документалистского отображения важных периодов нашего прошлого в их классовой диалектике, что было характерно для первой половины пятидесятых годов, и стремления дать углубленный, психологически неупрощенный образ человека, что отличает прозу второй половины десятилетия».Писатель добивается скрупулезной точности в изображении общих контуров эпохи и отдельных деталей. Указываются точные даты не только крупных событий, например, начала или окончания войны, но и таких, как железнодорожная катастрофа, в которой погибают героини первого романа Лиза и Валентина. В пенталогии наряду с реальными историческими лицами, как, например, во втором романе — основатель патриотического просветительного общества В. Напрсток, выступают вымышленные герои, имеющие, как правило, реальных прототипов. Самостоятельная линия во всех романах — история города Праги, расширение ее территории, ее застройка, изменения городского быта.По своей композиции и системе образов пенталогия Неффа соответствует классическому типу исторического семейного романа-хроники. В связи с ней критики вспоминают имена Д. Голсуорси и Т. Манна. Особенно близок Нефф Т. Манну («Будденброки») — подробным изображением всестороннего упадка буржуазных семей, отсутствием сентиментальности, даже известной «жесткостью» в отношении к своим персонажам. Правда, Нефф пытается уравновесить общую картину действительности показом роста массового революционного движения, но все же главная его сила — именно в критике, в разрушении мифов.Традиции Т. Манна — на этот раз его «Приключения авантюриста Феликса Круля» — можно вспомнить, читая роман В. Неффа «Злоключения пана Гумбла» (1967), представляющий собой острый гротеск на приспособленчество любого типа: от верноподданничества австрийскому монарху до подлаживания под сменяющие друг друга политические веяния в Чехословакии, вступившей на путь социализма.В 60-е годы, когда в чешской прозе большое распространение получили экспериментирование с композицией и стилем, техника монтажа, временных сдвигов и т. п., В. Нефф последовательно придерживался, что наглядно демонстрирует пенталогия, традиционной формы исторического реалистического романа. Казалось, что его творческая манера окончательно установилась. Но талант всегда таит в себе неожиданность. В 1973 году Нефф выпустил в свет первый роман о Петре Кукане «У королев не бывает ног», который сразу же нашел многочисленных читателей и несколько озадачил критиков своей в чем-то даже озорной формой.Действие романа происходит в конце XVI — начале XVII века, в правление Рудольфа II из династии Габсбургов, который был одновременно королем Чехии и главой Священной Римской империи. Это было время неспокойное, исполненное внутреннего драматизма. С одной стороны, в Чехию широко проникают ренессансные идеи, развиваются науки и ремесла, живопись, театр и архитектура. С другой стороны, накапливает силы контрреформация: это канун Белой Горы (1620), поражения, на века закрепившего в Чехии иноземное господство.Рудольф II покровительствовал искусствам и научному знанию, он собирал произведения живописи, при его пражском дворе работали знаменитые ученые, в том числе — астрономы Тихо Браге и Кеплер. Это было время художников и поэтов, математиков и алхимиков. Но в Чехии все глубже пускал корни орден иезуитов, стремившихся искоренить наследие гуситства. Реакция тем более усилилась, когда Рудольф был вынужден отречься от престола в пользу своего брата Матвея (Матиаса).На этом колоритном историческом фоне писатель разворачивает цепь невероятных похождений юного Петра — сына пражского алхимика Яна Куканя. Важнейшая роль отводится рассказчику, повествующему о событиях древности со снисходительной иронией: «Как легко догадаться, время появления на свет Петра Куканя падает на год 15**, либо на 15**, или даже на 15**, когда, если нам не изменяет память, француз шел походом против испанца, который, насколько мы можем разобраться в той неразберихе, воевал также и против турка, а тот — в свою очередь — против Угрии, откуда до земель наших рукой подать, так что от этого у нас царили и страх, и стенание; итальянец меж тем был на ножах с французом, отбивавшимся от англичанина, поляк сражался с татарвой, немец точил зубы на Данию, причем католики изничтожали протестантов, а протестанты — католиков, когда моровые поветрия сменялись эпидемиями оспы, когда земля рассыхалась от зноя, когда губили ее проливные дожди и наводнения, а люди стенали под бременем растущих налогов, и все в один голос твердили, будто такого мерзкого столетия на белом свете еще не бывало, а того, что выпало на долю тогдашнего поколения, не доводилось переживать никакому другому».