Он мог жить и с тобой, и с Алисией. И этим сэкономил бы себе немало денег.
Бобби рассмеялась.
— Да он просто не подозревал, что такое возможно.
Ты об этом знаешь, я. А он — нет. Для этого он слишком добропорядочен.
Я молча глотнул виски.
— Ты знаешь, каждый раз, когда мы занимаемся любовью, он спрашивает, получила ли я оргазм, прежде чем кончить самому, — Бобби хихикнула. — Иногда я специально тяну с ответом, чтобы свести его с ума. И он-таки сходит с ума.
— Похоже, ты действительно набралась.
— В чем дело, Анджело? — удивилась она. — Тебе не нравится, что я говорю о наших сексуальных отношениях?
Я посмотрел на нее.
— Если по правде, то нет.
— В тебе тоже взыграла добропорядочность, да? В тот раз, на полигоне в штате Вашингтон, ты еще поддавался, а теперь вообще стал ханжой.
Я не стал с ней спорить.
— Я помню, как все было у нас в Сан-Франциско. А ты помнишь, Анджело? Тогда-то мы просто слились воедино.
— Помню, — коротко ответил я. Помнил я и боль, испытанную при разлуке в аэропорту. Странно, но сейчас она не воспринималась столь остро.
Бобби подошла ко мне вплотную.
— И теперь все будет точно так же.
— Нет.
Она поставила бокал на столик, обняла меня за шею.
Губы ее сомкнулись с моими, язык Устремился мне в рот.
Но я ничего не почувствовал.
Осторожно взял ее руки, разнял.
— Нет.
— Дай мне еще шанс, Анджело, — она пыталась встретиться со мной взглядом. — У нас снова все получится.
— Нет, Бобби. Такого больше не будет.
— Почему ты так говоришь, Анджело? — воскликнула она. — Я люблю тебя! И любила всегда, с первой нашей встречи!
На этот раз я притянул ее к себе и поцеловал. Долгим поцелуем, пока руки ее не упали, как плети, а она не отступила назад. Глаза ее наполнились страхом одиночества.
— Ты могла допустить еще одну ошибку. Убежав от него ко мне, своих проблем ты не решишь.
— Откуда ты знаешь? — голос ее звучал отчетливо, словно она и не пила.
Я взял ее за руку.
— Я не слышу музыки.
Она помолчала, глядя на наши руки, потом отдернула свою.
— В шейкере что-нибудь осталось?
Я заглянул в него, покачал головой.
— Мне будет недоставать тебя. Ты смешиваешь хороший «мартини».
— Я дам тебе рецепт. Чистый джин. Побольше льда.
Ни капли вермута.
Она улыбнулась.
— Да ты просто меня спаивал.
— Зато получался отличный «мартини».
— Мои чемоданы внизу. Я еду в аэропорт. К нему я не вернусь.
Я молчал.
— Успею на последний рейс в Чикаго. А утром вылечу в Лондон.
— Он знает о твоем отъезде?
Она покачала головой.
— Я позвоню ему из аэропорта, перед самым вылетом.
— А если он хватится тебя раньше?
Она рассмеялась.
— Он совещается с Дэном, каким-то Марком Симпсоном и несколькими джентльменами, которых я никогда не видела раньше. Довольно суровыми личностями. Не похожими на тех, что появлялись в нашем доме раньше. Едва ли они разойдутся раньше полуночи.
Кстати, проходя мимо двери, я услышала, что говорили они о тебе.
— Неужели? Наверное, расточали мне комплименты.
— Да нет. Похоже, сегодня ты крепко насолил Лорену. Я права?
— Возможно. Но я работаю на его деда, и сейчас действительно нельзя сказать, что мы с Лореном живем душа в душу.
— Уходя, я услышала последнюю фразу Лорена: «Я тоже могу сыграть грязно, как в свое время делал старик, и Анджело скоро в этом убедится».
— Что еще он сказал?
— Больше я ничего не слышала. Говорили они тихо, — в глазах ее появилась тревога. — Мне это не нравится.
