От полной беспомощности по щекам Тэсс потекли слезы. Щека горела от удара, но это было ничто по сравнению с той болью, которая разрывала ей грудь. Было трудно дышать. Она была в отчаянии.
– Но я должна забрать девочку! – взмолилась она. – Она наверняка до сих пор у Марти. Ведь лагерь Дунбара недалеко отсюда. Разве нельзя просто заехать?
– За девчонку мне никто не заплатит. Я уже говорил тебе, что до нее мне нет никакого дела. Я отвечаю только за тебя. Я привел тебя на эту бойню, я и должен вывести тебя отсюда. Ты должна быть благодарна мне, глупая женщина.
Тэсс отвернулась. Слезы застилали ей глаза, и она вытирала их рукавом разорванной рубашки.
Над горами сгущалась темнота ночи. Затихли вдали звуки сражения: ни выстрелов мушкетов, ни грохота орудий, ни криков людей. Вокруг была мертвая тишина. Ночь и неизвестность.
Тэсс старалась не зарыдать в голос. Нет смысла спорить с Боингом. Он был уверен, что делает все правильно, собираясь отвезти ее к Майрону. Он считает себя героем, спасающим ей жизнь. Ясно, что он делает это из-за денег, обещанных спасителю. Откуда ему знать, что Тэсс любит Ворона, что для нее лучше умереть в его объятиях, чем вернуться к нелюбимому. Боинг не станет слушать ее. Он все равно отвезет ее в Аннаполис, что бы она ему ни говорила.
В душе Тэсс все угасло. Ей захотелось умереть. Уж лучше бы одна из тех пуль, что свистели еще недавно над ее головой, попала в цель. Лучше бы ее убили. Зачем ей теперь жить? Ворон мертв. Сомнений нет. Жизнь без любимого потеряла всякий смысл. Его нет. Он мертв. Этот ужасный взрыв… Тэсс уже не вытирала слез, они потоком текли из ее глаз.
Где-то далеко осталась малышка Небо. Тэсс никогда больше ее не увидит. А ведь она обещала девочке позаботиться о ней.
– Боинг, я отвечаю за судьбу девочки, – сделала последнюю попытку Тэсс. – Она совсем одна. Я обещала вернуться за ней.
Боинг торопливо возился с седлом и упряжью.
– Ты лучше молись, чтобы самой добраться до дому живой. Когда-нибудь, оглянувшись на весь этот кошмар, ты будешь рада, что я тебя не слушал. Ты захочешь навсегда забыть эти страшные дни. Стереть их из своей памяти. Забыть о том, что вытворяли с тобой краснокожие.
– Это не они, а вы со мной обходитесь отвратительно! – возмутилась Тэсс и испугалась, что он снова ударит ее.
Но вместо этого Боинг сложил руки лодочкой, подставляя их под ногу Тэсс, чтобы она могла взобраться на лошадь.
– Садись! – скомандовал он. – Хватит болтать!
Тэсс показала ему связанные руки. Он так замотал их веревкой, что Тэсс было трудно двигаться.
– Зачем вы меня связали? Я не могу так ехать верхом. Развяжите!
– Развязать? И дать тебе шанс еще раз сбежать от меня? Ну нет уж. Я и так достаточно сил потратил, чтобы поймать тебя. Ты один раз от меня сбежала. Залезай, а не то я сам втащу тебя на лошадь.
Тэсс ничего не оставалось, как поставить ноги на сложенные руки Боинга и сесть в седло.
– Скажи спасибо, что цела, вот что я тебе скажу, – ворчал Боинг. – Кинулась прочь от меня, как бешеная. А Роза…
Тэсс не могла это слышать. Ей хотелось заткнуть уши. Она знала, о чем он будет говорить. Он уже дважды рассказывал ей об этом, пока они скакали прочь от места побоища.
– Да, картина была, прямо тебе скажу, жуткая. Они сначала сняли с нее живой скальп, а потом принялись сдирать с нее кожу. Я бы многое дал, чтобы избавить ее от страданий. Но в тот момент на меня напали двое французов и индеец. Я не мог…
Тэсс опустила голову и зажмурилась, стараясь не слушать Боинга. Помимо ее воли, в глазах стояло лицо не Розы, а Джоселин. Она снова слышала ее предсмертные крики.
«Господи! Да что же происходит с моей жизнью? – взмолилась Тэсс. – Как же мне теперь жить после всего этого?»
Боинг все говорил и говорил, почти сводя Тэсс с ума. Не закрывая рта, он залез на лошадь и ударил ее хлыстом. Кобыла медленно зашагала под тяжестью двух всадников.
