада познакомиться с такими хорошими людьми. Я это точно знаю. А то, что вы сделали для ее дочери, никакими словами не описать.
– Такому очаровательному созданию, как Настя, просто невозможно не помочь! – подал голос Аркадий Белов. – А где она, кстати?
– Спит, – ответила Татьяна, другая подруга Елены Самохиной. – Набегалась, наигралась и уснула.
– Ей здесь должно быть хорошо, – сказал Аркадий, обводя взглядом все вокруг. – Такая кругом красотища!
– И озеро рядом, – поддержала Антонина Петровна. – Мы с ней каждое утро купаться ходим, вот только сегодня погода подвела… Ну что ж это мы разговоры разговариваем! Наливайте, пора помянуть нашу Леночку…
Выпили не чокаясь, после чего за столом потекла обычная для поминок беседа. Все, кто знали Елену Самохину, вспоминали, какая она была замечательная, остальные внимательно слушали. Никого не смущало, что некоторые из гостей никогда прежде не видели друг друга.
Глушенкову очень заинтересовала Татьяна, сидевшая справа от нее. Поговорив с нею, Валентина даже подумала, что зря она в свое время ограничила знакомство с подругами Елены Самохиной одной Антониной Петровной Зименко. За неброскими, но необычайно точными фразами и формулировками Татьяны просматривались острый ум и немалая житейская мудрость. Чувствовалось, что и самой Татьяне понравилась новая знакомая. Спустя какое-то время они заметили, что разговаривают только друг с другом. Впрочем, все остальные тоже как бы разбились на пары: Аркадий оживленно беседовал с Антониной Петровной, Анатолий – с Вероникой, подвыпивший директор департамента озеленения о чем-то изливал душу хозяину дачи.
– Жаль, что мы не познакомились еще год назад, – заметила Татьяна. – Знаете, глядя на вас, трудно предположить, что вы работаете в милиции.
– А на кого же я, по-вашему, похожа?
– На менеджера крупной фирмы, пожалуй, – ни секунды не раздумывая, определила Татьяна.
– Почему?
– Есть в вас уверенность, свойственная хорошим управленцам. Не удивлюсь, если вскоре вы сделаете карьеру в милиции.
– Работая с несовершеннолетними, трудно сделать карьеру. Обычно большими начальниками становятся работники отделов убийств или борьбы с экономическими преступлениями.
– Это несправедливо! Ведь именно в детстве формируются взгляды на жизнь. А от них зависит, по какому пути пойдет человек.
– Абсолютно с вами согласна! Жаль, что в Министерстве внутренних дел не желают этого понимать. Никак не могут взять в толк, что инспекторов по делам несовершеннолетних должно быть во много раз больше, чем, например, следователей или оперативников…
– Так поменяйте профиль работы, делайте карьеру, станьте министром и командуйте! – предложила Татьяна.
– Мысль, конечно, интересная, – улыбнулась Глушенкова. – Только вот как быть с моими подопечными? Бросить на произвол судьбы? Это же дети…
– Вам, я вижу, очень нравится с ними возиться.
– Вообще-то общаться с подростками очень интересно. Но порой бывает безумно трудно…
– Наверное, вытянув ребенка из беды, ощущаешь больше радости, чем, скажем, помогая взрослому?
– Не знаю. Я практически все время занимаюсь подростками. Работала в должности дознавателя, но всего несколько месяцев, так что и сравнивать-то не с чем.
Валентина вдруг поймала себя на мысли, что делится с едва знакомым человеком тем, о чем раньше почти не говорила даже с близкими людьми. С чего это ее потянуло на откровенность? Может, оттого, что выпила? Вряд ли – выпила она совсем немного, всего два фужера красного вина.
– А хотите, я попытаюсь угадать ваш род занятий? – предложила Глушенкова.
– Хочу!
– Скорее всего, вы психолог очень высокого уровня!
– Почти угадали, – ответила Татьяна. – Я экономический консультант. В этой профессии знание человеческой психологии нужно не меньше, чем экономика. А как вы догадались?
