Не стоит говорить Максу, что я больше не живу у Саймона. Почему? Просто какая-то часть меня верила: я скоро вернусь туда, – другая же часть хотела этого.
Я не стала заезжать в подземный гараж и оставила машину на Эштон-авеню. Всего в квартале к югу от дома Саймона был совершенно иной мир: маленькие старые дома, в которых, по всей вероятности, жили крепкие, любящие семьи. Неделей раньше рождественские елки и семиствольные светильники, зажженные на Хануку, виднелись почти в каждом окне, и в сумерки здесь было светлее обычного. В пентхаусе Саймона ничего такого не было. Я вошла в дом, вжав голову в плечи, стараясь быть незаметной. Но Али оказался на месте. Он объяснил, что работает не в свою смену, потому что вечером вдет на празднование Нового года, и вручил мне конверт, в котором быта распечатка и разрешение на парковку. Я пожелала Али счастливого Нового года и ушла, читая распечатку с расписанием съемок и еще множеством всякой информации. Я нашла свое имя, «У. Шелли», рядом с которым стояло «6.30». Здесь был и пропуск, который следовало прикрепить к ветровому стеклу.
Я собиралась свернуть с Эштон-авеню налево, когда вдруг услышала «Эй!» и обернулась.
Ко мне быстрым шагом шел Саймон, одетый в спортивные брюки, белую майку, и почему-то в одних носках. Боже милостивый! Только природная катастрофа могла выгнать его на улицу босиком. Я огляделась, пытаясь обнаружить признаки возможного наводнения или приземления инопланетного космического корабля.
– Эй! – повторил он, стараясь выровнять дыхание.
– Привет! – отозвалась я. – Что ты…
– Иди сюда. – Он взял меня за руку и потащил в тополиную аллею. Там мы какое-то время обнимались словно подростки. Я не подозревала, как сильно соскучилась по нему за то время, что мы не виделись, хотя и стала свидетельницей душераздирающих событий. Я практически повисла у него на шее, как вдруг в мою ногу уперлось что-то твердое. Я подалась назад.
– У тебя с собой пистолет?
– Да. – Саймон снова притянул меня к себе. – А что?
– Ты босиком, зато при оружии?
– И в чем проблема? – выдохнул он мне в ухо.
На аллею въехала машина, и мы отпрянули друг от друга.
– Черт побери, – сказал Саймон, прыгая на одной ноге. Он наклонился, чтобы рассмотреть другую ногу, и вынул из носка занозу. – Скажи, где ты оставила машину?
Я показала в сторону Эштон-авеню.
– Али дал тебе знать, что я явилась забрать расписание на сегодняшний день?
– Да. Как дела у Джо?
– Хорошо. Не великолепно, но… весьма сносно.
– Где ты ночевала?
– На складе моих вещей.
Саймон остановился. А поскольку он крепко держал меня за руку, то остановилась и я.
– Черт побери! – сказал он. – Я заказываю тебе номер в гостинице.
– Не надо.
– Ты делаешь из меня подлеца, неужели не понятно?
– Ну, в общем-то да, – согласилась я.
– Все дело в деньгах? Ты не можешь позволить себе ночевать в гостинице? Потому что у меня…
– Нет, дело не в деньгах, и это не твоя проблема, и я…
– Уолли, все, что касается тебя, моя проблема.
– Мне бы не хотелось, чтобы моей определяющей характеристикой стало слово «проблема»… Подожди минутку, – попросила я, поскольку мой мобильник начал вибрировать. – Алло!
– Уолли, существует одна проблема.
Я вздохнула:
– В чем дело, Пи-Би?
– Я должен отдать мои комиксы Бойду, – сказал брат. – Всю коллекцию. Он говорит, что я не могу забрать их с собой в Санта-Барбару.
– А кто такой Бонд?
– У него маниакально-депрессивное расстройство.
