Зазвонил телефон. Номер Один даже не шевельнулся, но телефон не унимался. Наконец он-таки снял трубку.
— Да, — бросил раздраженно. Послушал, повернулся к Алисии. — Это тебя.
Алисия, все еще утирая глаза платком, подошла к столу, остановилась у стула, на котором сидел Лорен Третий, взяла трубку.
— Миссис Алисия Хардеман слушает.
Из трубки послышался чей-то возбужденный голос.
Слов, разумеется, мы не разобрали.
— Да, — промолвила Алисия. — Да, да. Поцелуйте от нас их обоих, — она положила трубку на рычаг. — Лорен.
Он поднял голову.
— Да, Алисия, — безжизненный, мертвый голос. — Все-то я испортил. Где только мог.
— Нет, Лорен. Я не об этом. Звонил Макс.
— Макс? — повторил он, явно не понимая, о ком речь.
— Да! — воскликнула Алисия. — Макс. Муж нашей дочери. Он звонил из Швейцарии. Бетси только что родила сына! Оба чувствуют себя хорошо! Лорен, ты только подумай! — от восторга у нее перехватило дыхание. — Мы — бабушка и дедушка!
И все они вновь стали единой семьей. Поцелуи, слезы, смех, для другого не осталось места.
Я молча встал, вышел из кабинета Номера Один, зашагал к своему. Оказалось, что столь бурно выражают свои чувства не только итальянцы.
Полчаса спустя в мой кабинет вкатился Номер Один.
Захлопнул за собой дверь, уставился на меня.
Я молча наблюдал за ним.
— Ты уволен! — возвестил он после короткой паузы.
— Я знаю. Не сомневался в этом с самого утра, — достал из внутреннего кармана пиджака заявление об отставке, вышел из-за стола, отдал ему.
Он развернул лист, прочитал, пристально всмотрелся в мое лицо.
— Клянусь Богом, ты действительно знал.
Я кивнул.
— Тебе известна и причина?
Снова я кивнул.
— Скажи мне.
— Победы от меня не ждали. Наоборот, расчет был на мое поражение.
— Это точно, — мрачно подтвердил он. — Я потерял сына и не хотел терять внука. Но если ты знал, что победителем должен стать он, почему не уступил?
— Потому что не могу иначе. Сдаваться не в моих правилах.
— Так ты на меня не сердишься?
— Разумеется, нет.
Вновь он всмотрелся в меня.
— Кстати, и ты на этом деле кое-что приобрел. Твои акции будут стоить двенадцать миллионов долларов, когда в следующем году мы станем акционерным обществом.
— Разумеется, — я сунул руку в карман. — У меня есть кое-что для вас, — и положил ему на ладонь золотые запонки-»сандансеры».
Он посмотрел на них.
— С «сандансером» ты тоже провел меня. Почему изменил название нового автомобиля с «бетси джетстар» обратно на «сандансер»?
— Потому что долгие годы это был слишком хороший автомобиль, чтобы разом отказаться от него.
После короткого раздумья Номер Один кивнул.
— Пожалуй, ты прав.
Неторопливо он вынул запонки из рукавов, заменил их золотыми «сандансерами». Прежние сунул в карман.
Вновь посмотрел на меня.
— Пожалуй, ты прав, — повторил он.
Я подержал ему дверь, а когда он выкатился в коридор, вернулся к столу, чтобы собрать свои вещи.
Синди вышла в прихожую, когда я открыл дверь номера.
— Я поставила портативный «джакузи» и налила в воду твой любимый шампунь.
Последовала за мной в ванную, взяла одежду.
— Я все узнала из двенадцатичасового выпуска новостей.
— Еще бы. Автомобильные новости путешествуют быстро.
Я оперся о стену. Не так-то легко залезать в ванну со сломанными ребрами.
— Ты лучше помоги мне.
Она обняла меня за талию, и я начал опускаться в ванну.
— Тебе звонили.
— Интересно, кто? — я коснулся задницей воды.
— Якокка из «Форда», Коул из «Дженерал моторс»…
— К чему эти шутки?