— Возможно, слова окажутся куда страшнее дел.
— Ты будешь осторожен? — она всмотрелась мне в глаза.
Я кивнул, и мы направились к двери.
— Где твое пальто?
— Я оставила его внизу.
Я открыл дверь. Она повернулась ко мне. Мы поцеловались.
— До свидания, Бобби. Удачи тебе.
На глазах у нее блестели слезы.
— Мы только и делаем, что прощаемся, не так ли, Анджело?
— Похоже, что да.
Слезы высохли. Она гордо вскинула подбородок.
— Но больше этого не повторится, правда?
— Нет.
Она схватилась за лацканы моего пиджака, прижалась ко мне. Нежно коснулась губами моих губ.
— Прощай, Анджело. Не держи на меня зла. Только помни, как мы любили друг друга. Однажды.
— Я буду помнить, — пообещал я.
Она резко повернулась и пошла к лифту. Я подождал, пока за ней не захлопнулись двери кабины. Она не обернулась. Ни разу.
Глава 6
Когда я вышел из ванной, приняв душ, официант уже прикатил столик с завтраком, и Синди сидела на кровати и ела крекер, роняя крошки на простыню. Стереомагнитофон ревел во всю мощь.
— О господи! — я еще туже завязал полотенце вокруг бедер. — Не слишком ли рано для таких развлечений? — и налил себе кофе.
— Это пятисотмильная гонка в Поконо. Пленки я получила только вчера.
Я глотнул кофе. Черный и безвкусный, как и в любом отеле.
— Тебе уже не терпится? — спросил я, саркастически улыбнувшись.
Синди не отреагировала, жадно вслушиваясь в рев моторов, гуляющий от динамика к динамику.
— Это Марк Донахью. Слышишь, как его пытается достать другая машина?
Не отвечая, я закурил. Прислушался. Она не ошиблась. В динамиках ревели два двигателя. Вот их рев слился.
— Это Джек Леонард! Вот он поравнялся с Марком!
Обходит его! Марк чуть сбавил скорость, входя в поворот, и Джек этим воспользовался. Слушай! Марио также приблизился к ним.
Зазвонил телефон. Я снял трубку.
— Слушаю! — крикнул я в микрофон.
— Что это за шум? — проревел Номер Один. — Что у тебя там делается?
— Убери звук, — я глянул на Синди.
Она подняла с простыни блок дистанционного управления, рев моторов стих.
— Так лучше? — спросил я Номера Один.
— Кто это с тобой?
— Синди. Мой водитель-испытатель.
— Что она там делает? Гоняет в «формуле-1» по твоей спальне?
Я рассмеялся.
— Попали в самую точку.
— Прошло уже три дня, а ты мне не звонишь.
Я вспомнил предупреждение Алисии о миссис Крэддок.
— Мне нечего вам сказать.
— Чем же ты тогда занимаешься? — фыркнул он. — Проверяешь со своим водителем-испытателем прочность кровати?
— Вы не могли бы позвонить мне из города? — осторожно спросил я.
— Это еще зачем? — недовольно пробурчал он. — Ты же знаешь, я терпеть не могу Палм-Бич.
— Так надежнее.
Номер Один засопел в трубку.
— Ты имеешь в виду миссис Крэддок?
— Да.
— Мне известно ее побочное занятие. Кроме того, она сейчас уехала за продуктами. Ты можешь говорить.
— Если вы знаете, что она шпионит за вами, почему не выгоните ее?
— Потому что она — лучшая секретарша и домоправительница из тех, что были у меня. И поверь мне, хорошей домоправительницы нынче не сыскать, — он хохотнул. — А благодаря деньгам, которые платит ей мой внук, она знает, что другой столь же высокооплачиваемой работы ей не найти, и старается изо всех сил.
— Но в результате Лорен в курсе всех ваших дел. Что в этом хорошего?
Он вновь хохотнул.
