Лежи тихо, querida, и позволь мне любить тебя. — Теплые губы приблизились к ее губам, чтобы лаской утолить боязнь. Он нежно вошел в ее тугое тело, а когда она попыталась вывернуться, крепко прижал к постели, а губы пленили ее долгим, завораживающим поцелуем. Затем, задержав поцелуй, чтобы не нарушить чар, он взял ее девство быстрым, осторожным движением.Молниеносная, резкая боль едва не вывела ее из опьянения, но Блейк уже был тут как тут с нежными словами и ласковыми поцелуями, чтобы удержать колдовство. Он долго ласкал ее, пока она снова не загорелась под ним. И лишь тогда вновь вошел в нее, медленно и осторожно позволяя ей принять его целиком во влажное тепло своей шелковистой пещеры.Она слышала, как он движется на ней, внутри нее, гладит и наполняет собой. Ей казалось, будто она плывет в волшебной стране чувственных восторгов. После резкой боли пришло плавящее кости тепло. А из тепла хлынула жаркая волна желания, более пьянящая, чем все, что он заставил ее испытать до этого. Она превратилась в огонь, средоточие стихий, смерча, лавы, выбираться из которого ей совершенно не хотелось. А он был чародеем, властвовавшим над вулканом, который теперь извергался внутри нее, властвовавшим и над ней, и лишь он мог утолить то неистовство, что грозило поглотить ее с каждым шелковым рывком его плоти внутри нее.Охваченная жарчайшим пламенем она крепко прильнула к нему в буре, которую он вызвал. Нежные пальцы вцепились в темные волосы, заставляя его крепче прижаться губами к ее губам. Она взлетала все выше и выше, словно циклон чистого пламени, пока наконец одним мощным взрывом не разлетелась на миллион огненных искр.От силы взрыва из нее вырвался крик, и ее тонкий голосок слился с его басом, когда он присоединился к ней в последнем пламенном погружении. А затем он обхватил ее дрожащее, лишенное костей тело и крепко прижал к себе. Она услышала, как яростно бьется его сердце, под стать ее собственному, услышала его неровное дыхание, ощутила, как дрожат его руки, ласково убиравшие с ее разгоряченного лица взмокшие от пота волосы.Ее ресницы трепетали, отказываясь открываться, веки будто налились свинцом. Она попыталась что-то сказать, но из груди вырвался только длинный, прерывистый вздох. Она ощутила поцелуй на веках, его губы ласкали ее ресницы легчайшим касанием крыла бабочки.— Спи, любовь моя, моя милая голубка, — ласково проворковал он. — Спи. — И вновь она не нашла в себе сил ослушаться его.Возвращаясь домой, Эван внезапно остановился за углом амбара, услышав чей-то раздраженный разговор. В одном из говоривших он узнал голос Кирка. В обычных условиях он не стал бы унижаться до подслушивания, но, после того как помотался два дня вместе с Кирком, шерифом и отрядом добровольцев и после рассказа Джейны о странном поведении Опал Хардести, он не мог избавиться от ощущения, что происходит нечто странное. Если это касалось дочери либо ее будущего в качестве жены Кирка, Эван хотел знать точно, в чем там дело.— Ну, Кирк, ты знаешь, что я предпринял все что мог, чтобы отыскать девчонку, — говорил шериф Браун.— Два дня, Дик, и никакого следа! А ты не знаешь какой-нибудь хорошей ищейки, которая могла бы взять их след? Черт побери! К тому времени, когда мы ее отыщем, эти мексы уж точно успеют ее изнасиловать, а то и учинят что-нибудь похуже. А тут еще у меня на шее сидят ее родичи. Мне нужно заниматься фермой. Если бы их здесь не было, а ты делал свое дело так, как тебе положено, у меня оставалось бы время на работу и я не развлекал бы всю округу, отыскивая пропавшую невесту, которой сейчас уже скорее всего нет в живых.Эван побледнел, услышав страшные слова и равнодушный голос. Ему стоило огромных усилий не выйти из-за угла и не влепить Кирку в лицо кулаком.— Можно подумать, сердце у тебя разбито, — не без сарказма заметил Браун. — Догадываюсь, что ты предпочел бы увидеть ее мертвой, чем получить на руки порченую невесту.— Да, может быть, так было бы и лучше, — без обиняков признал Кирк. — С другой стороны, Меган редкая красотка. Видно, поэтому они ее и забрали. Я даже могу простить ей то, что ее почали, если только она не понесла в брюхе какого-нибудь мексиканского ублюдка. Она мне кое в чем пригодится. — В голосе его послышалась явная насмешка. — Тут многие вокруг никак не могут смириться с тем, что ферма принадлежит мне, а не моему кузену. И мое положение в округе сильно укрепится, если я приму свою порченую невесту, продемонстрировав христианскую терпимость и готовность простить. Какой доброй и благородной душой я предстану перед всеми, когда все-таки возьму в жены бедную поруганную девку.Смех шерифа был таким же отвратительным.