– Я ведь работаю с подростками…
– Ох, не завидую я малолетним преступникам вашего района! Если, конечно, они еще остались!
– Еще как остались! – вздохнула Глушенкова. – Встречаются такие экземпляры, что никакая психология не помогает. Так и хочется взять хороший ремень…
Татьяна согласно кивнула и вдруг предложила:
– Давайте перейдем на «ты». А то уж больно официально…
– Давай, – согласилась Валентина.
– А что слышно об убийцах Лены? Когда наконец будет суд?
– Думаю, не скоро, – ответила Глушенкова. – Если вообще будет.
Говоря об этом, Валентина не смогла скрыть разочарования в голосе, и это не укрылось от внимательной соседки.
– Ты тоже сомневаешься?
– В чем? – не поняла Глушенкова.
– В том, что именно Дементьева с Хабибовым нужно судить за это убийство?
– Сомневаюсь, – не стала лукавить Валентина. – А у тебя тоже есть основания?
– Есть. – Татьяна чуть помедлила, словно обдумывая что-то, а затем сказала: – Дело в том, что волею случая я хорошо осведомлена обо всем, что касается бывшего Средного рынка, а ныне торгового комплекса «Д.О.М.». Да и о том, как продвигается расследование убийства Лены, имею представление.
– Откуда, если не секрет?
– Я довольно близко знакома с нынешним директором комплекса «Д.О.М.».
– С Игорем Опариным?
– Да, – подтвердила собеседница. – Он обратился ко мне за помощью чуть меньше года тому назад, и наше сотрудничество продолжается до сих пор.
– И как он тебе?
– Очень толковый. Просто талант! У него есть все, чтобы через несколько лет стать крупной фигурой в бизнесе. Я в меру сил помогаю ему. Надеюсь, что и он, достигнув известных вершин, меня не забудет.
Татьяна на мгновение замешкалась.
– Не стану лукавить, материальный фактор в нашем с ним сотрудничестве тоже имеет место.
– Ты, кажется, этого стесняешься? Почему? Это ведь и есть твоя работа, – удивилась Глушенкова.
– Не очень-то приятно сознавать, что оказываешь услуги руководителю того самого предприятия, из-за которого убили мою лучшую подругу!
– Думаешь, и Опарин как-то причастен к убийству?
– Нет, что ты! – возразила собеседница. – Хотя, по странному стечению обстоятельств, в город он приехал в тот самый день и на той самой электричке, под которой погибла Елена.
– Вот как?
– Это всего лишь злая гримаса судьбы и не более того, – уверенно продолжала Татьяна. – Иначе он не стал бы рассказывать мне о происшествии на платформе в первый день по приезде.
– Так вы познакомились в первый же день его пребывания в городе?
– Да. Я близко знала его тетку. Он переночевал у меня, а утром отправился устраиваться на работу к своему школьному другу, Вадиму Дементьеву. Игорь мне сразу понравился.
– Что, действительно хороший парень?
– Не то слово! Мне еще не доводилось встречать человека с такой коммерческой хваткой, – с азартным блеском в глазах сказала Татьяна. – Даже не представляю, что он мог делать столько лет в глухой провинции!
– Ждал своего часа, – предположила Глушенкова. – Способность оказаться в нужном месте в нужное время бывает порой куда полезнее иных положительных качеств. У меня есть один знакомый, который называет таких людей «рыбаками». По его теории, они способны долго и терпеливо дожидаться своего шанса, не размениваясь на мелочи, но уж когда приходит время, вцепляются в фортуну, словно пираньи, и больше ее не отпускают.
– Как здорово сказано! – похвалила собеседница. – И сравнение с пираньей очень подходит. Игорь действительно похож на пиранью: за версту чует прибыль и своего не упустит.
Вспомнив о том, с чего, собственно, и возник разговор об Опарине, Валентина спросила:
– Ты не сказала, что тебе известно о ходе следствия?
– Оно топчется на месте. Игорь говорил как-то, что следователь нарочно тянет, но я не поверила. Насколько мне известно, юристов не поощряют за медлительность. Если только…
– Что «если только»?
