— Боже мой… Антонио! Слава Богу!— А графиня Инес?— Она без сознания! Я тоже был без сознания, а когда очнулся… Инес висела там, на дереве, зацепившись одеждой за какой-то сук… Я перенес ее сюда, положил на эту рясу, смачивал виски водой, но она не приходит в себя. Без тебя мы погибли бы здесь!Монах сложил руки… Чудо помогло ему отыскать Инес и Мануэля.Он не слышал, что говорит Мануэль, он стоял на коленях, не сводя глаз с бесчувственной девушки. Наконец она тихонько вздохнула, и надежда снова оживила сердце Антонио.— Бог поможет нам, — сказал он, — он услышал мою молитву, я нашел вас.— Ты нас искал, Антонио?— Да, я узнал, что произошло.— Я слабею, Антонио, — прошептал Мануэль, голова его была в крови, лицо и руки сильно поранены. Страх за Инес поддерживал в нем силы, заставлял забыть собственные страдания, но теперь силы покинули его, и он упал без чувств на землю возле нее.Антонио не знал, что ему делать, как помочь несчастным? Место было безлюдное, выбраться из этого ущелья слишком трудно, всякое жилье далеко, а между тем нужна была быстрая помощь.Тут он вспомнил, что недалеко, в горах, есть монастырь, в котором он жил ребенком и провел долгие годы послушничества. Ему давно хотелось посетить любимый старый монастырь, разузнать, может быть, о своем происхождении, о своих родителях, повидаться с добрым братом Пабло, воспитавшим и любившим его, как родной отец. Образ этого старика не изгладился из памяти Антонио. Здешние монахи жили совершенно в стороне от остального мира и в былое время всегда с готовностью помогали всем несчастным. Не пойти ли туда, к достойному Пабло?Однако, принимая генерала, преследуемого карлистами, монастырь подвергался опасности, потому что эта местность была в полной их власти. Но эти монахи не посмотрят на мундир, они любому охотно окажут необходимую помощь. Надо воспользоваться ночью, чтобы перенести туда Мануэля и графиню, только тогда их можно будет спасти.В монастыре им окажут и врачебную помощь, потому что один из братьев хорошо изучил медицину. Да, медлить больше нельзя.Быстро поднявшись, Антонио вернулся наверх прежней трудной дорогой.Уже наступила ночь, но он хорошо знал окрестность, потому что восемь лет прожил в этом монастыре. Было за полночь, когда он подошел к монастырским воротам. Высокие ели и сосны окружали огромное старое здание.Грустные чувства вызвал в душе патера вид высоких стен. Когда он увидел через решетчатые ворота пустой монастырский двор, где так часто бродил юношей, старые деревья, колодец и больницу, в которой столько несчастных находили приют и помощь, его охватили воспоминания! Ему казалось, что он пришел в свой отчий дом. И понятно, ведь его отдали сюда маленьким беспомощным ребенком, здесь прошли его детство и юность. Правда, с годами его стали манить другие стены, ему хотелось найти дом своих родителей, узнать, что-нибудь о них, но теперь он думал только об одном — как бы поскорее помочь несчастным.Антонио позвонил у ворот. Через несколько минут их отворил брат-привратник, вышедший с фонарем посмотреть, кто пришел в монастырь в такую позднюю пору.Антонио внимательно вгляделся в него и понял, что это не прежний привратник, бывший в его время. Ему стало немножко грустно, он сразу почувствовал, что чужой тут.— Что вы хотите, благочестивый брат? — спросил привратник, когда Антонио попросил позволения войти.— Я пришел просить вас оказать помощь двум несчастным в горах, брат мой, — отвечал Антонио, входя во двор.— В таком случае вы не напрасно обратились сюда, благочестивый отец! Я сейчас разбужу настоятеля!— А кто настоятель? — спросил Антонио.— Старый патер Пабло.— О, как я рад!— Вы его знаете, благочестивый отец?— Да, знаю и люблю! Скажите ему только, что пришел Антонио из монастыря Святой Марии.Брат поклонился и пошел по темным переходам монастыря, погруженного во мрак и сон. Антонио следовал за ним. Все было тут знакомо ему: и красные каменные плиты портала, и маленькие глубокие окна, и башенка с колоколом, часто призывавшим его к мессе! Каждый камень, каждое дерево было ему знакомо и дорого, теперь хотелось только увидеть патера Пабло, о котором столько времени он ничего не слышал.Наконец в длинном коридоре показался луч света.— Где он, где Антонио? — раздался знакомый голос. — Где мой прилежный, милый брат, друг и сын!Рядом с привратником стоял менах, наскоро накинувший на себя темную рясу. Длинная седая борода, редкие седые волосы и морщинистое лицо говорили о глубокой старости. Несмотря на это, он был еще бодр и крепок на вид. С нетерпением и радостью раскрыл старик объятия, и Антонио бросился к нему.