Большое помещение с высоким потолком было хорошо освещено дневным светом, проникавшим через окна в двух стенах. Королевское ложе стояло на невысоком помосте. Помимо большого камина, несколько жаровен наполняли воздух в комнате не только теплом, но и ароматами курящихся благовоний. Король полулежал на подушках под расшитым золотом покрывалом. Не менее роскошный балдахин был свернут и убран к изголовью кровати. Пакс, следуя за так и не представившимся ей придворным, подошла ближе к королевской постели. Сидевшая рядом с кроватью женщина встала и шагнула ей навстречу. На ее шее висел медальон, выдававший ее принадлежность к ордену рыцарей Фалька, но одета она была не в военную форму, а в простое платье.
— Госпожа, вы — паладин? — спросила женщина. — Вы можете спасти его?
— Я не знаю. Я сделаю все, на что благословят меня боги и на что они даруют мне силы.
Пакс посмотрела через плечо женщины. Глаза короля были закрыты. Выглядел он глубоким стариком, хотя, по рассказам, Пакс представляла его намного моложе. Она внимательно смотрела, как женщина подходит к изголовью, наклоняется над королем и тихонько говорит ему что-то. Король медленно, с явным усилием открыл глаза, словно подернутые пеленой. Его взгляд, поблуждав бесцельно по комнате, наконец остановился на гостье. Король напрягся и попытался сесть.
— Добро пожаловать в Лионию, уважаемая госпожа, — с трудом шевеля губами, произнес он. — Для нас большая честь принимать вас при дворе. Приношу свои извинения за то, что не могу встретить вас, как подобает воспитанному кавалеру принимать в своем доме даму…
— Ваше величество, для меня огромная честь быть представленной королю Лионии, и все же я сразу обращусь к вам с просьбой: не тратьте зря силы. Могу ли я подойти к вам? — Король кивнул и чуть заметно пошевелил рукой. — Могу ли я спросить у вас, в чем заключается ваша болезнь и каковы ее причины?
— Этого мы не знаем, — сказал человек, проводивший Пакс в королевскую опочивальню. — Позвольте представиться: меня зовут Эскерьель, я оруженосец короля.
Пакс не могла скрыть удивления: оруженосец был мужчиной средних лет. Заметив выражение лица гостьи, он улыбнулся:
— Госпожа, оруженосец короля может быть вполне почтенного возраста. Ваш покорный слуга, позволю себе заметить, является рыцарем ордена Фалька, как и второй оруженосец, Льет. А теперь разрешите мне ответить на ваш вопрос. К сожалению, королевские врачи не знают, что это за болезнь.
— Я страдаю, — чуть слышно произнес король, — от страшной слабости и сильных болей вот здесь… — Правой рукой он прикоснулся к левой стороне груди и левому плечу. — Моя мать страдала от такой же болезни, от нее она и умерла. Врачи кивают на сердце, а как только мне становится трудно дышать, сразу же вспоминают и про легкие. Вынужден вам также признаться и в том, что в последнее время ничего из того, что я съедаю, не задерживается во мне достаточно долго, чтобы быть должным образом переваренным.
Пакс встала рядом с кроватью и взяла в ладонь руку короля. Его кожа была тонкой и высохшей и почти вплотную прилегала к костям. Это были руки очень и очень старого человека. На какой-то миг Пакс даже испугалась, вспомнив о неожиданной смерти вице-маршала Рейчел. Но внезапно усилившееся в ее душе ощущение своего долга подтолкнуло ее к действию…
Когда Пакс наконец отпустила руку короля, она едва ли смогла бы сказать, сколько времени прошло с начала ее молитвы. Оглядевшись, она поняла, что весь процесс занял как минимум несколько часов. По крайней мере, дневной свет за окнами сменился густыми сумерками. Колени Пакс дрожали. Эскерьель тотчас же подставил ей табуретку и предложил сесть. Король спал с мирным, безмятежным выражением на лице.
Льет поднесла ей кубок горячего вина с ароматными травами.
— Госпожа, — прошептала она, — я никогда не думала, что мне удастся увидеть…
— Я тоже, — перебил ее Эскерьель. — Ваши силы просто поражают воображение.
Пакс покачала головой, которая ей самой показалась тяжелой, будто камень.
— Дело не в моих силах. Все, что я делаю, даровано мне Великим Господином. Но не могу не признать — устала я ужасно.
— Это неудивительно. Но ничего, теперь у вас будет время отдохнуть. Король спит, ему явно стало лучше — впервые за последние дни.
— Увы, он не исцелен, — со вздохом сказала Пакс. Оба оруженосца внимательно посмотрели на нее.
— Но, может быть… — попыталась возразить Льет с надеждой в голосе.
— Нет. Я приношу свои извинения, но не могу скрывать от вас правду. Почему именно я так думаю, сказать вам я не могу, поскольку сама не знаю. Но король Лионии не исцелен, ему лишь стало легче на какое-то время.