– Понятно. Но я думала, Бойд отдал все свои комиксы тебе, когда выписывался из больницы.
– Он вернулся. У него рецидив. И он хочет назад свои комиксы.
Саймон едва сдерживал нетерпение.
– Пи-Би, мы отыщем такие же комиксы в Санта-Барбаре. Там есть абсолютно все.
– Нет, не хочу объявляться там с пустыми руками. Это нехорошо.
– Дядя Тео может…
– Нет, не может. Он сегодня работает. А времени совсем не осталось.
Я начала паниковать.
– Что я должна сделать? Воссоздать всю коллекцию, выпуск за выпуском?
– Нет. Я хочу иметь по одному выпуску из каждой серии. Мне нужны персонажи, а не истории. Не важно, на каком жизненном отрезке они находятся.
– Хорошо, но…
– Если ты подъедешь к дяде Тео и вместе с Аполлоном отправишься в магазин комиксов «Земля-2», то он все устроит, но сегодня магазин закрывается в полдень из-за какого-то праздника.
– Да. Сегодня канун Нового года. – Я посмотрела на часы. – Но…
Слишком поздно. Мой брат, достигнув цели, повесил трубку.
Саймон был занят своим мобильником – отвечал на какое-то электронное письмо или сообщение, тыча в экран стилусом. У него есть пистолет и мобильник, но нет ботинок. Интересные приоритеты.
– У Пи-Би все хорошо? – спросил он, не поднимая глаз.
– Относительно, – сказала я. – Но мне нужно бежать.
– Подожди. – Саймон закончил с мобильником, положил его в карман и обратил все внимание на меня. – Завтра Новый год.
Я кивнула:
– Знаю.
– Одна просьба. – Он обнял меня за плечи и снова притянул к себе.
Какой же глупой я была! Разумеется, он хочет встретить Новый год со мной, разумеется, он высвободил вечер, поставив свою личную жизнь – отношения со мной – выше работы, чем бы он сейчас ни занимался. Пусть даже тканями.
– Проси.
– Включи звонок и прослушай голосовую почту, – прошептал он мне на ухо. – Клянусь, я заплачу тебе, если будешь оставаться на связи со мной. Особенно нынешним вечером. Сегодня очень многие будут пить и вести себя как сумасшедшие. И пообещай, что никогда больше не станешь ночевать на складе.
Я в глубоком разочаровании резко отодвинулась от него. Меня не будет рядом с ним, когда часы пробьют полночь, в самый важный момент в году.
– В чем дело? – нахмурился Саймон.
– Это три просьбы, а не одна. Но не беспокойся, я буду спать у Джо. А у нее, как и у тебя, есть пистолет.
– Черт, – пробормотал Саймон. – Это успокаивает.
– Счастливого Нового года, – пожелала ему я.
Глава 35
В Глендейле было холодно, он располагается к северу от Уэствуда, от, «Бель-Эйр», от всего цивилизованного мира. Во многих местах Соединенных Штатов холодной считается температура ниже минус пятнадцати, но в Лос-Анджелесе десять градусов тепла – уже арктическая стужа. Я сумела припарковаться лишь в трех кварталах от дома, где жил дядя Тео, и в процессе этого чуть не стукнула чей-то внедорожник. Мне захотелось поджечь его просто потому, что он такой большой.
Какая нужда в автомобилях размером с сараи? Они перевозят войска? Или скот?
Да, я нервничала. Я понимала: Саймон на задании и спасает мир, возможно, не без помощи загадочной Илзе; такая уж у него работа, и весьма вероятно, не сплошной праздник.
Но понимание этого не поднимало моего настроения. Я вошла в квартиру дяди Тео, пребывая в мрачном расположении духа.
На этот раз никто не кричал; гости дома помнили меня и приветствовали улыбками и тарелкой с пахлавой. Я насчитала двух женщин, старуху в платке, двух девочек-подростков и носившихся по квартире четырех детей.
