И он вместе с ними бросился в коридор в тот самый момент, когда туда же вбежали, привлеченные криками и перепуганные, госпожа Фавар и Перетта. Увидев идущих на них мужчин в масках и со шпагами наголо, актрисы в ужасе вернулись в свою комнату и заперли дверь изнутри на два оборота, а Люрбек, не обращая на них никакого внимания, изо всех сил старался открыть другую дверь в туалетную комнату маркизы. Но госпожа де Помпадур успела закрыть и ее на задвижку. — Разбить дверь! — закричал шпион. — Тогда бандиты ударами кулаков и сапог стали атаковать довольно хрупкую преграду.Маркиза, полуобнаженная, растрепанная, дрожащая, смотрела, как дверь начинает поддаваться под мощными ударами убийц. Их лица в масках уже виднелись в отверстие. В глубине коридора кто-то — это была госпожа Ван-Штейнберг — освещал им путь, а Люрбек подбадривал их криками и жестами. И маркиза, сложив руки и считая, что пришел ее последний час, закричала:— Пощадите! Я отдам вам мои драгоценности, все мое состояние! Пожалейте, не убивайте меня!Ответом на эту мольбу был лишь злобный смех. Но вдруг маркиза, уже почти в обмороке, услышала звон оконного стекла. В окне появилась чья-то рука, которая отодвигала задвижку, а затем в сыплющихся осколках стекла появился Фанфан, который уже забыл про свое женское платье. Одним прыжком он оказался рядом с маркизой, а она, узнав его, издала крик облегчения. Тогда наш предусмотрительный герой, помня, что он не должен быть узнан ни бандитами, ни кем-нибудь другим, мгновенно погасил свечи. В этот миг дверь разлетелась и двое бандитов, освещенные уже только светом луны, ворвались в комнату.У Фанфана оружия не было. Он начал с того, что опрокинул стол на ноги разбойникам. Потом, схватив два стула, бросил их им в головы, и они с разбитыми физиономиями зарычали от боли.Люрбек, ошеломленный неожиданным сопротивлением и спрашивая себя, кто эта неизвестная женщина, которая обнаружила гибкость, ловкость и силу гвардейца, обнажил шпагу…Но юноша, размахивая табуреткой, как щитом, и своим телом защищая маркизу, скрывшуюся за портьерой, осыпал градом ударов бандитов, швыряя в них все, что попадалось под руку. Но, несмотря на отвагу и пыл, он уже не мог справиться с тремя вооруженными мужчинами и вот-вот пал бы, убитый ударом шпаги, как из коридора раздался голос:— Держитесь! Я иду на помощь!Это был лейтенант Д'Орильи. Он услышал отчаянные крики маркизы о помощи и, сообразив, что люди в масках, которых впустили в парк, пошли в настоящую атаку на хозяйку замка, быстро подвел лошадь к стене парка, и, вскочив ей на спину, перебрался через стену. Там он увидел открытую дверь, оставленную голландкой как путь к отступлению для Люрбека и его помощников, бросился внутрь, пробежал по лестнице наверх и там встретился лицом к лицу с госпожой Ван-Штейнберг, а та, увидев его, сочла своевременным упасть в глубокий обморок.Так, со шпагой в руке, офицер напал с тыла на троих убийц, и те, ошарашенные его нападением, повернулись к нему лицом и стали драться с ним. Фанфан, воспользовавшись чудесным и неожиданным вмешательством, продолжал кидать в них разными тяжелыми предметами. Но вот шпага Д'Орильи проткнула грудь одного из нападавших и ранила в запястье самого Люрбека, который, стиснув зубы, чтобы не закричать, и чувствуя, что его партия полностью проиграна, поспешил убраться вон вместе с подручными, один из которых висел на руках у другого.Д'Орильи вошел в комнату, освещенную только слабым светом луны. Он не заметил маркизу, полумертвую от страха и почти полностью закрытую шторой, и с трудом различил только фигуру женщины, то есть Фанфана, который в темноте не узнал своего соперника.