Роберто и Франческо увидели хозяина дома с всклокоченной головой, сидевшего за своим массивным столом из ореха, инкрустированного слоновой костью.
— Господи, а это еще что такое? — воскликнул Франческо, заметив причудливо изогнутые растения, появившиеся у окна.
— Последнее приобретение Криспина. Удивительная находка, редчайший вид цветущего растения, привезенного из Монголии. — По мрачному тону Йена дядюшки догадались, что настроение племянника с утра не улучшилось.
Оторвав взор от монгольских раритетов, граф перевел его на сияющих дядьев.
— Утром я вдоль и поперек обыскал этот чертов дворец, пытаясь найти вас, — заявил он. — Где вы были?
— Мы выполняли поручение твоей очаровательной невесты.
Фоскари фыркнул:
— Очаровательной, тоже мне! Она так же очаровательна, как одна из прислужниц сатаны.
— Твое отношение к женщинам вообще невыносимо, — добавил Франческо, приходя на помощь Роберто.
При этих его словах граф разразился невнятными проклятиями.
— Вот погодите, — пригрозил он. — Вы еще оба увидите, как я был прав. Посмотрите только, чем она пыталась прикончить меня! — Йен подвинул на столе странный инструмент, что отобрал у Бьянки ночью.
— Этого не может быть, — заявил Роберто, качая головой. — Ты ошибаешься. Она никогда не стала бы использовать это как оружие. Эта вещь наверняка получена в награду. Да, конечно. Это подарок короля Генриха III ее отцу, единственный из инструментов, оставшийся синьорине Сальве от ее батюшки. Я правильно говорю, Фернандо?
— Да-да, все остальное было продано на аукционе ее братом, — подхватил Фернандо. — Ей вообще не везет с братцем. И если ты подозреваешь в убийстве кого-то по фамилии Сальва, то лучше всего начни прямо с него.
Йен оторопело уставился на дядюшек. Роберто заговорил очень медленно, надеясь, что его слова проникнут сквозь броню непонимания Йена:
— Нам посчастливилось дать на аукционе самую высокую цену за инструменты ее отца. Это было вскоре после его смерти. А эти ножницы вообще вещь весьма примечательная. Ее отец специально указал в завещании, чтобы ножницы не продавались с остальными инструментами, хотя за них можно было получить больше, чем за все остальные инструменты, вместе взятые.
Становилось ясно, что его невеста ни в чем не виновата, что ко всему прочему подтвердилось словами его дядюшек.
— Кстати, давай-ка потолкуем о вечере, посвященном вашей помолвке, — вновь вступил в разговор Франческо. — Было бы справедливо, если бы Бьянка надела знаменитый топаз Фоскари, хотя… он стоит многие тысячи золотых дукатов и невесте вообще-то не положено появляться в столь дорогих украшениях. Роберто уже присмотрел ткань для платья, и бриллианты смотрелись бы с этой тканью лучше всего, если бы только…
— Делайте что хотите, тратьте бешеные деньги, приглашайте всех, кого считаете нужным, — мне все равно! Сомневаюсь только, что я вообще пожалую на это сборище. — Граф надеялся, что его резкий тон напомнит дядюшкам о том, что за их спинами дверь, которой им стоило поскорее воспользоваться. Через мгновение дверь хлопнула.
Глядя за окно, где царствовал серый день, Йен первым делом подумал о том, что Бьянка все-таки говорила ему не всю правду. Во-первых, что она делала на месте преступления и почему отказывалась говорить ему об этом? Куда она ходила вчера вечером? Кем был проникший в его дом человек?
Йен пытался точнее припомнить события прошлой ночи, однако, как он ни старался, его мысли все равно упрямо возвращались к тому, что произошло потом. Обнаженное тело Бьянки, освещенное огнем камина… Он словно воочию видел ее, ощущал ее аромат, слышал, как она своим нежным голоском спрашивает его, будет ли он заниматься с ней любовью… «Да, — хотелось ему ответить. — Да! Да! Да!»
Голова у него шла кругом, плоть, стянутая одеждой, начала восставать и рваться наружу. Йен стал подумывать о том, стоит ли пойти поискать Бьянку.
— Безумец! — проговорил он вслух, направляясь к двери. Что с ним такое случилось? Что она с ним сделала? Франческо назвал ее очаровательной… Такой она и была на самом деле — как какая-нибудь древняя богиня, очаровывающая мужчин и доводящая их до смерти. Впрочем, напомнил себе Фоскари, ему нужна вовсе не Сальва, а просто любая женщина. И чем скорее, тем лучше. Сейчас же! Приняв решение, Йен вышел из библиотеки и велел слуге готовить его гондолу.
Бьянка смотрела в пустую глазницу выбитого окна своей лаборатории и вдруг услышала какой-то шум. Он исходил от стены справа, которая вдруг сдвинулась с места и образовала проем.
Сначала Бьянка увидела руку, потом — ногу, затем — белокурую голову.
— Отлично! Я надеялся застать вас здесь, — послышался жизнерадостный голос Криспина.