– Здравствуйте, – сказала я, кивая всем и каждому. – Кто-нибудь знает, где сейчас дядя Тео?
Последовал поток греческих слов, а затем одна из женщин ответила:
– Ваш дядя на работе.
– Понятно. А среди вас есть Аполлон?
– Аполлон! – крикнула другая женщина.
Из кухни вышел мальчик лет четырнадцати, одетый в футболку с изображением Супермена; руки его были невероятно худы, кости словно пытались порвать кожу. Я спросила мальчишку:
– Ты тот самый парень, который знает, где находится место под названием «Земля-2»?
Он кивнул и, в свою очередь, спросил:
– Вы Уолли?
Я тоже кивнула:
– Поехали.
Я никогда прежде не бывала в магазине комиксов, хотя мой брат на протяжении многих лет любил именно такую литературу. Обязанностью дяди Тео было снабжать Пи-Би комиксами, когда он лежал в больнице; моей же обязанностью было покупать ему носки, рубашки и лосьон для чувствительной кожи – и такое разделение труда никогда не обсуждалось. У нас с Пи-Би была мать, но она придерживалась мнения, что сделала для нас достаточно, родив на белый свет.
Я ожидала увидеть место, где всем заправляют Арчи и Вероника. Но «Земля-2» оказалась маленьким стильным магазинчиком к востоку от бистро «Кунг Пао», откуда доносилась музыка «Уайт страйпс»; в его окне был выставлен сделанный в полный рост Человек-паук, он будто приглашал нас войти.
Аполлон повел меня по магазину. Он без остановки тараторил и успел рассказать; что ему пятнадцать, что он хорошо успевает по математике и что его приняли в Калифорнийский технологический институт. Поскольку он был слишком юн, чтобы жить в общежитии и обходиться без домашней стряпни, его мать последовала за ним в Америку по туристической визе. Остальные члены семьи потянулись за ними. Я подумала о том, сколько действует такая виза, и предположила, что не столь долго, как обучение в Калитехе.
Аполлон прекрасно разбирался в комиксах – не только в тонких книжечках, знакомых мне с детства, но и в рисованных романах, и в глянцевых изданиях, напечатанных на бумаге самого высшего качества. Я видела подобные книги в комнате Пи-Би, но не обращала на них внимания. Взяв в руки книгу под названием «Олимп», я порадовалась тому, что греки процветают и в «Земле-2». Рисунки были яркими и эротичными, изобиловали буквами, передававшими громкие звуки, как в комиксах про «Бэтмена»: «бум!», «та-ра-рах!».
– Вам, ребята, нужна помощь или вы и так во всем разбираетесь? – спросил продавец.
– У вас есть новый Крейг Томпсон? – поинтересовался Аполлон.
Парень поманил нас за собой:
– Посмотрите вот это.
Я пошла за ними, продолжая держать в руках «Олимп».
– Вашему брату понравится, – сказал Аполлон. – Мы каждый день разговариваем с ним по телефону, и потому я могу судить о его вкусах.
– Но переживет ли это мой банковский счет? – пробормотала я, глядя на цену.
– Учтите, – сказал Аполлон, – Пи-Би не захочет хранить такие комиксы в больнице, где другие пациенты могут одолжить их на время, да так и не вернуть. Или пролить на них апельсиновый сок.
– Хочешь сказать, у него появится побудительный мотив переехать в «Хейвен-Лейн»?
Аполлон кивнул.
Я посмотрела на него с уважением. Мне не нравилось, что утро оказалось испорченным, что мне пришлось тащиться в Глендейл и заниматься покупками в «Земле-2» вместе с подростком, в то время как мне хотелось оказаться в «Бель-Эйр», но тут уж ничего не поделаешь. Я изо всех сил старалась не паниковать, глядя, как кассовый аппарат суммирует цены на книжки «Дозорные», «300», «Планета», «На орбите», и так далее, и так далее, и так далее. Я сказала Аполлону, чтобы он выбрал пару комиксов для себя. Подумаешь! Это всего лишь деньги.