— Он узнает далеко не все, а лишь то, что я дозволяю ему узнать. Так что в итоге все довольны. К примеру, она уехала до нашего разговора. Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю, — вздохнул я. Действительно, он все рассчитывал на шаг дальше остальных. Говорили, что такое приходит с годами, так что в девяносто четыре он мог дать фору каждому из нас.
Он выслушал все, что мне удалось выяснить за два дня. Не вымолвил и слова после того, как я закончил.
— Вы меня слышите? — спросил я, подумав, не прервалась ли связь.
— Слышу, — эхом отозвался Номер Один. — Мой внук так хочет взять надо мной вверх, что весь горит от нетерпения.
Теперь пришла очередь помолчать и мне.
В голосе его впервые за годы нашего знакомства послышалось смирение.
— Молодым свойственна торопливость. Ему бы немного обождать. До понедельника остается совсем ничего.
— За шесть дней многое может случиться.
— Я попросил Робертса вернуть право голоса фонду.
И даже не пойду на судебное заседание.
— Почему? Уверены в своем поражении?
— Не охальничай со мной, молодой человек, — рявкнул он, голос его вновь наполнился силой. — Не потому, что я обречен на проигрыш. Просто в данной ситуации это самое верное решение. Фонд слишком важен, чтобы использовать его как разменную монету.
Я воздержался от комментариев.
— Кроме того, это всего лишь бой местного значения.
Главное сражение состоится на совещании держателей акций во вторник утром. Там мы или победим или проиграем. Туда я приду обязательно, — он коротко рассмеялся. — Разумеется, мой внук полагает, что победа у него в кармане, иначе не стал бы он собирать держателей акций на следующий день после судебного слушания.
— Он потерял голос Алисии. Возможно, нам удастся перетянуть на свою сторону и других.
— Они не будут руководствоваться теми причинами, что она. Наш единственный шанс — связать его с Симпсоном. Даже попечители фонда не останутся на стороне президента, пытающегося пустить под откос свою компанию.
— Начало уже положено. Мы знаем, что у них есть общие дела.
— Тут все зависит от тебя. Как ты понимаешь, в Палм-Бич я тебе ничем не помогу.
— Постараюсь. Я помню, что вы сказали мне перед отъездом.
— Забудь! — рявкнул он. — Я говорил так только от злости. Я не хочу, чтобы его подставляли, если настоящей вины за ним нет.
— Откуда такие перемены? — удивился я. — Или на старости лет у вас проснулась совесть?
— Нет, черт побери! — проревел Номер Один. — Но не забывай, что он мой внук, и я не намерен обвинять его в том, чего он не совершал.
— Тогда приготовьтесь к поражению, если я не сумею связать его с Симпсоном, — повысил голос и я.
— Этому не бывать! — отрезал он. — Все будет так, как я тебе и говорил с самого начала. Мы собирались построить новый автомобиль и, клянусь Богом, своего добьемся.
— Мистер Хардеман ждет в кабинете, — обрадовала меня секретарша, когда я вошел в приемную.
— Отлично. Принесите две чашки кофе.
Я открыл дверь и переступил порог. Лорен стоял у окна. Повернулся ко мне.
— Доброе утро, Лорен. Кажется, ты пришел на неделю раньше, не так ли?
— Я по другому поводу, — он направился к моему столу. Чувствовалось, что ночь он не спал. Лицо прорезали морщины, глаза покраснели, под ними повисли тяжелые мешки. — Вчера вечером от меня ушла жена.
Секретарь внесла поднос с чашечками кофе. Мы подождали, пока она поставит их на стол и вернется в приемную.
— Выпей, — я пододвинул к нему чашку. — Кофе тебе не повредит.
Он плюхнулся в кресло, потянулся к чашке. Но его руки так дрожали, что кофе выплеснулся через край, и он поставил чашку на стол, даже не пригубив кофе.
— Ты, похоже, не удивлен.
Я посмотрел на него.
— А чему тут удивляться? Или для тебя это сюрприз?
Он отвел глаза.