— Это уже немало, — твердо сказал Эскерьель. — А теперь, если у вас хватит сил, позвольте проводить вас в вашу комнату.
— Как это — в кою комнату? — переспросила Пакс. Оруженосец неожиданно улыбнулся совершенно обезоружившей Пакс улыбкой:
— Уважаемая госпожа, у нас было несколько часов на то, чтобы подготовиться и проявить наше гостеприимство. Вы простояли у постели нашего короля с середины дня и до самого вечера. Вы можете идти?
Пакс медленно, преодолевая навалившуюся на нее усталость, встала с табурета.
— Ну что ж, самое трудное позади. Дойти я, пожалуй, смогу.
Ее комната оказалась буквально через две двери от королевской спальни. Это было небольшое помещение с камином и увешанными коврами стенами. Единственное окно выходило во внутренний двор замка, на небольшой сад, засыпанный снегом. Высокая, резного дерева кровать была застелена несколькими перинами и покрывалом. Меховой ковер закрывал почти половину пола. Дорожная сумка Пакс уже была аккуратно поставлена на тумбочку в ногах кровати.
— Уважаемая госпожа, можете обращаться ко мне с любой просьбой. Слуги сейчас принесут горячую воду и все необходимое для принятия ванны. Вы предпочтете поужинать одна или в обеденном зале?
— По правде говоря, я бы хотела побыть одна, если это не будет расценено как невежливость. Я на самом деле устала.
— Я вас прекрасно понимаю и уверяю, что никто не расценит это ваше пожелание как невежливость, — заверил ее Эскерьель. — С вашего позволения, я передам слугам указание никого к вам не впускать и не беспокоить вас без крайней необходимости.
Пакс кивнула:
— Благодарю вас. Но, само собой, если король вдруг проснется и захочет поговорить со мной, я всегда к его услугам.
— Мы также благодарим вас, госпожа, и поверьте, наша благодарность глубока и искренна. Я только прошу прощения… так получилось… я не знаю, как вас зовут…
— Разве? — переспросила Пакс и вдруг вспомнила, что переругавшиеся придворные не представили ее королевскому оруженосцу. — Меня зовут Паксенаррион, дочь Дортана. Некогда я служила в роте герцога Пелана в Тсайе, но теперь являюсь паладином Великого Господина и Геда.
Оруженосец поклонился и сказал:
— Госпожа Паксенаррион, добро пожаловать в королевский замок Чайи. Я уверен, что барон Хальверик, несомненно, представил бы меня вам по всем правилам этикета, как сделал бы это и барон Бельварин, но, к сожалению, их взаимная неприязнь не позволила обоим проявить элементарную вежливость. Должен признать, они с трудом терпят друг Друга.
— Это я успела заметить, — сказала Пакс, покачав головой.
— Разумеется, разногласия между придворными не должны касаться паладина и как-то влиять на соблюдение этикета в отношении почетных гостей. Так что я вынужден еще раз принести вам свои извинения. — Эскерьель, казалось, готов был еще многократно извиняться, но тут его речь прервали двое молодых слуг, внесших в комнату большой бак с горячей водой. Вслед за ними в комнату вошел очень старый, совершенно седой человек, который нес на руках стопку полотенец, увенчанную большой резной шкатулкой.
— А вот и Джуриам с банными принадлежностями, — представил вошедшего Эскерьель. — Сейчас позвольте вас оставить. Все, что вам понадобится, можете спрашивать у Джуриама. Кроме того, любой из слуг мгновенно вызовет меня, если в этом возникнет необходимость. — Эскерьель еще раз поклонился и вышел из комнаты. Вслед за ним в коридор вышли и молодые слуги. Пакс встретила взгляд старика, пытливый и любопытный.
— Ну что ж, уважаемая госпожа, надеюсь, вам у нас понравится, — сказал он, раскладывая полотенца на кровати и открывая шкатулку. В деревянном ящичке оказалось несколько шариков ароматного мыла. — Прошу вас, вот мыло с андраском, фиганом и эррисом. У нас эти травы считаются лучшими Для восстановления сил после зимней дороги.
Пакс никогда не доводилось слышать ни про андраск, ни про фиган. Один раз она видела сушеный эррис в какой-то лавке. Выглядел он как невзрачная травка с желтыми цветочками. Хозяин лавки пояснил ей, что эту траву используют как в мыле, так и при приготовлении горячего вина. Пакс с интересом наблюдала за тем, как Джуриам раскладывает ряд полотенец и выставляет на маленьком столике кусочки мыла явно в какой-то определенной последовательности. Каждое движение старого слуги было отточенным и церемонно-артистичным. Со дна шкатулки он извлек небольшой футляр, из которого, в свою очередь, достал два гребня — костяной и роговой. Оба они заняли свои места рядом с мылом. Затем старик вновь посмотрел в глаза Пакс и спросил:
— Уважаемая госпожа, позволите ли вы мне помочь вам снять плащ?
