Установка ванны 

 

В тюрьме Плетцензее, где происходили казни, хранится протокол, в котором записано, что нож гильотины падал через каждые три минуты.
Неограниченные возможности
Леопольд Треппер и Анатолий Гуревич были арестованы в ноябре 1942 г. во Франции. Оба они в течение долгого времени вели достаточно спорные радиоигры с Москвой. Трепперу впоследствии удалось бежать, а Гуревич оставался в заключении в парижском отделении гестапо почти до конца войны. И здесь судьба свела его с Хайнцем Панневицем.
По внешнему облику гауптштурмфюрера СС Панневица, полнотелого и розовощекого немца, трудно было предполагать, что имеешь дело с безжалостным палачом. Прихвостень пресловутого садиста Гейдриха, Панневиц в сентябре 1942 г. сопровождал своего патрона в Чехословакию и был лично ответственен за его охрану. После убийства Гейдриха именно Панневиц осуществил зверскую карательную акцию в чешской деревне Лидице. Трагедия Лидице известна всему миру. Но мало кому известно, что в процессе той же карательной акции Панневиц уничтожил и несколько сот еврейских узников лагеря Терезиеншт.
В июле 1943 г. Панневиц был назначен командующим парижским отделением «Rote Kapelle». И тут произошла еще одна невероятная история, которыми так богата советская разведка — заключенный советский шпион-еврей-Гуревич завербовал своего палача — эсэсовца Панневица!
В мае 1945 г. «Кент» доставил в Москву большую часть архива зондеркомандо «Rote Kapelle» и… гауптштурмфюрера СС Хайнца Панневица вместе с его пятнадцатью чемоданами и любовницей. Все они, и бесстрашный советский шпион «Кент», и эсэсовец Панневиц, и его любовница, в ту же ночь, конечно, оказались на Лубянке, где к тому времени уже шли допросы возвращенного на Родину Треппера и попавшего в плен руководителя «Rote Kapelle» Панцингера. Но все это будет потом, в 1945 г., а пока…
Бельгийско-французская ветвь «Красной Капеллы», так же как и ее берлинская ветвь, весной 1941 г. обладала поистине невероятными возможностями. Важность радиограмм, поступавших все эти последние месяцы в Москву трудно переоценить. С каждым днем эти радиограммы становились все тревожнее, а радиограмма, полученная сегодня от Суслопарова, поставила последнюю точку: «…завтра, 22июня 1941 г., Германия внезапно нападет на Советский Союз».
До начала операции «Барбаросса» остались считанные часы. 21 июня 1941, суббота, Лондон
Нападение завтра!
В эту субботу в Лондоне выдалась солнечная погода. Такое бывает не часто, и поэтому советский посол Иван Майский, закончив пораньше свои дела, около часа дня отправился вместе с женой за город, в Бовингдон. Здесь, в доме Хуана Негрина, бывшего премьер-министра Испании, Майский обычно проводил выходные дни. Но не успел посол переодеться в легкий летний костюм и предаться желанному отдыху, как раздался телефонный звонок. Стаффорд Криппс вызывал посла в Лондон.
Вспоминает академик Майский: «Час спустя я был уже в посольстве. Криппс вошел ко мне сильно взволнованный. „Вы помните, — начал он, — что я уже неоднократно предупреждал советское правительство о близости германского нападения… Так вот, у нас есть заслуживающие доверия сведения, что это нападение состоится завтра, 22 июня, или, в крайнем случае, 29 июня… Вы ведь знаете, что Гитлер всегда нападает по воскресеньям… Я хотел информировать вас об этом“.
После того, как мы обменялись краткими репликами по поводу сообщения Криппса, он прибавил: „Разумеется, если у вас начнется война, я немедленно же возвращаюсь в Москву"».
Как только Криппс, распрощавшись с Майским, удалился, посол немедленно отправил в Москву шифровку. Москва в который раз получила, ставшее уже обычным, предупреждение: «Нападение состоится завтра, в воскресенье, 22 июня 1941».
До «внезапного» нападения остались считанные часы. 21июня 1941, суббота. Москва
Завтра, в 3—4 утра!
В 17.00 в Москву поступила шифровка Майского, а к 18 часам было получено еще одно предупреждение, но, на этот раз с указанием времени нападения — в три-четыре часа утра! Это предупреждение пришло из германского посольства в Москве.