— Какой добрый парень, ну надо же! Ты бы лучше постарался, чтобы родители Меган не пронюхали про твои делишки.— Как раз поэтому мне и хочется, чтобы Меган поскорей нашлась. Чем дольше они тут шастают, тем сильнее риск. И не забудь, Дик, что я могу убрать тебя с твоей должности так же просто, как и сделал тебя шерифом. Твои руки чистотой не блещут.— Если ты это сделаешь, Хардести, я тебе сильно попорчу карты во всем, — злобно пригрозил Браун.— Благодарю за предупреждение, шериф. Сделай себе услугу, если решишь проболтаться, и заплати владельцу похоронного бюро вперед. А перед тем найди Меган.Эван нырнул в глубь амбара, когда Кирк прошел мимо с недоброй усмешкой на лице. При всех своих немолодых годах ему ужасно хотелось отправиться вслед за Кирком и насмерть схлестнуться с ним за то, что парень говорит о Меган таким тоном, но он удержался. Он услышал достаточно, чтобы понять, что Кирк и шериф являются сообщниками в каких-то темных делишках. К тому жеЭван обратил внимание на странное обстоятельство: некоторые из наемных людей Кирка не были простыми пастухами.Зачем, спрашивается, честному фермеру нанимать для охраны дома стрелков-ганфайтеров? Эван был достаточно зол и решил все выяснить. Ему вовсе не улыбалось, если дочь будет вызволена из одной банды негодяев и попадет в другую. После тех слов, которые Кирк сказал про Меган, Эвану захотелось во всем разобраться и при надобности вывести его на чистую воду.— Недаром говорится, что подслушивать нехорошо — ничего отрадного про себя не услышишь.Медленный, тягучий голос едва не заставил Эвана подпрыгнуть. Кровь отхлынула с лица, когда он повернулся и встретил ледяной взгляд одного из стрелков Кирка.— Вы… вы давно здесь?— Достаточно давно, мистер Коулстон. Достаточно давно. — Стрелок растоптал окурок каблуком, убедился, что тот полностью погашен, и лишь потом продолжил: — На вашем месте я был бы поосторожнее, а то неизвестно, кто застукает вас в следующий раз. Может оказаться, что он прямиком побежит к хозяину.— А что же хотите сделать вы?.. — Эван замялся, тщетно пытаясь вспомнить, как зовут этого челоэека.— Джейк Баннер, мистер Коулстон. И должен заметить, что прошло уже немало времени с тех пор, как я бегал в коротких штанишках. Я не мальчик на побегушках, чтобы докладывать обо всем без разбору.«Нет, — подумал Эван, — этого парня не назовешь мальчиком». Пожалуй, он не был им даже в свои юные годы. Он выглядел так, словно рос в суровых условиях. Лицо у Джейка было жестким, глаза старыми, как будто он перевидал на своем веку слишком много безобразного. Хотя ему едва ли было за тридцать, скорее всего жизнь преподнесла такие уроки этому человеку, какие не каждый бы выдержал. Пояс с пистолетом висел у него низко на бедре, выдавая в нем стрелка-ганфайтера.— Смею надеяться, что вы объясните мне смысл ваших слов, — осмелился Эван.Джейк улыбнулся, но даже его улыбка была отрешенной.— Не вижу необходимости.— Что ж, я, собственно, и не рассчитывал.— Все это вас не касается, — добавил Джейк. -Лучше смотрите, чтобы не сунуть нос туда, где его могут отстрелить.— Если это имеет отношение к моей дочери и ее благу, то это определенно мое дело, мистер Баннер.Джейк с минуту поразмыслил, пришел к какому-то решению и кивнул:— Тогда вам нужен кабинет Кирка. Пусть ваша жена постарается еще раз вытереть там пыль, только предупредите ее, чтобы она не попадалась за этим занятием. — Он дотронулся до края шляпы: — Рад был повидаться, мистер Коулстон.Долговязый стрелок направился прочь, оставив Эвана размышлять с открытым ртом над тем, как это Джейк ухитряется знать про все, что происходит вокруг. 6 Теплые губы ласкали ее с той же нежностью, только более настойчиво, вытаскивая без всякой пощады из блаженных сновидений в реальность. Шершавая рука по-хозяйски легла на живот, твердая, волосатая нога тяжко навалилась на бедро. Стон Меган наполовину был продиктован нежеланием просыпаться, а наполовину ответом на немедленный отклик тела. Его рука скользнула кверху от гладкой кожи живота к еще более шелковистой плоти под грудью, вызывая мурашки удовольствия. Восхитительный озноб заставил розовые бутоны расцвести, приглашая дотронуться до них.Блейк нечестно пользовался своим преимуществом и сознавал это. У полусонной Меган практически отсутствовала оборона. Она еще не сознавала, с каким теплом и готовностью отзывалась на его ласки. Разогревшееся от сна тело было послушным, податливым и зовущим. Он прижался губами к ее шее, вдыхая теплый сладкий запах.— Такая нежная, — пробормотал он, — такая сладкая. Я просто теряю рассудок от твоего запаха, моя маленькая голубка.Ответное бормотание было невнятным, пока она всплывала из глубин сна. Голова повернулась сама собой, давая ему доступ ко всей длине стройной шеи.