Похоже, его нисколько не взволновали ее слова.
– Разве тебе безразлично, что с нами будет?
– В том-то и дело, что я, похоже, не могу смотреть на все это со стороны.
«О, он опытный искуситель! Он, наверное, играл подобную роль тысячи раз. Но как бы я хотела ошибаться… Боже, как бы я хотела…»
– Но ты же понимаешь, что так не приходят к решению о браке.
– Я согласен, но думаю, что даже если бы обстоятельства сложились по-другому, я бы все равно хотел… Сейчас не время предаваться фантазиям.
Он казался взволнованным.
Что он хотел сказать? Синтия чувствовала, как его беспокойство передается ей. Она стала слишком впечатлительной. Ах, ну почему сердце так бьется?
– Я представлял свою свадьбу более традиционной. Думал, что обвенчаюсь в присутствии друзей и членов семьи, – робко признался он. – Что будет звучать орган, церковь будет утопать в цветах, а невеста торжественно направится к алтарю в белом подвенечном платье.
Синтия с изумлением слушала принца. Он пересказывал «чисто женский» сценарий торжества. Возможно ли такое? Она никогда не думала о том, как будет проходить ее свадьба, потому что ее судьба складывалась совсем не так, как у других девушек.
– Лично я не представляла себе своей свадьбы. Хотя бы потому, что не думала, что вообще выйду замуж, – ответила она.
«Разве что когда была маленькой девочкой, которая верила в сказки».
– Ох, Синтия, – сочувственно пробормотал он, похлопав ее по плечу.
Она отстранилась. С какой стати он жалеет ее? Нет, этого она не перенесет.
– Кстати, если в этом сценарии присутствовала невеста-девственница в белом, то тебя ждет разочарование. Я, знаешь ли, пару-тройку раз была изрядно опорочена.
Он громко рассмеялся и покачал головой.
– Ты меня не разочаруешь этим, дорогая. Мне нравится, что последнее слово всегда остается за тобой. И как всегда, ты не стесняешься в выражениях.
– Ладно, проехали, – бросив на него испепеляющий взгляд, сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не взять свои слова обратно.
На самом деле ее трудно было назвать опытной. Она помолчала и добавила:
– Этот брак нельзя будет считать действительным.
Принц услышал в ее тоне вопросительные нотки. Он кивнул.
– Когда мы вернемся в город, ты сможешь расседлать меня в любой момент, дорогая.
Синтия улыбнулась, услышав его слова и вспомнив, как Элмер накануне назвал ее жениха ослом.
– Кто же будет исполнять роль седла, а кто – лошади?
Он хитро улыбнулся в ответ и мило предложил:
– Мы можем делать это по очереди.
К своему ужасу, Синтия выпалила:
– Я, знаешь ли, предпочитаю ездить без седла.
Никогда раньше она не позволяла себе столь двусмысленных реплик. Его, наверное, шокировали ее грубые признания. Синтия покраснела от стыда.
Но Феррама, придвинувшись ближе, прошептал ей на ухо:
– Ты знаешь, красавица, ничего другого я от тебя и не ждал.
Ей на глаза навернулись слезы, и она попыталась отвести взгляд.
Он удержал ее, придержав за подбородок, и снова заставил посмотреть ему прямо в глаза.
– Не смей демонстрировать застенчивость. У меня большие планы. И большие надежды.
«Большие планы? Какие еще планы? О, он имеет в виду меня? Ой-ой-ой!»
В это мгновение в комнату вошли Рут и Наоми. Элмер поставил запись Пресли «Сейчас или никогда, (наверное, этой композиции суждено было исполнить роль свадебного марша). Синтию охватила паника.
– Синтия, мы сделаем это?
Несмотря на все опасения, страхи и доводы здравого смысла, Синтия без колебаний ответила:
– Да.
И вдруг ее словно озарило. Для нее не имело значения, продлится этот брак день, или час, или целое десятилетие. Она хотела этого больше всего на свете. Она хотела этого просто так, а не для того, чтобы обрести долгожданную свободу.
Он помог ей встать на ноги и протянул костыль. Приблизившись, он прошептал:
– Я люблю тебя, Синтия.
– Здесь и сейчас, – ответила она, пытаясь унять дрожь, которую вызвали в ее сердце его драгоценные признания.
Он пожал плечами, и ей оставалось только гадать, решил ли он примерить маску безразличия или же ему действительно на все наплевать.
– Я тоже тебя люблю, – объявила она.
Было бы только справедливо, если бы она ответила на признание таким же признанием.
– Здесь и сейчас? – спросил он без тени улыбки.
– Да, здесь и сейчас, – ответила она, хотя ей хотелось кричать на весь мир: «Эта любовь навсегда!»
Бракосочетание завершилось в рекордно короткий срок.
Наоми, которая благоразумно держалась поодаль, принесла из погреба две бутылки отличного вина.
Рут приготовила «интернациональный» стол: испанскую паэлью и ирландский хлеб. Конечно, они не смогли обойтись и без до боли знакомых банановых сандвичей с арахисовым маслом.
