То, как он повел себя на перевале Хаккенарск, — очень характерно для Кьери. Он мгновенно выработал единственно верный план, блестяще реализовал его, не забыл ни одной важной детали, а потом чуть не погубил себя, пытаясь продолжать командовать, несмотря на тяжелые раны. А чего стоит один случай в Ааренисе! Это было на следующий год. Я отправил его вместе с небольшим отрядом в разведывательный дозор. Командиром был назначен опытный сержант. Как же, разбежались! Вскоре я узнаю, что, выполняя распоряжения Кьери, половина патруля попала в плен. Что он тогда делает? Он на все свое жалованье нанимает себе отряд из местных крестьян, которые худо-бедно умели держать в руках оружие, продумывает, как и откуда напасть на противника, спасает наших людей и безоговорочно выигрывает свой первый бой с минимальными потерями. Когда же я спросил сержанта, почему он не пресек всю эту самодеятельность с самого начала, тот только развел руками и предложил мне попробовать остановить на полном скаку боевого коня, намертво закусившего удила. Кроме того, мы с сержантом вынуждены были признать, что Кьери поступил так, как было нужно. Но ведь риск-то какой…
— Так почему же, мой господин, вы считаете, что он не подходит на роль правителя? Ведь посмотрите сами, каким он стал теперь. Чего стоит только его опыт управления герцогством, которое выделил ему королевский дом Тсайи. Эти земли, бывшие некогда нищим, почти не возделываемым клочком Северных холмов, страдающим к тому же от постоянных набегов орков, превратились в густонаселенный, безопасный и процветающий край. Основная заслуга в этом принадлежит именно герцогу. Разве это не доказывает то, что он мог бы стать прекрасным правителем в королевстве?
— Согласен, но это еще не все. Понимаешь, Пакс, ты родом не из Лионии и не знаешь, чего мы ждем от нашего короля.
— Эльфийского чутья? — глядя прямо в глаза Хальверику, спросила Пакс.
— Да, и этого тоже. А насколько мне известно, у Кьери нет и намека на способности к восприятию тонких эльфийских миров. А чего стоят его вспыльчивость и нежелание докапываться до того, кто виновен в том или ином проступке! Ты ведь сама прекрасно знаешь об этом, тем более что была не только свидетелем, но и участником тех страшных событий в Ааренисе. Другое дело, если бы Тамаррион была жива. Он так изменился после свадьбы. Жаль, что ты не знала его тогда. Не зря в ее имени была руна, означающая «свет». Ее любовь высветила лучшие стороны того, что представлял собой Кьери, не ломая его личность.. А после ее смерти он стал мрачнее и, не побоюсь этого слова, чернее, чем раньше. Он выставил из своих владений маршала Геда… Нет, он, правда, написал мне, что собирается восстановить с ними какие-то официальные отношения после того, как ты вывела перед ним на чистую воду дворецкого, но…
— Орден Геда получил прежние права во владениях герцога Пелана.
— Что?!
— Мой господин, по-моему, вам известно далеко не все, что произошло за эту осень с тех пор, как я вернулась к герцогу. Он пригласил к себе маршалов, провел переговоры с Верховным Маршалом Арианией, и когда выяснилось, что между ним и орденом Геда нет никаких противоречий, герцог Пелан выделил место для резиденции маршала в крепости и приказал начать строительство фермы в ее окрестностях.
— Ничего себе! — Эти известия явно были полной неожиданностью для Алиама Хальверика. — В жизни бы не подумал! И хотя я по-прежнему считаю, что этого недостаточно, тем не менее…
— Мой господин, я должна согласиться с вами, что тот человек, которого мы с вами оба знали и с которым бок о бок сражались тогда в Ааренисе, не стал бы хорошим правителем ни в Лионии, ни в какой-либо другой стране. Но это было больше двух лет назад. Год назад я сама была бездомным бродягой, шарахавшимся от всех и вся; полным, законченным трусом, каким вы поначалу считали Пелана. Как видите, я сильно изменилась. Изменился и он. Я могу утверждать это смело, потому что сама видела, как происходили в нем эти перемены. В то время я не знала, чем эти перемены могут реально обернуться. Но вполне возможно, что боги ниспослали их лишь для того, чтобы стало возможно доверить ему управление Лионией.
— А как же эльфийское чутье?
— Тут я ничего конкретного сказать не могу. Возможно, меч поможет восстановить его. Может быть, придут на помощь эльфы. Если они боялись его горячности и вспышек безудержного гнева, то изменения в характере герцога могут изменить и отношение эльфов к нему.
— Как ты думаешь, они знают об этих переменах в Пелане?
— Понятия не имею.
— В любом случае следует сообщить им об этом. Остается только решить, как лучше это сделать. — Алиам обернулся к Эстиль и спросил:
— Что ты на это скажешь? — Не знаю. Честное слово, не знаю. Я сейчас не могу думать ни о чем, кроме как о Кьери. Мы ведь его знали так долго… Потом этот меч… Быть так близко рядом с ним и…
— Мой господин, далеко ли отсюда находится эльфийское королевство? — спросила Пакс. Алиам удивленно вскинул брови:
— Далеко ли? Понятия не имею. Я там никогда не был. Туда все равно не попадешь, если они сами не пригласят тебя.