Как это ни парадоксально, но германское посольство, которое, по логике вещей, должно было бы быть германским шпионским центром в Москве, таким же, каким в действительности было советское посольство в Берлине, на деле являлось самым доступным источником информации для советской разведки. Прежде всего, как известно, все разговоры сотрудников посольства прослушивались, телеграммы перехватывались, а дипломатическая почта вскрывалась. Кроме того, многие германские дипломаты — сотрудники министерства иностранных дел, подчиненные барону фон Вайцзеккеру, были пропитаны антигитлеровскими настроениями, а сам посол, граф фон дер Шуленбург, был почти открытым противником Гитлера и участником «Черной Капеллы». Нематую роль играл и тот факт, что советский контрразведчик Кузнецов — обаятельный герр Шмидт — был «своим человеком» в посольстве — другом камердинера посла Флегеля и его жены Ирмы.
И, наконец, один из советников германского посольства был просто-напросто… советским шпионом! Это он, советник Герхард Кегель, советский шпион по кличке «Курт», передал сегодня связному военной разведки свое последнее предвоенное сообщение:
«Нападение начнется завтра, в 3—4 часа утра…»
Герхард Кегель начал сотрудничать с советской разведкой в 1935 г., в Варшаве, где был завербован не кем иным как Рудольфом Херрнштадтом.
Итак, снова, 1935 г., снова — Варшава! Снова Рудольф Херрнштадт и гостеприимный дом германского посла графа Хельмута фон Мольтке!
Молодой журналист Герхард Кегель прибыл в Варшаву в качестве корреспондента газеты «Бреслауер нойес нахрихтен» вместе с еще одним корреспондентом этой газеты Куртом Велкишем. Тем самым Велкишем — советским шпионом по кличке «АБЦ» — который одним из первых, передал в Москву сообщение о переносе срока «внезапного» нападения на середину июня 1941 г. И, может быть, не случайно, что шпионской кличкой Кегеля стало имя его друга — «Курт». Завербованный Рудольфом Херрнштадтом, Кегель, по приказу Москвы вступил в нацистскую партию и стал сотрудником германского посольства в Варшаве.
После отъезда Херрнштадта в Москву, Кегель, так же как и Рудольф фон Шелиа и Курт Велкиш, стал членом группы «Старушки» — «Альты».
В сентябре 1939 г. вся варшавская шпионская группа возвратилась в Берлин, где продолжала свою шпионскую работу. В дальнейшем Курт Велкиш, прекрасно владевший французским, был направлен в качестве корреспондента в Бухарест, а Герхард Кегель, успевший изучить русский, был назначен заместителем начальника торгово-политического отдела германского посольства в Москве.
О назначении «Курта» в посольство в Москве Ильзе Штебе с удовлетворением сообщила в Центр: «Курт получил, наконец, приказ, который подтверждает его немедленный отъезд из Берлина в Москву.
Там он будет звонить между 14.00 и 14.30 по телефону, номер которого получил… К тому, кто снимет телефонную трубку, он обратится по-немецки со словами: «Это герр Шмидт… Я прошу к телефону господина Петрова…» Альта».
В Москве германского дипломата ждали с нетерпением. Здесь он снова встретился со старым другом Херрнштадтом, но связь с ним отныне будет осуществлять не Херрнштадт, а заместитель начальника немецкого отдела разведуправления, полковник Константин Леонтьев.
Полковник Леонтьев представился Кегелю как Павел Петров и под этим именем он встречался с германским дипломатом все эти годы — 1939, 1940 и 1941. До сегодняшнего дня, до 21 июня 1941 г. Герхард Кегель оказался ценным и эффективным агентом — он докладывал Петрову обо всем, что по долгу службы становилось ему известно. Так, в начале мая 1941 г. Кегель доложил о тайном приезде в Москву бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга и о том, что он сообщил сотрудникам посольства о подготовке Германии к нападению на Россию. Шелленберг даже отметил, что война будет носить характер блицкрига, и выразил уверенность в том, что «победа у фюрера в кармане».
После провала «Красной Капеллы» Герхард Кегель, Курт Велкиш и его жена Маргарита не были арестованы. Бесстрашная «Альта» выдержала все пытки и не выдала своих агентов. По воспоминанием женщины, сидевшей в одной камере с Ильзе, она, избитая до полусмерти, улыбаясь изуродованным ртом, сказала за несколько дней до казни: «Своим молчанием я спасла жизнь по крайней мере трем мужчинам и одной женщине».
Женщиной, которую спасла Ильзе, была, скорее всего, жена Велкиша, Маргарита — советская шпионка по кличке «ЛЦЛ», мужчинами были — Курт Велкиш и Герхард Кегель. А кто же был третьим?
