Оглянулась, ничего не увидела, но все же ускорила шаги. Тони упрекала себя в том, что позволяет разыграться воображению. Уши настороженно ловили звуки крадущихся шагов, но все, что она слышала, было собственное тяжелое дыхание.
Заставив себя успокоиться, Тони снова оглянулась. Увидела что-то похожее на человеческую тень. Хотя она гнала от себя всякую мысль о Бернарде Лэмбе, на этот раз он в полный рост возник в ее воображении. Она быстро перешла на другую сторону улицы, где было посветлее, и попыталась урезонить себя. Бернард никак не мог знать, что она сегодня вечером будет в Алмаке. Если, конечно, он не выслеживал ее после возвращения в Лондон.
Тони облегченно вздохнула, увидев впереди кучку юных пижонов. Однако, подойдя поближе, она разглядела полосатые панталоны воспитанников Итонского колледжа, за что их прозвали «зебрами». Они были пьяны и буйствовали, сокрушая вдоль улицы газовые фонари. Избегая встречи с ними, она свернула на Кларджес-стрит, выходящую на Керзон-стрит. Зайдя за угол, она чуть не умерла со страху, увидев рослую фигуру, заносящую над головой что-то похожее на трость-шпагу. Не в силах кричать, шарахнулась в сторону. И облегченно размякла — проходивший мимо джентльмен в знак приветствия приподнял тростью шляпу.
Последние несколько сот метров до дверей дома Тони бежала без оглядки. Она не стала искать ключи, а забарабанила в дверь, пока не открыл мистер Бэрке. Взглянув на бледное лицо Антонии, он спросил:
— Принести ведро? Тони упала ему на руки.
— Нет-нет, мистер Бэрке. Но бренди не помешало бы!
Перед тем как лечь в постель, Антония бегло записала в дневнике, как позволила своему воображению взять над собой верх. Это послужило разрядкой, и она забралась в постель, смеясь над собственной глупостью!
Через два дня состоялось гала-представление, которого с нетерпением ждал каждый, но не все. Это был раут на открытом воздухе в Воксхолл-гарденс. Он должен был включать все — музыкальный дивертисмент, банкет, танцы и новую пьесу театра «Воксхолл», в котором личная ложа принца Уэльского была оформлена в виде огромной сверкающей короны. Гвоздем программы должен был стать фейерверк, изображающий спуск Орфея в царство теней.
С наступлением сумерек толпы людей стали переправляться через Темзу в Воксхолл, расположенный напротив Вестминстерского аббатства. С реки потянулся туман, который лишь усугублял опасность таких мест, как публичные парки. В лондонском свете Воксхолл считался несколько страшным, но романтическим местом увеселений, поскольку там постоянно можно было найти сутенеров и проституток. Кроме высших и низших слоев общества были толпы людей, которые ходили туда просто поглазеть. Среди ожидавших переправы Тони встретила нескольких знакомых. Она присоединилась к их группе, хотя бы потому, чтобы быть в их окружении. Ближе всех по возрасту был Филип Фрэнсис, один из молодых друзей принца Георга. Завязался разговор. Но оказалось, что его интересовали только дуэли да коллекция пистолетов полковника Дэна Макиннона. Тони подавила неприятные воспоминания и, когда они добрались до парна, присоединилась к Аморет и Шеридану.
Все сплетни вращались вокруг принца Георга и миссис Фитцгерберт. Аморет по секрету сообщила, что Георг спрашивает всех друзей, может ли он, по их мнению, ослушаться короля и жениться без его согласия. Большийство сомневались, принимая во внимание предосудительный Закон о браке, устанавливающий, что член королевской семьи не может вступить в брак без согласия короля до достижения двадцатипятилетнего возраста.
— Почему бы им просто не жить вместе всего несколько лет, пока ему не исполнится двадцать пять? — спросила Тони у Аморет.
— Миссис Фитцгерберт предпочитает смерть бесчестью. Респектабельность для нее все. Но, говоря между нами, она не даст ему, пока не станет настоящей принцессой Уэльской!
— Значит, они еще не занимались любовью? — не веря ушам, спросила Тони. — Неудивительно, что от принца так и несет похотью.
— От похоти есть только одно средство, — сострил Шерри. — Бальзам для души. Виски!
— Черт возьми, это место так и располагает к разврату, — рассмеялась Аморет, указывая на окаймленные высокими живыми изгородями и деревьями дорожки, ведущие к уединенным кучкам кустарников и гротам.
Тони заметила, что туман сгустился, придавая парку жуткую атмосферу. Обычно все двенадцать акров освещали сотни фонарей, но этой ночью их свет затеняли ползущие над деревьями и льнущие к земле плотные клочья тумана.
Неподалеку промелькнули рослый темный мужчина и крикливо одетая женщина. Возможно, это не были Адам Сэвидж с Анджелой Браун, но Тони эта встреча выбила из колеи.
— Здесь сыро. Давайте пройдем к театру наискосок, мимо павильонов и ротонд, — предложила она.