Эта открывающая вторую главу романа фраза показательна и в том смысле, что, в соответствии с характером описываемого времени, рыцарские поединки и простые драки, военные столкновения и стихийные бедствия, смерти и казни обильно рассыпаны по страницам книги. Но писатель не смакует убийства и погромы, вопреки им он утверждает жизнелюбие и неограниченность возможностей человека.В образе центрального героя есть фантастическое допущение о его неуязвимости, но автор не приглашает нас воспринимать его слова буквально. Он рассказывает, что добрые богини судьбы у колыбели новорожденного (хотите — верьте, хотите — нет) наделили его всеми мыслимыми качествами и добродетелями: здоровьем, красотой, умом, смелостью, успехом у женщин. И со страхом ждали, чем же попытается перекрыть эти щедрые дары их третья спутница — злая богиня. Но та оказывается на удивление сдержанной: «Мне нечего к этому добавить. Полностью с вами согласна и подписываюсь подо всем, что вы тут наговорили».Петр Кукань оказывается способным вырваться из самой страшной тюрьмы, выпутаться из, казалось бы, самого безнадежного положения, уйти от жестоких преследователей. Но при всей его сказочной удачливости на его голову обрушиваются неисчислимые несчастья, горести и поражения — именно потому, что он честен и прям, например, он отказывается признать за истину предписание придворного этикета, будто «у королев не бывает ног», он не умеет притворяться, лгать и приспосабливаться, не может бросить приятеля в беде, даже если тот совершает по отношению к нему подлости.Герой Неффа — не «ходячая добродетель», а живая личность, которую автор наделяет множеством реальных человеческих черточек и мелких слабостей. Петр равнодушен к естественным наукам, ему достаточно, что сахар сладкий, а горит ли он, ему решительно все равно. Он страшится пыток, чувствителен к женским чарам, но не слишком постоянен в своих привязанностях. В нем много ванчуровского жизнелюбия и простого здравого смысла, а действует он в жестоком и несовершенном мире.Начавшись в Праге, действие романа перекидывается затем в Италию, куда Петр бежит вместе с Джованни Гамбарини, сыном итальянского графа, к которому он был с детства приставлен. В городе Страмбе Петр проходит все ступени унижения и успеха, становится его правителем. Но вероломство не раз спасенного Петром от смерти Джованни, а также коварной герцогини и других сильных людей — при равнодушии народа, который Петр хотел осчастливить, — вновь приводят его к поражению. В конце романа мы видим главного героя возвращающимся домой в Чехию вместе с влюбленной в него шутихой карлицей Бьянкой, которая одна только его пожалела и спасла от верной смерти.Фантастический элемент присутствует в романе и в связи с линией отца Петра — алхимика Яна Куканя. Он получает Философский камень, который позволяет не только искусственным путем изготовлять золото, но и вызывать ядерную реакцию. Янек сознает всю опасность своего открытия и не останавливается даже перед самоубийством, лишь бы сохранить тайну, — ведь столь могущественную разрушительную силу нельзя отдать в руки злобного монарха.Время для торжества справедливости еще не настало, но слава тем, кто в нее уверовал и имел отвагу за нее бороться в эпоху жестокости и несвободы, — таков смысл романа Неффа.«У королев не бывает ног» какими-то нитями связан со всем предыдущим творчеством писателя. Образ Петра Куканя перекликается с образом Петра Пудивоуса из «Српновских господ». Это сопоставление подсказывается и совпадением имен героев, и тем, что король Рудольф приказывает заточить сына пражского алхимика в ту самую башню в Српно (существующую лишь в историческом романе Неффа), где погиб голодной смертью побочный сын жестокого Одолена. Как и Петр Пудивоус, Кукань — поборник справедливости, не умеющий лицемерить. Пудивоус не хотел «быть темным», тянулся к знаниям, на лету хватая латинские слова. Так и Кукань — моментально осваивает итальянский язык, постигает гуманитарные науки. Но если Петр Пудивоус — фигура героизированная, трагическая, то образ Петра Куканя дан в совершенно ином ключе — скорее комедийном.Нетрудно заметить, что вроде бы и добрый, но ради корысти и карьеры, а то и просто из трусости способный на самые отвратительные поступки Джованни Гамбарини — это еще один вариант «маленького великана» из довоенного романа Неффа, а пародийное начало отчасти восходит к ранним неффовским «Людям в тогах».