Пакс кивнула и потянулась к застежке. Старик подошел к ней сзади и принял спавший с ее плеч плащ. Пакс отстегнула ножны с мечом Тамаррион (про себя она по-прежнему называла этот меч именно так) и положила клинок на кровать. Затем она сняла через голову оружейную перевязь и начала расшнуровывать зимнюю меховую куртку, надетую поверх кольчуги. Обернувшись, она обратила внимание на то, что Джуриам, широко раскрыв от изумления глаза, неотрывно смотрит на рукоятку лежащего на кровати меча.
— В чем дело? — спросила она слугу, но тот даже не пошевелился.
— Это… — почти шепотом произнес он. — Именем Великого Господина, уважаемая госпожа… Скажите, откуда у вас этот меч? — В глазах слуги засверкал гнев, и слова его прозвучали скорее не как вопрос, а как обвинение.
— Это подарок, — сказала Пакс, внимательно глядя на старика. — Он был вручен мне герцогом Пеланом из Тсайи. Ранее этот меч принадлежал его жене.
— Пелан из Тсайи, — будто про себя повторил слуга. Затем он снова впился взглядом в меч. — Уважаемая госпожа, я прошу прощения; я только хотел бы узнать: на клинке этого меча есть какие-нибудь руны?
— Да, — ответила Пакс. — А что, собственно говоря…
— Сколько лет этому герцогу Пелану? Он старик, как я?
— Вовсе нет. Он среднего возраста — ну, может быть, лет пятидесяти.
— И вы утверждаете, что этот клинок принадлежал его жене? Как он попал к ней?
Этот допрос стал уже раздражать Пакс, но, посмотрев в глаза Джуриама, она увидела в них столько достоинства, честности и в то же время сожаления о том, что приходится нарушать правила этикета, что решила ответить ему абсолютно правдиво и как можно полнее:
— Я уже сказала вам, Джуриам, все, что мне было известно. Этот меч принадлежал жене герцога, и его удалось вернуть после того, как в бою с орками погибла она сама. Это произошло примерно пятнадцать лет назад. Те, кто рассказал мне об этом, — люди достойные и заслуживают всяческого доверия. Я же паладин. Верить мне или нет — решать вам. Но… позвольте узнать, почему это вас так интересует? Может быть, вы знаете об этом клинке нечто большее?
Морщины, изрезавшие лицо старого слуги, казалось, стали еще глубже. Вздохнув, он покачал головой, но все же ответил:
— Госпожа, я с трудом верю своим глазам, но… В общем, если руны на клинке этого меча те же самые, то могу вас уверить, что некогда этот меч находился в нашем замке и принадлежал не кому иному, как самой королеве. Правда, должен вам признаться, что это было давно. Очень давно.
— Подождите, неужели это правда?
— Да, уважаемая госпожа. Вы, судя по вашему возрасту, не то что помнить об этом не можете, но даже вряд ли что-то слышали. В те годы, когда я, еще совсем мальчишкой, состоял на службе при дворе, у нас в"Лионии царствовал король, приходившийся нынешнему сводным братом. Он женился на эльфийской принцессе по древнему обычаю, чтобы эльфийская кровь и эльфийское чутье не прерывались в правящей династии. — Замолчав, Джуриам с сомнением в глазах посмотрел на Пакс. — Скажите, вы же не боитесь эльфов? Некоторые последователи Геда, прямо скажем, недолюбливают этот народ…
— Ко мне это не относится, — твердо заверила его Пакс. — У меня есть друзья среди истинных эльфов, и к тому же я провела некоторое время на службе вместе с рейнджерами в южных областях вашего королевства. Я с великим уважением отношусь к эльфийским традициям, к умению эльфов жить в единении с природой и видеть не только наш мир, но и другие.
Слуга кивнул, явно удовлетворенный ответом Пакс.
— Что ж, вполне возможно, рейнджеры рассказывали вам о некоторых особенностях пашей страны. В Лионии живут как люди, так и эльфы. Это человеческое королевство и союз эльфийских сил. Вместе они составляют корень и ветви одного дерева. В добрые времена это королевство управлялось теми, кто обладал эльфийским чутьем и мог напрямую почувствовать любые изменения как в нашем мире, так и в тонких мирах. Старый король, отец Фалькьери и нынешнего короля, был женат первым браком на дочери смешанной эльфийско—человеческой семьи. В общем, у Фалькьери было достаточно эльфийского чутья. Достаточно, но не более того. У него хватило мудрости жениться на эльфийской принцессе, что бы потом об этом ни говорили. Их сын с детства демонстрировал огромные способности на стыке человеческих и эльфийских возможностей. И дочка тоже, бедная девочка.
— А что с ними случилось — я имею в виду сына и дочь? Или в вашем королевстве трон наследуют братья, а не дети короля? — спросила Пакс, гадая про себя, не путает ли что-либо слуга на старости лет — уж слишком его история отличалась от того, что ей доводилось слышать от других.
— Да нет же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107