Некоторые из сооружений были украшены скульптурами и картинами, на иных были изображены солнце, звезды и все созвездия. Их группа понемногу таяла — многие останавливались у киосков со спиртным, некоторые пошли следом за марширующим оркестром.
— Вы не считаете, что до театра следует поужинать? — предложила Аморет. Тони пожала плечами:
— Здесь столько народу, что нам не хватит мест.
— Верно, — согласилась Аморет. — Все захотят сесть так, чтобы видеть и сцену и королевскую ложу.
— А Георгу нужна лишь личная ложа в лоне Венеры, — вставил Шерри.
До Тони не сразу дошел сальный намек. Поняв, она слегка покраснела.
— Шерри, у меня брюхо к спине прилипло, — жалобно протянула Аморет.
— Ну, хорошо. Я и сам не против чего-нибудь перекусить. Тони, если ты не рвешься поесть, почему бы тебе не занять места в театре?
Тони не хотелось оставаться одной, но она тут же упрекнула себя за нелепые страхи. Туман стал еще гуще, а толпа поредела, по крайней мере, так казалось из-за разделявшего людей тумана.
Тони пошла по дорожке, обошла церквушку и прошла сквозь увитый лозами портик. Удаляясь от портика, она услышала позади хруст гравия. Остановилась и оглянулась, но увидела в клубах тумана лишь бледный свет фонаря. Ускорив шаг, двинулась в направлении театра, но все вокруг выглядело в тумане странно незнакомым, и ей подумалось, что она повернула не там, где надо. Ей показалось, что с каждым шагом звуки музыки и шум толпы становятся все слабее.
Сердце бешено колотилось, потому что позади по-прежнему слышались шаги. Она непрерывно оглядывалась через плечо, скорее, для того, чтобы успокоиться, потому что, как бы она ни вглядывалась в глубину аллеи или гущу кустарника, не было видно ни единой человеческой тени.
Помирая со страху и потеряв ориентир, Тони бросилась бежать. Через несколько минут поняла, что хуже не могла поступить, потому что оказалась в отдаленной части парка, где были одни лужайки да плакучие деревья.
Тони поняла, что должна остановиться и собраться с мыслями. Если она что и презирала, так это трусость. Легкие разрывались от бега в густом тумане. Овладев собою, она вышла на лужайку и крикнула:
— Бернард Лэмб, ты слюнтяй и трус, выходи, чтобы я тебя видел! Тишина.
— Ты, сукин сын, выходи, и давай драться, если ты мужчина!
Мертвая тишина. Тони нащупала в кармане нож.
— Захлебнешься собственной кровью!
Полная тишина.
Сердце забилось ровнее. Восстановилось дыхание. Если ее никто не преследовал, то до чего глупо было выкрикивать в темноту страшные угрозы. Надо возвращаться домой. Сады Воксхолла навсегда потеряли для нее привлекательность.
Тони, стараясь найти дорогу, двинулась размеренным шагом, не слишком быстро и не слишком медленно, напрягая зрение и слух, готовая встретить любую опасность.
Выйдя за ворота, Тони с огромным облегчением вздохнула. Ведущая к Темзе дорога сегодня была полна людей и экипажей. Оказавшись снова среди людей, она забыла о страхах, чувствуя себя в полной безопасности. И тут это случилось!
Тони почувствовала, как сзади ее умышленно с силой толкнули, и, испуганно вскрикнув, она упала на мостовую перед приближающимся экипажем, увидев, к своему ужасу, как на нее неумолимо надвигаются несущие смерть копыта.
Антония на мгновение потеряла сознание. Лошади метались в упряжке, шарахаясь от попавшего под ноги предмета. Она открыла глаза в тот момент, когда экипаж проносился над ней. Поняла, что сейчас ей конец. Не оставалось времени даже для молитвы. Тони услышала пронзительный крик женщины. На миг показалось, что кричит она сама, но потом, о чудо, поняла, что это другая женщина. Мужчины, крича, помогали ей подняться на ноги. Падая на мостовую, она сильно ударилась бедром и плечом, но сразу почти не заметила. Ее парик с косичкой потерялся, а синие атласные бриджи лопнули от колена до шага. Но она была жива! С посторонней помощью она доковыляла до тротуара и прислонилась к фонарному столбу. Потом неожиданно упала на колени и, поникнув головой, зарыдала.
Антонию окружила толпа зевак. Ее трясло, она клацала зубами. В толпе же судили по-своему. Молодой лорд, видно, до того надрался, что шагнул на мостовую навстречу мчащейся карете. Люди стали расходиться, пока их не притянули в свидетели.
Тони безутешно рыдала. Сначала от ужасного потрясения, потом от беспомощности. Бернард Лэмб от нее не отступится. Он будет преследовать ее, пока не загонит до смерти. Не будет ни дня, ни ночи, когда бы она была в безопасности. Она еще долго, обмякнув, сидела на земле. Наконец поднялась и направилась к реке, думая, не крадется ли он за ней.