Молодой офицер, уверенный, что находится рядом с маркизой, галантно преклонил колено и, приподняв треуголку, украшенную белыми перьями, почтительно произнес:— Мадам, я горд и счастлив, что смог спасти вам жизнь.Фанфан, узнав голос того, кого он считал своим смертельным врагом, мгновенно подобрал свои юбки, выпрыгнул в окно и исчез в тени парка. Д'Орильи обалдело кинулся к окну и свесился вниз. Он увидел в одной из аллей троих мужчин в масках, спешивших к двери в стене, потом, в другой аллее, заметил женскую фигуру, которая странной, непохожей на женскую, походкой стремглав мчалась к стене замка…В этот момент маркиза, уже придя в себя от напряжения, вышла из своего убежища за шторой и появилась перед лейтенантом. Тот, сконфуженный своей ошибкой, воскликнул:— Мадам, вам больше нечего бояться. Разбойники скрылись. Но я должен их догнать во что бы то ни стало!Он вышел в коридор, еще возбужденный боем, и прошел мимо госпожи Фавар и Перетты, которые решились высунуть головы из дверей своих комнат, не узнав ни одну, ни другую, Он спустился по лестнице, прошел через вестибюль и быстро выбежал в парк, когда Люрбек с пособниками уже вышли через маленькую дверь в стене, так как госпожа Ван-Штейнберг оставила ключ в замке. Они успели перешагнуть через порог, но в этот момент один из бандитов, тяжело раненный Д'Орильи и ползший еле-еле, согнувшись вдвое от боли, упал, изо рта его хлынула кровь и он умер, распростертый на гравии аллеи, окружавшей стену парка.Шевалье де Люрбек наклонился над ним, посмотрел при лунном свете ему в глаза, пощупал руку и, определив, что этот его помощник как раз сейчас отправляется к реке Ахерону, сказал другому:— Он мертв, и его тело будет нам мешать в пути. Оставим его здесь.Его компаньон залез к мертвому в карман, достал оттуда кошелек, взял его себе, а потом на спине оттащил труп в заросли и бросил его там. Ветки шиповника мрачно хрустнули под тяжестью тела, и это было как бы единственное надгробное слово над телом неизвестного злодея, погибшего за двести пистолей.Не заботясь о нем более, Люрбек и второй убийца вышли за пределы парка и нашли своих лошадей, привязанных к деревьям на некотором расстоянии от стены. Они сели верхом, пришпорили лошадей, пустились в галоп и исчезли во тьме.Фанфан, не слыша больше шума, хотел выйти из чащи, где спрятался ненадолго, но в этот момент узнал лейтенанта Д'Орильи, шедшего быстрым шагом в его сторону. Он заметил ветку дерева, свисавшую над местом, где он притаился, схватил ее, наклонил к себе и, подпрыгнув, когда она разогнулась, вскочил на верх стены, затем спрыгнул с нее и, поехав по насыпи, спустился вниз, разорвав в клочья свое нарядное шелковое платье.Маркиз видел эти поразительные акробатические упражнения и, заинтригованный пуще прежнего, сбросил мешавшую ему шпагу, тоже, в свою очередь, взобрался на дерево и прыгнул на ребро стены. Тут он увидел таинственную незнакомку, которая отвязала его лошадь, с невероятной ловкостью вскочила на нее верхом и пустилась галопом по дороге, посеребренной отблесками луны…Совершенно обескураженный, Д'Орильи, показав кулак вслед всаднице, мгновенно исчезнувшей в потемках, вскричал:— Ну, погоди, я все равно узнаю, кто ты, черт бы тебя побрал! Умру, а узнаю! Глава XVIIIУЛИКА Маркиза де Помпадур, госпожа Фавар и Перетта де Фикефлёр, еще не оправившись от ужасных волнений, пережитых за ночь, окружили госпожу Ван-Штейнберг, которая уже сочла своевременным очнуться, и стали одолевать ее вопросами; в это время снова появился Д'Орильи. Он был без шляпы, в разорванной одежде, и лицо его было красно от еле сдерживаемого гнева. Он так и не догнал странную мужеподобную особу, приведшую его в полное изумление необыкновенной ловкостью и ускакавшую неведомо куда на его лошади.