— Да, querida, — простонал он, ласково проводя губами по нежной коже горла и задержавшись, чтобы поцеловать прелестную ямку с бьющимся в ней пульсом. — Отдайся мне, отдай всю себя.Низкий хриплый голос был воплощением соблазна, вызвал в ней вибрацию в виде крошечных бархатных уколов. В томной полудреме она просто не могла не выполнить приказа этого голоса, этих рук, которые своими легкими касаниями несли ей блаженство. Загрубевшие от работы пальцы превратили кончики ее грудей в твердые острия, полные болезненного предвкушения. Тепло дыхания возвестило о приближении его рта за секунду до того, как он мягко обхватил ждущую грудь, потягивая, целуя, вовлекая в клубящийся туман чувственного восторга.Настойчивое колено раздвинуло ей чресла, расчистив дорогу для неуемных пальцев, жаждавших ощутить неистовый жар ее глубин. Жадное ее тело выгнулось дугой от этих прикосновений, бессознательно прося наслаждения, которое уже отведало от него. Тонкие пальчики запутались в его встрепанных сном волосах, прижали его лицо к груди, с полураскрытых губ слетел истомный вздох. Она купалась в волнах чувственности, дыхание вырывалось с тихими стонами. Плоть откликнулась с готовностью, как никогда прежде, кожа горела и ждала ласки. Возле ее бедра пылало словно раскаленный железный жезл его напрягшееся орудие любви. Блейк извлек ее пальцы из своих волос и направил их к той части своего тела, которая мучительно желала, чтобы до нее дотронулись.— Потрогай меня, Меган. — Слова прозвучали умоляющим шепотом. — Убедись, что ты делаешь со мной. Как я страшно тебя хочу.Плывя в облаке блаженства, она подчинилась его воле. Ее пальчики нежно провели вдоль набухшего орудия, такого горячего и твердого и все-таки такого нежного на ощупь, словно сталь в атласном чехле. От ее нерешительного прикосновения он глухо застонал. Его жар пульсировал в кончиках ее пальцев, током бил ей в ладонь. Удивленная, она едва не отдернула руку, но Блейк крепко держал ее, заставив обхватить пальцами пульсирующий член.— Пожалуйста… Трогай меня. Познай меня.И снова она слепо повиновалась, нежно погладила, познавая эту жгучую силу, которая казалась такой грозной, такой беспощадной, а сейчас отвечала на ее прикосновения с беззащитностью, поразившей ее смутной мыслью о собственной власти над ним. Ведь даже теперь, когда она посылала по его телу волны восторга, он непрестанно распалял руками и губами ее страсть, доводя своими ласками ее слепую жажду до почти немыслимых пределов.После этого он оказался на ней, а потом внутри нее, наполнил, двигался вверх-вниз, доводя до умопомрачения. Ее тело собралось, кровь сгустилась в самых интимных местах. Все туже и туже скручивалась она в тугое средоточие жажды, ее чувства кричали, взывая к облегчению от этого невыносимого наслаждения, почти равного боли в своей интенсивности.— Блейк! Ох, Блейк, пожалуйста! — Она не знала, чего просит у него, и едва сознавала вообще, что с губ ее срывается какая-то мольба, а помнила лишь то, что Блейк единственный может ей помочь прекратить эту дразнящую пытку, блаженную агонию.Потом она вдруг оказалась вне своего тела. Она парила внутри радуги, изломанной цветной призмы, которая вращалась вокруг нее и внутри нее одновременно, и это казалось удивительным, пугающим и абсолютно восхитительным. А Блейк был вместе с ней, на счастье, он крепко прижимал ее к себе — ведь если бы не его руки, удерживавшие ее, она воспарила бы высоко-высоко и бесконечно вращалась бы в вечности. Неосознанно прильнув к нему, она вцеплялась ногтями ему в плечи, в спину, а сама в это время невесомо плавала в облаке потрясающего, головокружительного экстаза…Меган медленно приходила в себя, неохотно расставаясь с восхитительными видениями. Глубоко вздохнув, она распахнула ресницы и обнаружила, что глядит в безоблачную синеву глаз. Бесконечно долгие минуты они лежали и смотрели друг на друга, оба лишившись дыхания от глубины пережитого потрясения, без слов сознавая редкостную страсть, которую сейчас разделили между собой.Прежде чем рассеялось очарование, губы Блейка нежно захватили ее в долгом, умопомрачительном поцелуе, желая, требуя продлить этот миг покоя.— Мое бесценное, драгоценное сокровище, mi paloma. Нежная, маленькая голубка со страстью тигрицы. — Последний томный вздох сотряс его мощное тело. — Ах, малышка моя, какое наслаждение спрятано в твоем хрупком, деликатном теле! Кто бы мог подумать! — Его взгляд обволакивающе пробежался по ней. — Скажи мне, что это было восхитительно. Скажи, что на свете ничего больше не существовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45