— Я не шучу, — и я шмякнулся в воду, потому что она отняла руку и выскочила из ванной.
— О, черт! — вырвалось у меня, но она уже вернулась с листом бумаги.
— Еще звонили от «Крайслера», «Америкэн моторс».
Даже от «Фиата» из Италии.
Я включил «джакузи». Тут же забурлила вода. Я откинул голову на край ванны и удовлетворенно вздохнул.
Хорошо!
— Что мне с этим делать? — Синди тряхнула листком.
— Положи на стол. Я же не псих, чтобы сразу впрягаться в работу. В конце концов я имею право насладиться своим богатством.
Звякнул дверной звонок.
— Посмотри, кто пришел.
Она вышла и тут же вернулась.
— Номер Один хочет повидаться с тобой.
— Пусть заезжает.
— Сюда? — удивилась Синди.
— Куда же еще? Или ты думаешь, что я выберусь из ванны быстрее чем за полчаса?
На этот раз она вернулась, толкая перед собой его кресло. И тут же ушла, оставив нас наедине.
— О господи, ну и жарища у тебя, — он глянул ей вслед. — Кто эта крошка?
— Синди, — по выражению его лица я понял, что имя ему ничего не говорит. — Вы ее знаете, водитель-испытатель.
— Я ее не узнал. Здесь она совсем другая.
— Она только что открыла для себя платья.
— А нельзя ли выключить эту штуковину. У меня больше нет сил кричать.
Я щелкнул выключателем. Шум стих, вода перестала бурлить.
— Так лучше?
— Гораздо, — он уставился на меня. — И ты выглядишь иначе.
Я улыбнулся.
— Вернул себе прежнее лицо.
— Я уже ехал в аэропорт, когда вспомнил, что у меня осталась одна твоя вещь. И завернул в отель, чтобы отдать ее тебе.
— Да? — я никак не мог припомнить, что же я мог ее оставить у него.
Из кармана он достал маленький футляр, раскрыл его, протянул мне, — На черном бархате лежали платиновые запонки.
«Бетси — серебряная фея». Я не мог отвести от них глаз, такие они были красивые. Но я никогда не носил запонки.
И отвел его руку.
— Они не мои, а ваши.
— Наши, — возразил он. — Причем в большей степени твои, чем мои. Оставь их у себя, — и футляр перекочевал в мою руку.
Он же подкатил кресло к двери.
— Милая девушка, помогите мне выбраться отсюда.
Все еще глядя на запонки, я включил «джакузи».
Произведение искусства, ничего не скажешь. Теперь придется покупать рубашки с манжетами под запонки.
Я вылез из ванны, обернул полотенце вокруг бедер, не выпуская из руки футляр с двумя платиновыми «серебряными феями».
— Синди, посмотри, что у меня.
Она взглянула на запонки.
— Очень красивые, — она подняла на меня глаза. — И ты тоже красавец. Знаешь, мне не нравилось лицо, с которым ты вернулся из Швейцарии.
— Мне тоже.
— Как ты себя чувствуешь? — ее глаза блеснули.
— Ужасно хочется трахнуться. Пойдем в спальню.
— Хорошо, — согласилась она.
В спальне я огляделся.
— Что-то тут изменилось, — Синди тем временем снимала платье. — Где ты спрятала стерео? Под кроватью?
— Я его выбросила, — обнаженная, она приникла ко мне. — Все, даже девушки, когда-то взрослеют.
— Не слишком ли резкий переход? — я пожевал ее мочку.
— Да нет. Мне уже двадцать четыре.
— Да ты у нас старушка, — я перешел к ее шее.
— Во всяком случае, уже не девочка, — она отстранилась, заглянула мне в глаза. — Да тебе и не нужно стерео.
— Ты уверена? — я легонько поцеловал ее в губы.
Она сжала мое лицо в своих ладонях.
— Абсолютно уверена. Я тебя люблю.
На мгновение я застыл, принимая неизбежное.
— И я люблю тебя.
Потом мы поцеловались. Она оказалась права. Мы прекрасно обошлись без стерео.
Музыка звучала в нас самих.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43