— Это я знаю. Но может быть, рейнджеры могли бы проводить меня. Амбротлин заявил, что королева была его сестрой, а их мать — Госпожа Леса. Если бы я смогла убедить ее… — Убедить эльфа или альфару? — Алиам выразительно посмотрел на Пакс. — Знаешь, любому другому я честно сказал бы, что это пустая затея. Но ты — кто тебя знает, может быть, у тебя и получится. Однако смотри: эльфы любят своих детей едва ли не больше, чем мы, люди. И тем не менее они знали, что он выжил, и ничего не предприняли для его спасения. По всей видимости, у них были на это причины, хотя им и нелегко было переступить через свои чувства. Судя по каким-то намекам, они все эти годы спорят между собой, решая, правильно ли они поступили, отвернувшись от сына одной из них. Понимаешь, не в обычаях эльфов бросать родню по крови в беде.
— Может быть, они ему и помогали, — неожиданно возразила Эстиль. — Вспомни, Алиам: когда молодой Кьери еще был здесь, у нас почти каждую зиму гостили эльфы, да не по одному, а целыми компаниями. Иногда они даже оставались на Праздник середины зимы. Кьери общался с ними любезно и с удовольствием, как и все наши оруженосцы.
А потом он пару раз упоминал, что эльфы иногда помогают ему, оказывают какие-то небольшие услуги…
— Вполне возможно. И все-таки я думаю, что, если он и есть принц, да к тому же наполовину эльф по крови, им стоило немалых трудов удержаться от того, чтобы помогать ему везде и во всем, а не ограничиваться какими-то случайными услугами. Клянусь Фальком, Эстиль! Эльфы всех кланов с огромным почтением относятся к родовитости и происхождению своих соплеменников.
— Да, но только до тех пор, пока силы зла не перечеркнули благородство этого происхождения. Пусть мы и немногое знаем об их законах и традициях, но все-таки вспомни… Помнишь, как они рассказывали нам о киакномах и прочих ужасах.
— Да ты что! Это совсем другое дело! — Покраснев, Алиам чуть не сорвался на крик. — Может быть, у Кьери и тяжелый характер, но эта гадость не имеет к нему никакого отношения. Да я ни за что не поверю, что эльфы бросили в беде принца, в котором наполовину течет их кровь. Поэтому их отношение к Кьери остается для меня загадкой.
— Скажите мне, мой господин, а что еще, по-вашему, они могли сделать? — рассудительно спросила Пакс. — Если они по каким-то причинам отказались напрямую влиять на его судьбу, то, зная, что он находится под вашей опекой, они могли быть относительно спокойны за него. Как ни суди, никто не может отрицать того факта, что, подобрав в лесу напуганного, потерявшего всякую надежду мальчишку, вы сделали из него храброго, сильного, уверенного в себе мужчину, настоящего воина.
— И все же… — Алиам Хальверик не успел закончить фразу. Его перебил стук в дверь. — Ну что там еще? Я же просил меня не беспокоить! — с раздражением в голосе сказал он.
Глава XXI
В приоткрывшуюся дверь заглянул Калиам Хальверик. Пакс сразу поняла, что он с трудом скрывает свое волнение.
— Я прошу прощения, но дело в том, что прибыли эльфы…
— Эльфы?
— Да. Я знаю, что не следовало прерывать ваш разговор ни при каких условиях, но все же решился…
Алиам кивнул:
— Все правильно. Паксенаррион, пойдешь со мной встречать их? Эстиль, как ты?
— Конечно, мой господин.
Пакс и Эстиль проследовали за Алиамом Хальвериком вниз, в большой зал, где их уже ожидала группа эльфов. Знакомых Пакс среди них не было. Все прибывшие были в кольчугах и в длинных меховых накидках. Надвинутые на глаза капюшоны скрывали выражение их лиц.
— Позвольте приветствовать вас, — едва войдя в зал, громко произнес Алиам Хальверик. — Добро пожаловать в крепость Хальвериков.
— Господин Хальверик, — ответил один из эльфов, — вполне возможно, что вы не захотите приглашать нас к себе в дом, когда узнаете, по какому делу мы прибыли к вам. Не желаете ли сначала выслушать наш вопрос?
Алиам на миг застыл на месте. Пакс увидела, как наливаются кровью его шея и затылок.
— Эльфов всегда радушно принимали в этой крепости. Кроме того, все знают, что мои гости могут смело высказывать любые суждения, даже если они противоречат моим.