Увидев его, Перетта в страхе вскричала:— Господин Д'Орильи!Госпожа Фавар успокоила ее быстрым и строгим взглядом и подошла к лейтенанту, скромно остановившемуся поодаль от группы женщин.Маркиза де Помпадур теперь уже совсем овладела собой и заявила ему с благодарностью, к которой примешивалась доля презрения:— Сударь, я выражаю вам бесконечную признательность за ваше мужественное вмешательство в события. Благодаря вам эти дамы и я избежали смерти и спаслись от бандитов, собиравшихся нас убить. Тем не менее, могу ли я спросить вас, каким образом вы оказались в моем доме в столь необычный час?Д'Орильи, отдавая себе отчет в том, что момент был совсем не подходящий для уловок, без запинки ответил:— Мадам, меня сюда привела любовь. Я честно признаюсь и прошу у вас прощения за свой поступок, но я приехал в надежде увидеть ту, кого люблю!И, устремив пламенный взгляд на Перетту, которая укрылась от него в объятьях госпожи Фавар, он сказал дрожащим голосом:— Я счастлив, что судьба позволила мне принести вам пользу, мадемуазель!Возмущенно вскинув головку, невеста Фанфана запальчиво ответила:— Сударь, я не имею права благодарить вас! Я не могу забыть и никогда не забуду, что вы послали невинного человека на казнь!Д'Орильи не ответил, но лицо его исказилось, и злой огонь сверкнул в его глазах…Желая положить конец этой тягостной сцене, маркиза де Помпадур вмешалась в нее.— Я еще раз благодарю вас, господин Д'Орильи, за ваше своевременное и храброе вторжение и не забуду, что обязана вам жизнью. Но… я думаю, что теперь опасность уже миновала.Молодой офицер сразу понял, что эта фраза была замаскированным, но твердым приглашением удалиться. Чувствуя, что настойчивость была бы не только неуместна, но и неразумна, он почтительно попрощался с маркизой и ушел, не осмелившись еще раз взглянуть на Перетту, смотревшую на него с презрением.Проходя по коридору, Д'Орильи заметил на полу что-то блестящее. Он, не раздумывая, нагнулся и поднял маленькую вещицу. Это был брелок с припаянным к нему куском оборванной цепочки. На его чеканной крышке была изображена саламандра, скрючившаяся в позе зашиты. Под ней был выгравирован девиз по-английски: «J cross the fire» — «Я иду сквозь огонь»… Молодого человека охватило странное подозрение: он определенно уже где-то видел эту безделушку, в чьих-то руках… Кому она могла принадлежать? Он пытался вспомнить и не мог… Надо было поискать, подумать… Он заинтересованно разглядывал брелок, перебирая воспоминания, — но тщетно. В это время в коридор из будуара вышла госпожа Ван-Штейнберг. Д'Орильи зажал брелок в ладони и пошел дальше. Бандиты оставили маленькую дверь в парке полуоткрытой. Лейтенант быстро вышел через нее и отправился добывать новую лошадь вместо той, что была похищена неизвестной амазонкой. В соседней корчме лошадей не было, и кабатчик, внезапно разбуженный на рассвете, не мог ему предложить ничего, кроме старого, полупарализованного ослика. Лейтенант, совершенно разъяренный, должен был идти пешком не меньше двух лье до ближайшей почтовой станции. Пока он брел в полутьме, он думал уже не о Перетте, а о брелке, который, может быть, дал бы ключ к разгадке покушения.— Саламандра… Саламандра… Где я мог видеть эту вещицу? — повторял он без конца.