– Если только черепаший темп не задан начальством.
Татьяна налила в свой фужер прохладного кваса, который принесла Антонина Петровна, и с видимым удовольствием выпила. Валентина прекрасно помнила, как он хорош, и последовала примеру собеседницы.
– И вот теперь мы подобрались к самому главному вопросу: кому выгодно затягивать следствие? – продолжала Татьяна. – Мне на ум приходит только один человек – Станислав Малицкий. Слышала о таком?
– Слышала, – ответила Глушенкова. – Но не думала, что его влияние простирается и на городскую прокуратуру.
– Все гораздо проще. Один из заместителей прокурора – давнишний приятель Малицкого. Они еще со студенческой скамьи поддерживают неформальные отношения.
– «Поддерживают неформальные отношения»? – усмехнулась Глушенкова. – Ну и выраженьице!
– К сожалению, слово «дружба» к людям большого бизнеса и высоким милицейским чинам неприменимо, – изрекла Татьяна. – Такова реальность!
– Я не понимаю, зачем Малицкому затягивать следствие? Не лучше ли попросить друга… пардон, того, с кем он поддерживает неформальные отношения, просто прекратить следствие и выпустить подозреваемых на свободу. Тем более, что адвокату Дементьева удалось раскопать факты, которые способны развалить все дело! Надо всего лишь убедить следователя обратить на них внимание.
По выражению лица Татьяны было видно, что ни о чем таком она не слышала.
– Неужели Опарин не говорил тебе об этом? – удивилась Глушенкова.
– А что это за факты, ты говорить не имеешь права, да? – после короткой паузы уклонилась от вопроса Татьяна.
– Закон это строго-настрого запрещает. Да и полной уверенности, что сами факты не сфабрикованы тем же Малицким, у меня нет!
– Малицкий не стал бы вытаскивать своих людей из тюрьмы так рано! – возразила собеседница. – Это ему невыгодно.
– Почему?
Вместо ответа Татьяна спросила:
– Тебе, случайно, не попадался на глаза устав закрытого акционерного общества «Д.О.М.»?
– Нет, – соврала Валентина. Она сделала это, чтобы узнать, совпадут ли выводы Татьяны с ее собственными.
– Если бы ты его прочла, узнала бы много интересного! – начала объяснять Татьяна. – Особенно хорош пункт номер девять, в котором говорится, что если один из акционеров в течение года не принимает участия в хозяйственной деятельности комплекса, его акции считаются аннулированными и переходят в руки учредителя. Это означает, что двадцать процентов прибыли, которыми ранее мог распоряжаться Дементьев, через неделю-другую достанутся Малицкому.
– Но бывают же форс-мажорные обстоятельства, – заметила Глушенкова. – В каждом договоре, насколько я знаю, они оговариваются отдельным пунктом. Пребывание в следственном изоляторе, несомненно, должно подпадать под форс-мажор.
– Только не в данном случае. В уставе пункт о форс-мажорных обстоятельствах дотошно конкретизирован. В нем говорится о чем угодно: о землетрясениях, войнах, наводнениях, даже о нашествии термитов и саранчи, но ни слова про тюремное заключение.
– Не думаю, что такой богатый человек, как Малицкий, стал бы мелочиться из-за каких-то двадцати процентов прибыли.
– Это не так уж мало. Когда комплекс будет выстроен полностью, получится около трехсот тысяч долларов в месяц.
– Триста тысяч за один месяц! – изумилась Глушенкова.
– А может, и больше, – как ни в чем не бывало продолжала Татьяна. – Я ведь делала подсчет исходя из официальных цифр. Ну а сколько спрятано «в черноте»* – одному Богу известно.
– А кто сейчас распоряжается акциями Дементьева? – поинтересовалась Валентина.
– Опарин. На него оформлена доверенность. К его чести, могу сказать, что все положенные Дементьеву деньги он добросовестно перечисляет на счет его супруги.
– А сколько, ты, случайно, не знаешь?
– За прошлый месяц – сто сорок восемь с половиной тысяч долларов, – не стала скрывать Татьяна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38