Зазвонил мой телефон. Детектив Айк Борн.
– Хочу переброситься с вами парой фраз, мисс Шелли, выяснить кое-что о вашей подруге Джо. Можно сделать это сегодня?
– Сегодня я очень занята, детектив! Может, встретимся с вами завтра?
– Может быть, – сказал они отсоединился.
«А может, никогда», – подумала я. В моем распоряжении не было фактов, которые помогли бы полиции. Были мнения. И убеждения. Но у Айка Борна наверняка хватало своих собственных мнений и убеждений.
Я покинула «Землю-2», став беднее на триста долларов. Плюсом было то, что Джад, владелец магазина, предложил мне принести образцы открыток. Если на свете и существует место, где витает дух «неортодоксального искусства», то это «Земля-2».
По дороге к машине мы услышали приветливое «Здравствуйте, Уолли!». Женщина в винтажном пиджаке и берете, с красным от холода лицом, подошла и протянула мне руку:
– Моника Пуллиам, из «Саутерн Калифорния мэгэзин».
Я пожала ей руку, но тут сообразила, что передо мной враг.
– Мне нет до вас дела, – сказала я.
– Моника Пуллиам, – повторила она, пожимая руку Аполлону. – Я хочу взять эксклюзивное интервью у Джо Рафферти.
– Вы его не получите, – ответила я. – Пошли, Аполлон.
– Не убегайте так стремительно. Вы ее подруга, а я друг. Выслушайте меня.
– Говорите.
– Я на стороне Джо. Остальные хотят ее ареста. Во-первых потому, что она актриса и модель, а люди ненавидят красоту. Во-вторых, она спит со знаменитыми мужчинами. В-третьих, двое из них умерли на этой неделе. В-четвертых, благодаря этому она сделалась гораздо богаче. В-пятых, ее засекли на собрании анонимных алкоголиков, а также в пьяном виде, и есть желающие заснять это как можно скорее. В-шестых, муж изменял ей, и теперь его горюющая возлюбленная готова рассказать свою историю таблоидам. И в-седьмых, мне нет нужды объяснять вам, какие у всего этого будут последствия.
– На самом деле такая нужда есть, – возразила я.
– Скажу вам всего два слова: Скотт Петерсон.
– Кто это такой? – поинтересовался Аполлон.
– Парень, который в сочельник убил беременную жену. Его любовница поведала свою историю таблоидам, и он стал изгоем.
– Это совсем другая ситуация, – сказала я, гадая, употребляют ли до сих пор слово «возлюбленная» и какая именно «возлюбленная» Эллиота, первая или вторая, продалась таблоидам. Я надеялась, что это была вторая, малозначимая. – И никто сейчас не верит таблоидам.
Моника сняла берет и тряхнула волосами, светлыми, но у корней черными.
– Это не имеет значения. Люди запоминают лица, а не факты. Если лицо выбрано правильно, они привыкают к нему и хотят видеть снова и снова. Затем за него принимаются основные средства массовой информации, потому что именно этого требуют читатели. Таблоиды достаточно влиятельны.
– И вы утверждаете, что можете обратить такую ситуацию на пользу Джо?
– Могу. Обожаю идти навстречу волнам.
– Джо не согласится на интервью, – заверила я корреспондентку. – Ничего личного, но она лучшего мнения о земляных червях, чем о прессе.
– Возьмите мою карточку. – Женщина достала потертый кожаный бумажник и начала в нем рыться. – Если Джо воспротивится, я могу взять интервью у вас. Голос в ее защиту может оказаться очень даже эффективным. Так поступают многие знаменитости, если сами не хотят иметь дела с прессой.
– Джо не пойдет и на это, – сказала я.
– Дело в том, что стали известны результаты вскрытия тела Хоровица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46