Маршал не смог удержаться от гневного жеста. Но в этот момент явился мажордом, весьма вовремя, чтобы еще усилить его скверное настроение. За ним следом вошел курьер, весь покрытый пылью, и маршал, узнав униформу королевского дома, забыл о своей досаде. Посланец протянул главнокомандующему пакет, весь заклеенный печатями и скрепленный королевской печатью.Морис Саксонский распечатал послание и быстро его прочел. Глубокая складка пересекла его лоб, и, отослав обоих вошедших, он подошел к актрисе.— Мадам, — сказал он мрачно, — его величество приказывает мне немедленно вернуться в армию.— А что, снова начинается война?— Да, мадам, необходимо, чтобы я отбыл сейчас же. Вы так и не сжалитесь надо мной? Ну, пожалуйста, не будьте жестокой! Когда же я получу этот поцелуй?— Когда вернетесь с победой, монсеньер!Маршал в отчаянии всплеснул руками. Но, видимо, у него родилась счастливая мысль, так как он сказал с воодушевлением:— Мадам, я люблю вас так, что не нахожу слов! И, так как ваше присутствие мне слишком приятно и, более того, слишком необходимо, чтобы я мог от него отказаться, я хочу сделать вам одно предложение. Я намеревался во время нашей ближайшей кампании дать немного развлечься моим офицерам и приглашаю вас сопровождать меня вместе с вашей труппой на фронт.Это любезное приглашение по сути было приказом, и госпожа Фавар слишком хорошо знала маршала, чтобы не понимать, что отказ повиноваться ему только сделает еще более тяжким положение ее мужа. Но, несмотря на это, она молчала.Маршал продолжал с тревогой в голосе, сквозь которую прорывалась угроза:— Разве французская актриса может отказаться отправиться туда, где ее встретят аплодисменты героев?— Хорошо! — ответила красивая женщина без малейшего энтузиазма. — Я поеду предупредить труппу — она ведь осталась в Блуа!— Смею надеяться, что вы сделаете милость и разделите со мной путешествие до Парижа в моей карете.Актриса согласилась. И, сделав глубокий реверанс знаменитому поклоннику, она направилась к дворцу, чтобы предупредить своих спутников. Это путешествие отнюдь не радовало ее, но она утешала себя мыслью, что, может быть, оно поможет ей освободить Фавара.Через час карета маршала уже стояла у подъезда к парадному входу в замок. Несколько лакеев поспешно грузили в ее багажную часть чемоданы женщин и походные сундуки хозяина.Взвод личной охраны маршала уже готовился сопровождать карету сзади, а Фанфан в будничной форме, верхом на резвой лошади, должен был ехать рядом с каретой.Перетта и госпожа Фавар в дорожных костюмах вышли из дома вместе с маршалом, одетым в походный мундир. Морис Саксонский галантно помог актрисе подняться в карету, а Перетта наспех поцеловала штандартоносца.Раздалась короткая команда «В путь!», кучер стегнул лошадей, и тяжелый экипаж двинулся в сопровождении эскорта.В то время как карета маршала катилась к Парижу, группа верховых, состоявшая из четырех мужчин, мчалась галопом по проселочной дороге ей наперерез к перекрестку, находящемуся недалеко от Шамбора. Эти четверо мужчин были Люрбек и трое англичан, с которыми мы уже знакомы. Один из них вел за собой вьючную лошадь, тяжело нагруженную небольшими бочонками, обернутыми брезентом. Вскоре они спешились на правом берегу Луары, в нескольких сотнях метров от моста, чьи гранитные арки отражались в светлых водах реки. Этот мост, переброшенный через рукав Луары, теперь уже не существует. Но тогда он был построен основательно и прочно, и деревянные перила были поставлены по всей его длине. Дорога, которая к нему вела, кончалась, дойдя до дороги на Орлеан, и берлина маршала, едущая из Шамбора, роковым образом могла воспользоваться только этим путем, чтобы попасть в Париж.Люрбек, ехавший впереди, сделал знак рукой; его спутники остановили лошадей.— Здесь будем ждать! — сказал Люрбек.— Вы уверены, что они проедут именно здесь? — спросил один из англичан.— Можете не сомневаться, я заранее все выяснил, — сказал Люрбек, — его карета должна остановиться на почтовой станции, чтобы сменить лошадей. Я оставил там одного из моих людей, которому дано задание напоить кучера.— А если в последний момент отъезд отложат?— Начальник почтовой станции мне сообщил, что ждет высокую персону и что у него есть приказ приготовить заранее лучших животных в конюшне.— Тогда надо действовать быстро, так как, если я не ошибаюсь в расчетах, они будут здесь через полтора-два часа.Четверо всадников спустились по откосу вниз, к самой воде. Это были крепкие мужчины, но, кроме силы, с какой их мускулистые ноги сжимали бока лошадей, все говорило о том, что им не чужды упражнения в верховой езде. Они легко соскочили на землю, сняли с вьючной лошади груз, и один из них, самый молодой, взял всех лошадей под уздцы и отвел их подальше, привязав к одному из деревьев у воды. Потом они снова стали советоваться.