Элмер больше не сердился на принца и в знак примирения преподнес ему подарок – большую упаковку презервативов.
Он превзошел себя, продемонстрировав совершенные знания в проведении торжественной церемонии. Он позволил себе отойти от текста лишь в самом конце, когда обратился к Синтии:
– Ирландские женщины умеют оставлять сердце открытым, но при этом никогда не теряют голову. Восхвалим же Господа!
Ее новоиспеченному мужу он решил дать совет. Вложив руку Синтии в руку принца, он сказал:
– Лелей и храни дар, который преподнесла тебе судьба. – Он поднял глаза к небу и воскликнул: – Пусть Отец Небесный держит вас в руках и не слишком крепко сжимает! – И переведя дух, завершил: – Перед лицом Господа и всех святых угодников, включая Элвиса, я провозглашаю тебя, Перико, и тебя, Синди, мужем и женой… принцем и принцессой. Отныне и во веки веков.
Наконец они остались одни.
П. Т. допил вино и отставил хрустальный бокал в сторону. Ему не требовалось выпивки, потому что он и так был не в меру разгорячен. Возбуждение охватывало его все больше и больше.
В другом углу комнаты расположилась зардевшаяся новобрачная. Синтия вертела в руках пустой бокал и явно нервничала. Она мило краснела. Вся. От глубокого декольте до откровенного разреза на свадебном наряде.
Он поманил ее пальцем.
Она поставила бокал на карточный столик и поманила его в ответ.
«Какое присутствие духа! Какая храбрость!» – подумал принц. Лишь позже он осознал, что она восприняла его жест как королевский приказ, а не как игру в соблазнение.
Он улыбнулся. В его улыбке читалась тысяча обещаний. Он словно хотел сказать: «Ты даже не представляешь, на что я способен».
Она взглянула на него так, как будто готова была выпрыгнуть в окно.
Он знал, что она не устоит перед его легендарным шармом. Нарочито медленно он расстегнул пуговицы на пиджаке и небрежно сбросил его на пол.
Она облизнула губы, не отводя взгляда от принца. Чем дальше, тем лучше. В голове у него шумело. Он не отводил от нее взгляда. Он рванул ремень, ожидал, что тот эффектно упадет на пол. К сожалению, принц не учел, что эта часть представления будет сопровождаться жутким шумом. Синтия снова облизнула губы. Похоже, она не обратила на грохот внимания. Приложив руку к сердцу, она продолжала наблюдать за ним. «Не торопись, не торопись, не торопись, – повторял он себе, хотя и понимал, что это напрасные уговоры. – Может, нам надо начать с другого. Может, нам стоит сесть и для начала поговорить?»
Дрожащими руками он взялся за брюки. Расцепив липучки, он спустил их вниз и остался в знакомых уже шортах, украшенных трилистниками, но ненадолго. Через секунду он стоял перед Синтией полностью обнаженным.
Она вскрикнула и тихонько застонала. И он снова поманил ее пальцем. Синтия вздернула подбородок и окатила его ледяным взглядом, как умела делать только она. Вдруг он заметил перемену в ее настроении, словно она передумала. В ее глазах вспыхнул озорной огонек, и она встала, чтобы по миллиметру начать приподнимать подол своего золотого платья. Она остановилась, когда принцу открылись колени Синтии. О нет, нет, нет! Она шагнула ему навстречу. Да, да, да! Сердце грозило выскочить у него из груди, когда он тоже сделал шаг, хотя и гораздо больше шага Синтии. Она одарила его улыбкой Моны Лизы, таинственной и неповторимой. Синтия приподняла подол платья выше колена и сделала еще один шаг вперед, соблазнительно вильнув бедром.
П. Т. обожал ее ноги, необыкновенно длинные и стройные. Просто обожал. А теперь она открыла их ему. Как ему хотелось прикоснуться к ней! Нет, броситься на нее. Но он был принц, а принцы не могут вести себя, как простые смертные. Они должны помнить о своей репутации. Черт побери! Оказывается, у него огромная сила воли. Он сделал еще один шаг навстречу своей красавице жене, но шагнул так широко, что преодолел едва ли не все расстояние, отделявшее их друг от друга.
Она смеется? Нет, акулы не смеются. Он уже не манил ее пальцем.
А подол все поднимался. Где-то в глубине комнаты Элвис пел о том, что «становится все жарче». Синтия сводила его с ума! Элвис пел все громче, и принц ощутил, как его охватывает лихорадочное возбуждение. Довольно! Издав животный рык, он рванулся вперед и заключил колдунью жену в крепкие объятия. Он сыпал признаниями, смысл которых и сам не улавливал, но главное, что она была рядом. Он целовал ее губы, ласкал шею и зарывался в золото волос, чтобы полнее насладиться ее близостью.
Она что-то мурлыкала в ответ, – несомненно, превращение акулы в ласковую киску можно было считать большой победой. Она извивалась в его объятиях, помогая ему освободить горячее тело из тисков платья. Наконец П. Т. с победным криком стянул невесомую ткань через голову Синтии. Платье приземлилось где то сзади.