С другой стороны, в типе романа «У королев не бывает ног» и в судьбе его главного героя можно обнаружить перекличку с романом «Иосиф и его братья» столь почитаемого Неффом Т. Манна. В обоих случаях сюжет строится на истории скитаний, возвышений и падений прямого, честного (и именно поэтому уязвимого) героя в сложном и несправедливом мире, предательство Джованни напоминает предательство братьев Иосифа, важнейшая роль в книгах обоих авторов принадлежит рассказчику — человеку нашего времени. Чешский писатель прямо подсказывает это сопоставление и тут же констатирует отличие своей позиции не только от библейской легенды, но по существу и от философского романа-мифа Т. Манна: «Петр… лелеял в душе надежду — взлететь когда-нибудь высоко, как можно выше, к самому изножью императорского трона, чтобы взять в собственные руки устроение общественных дел и наладить в них порядок и справедливость, хотя и трезво отдавал себе отчет, что едва ли возможно достичь этого сразу, за один присест, как это вышло у библейского Иосифа, который только за то, что верно растолковал египетскому фараону его сон, был тут же, без промедления, поставлен властителем над всей землей египетской».Наверное, не прошло для Неффа без следа и знакомство с творчеством Ю. Тынянова, исторический роман которого «Смерть Вазир-Мухтара» он вместе со своей женой, актрисой и писательницей В. Петровичовой, перевел на чешский язык (1962), как и работа над переводами В. Гюго.Вместе с тем Нефф широко обращается к приемам современных развлекательных жанров, к поэтике мюзикла и пародийных кинокомедий. Если в историческом романе вообще, в том числе и в «Српновских господах» Неффа, практикуется стилизация под язык описываемой эпохи, то в «У королев не бывает ног» можно наблюдать, напротив, своего рода «антистилизацию». Рассказчик и не пытается скрыть свою принадлежность к нашему времени. Более того, в его оценках постоянно присутствуют современные понятия, в его языке — даже если он передает речь героев — то и дело «проскальзывают» современные словечки, вплоть до молодежно-студенческого жаргона. Вот Петр ведет беседу об устройстве вселенной с итальянской принцессой почти детской внешности, но: «… при ближайшем рассмотрении, сама эта детскость оказывалась вовсе не такой уж детской, а весьма сексуальной». В тексте пестрят иностранные слова: здесь и латынь, что соответствует эпохе; здесь и итальянские слова и обороты, что можно объяснить задачей воссоздания местного колорита, но здесь и английские термины из сегодняшнего повседневного обихода: граф Гамбарини вспоминает, что покупал у придворного поставщика духов и эликсиров Куканя «высококачественный after shave»…Можно ли в данном случае говорить об историческом романе и каком бы то ни было историзме? «Роман мюнхгаузенского и дюма-мушкетерского типа», — так определил жанр «У королев не бывает ног» чешский критик В. Рзоунек, высоко оценивая вместе с тем художественное мастерство писателя и занимательность книги: «С самых первых страниц читатель окунается в удивительную атмосферу, характерную для всего романа, атмосферу, которая дышит средневековьем, но в то же время отражает и наш сегодняшний взгляд». «Здесь мы имеем перед собой не исторический роман, — писал другой чешский критик В. Достал, — а именно цепь вымышленных приключений в декорациях и костюмах рудольфинской Праги и позднеренессансной Италии, приключений, которые, однако, не только развлекают, но и заставляют делать важные для сегодняшнего дня выводы».Действительно, в романе Неффа есть и фантастика, и «мушкетерская» романтика, но все же история в нем не только в костюмах и декорациях, что, впрочем, признают и критики. При всей очевидной и подчеркнутой условности изображаемого в романе создана выразительная картина жизни того далекого времени. Необычайно живописно, пластично переданы пейзажи и особенности быта тогдашних европейских столиц: Праги, Вены, Рима, облик вымышленной Страмбы, воплотившей яркий колорит итальянского города той эпохи, описаны одежды, празднества, нравы.Книга Неффа рассчитана одновременно на разные уровни читательского восприятия. Прежде всего это, конечно же, занимательный приключенческий роман, заключающий в себе познавательный материал, который дает богатую историческую информацию, пусть и «сдвинутую» по законам его специфического жанра. Но в книге есть и более глубокий историко-философский пласт. Неудача Петра в качестве правителя Страмбы выявляет неумолимость объективных исторических законов, которые невозможно изменить волевым усилием даже самого мудрого человека.Продолжение похождений Петра Куканя В. Нефф описал в романе «Перстень Борджа» (1975). Расширяется география странствий героя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65