Информация, поступавшая от Герхарда Кегеля все годы его работы на советскую разведку была точной и достоверной и всегда пользовалась абсолютным доверием Кремля. Говорят, что этот человек с по-детски ясными голубыми глазами обладал острым аналитическим умом и способностью предвидеть ход событий. Сегодня, 21 июня 1941 г., Герхард Кегель, готовясь к отъезду из Москвы, упаковал чемоданы и рюкзак и, пренебрегая всеми правилами конспирации, вышел из посольства на последнюю встречу с Павлом Петровым. Голос Кегеля дрожал, когда он передал Петрову самое важное в своей жизни сообщение: «Нападение начнется завтра, в 3—4 часа утра…»
До «внезапного» нападения осталось всего 8 часов 48 минут. 21 июня 1941, суббота, 18 ч 27 мин, Москва
Ответный удар поручен Жукову
Последний предвоенный день на исходе. На весы истории теперь ложится каждая минута.
Время 18.27. В кабинет Сталина проходит Молотов. Наступает решающая фаза подготовки к отражению «внезапного» нападения, и, прежде всего необходимо обезопасить Москву — ввести в действие систему противовоздушной обороны столицы. И это несмотря на то, что еще вчера, 20 июня 1941 г., Жуков требовал от командующего войсками Прибалтийского округа генерал-полковника Кузнецова отменить распоряжение о приведении в готовность системы противовоздушной обороны округа и даже отмене затемнения прибалтийских городов! Но теперь речь идет не о Прибалтике, находящейся в угрожаемой зоне, а о Москве!
По воспоминаниям командующего первого корпуса ПВО Москвы генерал-полковника артиллерии Даниила Журавлева, 21 июня 1941 г., в 18 часов 35 минут он получил приказ вызвать из лагерей и поставить на позиции половину всех имеющихся в его распоряжении войск. В войсках ПВО Москвы начался аврал!
А Сталин продолжает готовиться к «внезапному» нападению. В 19.05 к Сталину и Молотову присоединяются Маленков, Берия, Вознесенский, Тимошенко, Кузнецов и заместитель генерального прокурора Сафонов. В отсутствие почти всех официальных членов Политбюро, Сталин диктует Маленкову документ, который будет носить название «Секретное постановление Политбюро».
Закончив диктовку, вождь, как всегда, внимательно прочитал черновик и своей рукой в верхнем правом углу листа вписал дату и еще два слова, указывающие на особую секретность постановления: «Особая папка».
СЕКРЕТНОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО
Особая папка от 21 июня 1941 I
1. Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием военного совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО…
II
Ввиду откомандирования тов. Запорожца членом военного совета Южного фронта, назначить т. Мехлиса начальником Главного управления политической пропаганды Красной армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля. III
1. Назначить командующим армиями второй линии т. Буденного.
2. Членом военного совета армий второй линии назначить секретаря ЦКВКП(б) т. Маленкова…
IV
Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, с выездом на место.
V
Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место…
В чем же, заключалась эта, особая, секретность «Секретного постановления Политбюро»? И тон, и содержание «Секретного постановления» работали против сталинского БЛЕФА и не оставляли никаких сомнений в том, что Сталин знает о «внезапном» нападении Германии, знает и готовится! Но готовится по-своему!
Готовится не так, как от него ожидает Гитлер, не так, как от него ожидает весь удивленный мир, и совершенно не так, как это сделал бы любой другой глава государства на его месте.
В первую очередь «Постановление» касается организации фронтов. Правда, только Южного и Северного, поскольку главные фронты — Юго-Западный и Западный — уже давно организованы, и еще в мае 1941 г. в «Концептуальной записке», названы фронтами. «Постановление» касается и очень важного для Сталина вопроса — организации, так называемой второй линии. Туда, на вторую линию, для создания резервной армии Сталин направляет своего эмиссара — Георгия Маленкова. «Постановление» касается еще одного важнейшего вопроса — возвращения Льва Мехлиса на пост начальника Политуправления. Правда, самому Мехлису не нужны никакие «Постановления» — ему достаточно намека Хозяина. Мехлис сегодня уже с самого утра, несмотря на то, что война еще не началась, успел переодеться в военную форму.
А Сталин работает, работает спокойно и не упускает ни одной мелочи. «Секретное постановление» включает все необходимые для него на сегодня решения — назначены командующие фронтами и члены военных советов, определены населенные пункты расположения штабов.
И только один вопрос не затронут в «Постановлении» — вопрос о введении в действие ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ-41!
Когда этот план будет введен в действие? И будет ли?
Зато один из самых маленьких и совсем незаметных пунктов «Постановления» свидетельствует о том, что Сталин, еще до начала «внезапного» нападения, уже сосредоточен на подготовке следующего этапа войны — этапа, который наступит после «вне запного» нападения.
Сталин уже приступил к осуществлению своего давно задуманного СЦЕНАРИЯ. По нему после ПЕРВОГО УДАРАагрессора, советские вооруженные силы должны будут произвести сложный оборонительно-наступательный маневр, главной частью которого должен стать внезапный ОТВЕТНЫЙ УДАР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98


А-П

П-Я