— Антонио, милый Антонио! — говорил седой настоятель. — Как ты обрадовал старого брата Пабло! Я уже не надеялся больше увидеться с тобой. Пойдем скорей ко мне в келью.— И я так рад, дорогой отец, только радость моя в душе, выразить ее я не умею!— Все тот же! Ну, дай же посмотреть на тебя, вот какой славный стал, и в таких молодых летах достиг почестей… но ты заслуживаешь их, ты приобрел такие большие знания…— Большей частью которых обязан тебе, твоей помощи, брат мой! Но я еще долго не пришел бы сюда, если бы меня не привело важное обстоятельство, несчастный случай в горах.— Несчастный случай? — тревожно спросил старик. — Говори скорей, в чем дело?Антонио вкратце рассказал настоятелю о случившемся. Старик тотчас велел дежурным братьям взять ивовые носилки и отправиться на помощь к несчастным. Он я сам пошел с Антонио к тому месту, где лежал Мануэль рядом со все еще бесчувственной графиней. По дороге молодой патер рассказал брату Пабло об этих двух несчастных и о том, что они значат для него.На востоке уже забрезжило утро, когда монахи добрались до Мануэля и Инес. С помощью Пабло и Антонио их уложили на носилки, закрыли и осторожно понесли. Когда, наконец, все счастливо выбрались на горную тропинку, Антонио поблагодарил Бога в душе, самая трудная часть пути была позади! Солнце уже взошло, когда процессия достигла монастырских ворот. По приказанию Пабло больных положили в двух свободных кельях больницы, где во избежание опасности позаботились снять с Мануэля его мундир. Для ухода за молодой графиней настоятель выписал из женского монастыря, сходившегося в какой-нибудь четверти мили от них, сытную пожилую сестру.Антонио поблагодарил седого патера за помощь, теперь можно было надеяться, что несчастные будут спасены. Он сам руководил уходом за ними и обещал старому Пабло остаться у него в монастыре до тех пор, пока состояние здоровья Мануэля и Инес не станет значительно лучше.Монах, лечивший их, не говорил еще ничего определенного, так как пострадали оба довольно серьезно, но обещал сделать все возможное, чтобы возвратить больных к жизни. XXII. Неожиданный гость Дукеза сидела в своей ложе, в стеклянном зале, с удовольствием и гордостью разглядывая толпу гостей, великолепие обстановки и сцену.Губы ее тихонько шевелились, дукеза Кондоро по обыкновению говорила сама с собой. Цвет ее носа показывал, что она опять предалась любимому занятию.На ней было фиолетовое шелковое платье, ожерелье из драгоценных камней того же цвета и вуаль на седоватых волосах, но весь этот богатый наряд сидел так небрежно, во всей ее фигуре было видно такое полное отсутствие заботы о себе, что прежней герцогини невозможно было узнать. В этой старухе все говорило о том, что былые манеры утрачены, что она отвыкла теперь от порядочного общества, потому что слишком долго жила на самом дне.Она, видимо, наслаждалась своим заведением и получала огромное удовольствие от пения и танцев, исполняемых на сцене. Все это дукеза устраивала по своему вкусу, и публика была явно довольна, потому что залы все время были полны посетителей.Главной притягательной силой салона дукезы были несколько хорошеньких женщин полусвета, среди которых особенной красотой и грацией отличалась одна, лег шестнадцати.Никто не знал ее настоящего имени, все звали ее просто Альмендрой, Миндальным Цветком. Сна была родом из Гранады. Многих знатных донов очаровала она своей стройной фигурой, роскошными формами, блестящими черными волосами, огнем темных глаз и тонко очерченным личиком, многих отличала в свою очередь и Альмендра, но никто не мог похвастать более близкими отношениями с ней.Это казалось очень странным, так как Миндальный Цветок, принадлежа к полусвету, всегда являлась в великолепных костюмах и дорогих украшениях.Убранством своего будуара и образом жизни она могла соперничать с любой графиней или герцогиней.Между тем это была бедная безродная сирота, завидовавшие ей приятельницы рассказывали, что ребенком она сидела в лохмотьях на ступенях храма в Гранаде и продавала букетики полевых цветов.С недавнего времени Миндальный Цветок стала каждую ночь появляться в салоне дукезы. Восхитительно прекрасная, она входила в зал с уверенностью королевы и с бешеным наслаждением предавалась танцам. Но вдруг Альмендра исчезла, прошло несколько недель, а ее все не было в салоне! Кругом громко заговорили об этом, доискиваясь причины, так как многочисленные посетители вечеров дукезы только затем и приезжали, чтобы посмотреть на красавицу. Кому удавалось побыть возле нее и заслужить несколько приветливых слов, тот гордился, как будто получил особенный знак отличия, а кому доставалось танцевать с ней, тот уже, верно, был лучшим танцором, в продолжение нескольких минут он пользовался завидным счастьем видеть так близко это прекрасное лицо.