Сойдя с лодки, она сразу кликнула извозчика, который довез ее до самых дверей на Керзон-стрит. К счастью, Роз не было дома. Наверное, смотрела представление в Воксхолле. Хотя Тони открыла дверь своим ключом, зоркий глаз мистера Бэрке отметил ее состояние. Она была чрезвычайно благодарна, что он не сказал ни слова.
Тони приняла ванну, морщась от ужасных ушибов, потом, забравшись под одеяло, стала думать, что делать дальше. Решила было вернуться домой в Лэмб-холл, но разыгравшееся воображение заставило отказаться от этого плана. Там, в оторванном от мира сельском окружении, ее ненавистный кузен будет иметь больше возможностей избавиться от нее без свидетелей. В конечном счете в Лондоне, должно быть, безопасней. Страх лишил ее решительности. Казалось, положение было безвыходным. Боже милостивый, что же ей делать? Непонятно почему, она больше всего злилась на Адама Сэвиджа. Почему он ее не защитит? Почему он с таким презрением глядит на нее всякий раз, как она заговаривает о вероломстве Бернарда Лэмба? Зачем он развратничает с актрисами?
Правда, в Воксхолле Тони повстречался не Адам Сз-видж. В ту ночь под прикрытием темноты он направлялся на другую сторону Ла-Манша. На этой неделе он уже третью ночь ходил во Францию. Эти рейсы напоминали Сэвиджу о годах, когда он жил контрабандой. Теперь кроме материальной выгоды были и другие побудительные причины; однако опасность, связанная с перевозкой запретного груза, действовала возбуждающе. Это было сладостное, словно от наркотика, возбуждение, от которого, как он надеялся, почти избавился и без которого может прожить.
Мысли внезапно вернулись к девушке, которую он встретил в Венеции. Почему она так неуловима? Никаких следов Анн Лэмбет не было обнаружено, и он понял, что она назвалась чужим именем. Она вновь и вновь являлась ему, порой в самые неподходящие минуты. Ее неуловимость лишь усиливала его одержимость. Словно наркотическое зелье — попробовав раз, он жаждал, безумно желал, требовал еще и еще. Ругал себя за безрассудство. Хватит. Никто ему не нужен. Есть на свете другие зеленоглазые и длинноногие. Во всяком случае, они условились с Евой, и из практических соображений он будет держаться задуманного. Ему за тридцать, и он уже стар для романтических полетов фантазии, а если он правильно разобрался в принце Уэльском, то до титула, которого жаждет Ева, не так уж далеко.
А в это время в Воксхолле Его высочество провожал Марию Фитцгерберт из роскошной, в форме короны, театральной ложи. Плотный туман сорвал показ чудес пиротехники, но Георг не был ни капли огорчен, потому что сие означало, что он останется наедине со своей дамой раньше, чем предполагал.
Как только они очутились в пышной карете, он, прижавшись своим бедром к ее, обнял свою возлюбленную.
— Пусси, поедем сегодня ко мне.
— Принни, ты же знаешь, что не могу. Я вдова и не должна пятнать свою репутацию. Проведи я одну ночь под твоей крышей, и люди скажут, что мы живем в грехе. Ради нас обоих я должна ехать домой на Парк-стрит.
— Тогда позволь мне снять для тебя дом на Сент-Джеймс-сквер, где ты сможешь принимать меня и наших друзей, и тогда не станут говорить, что мы живем друг с ДРУГОМ.
— Принни, любовь моя, дом на Сент-Джеймс-сквер будет стоить кучу денег, а ты и так кругом в долгах. Обидевшись на ее слова, он отнял руку.
— Значит, мистеру Фитцгерберту было дозволено дарить тебе дом, а мне нет.
— Мистер Фитцгерберт был мне мужем, — серьезно возразила она.
— Киса, я считаю тебя своей женой, но, увы, ты меня мужем не считаешь, — напыщенно произнес принц.
— Принни, дорогой, не ты, а король и парламент не считают тебя моим супругом. Твой отец ни за что не признает меня принцессой Уэльской, а парламент никогда не позволит мне носить королевские регалии.
Как ни прискорбно, но Георг понимал, что она права. Однако в тот момент он был полон решимости дать ей драгоценности, достойные принцессы.
Мария тщательно обдумала последующие слова. Положив ему руку на колено, она тихо сказала:
— Если бы мы сочетались браком, я, несомненно, считала бы тебя своим супругом.
— Дай мне свою лапку, киска. Фидо так скучает по тебе. Уговори его поднять голову и выйти из конуры.
Мария легко потрепала и погладила Фидо, и он вправду поднял голову и вылез из укрытия. Георг прошептал на ухо Марии:
— Если ты пообещаешь ему угощение, то, думаю, сможешь убедить его исполнить какой-нибудь трюк, скажем сесть.
Мария, хихикая, предложила угощение, которое клянчил принц. Как только его жаркий рот обхватил сочный сосок, Фидо не только встал на задние лапки, но и замахал хвостиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67