— Наверное, нет. Я чувствовал, что этого не избежать.
Но ничего не мог сделать. Она не создана для Детройта.
Я молча пил кофе. Такой же плохой, что и в отеле, только растворимый.
Он взглянул на меня.
— Ты виделся с ней вчера?
— Да.
— Что она тебе сказала?
— Не больше, чем ты.
— Черт! — взорвался он. Вскочил, заметался по кабинету, ударяя кулаком правой руки в открытую ладонь левой. — Черт!
Я пил кофе, наблюдая за ним.
Наконец он взял себя в руки. Повернулся ко мне.
— Почему она пришла к тебе? — спросил он ровным голосом.
Наши взгляды встретились.
— Полагаю, потому, что мы были друзьями. Больше ей обратиться было не к кому. Мне кажется, ты уловил суть. Она не создана для Детройта. Да и Детройт не высказал желания встретить ее с распростертыми объятьями.
Лорен вернулся к окну.
— Не знаю, что и думать, — он шагнул к столу. — Я ревновал ее к тебе. Мне известно, что в Сан-Франциско она все время была с тобой.
— Но с той поры прошло два года. И вы не были тогда женаты.
— Я знаю. Но когда мне сказали, что по дороге в аэропорт она заезжала к тебе в отель, я поневоле задумался.
В конце концов ты подходишь ей больше, чем я. Я никогда не пользовался успехом у женщин.
Тут я не смог сдержать улыбки.
— А я пользовался?
Он смутился.
— Перестань, Анджело. Ты знаешь, о чем я говорю.
Истории о твоих похождениях рассказывают по всему миру.
Я рассмеялся.
— Хорошо бы услышать хоть одну. Возможно, я узнаю о себе что-нибудь интересное.
— Анджело, ты можешь дать мне честный ответ на один вопрос? — чувствовалось, что для него это вопрос жизни и смерти.
— Попробую.
— У тебя был роман с моей женой?
— Нет, — ответил я, глядя ему прямо в глаза. И сказал я чистую правду. После замужества Бобби между нами ничего не было.
Он глубоко вздохнул и кивнул.
— Благодарю. Теперь я могу больше не думать об этом.
— Это точно.
Он повернулся и направился к двери.
— Лорен, — позвал я его.
— Да, Анджело? — он остановился на полпути, обернулся.
— А ты можешь дать мне честный ответ на один вопрос?
Он вернулся к моему столу.
— Попробую.
— Если я смогу найти компромисс между тобой и дедом, ты прекратишь эту глупую войну, в результате которой пострадает один из вас, а компании будет нанесен. чувствительный урон?
Его лицо окаменело. В это мгновение как никогда раньше он напомнил мне своего деда.
— Нет.
— Почему?
— Потому что он деспот. И я не позволю ему растоптать меня, как он растоптал моего отца.
— Но это было так давно. Теперь он глубокий старик и не вылезает из инвалидной коляски.
— Он и тогда был стариком и сидел в той же коляске, — последовал ответ. — Но это не остановило его и не остановит теперь! — глаза Лорена превратились в две ледышки. — Кроме того, тебе не доводилось войти в комнату и найти там своего отца с разнесенной выстрелом головой.
Я не отвел глаз.
— И ты уверен, что вина лежит на Номере Один?
— У меня нет ни малейшего сомнения, — твердо заявил он.
Я поднялся.
— Извини, что затронул эту тему. Твой дед сожрал бы меня живьем, если б узнал об этом. Но у меня сложилось о тебе не правильное впечатление.
— В каком смысле?
— Мне казалось, будто в тебе осталось что-то человеческое.
Глава 7
Марион Стивенсон, глава службы безопасности «Вифлеем моторс компания, более всего напоминал безликого агента ФБР, каковым он, собственно, и был до выхода в отставку. Таких никогда не замечаешь в толпе, и выделялся он разве что одним — удивительно светлыми глазами. Иной раз казалось, что сквозь них можно увидеть его затылок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43