Бьянке пришлось спрятать дрожащие руки за спину, чтобы он ничего не заметил.
— А что, все стены в палаццо двигаются таким образом? — поинтересовалась она.
— Нет, конечно, не все, — многозначительно ответил Криспин, — но во многих есть потайные двери и тайные коридоры. Должно быть, жизнь наших предков была весьма интересной — не то что у нас. — Подойдя к выбитому окну, Криспин выглянул наружу, а потом посмотрел на Бьянку. — Вы обязательно ко всему привыкнете, когда поживете тут подольше. Мы все так рады, что вы поселились в палаццо. У меня сердце радуется, когда я вижу брата таким оживленным.
— Оживленным? — изумилась Бьянка. — А я бы сказала, что он разъярен.
— Я предпочитаю видеть его временами даже разъяренным, чем живым трупом, которым он был, по сути, все последние годы.
— Два последних года? — спокойно уточнила Бьянка. Криспин смущенно кивнул:
— Примерно так.
Ему не было известно, как много невеста брата знает о событиях 1583 года, зато он твердо знал, что сам ничего лишнего не расскажет. Если уж Йен хочет держать что-то в тайне, то с чего ему-то вмешиваться? К тому же, признался себе Криспин, он толком и не знал, что же произошло два года назад в той жаркой пустыне. А потому он решил переменить тему.
— Эта дверь ведет в мою комнату, где я вожусь с цветами. Вы окажете мне честь, если заглянете туда. — Он улыбнулся. — Знаю, что это грубо, но я вынужден пройти впереди вас.
Они миновали небольшой проход и оказались перед другой движущейся стеной. Больше всего Бьянку поразил в комнате Криспина не размер, не царивший в ней порядок, а ужасающее зловоние.
Заметив, в каком состоянии его гостья, Криспин поспешил сказать:
— Да уж, к этому запаху необходимо привыкнуть, но уверяю вас, через несколько минут вы перестанете его замечать. Видите ли, я провожу эксперименты с разными видами почв и удобрений для моих растений, — начал объяснять брат Йена, указывая на большие контейнеры с какой-то отвратительной массой, стоящие вдоль стен, как вдруг боковая дверь отворилась, и в комнату вошел человек, с головы до ног покрытый грязью. — Это Лука, — прошептал Криспин. — Он прикидывается, что служит у меня, хотя отдает мне куда больше приказаний, чем я ему. Лука терпеть не может, когда я кого-нибудь привожу сюда, особенно женщин, поскольку опасается, что они могут отвлечь мое внимание от экспериментов. Лука, можешь не беспокоиться, эта девушка — невеста Йена. Думаю, она тебе понравится. Лука оглядел Бьянку с головы до ног.
— Женщина! — произнес он с таким выражением, словно только что получил подтверждение какому-то нехорошему предположению, и повернулся к двери.
— Не принимайте этого замечания на свой счет, — поспешил заметить Криспин.
Бьянка остановила его взмахом руки.
— Вообще-то так было не всегда, но… — Он замялся. Наступило неловкое молчание, которое Бьянка прерывала через несколько минут:
— Я бы хотела взглянуть на растения. Вы, должно быть, и сами знаете, что ваша коллекция весьма знаменита.
Дружелюбие Бьянки быстро вернуло Криспина в хорошее расположение духа. Взяв девушку под руку, он провел ее через боковую дверь, за которой исчезла грязная фигура Луки. Пройдя через помещение, где, похоже, занимались пересадкой цветов, они оказались в комнате, залитой ярким светом.
— Здесь, должно быть, тысячи цветов! — воскликнула Бьянка.
— Пять тысяч, — поправил ее Криспин. — Тут растения со всего света. Есть еще помещения, где растут только травы, есть фруктовый сад, а также комната для семян и опытов.
Оценив размеры комнаты с цветами, Бьянка подумала о том, что никогда не видела ничего подобного. Все ее стены, кроме той, что связывала ее с дворцом, были стеклянными. Огромные куски стекла скреплялись между собой деревянными планками. Несмотря на серый день, здесь было светло и тепло.
— Это Йен придумал сделать стены стеклянными, — заметил Криспин, обратив внимание на то, что невеста брата заинтересовалась дизайном комнаты. — Стекло из Венеции. Этот город всегда славился своими стеклодувами, так что у меня есть возможность выращивать такие растения, которые не смогли бы в ином случае выдержать наш климат.
Лука что-то проворчал, и Криспин добавил с легкой усмешкой:
— Я хотел сказать, благодаря стеклу Лука имеет возможность выращивать эти цветы. Я же в этом деле всего лишь дилетант.
— Этот малец ветку в землю воткнет — и она зацветет. Будь я проклят, если это не так, — проворчал слуга.
Глядя на них, Бьянка вдруг разразилась громким смехом.
— Я уверена, что вы справедливо оцениваете таланты его светлости, синьор Лука.