И вдруг у него вырвался крик: — Люрбек! — В его голове все как бы осветилось. Сомнения еще одолевали его, но — нет! — он определенно видел брелок в руках шевалье. Сначала он пытался отбросить эту мысль. Но чем больше он размышлял, тем отчетливее убеждался в том, что это правда, — многие воспоминания подтверждали тягостный факт. Еще совсем недавно Люрбек хвастливо показывал ему безделушку, говоря, что она была ему подарена одной английской дамой, когда он ездил в Лондон. Ему, только ему мог принадлежать брелок — и никому другому! И это было разоблачение!Спрашивая себя, что могло заставить его друга стать преступником и напасть с оружием на любовницу короля, Д'Орильи пришел к выводу: необходимо было раскрыть тайну, и как можно скорее! Он добрался до Бург-ля Рэн, нашел почтовую станцию и стал стучать кулаками в дубовые ворота. Неповоротливый конюх, зевая, медленно открыл замок, и Д'Орильи бросил ему десяток экю. Слуга с удивленным и усталым лицом пошел запрягать лошадь. Стук его сабо заглушала солома конюшни. Маркиз, дрожа от нетерпения, услышал ржание. Затем появился фонарь, проткнув темноту тусклым лучом. Тень лошади, невероятно выросшая в боковом свете, возникла во дворе, как гигантский зверь из Апокалипсиса.Пропел петух, объявляя начало дня. Офицер вскочил в седло и, яростно пришпоривая лошадь, поскакал по дороге на Орлеан, к воротам Парижа.Подъехав к дому в половине восьмого утра, Д'Орильи не поверил собственным глазам: он увидел свою лошадь, запряженную и привязанную к кольцу в стене рядом с воротами. Было совершенно ясно, что вор привел лошадь к дому в целости и сохранности, и — это было совсем уже поразительно! — позаботился снять попону, привязанную к седлу, и укрыть ею круп животного, чтобы оно не простудилось!— Господи, Боже мой! — вскричал маркиз. В нем боролись противоположные чувства: он был, с одной стороны, доволен, что лошадь вернулась, с другой — разъярен тем, что над ним кто-то еще и посмеялся.— Мне начинает казаться, что я нечаянно впутался в весьма необычную интригу, — пробормотал он. — Но я скоро все выясню, и горе тому, кто подшутил надо мной!Ну, а теперь вернемся к Фанфану.Покрыв галопом расстояние в поллье, первый кавалер Франции, уверенный, что получил существенное преимущество над Д'Орильи, и не желая загнать замечательную лошадь, хотя и принадлежащую врагу, замедлил аллюр и, перейдя на шаг, сбросил предметы женского туалета, чтобы в столице не привлекать внимания дозорных, которые, надо полагать, были бы удивлены, увидев верхом странную амазонку. Он, вещь за вещью, закинул в придорожную канаву парик и все остальное под утреннее пение сойки, которая начала оглушительным чириканьем дневной концерт деревенских птичек. Фанфан, понимал, что рискует, дерзко появляясь в людных местах, но без помех проехал заставу и, спокойно привязав лошадь к железному кольцу в стене у ворот, где Д'Орильи позже ее и обнаружил, направился к дому госпожи Фавар.Сиди-Бель-Касим, негр-слуга госпожи Фавар, выходил из мансарды, собираясь совершить утреннюю молитву; он услышал громкие удары молотка у входной двери, Прыгая через три ступеньки, он, оглохнув от шума, не мог понять, кто стучит и должен ли он открыть дверь такому буйному визитеру в столь ранний час. Он приоткрыл задвижку и увидел сквозь решетку Фанфана, который уехал накануне в карете, переодетый женщиной и вместе с хозяйкой, а теперь явился один, пешком, в мужских панталонах и жилете, но без куртки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42