— Бочонки с порохом, — говорил шевалье, — мы привяжем веревками на каждую арку моста вместе со шнуром, а на дороге, у моста, сделаем дорожку, посыпанную порохом, которая протянется до начала фитиля: фитиль зажжем здесь. Парри будет стоять на часах. Хольм зажжет фитиль. В тот момент, когда Парри даст сигнал, что карета подъезжает, Хольм ударит по брикету. А вы, Барнелл, будете держать лошадей: от взрыва они могут испугаться и понести.Адский план был одобрен.Только Парри заметил:— А может быть, маршал не будет ранен, и, когда карета упадет в воду, он сможет выбраться оттуда!У Люрбека появилась на губах жестокая улыбка. С хладнокровием, свойственным закоренелым преступникам, обычно продумывающим свои планы до малейших деталей, предвидя все возможности, он заявил:— В этом месте зыбучие пески Луары чрезвычайно опасны. В очень короткое время маршал, его лошади и карета в них утонут. А уж если огонь, вода и песок их пощадят, мы сами их прикончим, вот и все! Сейчас мы начинаем решающую партию, и должны ее выиграть. Место выбрано очень хорошо. Здесь, по этому мосту, проезжают только несколько крестьянских повозок по утрам и вечером. Больше никто не появляется. А если и появится какой-нибудь случайный свидетель, пуля в голову навсегда лишит его желания встревать в наши дела. Ну, а теперь за работу!Люрбек и Хольм перетащили на руках бочонки с порохом, обвязанные детонирующим шнуром. Парри, положив свой груз на землю, развернул моток веревки, которую отвязал от седла, и один конец привязал к парапету моста. Таким образом, он оставил ее висеть в воздухе почти у воды, журчащей под аркой. Люрбек и Барнелл спустили вниз на веревке один из бочонков под арку, над рекой, дно которой было видно.Стайка испуганных рыб всплыла и рассеялась в серебристой воде.— Сегодня вечером тут будет много вареной рыбы! — иронически процедил шевалье.Точно тем же способом они подготовили вторую арку, и второй бочонок оказался связанным с первым шнуром, другой конец которого кончался в середине моста. Заряд был такой силы, что мог бы заставить взлететь на воздух целый крепостной бастион! Трое мужчин вытащили из-за поясов три пороховницы, и, пятясь назад, пометили почву широкой черной полосой, на которую Люрбек, отмеряя расстояние, положил небольшие взрывные снаряды.Длинный ряд их шел по всему шоссе и кончался уже на откосе, где Хольм положил большой заряд. Тогда он достал из кармана большое огниво, проворно вытащил трут и приготовился поджигать.Барнелл стреножил лошадей, чтобы грохот взрыва не заставил их сорваться с места и понести.Погода стояла лучезарная. Местность была пустынна, солнце сверкало, отражаясь в небольшом рукаве реки. На расстоянии выстрела пролетела стая голубей, не подозревая, что в бочонках с порохом таится смерть, которая изуродует прелестное и тихое место, превратит его в руины, залитые кровью.Пока завершались эти чудовищные приготовления, карета маршала резвой рысью ехала по дороге в Париж.Маршал был в отличном настроении. Он весело болтал, держа в своей руке руку госпожи Фавар. Перетта знаками объяснялась с Фанфаном, который трусил рысью справа от кареты: верх ее был спущен, так что мадемуазель де Фикефлёр могла свободно любоваться своим дорогим кавалеристом, непрерывно с обожанием смотревшим на нее. Солдаты эскорта дружно забавлялись, глядя на этот поезд влюбленных, и слегка завидовали Фанфану, что у него такая хорошенькая невеста.Экипаж подъезжал к почтовой станции, где во дворе его уже ждали свежие лошади, готовые к упряжке. Станция находилась у опушки небольшой рощицы. Она состояла из трех зданий, повернутых спиной одно к другому, крытых соломой и соединенных между собой наружной галереей, стоящей на деревянных балках.Хозяин станции, как мы знаем, был предупрежден о прибытии очень важных пассажиров и ждал, окруженный группой слуг, знаменитого путешественника. Клиенты гостиницы тоже толпились у дверей, и среди них были вестовой Люрбека и еще один злодей, снабженные точными инструкциями и только ожидающие сигнала, чтобы начать действовать.Звон колокольчиков оповестил о прибытии маршала. у присутствующих забились сердца, так как князь был необычайно популярен, и все радовались возможности увидеть его вблизи. Раздался дружный крик:— Да здравствует маршал!— Спасибо, дети мои! — ответил маршал, приветствуя их из кареты.Кучер дернул вожжи, лошади, все в пене, сходу остановились, так что из-под копыт брызнули искры. Фанфан спрыгнул на землю и помог маршалу выйти. Хозяин гостиницы поспешил к ним с шапкой в руке и стал предлагать свои услуги и свое знаменитое вуврэ.