— А вы, похоже, соображаете, синьорина. Вот только не пойму, что это вам вздумалось выходить за другого графа. Он же безумен, скажу я вам. Вот послушайте-ка. Вчера поздно вечером я на ночь поливаю цветы и вдруг вижу, как он голым носится по крышам. Будь я проклят, если этого не было! Скажите мне, нормальный человек будет такое делать?
Криспин, не поверив ни слову, хотел было что-то сказать, но Бьянка перебила его:
— А больше вы никого на крышах не видели?
— Вы имеете в виду второго парня, с плащом? Нет, не разглядел. Он был прилично одет. Все, что я видел, было черным, и только черным, а тут — гляжу — этот черт голый несется!
Лука замолчал, услышав громкий стук.
— Синьорина Сальва здесь? — раздалось за дверью. Криспин поспешил отворить ее.
— Ах, вот вы где, хозяйка! Я весь дом обежал, разыскивая вас! — Нило явно не обращал внимания на фантастическое разнообразие цветов вокруг.
— Почему ты так спешишь? Тебе удалось что-то узнать?
— Она сказала, что если вы придете тотчас же, то ей что сообщить вам. Она очень занятая леди. — Нило взял Бьянку за руку, чтобы увести ее с собой.
— Спасибо вам большое за интересную экскурсию, — простилась Бьянка, увлекаемая из комнаты юным Нило. — Была рада познакомиться с вами, синьор Лука, и поговорить с вами, ваша светлость. Надеюсь, как-нибудь вы покажете мне остальную часть коллекции.
Дверь захлопнулась, и мужчины недоуменно переглянулись. Они остались в теплице вдвоем.
— Женщины, — вздохнул Лука, качая головой. — Ходят сюда, вопросы задают, притворяются, что им интересно, мило ведут себя. А потом приходит какой-то сопляк, и они убегают. Разве не так?
Глава 9
— Тебе не кажется, что соски чересчур красные? — Туллия оценивающе оглядела в зеркало свою роскошную фигуру, а потом подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Бьянкой, стоявшей сзади.
— Ты же знаешь, Туллия, что я последняя, с кем тебе стоило бы советоваться, как лучше ублажить мужчину, — пожав плечами, отозвалась девушка. — Так что спроси лучше Дафну. — Бьянка пыталась говорить ровным голосом, но от внимания Туллии не ускользнула звучавшая в нем печаль.
Туллия была первой куртизанкой, к которой Бьянка обратилась, занимаясь медицинскими исследованиями, и, как ни странно, две женщины подружились. Поскольку Туллия д'Арагона была настоящей правящей королевой венецианских куртизанок, многие ей завидовали, но едва ли какая-нибудь женщина могла счесть ее своей подругой. Притворяясь, что искренне интересуются ее делами, другие куртизанки (это Туллия знала по собственному опыту) со злорадством относились к ее неприятностям и скорее радовались им, чем испытывали к Туллии сочувствие. Впервые за много лет Туллия нашла в Бьянке истинного друга, а потому ее встревожило печальное настроение девушки.
— Выходит, тебе до сих пор не удалось избавиться от надоевшей девственности? Подумать только! А я, между прочим, знаю немало мужчин, которые бы зубы свои прозакладывали, чтобы соблазнить тебя. — Отвернувшись от зеркала, Туллия посмотрела на Бьянку с обезоруживающей улыбкой. — Да я бы и сама это сделала, только ты не хочешь меня.
Бьянка лишь рассмеялась в ответ: она-то знала, что такая красавица, как Туллия д'Арагона, не захочет иметь дела с подобной неудачливой девственницей. Высочайшей вершины в своей профессии Туллия достигла с помощью нелегкого труда и острого ума, и помогли ей в этом грешное роскошное тело и невероятная красота. Зачарованная Бьянка наблюдала за тем, как Дафна, горничная Туллии, готовила свою госпожу к свиданию с очередным клиентом.
Одетая в полупрозрачное платье, Дафна была чуть менее красива, чем ее хозяйка. Бьянка восхищалась этими потрясающими женщинами и — что скрывать — завидовала им. Они любили свои тела и использовали их, знали, как дарить и получать удовольствие. Наблюдать за ними — все равно что сидеть в первом ряду партера во время исполнения чувственного балета.
Даже когда Дафна была занята туалетом своей госпожи, сразу можно было догадаться, что она для Туллии не просто горничная. Дафна бережно помяла соски Туллии, чтобы они отвердели, а затем припудрила их и весь торс пудрой из растертых в порошок бриллиантов, используя в качестве пуховки заячий хвостик.
Тело заблестело и заиграло, как кьянти в резном хрустальном бокале.
Бьянка всегда ощущала здесь некоторую неловкость, однако ей нравилась чувственная атмосфера этого дома. Каждая поверхность в комнате, накрытая роскошным шелком, толстым бархатом или мягчайшим мехом, так и манила совершить на ней интимный акт. Стены были покрыты тонким слоем позолоты. В тщательно подобранных местах висели зеркала, отражающие розоватый свет люстры, который наполнял комнату теплым, чувственным и каким-то неземным свечением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41