— Ваше гостеприимство хорошо известно, господин Хальверик. Но тем не менее позвольте мне перейти к делу. Амбротлин передал в Лес Великой Госпожи сообщение о том, что Паксенаррион родом из Трех Пихт, паладин Геда, поклялась найти пропавшего наследника престола. По словам Амбротлина, существует опасность того, что вы вдвоем сможете догадаться о том, кем сейчас является этот человек, узнать его имя и где он находится. Мы прибыли сюда, чтобы предотвратить это.
Пакс шагнула вперед, чувствуя, как от эльфа катится на нее волна гнева, беспокойства, однако не злого умысла.
— Амбротлин сказал, что не будет вмешиваться в мои поиски, тем более как-либо мешать им, — проговорила она. — Почему на это решились вы?
Глаза эльфа недобро сверкнули.
— Как я понимаю, вы и есть тот самый паладин?
— Да, это я.
— Мне доводилось о вас слышать. — В эти слова он вложил все презрение эльфов к тем смертным, которые, на взгляд других людей, достигли чего-то особенного. — Не удивлюсь, если и вы не сможете меня понять. В конце концов, в вас ведь нет ни капли нашей синьинской крови. Впрочем, многие из нас уже давно жалеют о том, что пошли на союз людей и народа Синьин в этом королевстве. Это было ошибкой, и свидетельство тому, что наша возлюбленная сестра вышла замуж за смертного короля и погибла от рук смертных. Потерять ее детей из-за человеческих страстей — одного из-за денег, а другую из-за жажды власти — это было еще большим горем для нас. И никакая крестьянская дочь, наследница пастуха и невеста свинопаса, не сможет возвести на трон этого королевства жестокого палача, лишенного эльфийского чутья. Я ясно выразился? Я пришел для того, чтобы забрать у вас меч, который вам не принадлежит.
Боковым зрением Пакс увидела, что королевские оруженосцы встали за ее плечами и держат руки на рукоятках мечей. В комнате как будто стало холоднее. Холодным блеском засверкали полированные металлические предметы. Эльф тем временем продолжал свою речь:
— Меч не принадлежит ни вам, ни кому-либо из людей. Он был выкован для одного из нас, передан на хранение одной из нас, и к нам он должен вернуться. Вы должны вернуть нам этот клинок. — С этими словами эльф выбросил вперед руку в требовательном жесте.
— Нет, — спокойно ответила Пакс. — Я его не отдам.
— Вы вынуждаете меня вступить в бой в зале крепости Хальверика? — Эльф сбросил плащ и взялся за рукоятку своего меча.
Пакс по-прежнему стояла спокойно, не прикасаясь к оружию.
— Я никого ни к чему не принуждаю. Если вы устроите здесь резню, это будет целиком на вашей совести. — Эльф хотел что-то сказать в ответ, но Пакс не дала ему раскрыть рта. — Я не верну этот меч вам лишь потому, что он не ваш. Он принадлежит тому, для кого был выкован и с чьим именем навеки связан магическими заклинаниями. Вы прекрасно знаете, что я говорю о пропавшем принце, который теперь должен занять место усопшего короля, о том, кто должен править в Лионии по воле Великого Господина.
— Он погиб, — сказал эльф, — его больше нет.
— Амбротлин сам сказал мне, что он жив.
— Амбротлин солгал. Его тело живо, но это и все. Сам принц, его личность — этого в живых уже нет. — В голосе эльфа к злости стали примешиваться просительные ноты. — Мы не можем допустить, чтобы трон унаследовал пустой человек.
— Пустой?
— Я имею в виду — потерявший свою личность и ставший другим.
— Но ведь это не так, — спокойно возразила Пакс. Услышав эти слова, эльфы вздрогнули и переглянулись.
— Может быть, ты знаешь, кто этот человек? Не только эльфы, но и все присутствовавшие в зале замерли, ожидая ответа на этот вопрос. Пакс оглядела и зал и увидела, как напряглись все, кто ее слушал.
— Я знаю, кто это, и я знаю, что он не потерял себя, не стал, как вы выразились, пустым человеком.
— Но ведь там, в Ааренисе… — Не договорив фразы, эльф замолчал, понимая, что Пакс догадается, о чем идет речь. Пакс, подняв руку в предупреждающем жесте, сказала:
— Господин эльф, не все, кто находится в этом зале, знают, о ком мы говорим. Я не хотела бы объявлять сейчас во всеуслышание это имя. Может быть, вы возьмете на себя такую ответственность?
— Великий Певец, я хочу, чтобы никто" никогда не узнал этого имени! — Эльф повернулся кругом и быстро заговорил со своими спутниками по-эльфийски. Говорили они негромко, и до Пакс долетали только обрывки фраз, сложить которые во что-либо осмысленное у нее не получалось. Затем эльф вновь повернулся к ней:
— Паладин, вы лезете в дела, в которых ничего не понимаете. Так не должно быть.
— Господин эльф, вы также влезаете в то, в чем ничего не понимаете. Может быть, вы станете оспаривать волю Великого Господина?
— Я готов оспорить способность любого человека правильно понять эту волю. Что же касается вас, мне доводилось слышать об одном новоявленном паладине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107