Все посетители салона и все знатные доны Мадрида знали, что у Миндального Цветка есть постоянный поклонник, маркиз де лас Исагас, молодой, чрезвычайно богатый офицер, который с ума сходил от нее, сорил деньгами и исполнял каждую ее прихоть. Разумеется, посещение Альмендрой салона дукезы было ему неприятно, но ей очень этого хотелось, и он, скрепя сердце, каждый вечер ехал с ней туда из оперы.Квартира ее в бельэтаже, на Пуэрто-дель-Соль, была так роскошно отделана, что самые знатные дамы не пренебрегали приезжать, когда Альмендры не бывало дома, посмотреть на обстановку, камеристка водила их везде и показывала комнаты.Особенно замечателен был будуар. В гардеробной, подобранные по оттенкам цветов, висели самые модные костюмы, выписанные из Парижа.Больше всего Альмендра любила розовый цвет того же оттенка, что и цветок миндального дерева, отчего и получила свое прозвище.Внезапное исчезновение прекрасной царицы салона произвело сильное волнение среди посетителей вечеров дукезы. Думали, не заболела ли Альмендра? Однако некоторые из мужчин видели ее в опере с маркизом. Возникли споры и предположения.В тот вечер, о котором мы хотим рассказать, в салоне распространился слух, не только вполне объяснявший дело, но и настолько интересный сам по себе, что быстро облетел залы.Одна знакомая Миндального Цветка разузнала все и вследствие этого сделалась героиней дня или, лучше сказать, ночи. Общее внимание было обращено теперь на нее. Живая, резвая Пепилья, воспользовавшись минутой, когда Миндальный Цветок разоткровенничалась в порыве до тех пор неизвестного ей чувства, выспросила все, что хотела знать, и теперь очень выгодно этим пользовалась: всякий, кто хотел услышать историю прекрасной Альмендры, должен был ставить бутылку шампанского.Сама дукеза проявила большой интерес к исчезновению Миндального Цветка и пригласила Пепилью к себе в ложу, чтобы послушать ее рассказ.Маленькая веселая Пепилья вошла с недопитым бокалом в руке, поклонилась с улыбкой и уселась в кресло напротив дукезы.— Миндальный Цветок не могла лучше позабавить нас, как придумать такую комедию, — начала она, смеясь, — ах, сеньора дукеза, вы не можете себе представить, какая умная эта Альмендра, как она хорошо все рассчитала! Заметив, что звезда ее начинает бледнеть, она придумала такую штуку, которая снова сделала ее героиней дня! О, Альмендра мастерица! Она разыгрывает теперь несчастную влюбленную… Ха-ха-ха!.. Просто умрешь со смеху!— Да разве она уже разошлась с маркизом? — спросила дукеза.— Как можно! Миндальный Цветок знает ему цену, ведь он тратит на нее полмиллиона в год, — отвечала Пепилья.— Так отчего же она перестала приезжать в салон?— А, тут важная причина! Альмендра уверяет, что салон перестал развлекать ее с тех пор, как она влюбилась. Но поверьте, долго она не выдержит.— Кто же, однако, предмет ее любви, и как это случилось?— Я сегодня была у нее и нашла сильно изменившейся, такая печальная, убитая! Но все это одна комедия, сеньора дукеза. Мы позавтракали, и Альмендра сделалась разговорчивее. Тут-то я и узнала причину ее перемены. Тихонько вздыхая, она рассказала мне следующее: на днях вечером она пошла пешком, что очень редко с ней случается, к своему ювелиру и, проходя по одной из улиц недалеко от Пуэрто-дель-Соль, заметила вдруг, что потеряла очень дорогую серьгу.В эту минуту к ней подошел какой-то необыкновенно высокий стройный мужчина, с чрезвычайно благородной и важной осанкой, как она говорила. У него была роскошная темно-русая борода и такие выразительные глаза, что взгляд их проник в самую глубину ее души. Он нашел серьгу и подал ей. Она поблагодарила, у них завязался короткий разговор. На следующий вечер Альмендра опять пошла к ювелиру и опять встретила красивого сеньора… одним словом, она страдает от несчастной любви!— Кто же этот сеньор?— Миндальный Цветок не знает ни имени его, ни звания, но уверяет, что это непременно какой-нибудь знатный дон, он, по-видимому, в свою очередь любит ее. Ей случилось еще раз увидеть его, но на этот раз сеньор был очень сдержан. Теперь воспоминание о нем не выходит у нее из головы, и она ни днем, ни ночью не знает покоя. Ха-ха-ха! Миндальный Цветок платонически любит прекрасного незнакомца, ничто не радует ее с тех пор, как она его увидела.— А что если маркиз узнает?— Вот тут-то и вся штука, сеньора дукеза! — вскричала Пепилья с многозначительной миной. — О, эта Альмендра такая умная! Маркиз стал к ней холоден… он увидел незнакомца возле нее и так приревновал, что устроил ей сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60