Несколько секунд он впитывал в себя ощущение ее обнаженного тела, дрожащего и разгоряченного. Закрыв глаза, он еще крепче прижал ее к себе.
Она вскинула руки и провела пальцами по густым шелковистым волосам принца. Он удерживал ее, обвив одной рукой ее шею, а второй – талию. Ее роскошные волосы приятно ласкали его кожу. Она была высокой, и они идеально подходили друг другу. Он чувствовал, как его возбуждение достигло предела. Его вздыбленный член упирался в ее курчавый лобок.
Мириады огней сияли перед его взором. Он таял от наслаждения, от желания любить и быть любимым этой женщиной. Она принадлежала ему, и ему было наплевать, признают этот брак действительным или нет.
Он знал, что удовольствие, которое он ей подарит, будет равным тому, которое она даст ему взамен. Он вдруг ясно осознал, что готов жить ее мечтами, что хочет от нее детей. Он хотел баловать ее, укрывать от житейских невзгод, делиться с ней секретами. Даже плакать с ней, если понадобится. Он хотел, чтобы она приняла его как рыцаря, как своего сказочного принца. Он уже представлял, как они поселятся во дворце, будут жить счастливо, и ничто не омрачит их любви, ради которой он был готов перебраться даже на верхний Вест-Сайд.
Он обнял ее за плечи и отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть свою вторую половинку. Его нервы были напряжены до предела.
– О, ты великолепна! – выдохнул он.
– Нет, что ты, – смутилась она.
Он приложил палец к ее губам.
– Не спорь. Ты великолепная. Ты потрясающая, и ты моя.
– Нет, я не…
– Тише, тише. Ты моя, – повторил он.
Она замерла на месте, ее руки безвольно опустились, а принц жадно оглядывал ее с головы до ног. Она раскраснелась, как роза. Ее щеки, грудь, идеальный живот, ее ласкающие взор бедра казались залитыми румянцем стыда. Он провел кончиками пальцев по ее большим набухшим соскам.
Она подалась вперед, и с ее уст сорвался низкий стон, в котором слышалась мольба.
Принц накрыл белые полушария ладонями, ощущая, как ее соски кольнули его кожу. Она была готова разрыдаться.
Он опустил ладонь ниже, на ее чуть выдающийся вперед живот, и ощутил, как она напряглась.
Он получал огромное удовольствие от этих нежных прикосновений, но сдерживал себя. Снова взглянув ей в лицо, он заметил, как ее уста открылись. Она прерывисто дышала. Принц тронул ее губы подушечкой большого пальца, и в ответ она слегка укусила его. Она решительно обняла его за плечи и приступила к новому акту любовной драмы.
– Это ты великолепный и потрясающий, – шепотом произнесла она. – И ты мой.
«Больше, чем ты могла бы себе представить, красавицa. Больше, чем ты могла бы себе представить…» Ее глаза ласкали его. Она задержалась взглядом на его прекрасном лице, мужественных плечах, мускулистой груди… Ему не терпелось ощутить прикосновение ее рук, и она не разочаровала его.
Его член стал еще больше, хотя она лишь пробежала кончиками пальцев по его телу. Он застонал.
Она повторила все сначала.
– Синтия… – словно предупреждая об опасности, прошептал он.
Она удовлетворенно хмыкнула. И двинулась ниже. Сжав руку, она провела ее внешней стороной по животу возлюбленного, описав круг вокруг его пупка, а затем – о небеса! – опустилась к святая святых.
Он потерял способность соображать. Ему казалось, что он слышит лишь собственные стоны. Победоносно взревев, он обхватил ее за талию и поднял. В такт их движениям Элвис пел своим неповторимым голосом: «Хочу тебя, люблю тебя». Принц понес Синтию к кровати, ощущая, как ее тело прижимается к его телу.
Он опустил ее на покрывало, одним резким движением разомкнул ее бедра и вошел в нее без лишних прелюдий. Она ждала его, влажная и горячая. Он погрузился так глубоко, что, казалось, пронзит ее сердце. О, они великолепно подходили друг другу! Идеальная пара! Он замер. Он не мог сделать хотя бы одно неверное движение.
– Подожди! – услышал он ее шепот. Подождать? О нет! Только не это. Если они снова стали жертвами колдовства, то он этого не перенесет. Невероятным усилием воли он приподнялся на руках и посмотрел на жену.
– Синтия, я не могу остановиться. Ты же понимаешь, что даже благородству есть предел.
Услышав его слова, она засмеялась, и ее смех отдался волнами в его теле.
– Твои часы запутались у меня в волосах. Вот и все.
– О, мы это быстро исправим.
Освободив ее кудри, принц снова взглянул на Синтию сверху вниз.
– Теперь я не хочу, чтобы ты останавливался, – тихо сказала она.
– Очень хорошо, потому что я бы все равно не смог.
Она улыбнулась и еще шире раскинула ноги, слегка согнув их в коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36