— Спасибо, милейший, — воскликнул маршал, предварительно справившись у своих спутников. — Мы еще пока не хотим пить.Но, увы, кучер был другого мнения. Этот видный парень шести с половиной футов, выбранный Морисом Саксонским за свой рост и представительную внешность, уже начал весенний день, довольно жаркий, тем, что опрокинул несколько стаканов, и, пока конюшне перепрягали лошадей, не смог воспротивиться скромному приглашению некоего типа, одетого в форму курьера, который сказал, что ему лестно угостить кучера самого великого воина Франции и Наварры. Кучер принял приглашение слегка заплетающимся языком. Как бы случайно, под соседним навесом уже стояло на столах приготовленное в кружках вино, холодное и пенящееся. Кучер проглотил две большие кружки. Вино, видимо, было коварным: только он их опорожнил, как сразу захмелел и стал качаться на ногах.За это время конюхи запрягли лошадей. Маршал собрался было снова сесть в карету со своими спутницами, но заметил, что кучер не отвечает на оклик.— Кристен! — крикнул он громовым голосом. — Ты что, хочешь, чтобы я показал тебе, как стегают норовистых лошадей?Парень услышал, наконец, и, шатаясь, пришел. По правилам, всякий добросовестный кучер, когда лошадей перепрягают заново, обязан проверить, затянуты ли подпруги. Кристен, которого даже опьянение не заставило утратить всякое представление о его профессиональных обязанностях, наклонился, чтобы подтянуть ремень, но чуть не упал под копыта лошади, так как еле стоял.— Негодяй! Пьяница! — загремел маршал.Фанфан был уже в седле. Он увидел, что происходит, соскочил с коня и подбежал к поклоннику Бахуса.— Да он пьян в стельку! — закричал он, отбирая у Кристена кнут, которым тот уже не в состоянии был владеть.Парень начал протестовать. Произошла потасовка, в результате которой Фанфан свалил пьяного кучера на землю, проверил подпруги сам и уселся на козлы вместо непригодного к исполнению своих обязанностей парня.— Браво! Молодец, мой штандартоносец, — смеясь, сказал маршал. — В карету, дамы, пора ехать!Один из солдат эскорта взял под уздцы лошадь Фанфана, и экипаж тронулся в путь. На дороге, белой полосой уходившей вдаль, вскоре осталось вдали только облачко пыли, которому вслед еще махали руками посетители гостиницы.Четверо бандитов, видя неожиданную задержку кареты, уже начали нервничать, когда Парри, поставленный на страже у въезда на мост, заметил движущееся к ним облачко, а в нем — долгожданную карету маршала.— Тревога! — закричал часовой. — Вот они!Хольм ударил по брикету, поднес горящий трут к фитилю, который сразу загорелся, и поджег полосу, посыпанную порохом. Карета приближалась. Фанфан заметил странную линию огня. Внезапное озарение заставило молодого человека подстегнуть коренника, который рванулся вперед галопом и увлек за собой остальных.— Гром и молния! — буркнул про себя Фанфан. — Мы погибли. Мост сейчас взлетит на воздух! — Он мгновенно принял решение и тут же стал его выполнять; у него была одна мысль: переехать мост до того, как произойдет взрыв! Его поднятые в галоп лошади, казалось, летели по шоссе, и восемь коней заполнили собой дорогу, как лошади Апокалипсиса. Лошади проскочили над языком пламени одним прыжком, и, когда задние колеса кареты пересекали роковую границу огня, раздался страшный грохот, оглушительный шум потряс воздух, и путешественники, которые ничего не подозревали, обернувшись, увидели позади тела людей и лошадей, разорванные и взлетевшие в воздух в буре огня.— О, дьявольщина! — вскричал в ярости Люрбек, увидев, что карета уже переехала мост и что кучер был не тот, которого он ожидал на ней увидеть.Нимало не заботясь о раненых и тонущих в воде людях, о падающих на дно обломках разрушенного моста, он попытался собрать своих сообщников. А путешественников подстерегала новая опасность — они оказались между Сциллой и Харибдой, так как запряженные в карету лошади, которыми героический Фанфан уже не мог более управлять, понесли. Связанные упряжью, они бросились в воду и поплыли вдоль реки, увлекая карету и тех, кто в ней находился, в адский водоворот. Молодой человек, вцепившись в вожжи, тянул их из последних сил. Напрасный труд! Обезумевшие животные не слушались его. Колеса экипажа наскочили на большой камень — карету тряхнуло. Фанфана выбросило на землю, и хорошо, что карета его не переехала! Госпожа Фавар и Перетта судорожно обнялись, обмерев от ужаса, а маршал уже поручал свою душу Богу. Первый кавалер Франции, впервые в жизни вылетевший из седла, на несколько секунд потерял сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42