Они направлялись на восток, в сторону колонии Мэриленд. Туда, где когда-то был дом Тэсс. Вернее, то место, которое она когда-то называла своим домом.
* * *
Через неделю после разгрома армии Брэддока на Черепашьем Ручье Ворон привел своих воинов в родную деревню.
Женщины обступили их. Одни, не веря своей радости, ощупывали руки и ноги тех, кто вернулся живым, другие кричали и рвали на себе волосы, не дождавшись возвращения мужа или сына.
Ворон увидел, как, узнав о смерти сына, вскрикнула и лишилась чувств мать Летящего Орла, а Женщина Грез бросилась ей на помощь.
Испугавшись крика, На-Ки рванулся прочь, но Ворон вовремя поймал его за руку.
– Все хорошо, На-Ки. Не бойся, – сказал он, гладя его по руке, как маленького. – Пойдем в твой родной вигвам. Ты там сможешь полежать на своей любимой постели и попить чай из своей кружки.
На-Ки забормотал что-то бессвязное, с опаской поглядывая на скопление народа в центре деревни.
С тех пор как Ворон увел всех с поля боя, На-Ки почувствовал себя немного лучше. Но все-таки с головой у него было явно не в порядке. Он пугался всякого громкого звука, зажмуривался от яркого света и вообще вел себя как ребенок.
По дороге в деревню они убили оленя, чтобы приготовить еду, и даже это так напугало На-Ки, что он кинулся бежать по лесу, не разбирая дороги. Хорошо, что Ворон бегал быстрее, он скоро догнал его и привел на стоянку.
Ворон повел На-Ки в родной вигвам, где мать и сестра могли позаботиться о нем. «Что это? – подумал он. – Наказание На-Ки за его ложь и воинственность? А может, это замысел Создателя, который послал На-Ки болезнь, чтобы предотвратить то зло, которое он мог принести своими делами народу ленапе?»
Ворон очень хотел поговорить с шаманом. Может, мудрый человек поможет Ворону разобраться в этом.
Путано объяснив, что произошло с На-Ки, Ворон оставил его на попечение матери и сестры, а сам пошел к вигваму Женщины Грез.
Он шел по тропинке и вспоминал, как шел здесь в последний раз.
Рядом с ним была Тэсс. Она была совсем рядом, а он не ценил этого. Он даже думал, что может отпустить ее. Он и не предполагал, что не может жить без нее. Он не знал, что Тэсс – его единственная любовь. Теперь Ворон потерял ее, и, возможно, навсегда.
Он потерял и своего лучшего друга, Таандэ. И теперь он должен был сообщить о его гибели своей матери.
Женщина Грез встретила сына у дверей. По ее лицу текли слезы. Она расцеловала его в обе щеки.
Не давая сказать ему ни слова, мать повела сына в дом. Она знает. Без сомнения, она уже все знает.
– Пойдем, сынок, – сказала она. – Я приготовлю тебе чай. Садись, мой милый воин.
– Мама… – начал Ворон.
Она подняла вверх руку, останавливая его. Потом приложила палец к губам.
«Какая она красивая! – подумал Ворон. – Даже сейчас, когда она такая грустная».
– Дай-ка я налью тебе чаю, сын. А потом ты расскажешь мне о том, что я уже и так сама знаю. О том, что я видела в вещем сне.
Ворон сел у очага и вытянул ноги. Только теперь он понял, как устал. Маленькая лампа, чуть покачиваясь, наполняла вигвам теплым, мягким светом. Ворон поднял голову и посмотрел на купол крыши, которую чинила Тэсс.
Тэсс… Ворону хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Но он не мог этого себе позволить. Он – ленапе, воин. Он – единственный защитник матери. А теперь, с болезнью На-Ки, станет еще и военачальником племени. А он не может лить слезы, он не должен оплакивать потерю женщины. Тем более белой женщины.
Ворон плакал молча. Его слез никто не увидит.
Женщина Грез вложила ему в руку чашку с чаем. Потом поставила перед ним миску с холодной жареной рыбой и блюдо с желтыми кукурузными лепешками.
Ворон стал есть. Но не потому, что был голоден, а потому, что так хотела мать.
Женщина Грез молча смотрела, как ест ее любимый сын. Только когда Ворон отставил в сторону пустую миску, она заговорила.
– Расскажи мне, что случилось, сын, – тихо попросила она. – Расскажи, чтобы я могла пережить это и смириться.
– Таандэ… – начал Ворон.
Мать улыбнулась странной улыбкой, глаза ее заблестели от слез.
– Не произноси имени мертвого, сын, – сказала она, покачав головой. – Просто расскажи мне, что было с тобой, после того как ты и моя невестка ушли тем утром из дома за орлиными перьями. Не надо объяснять мне, почему ты пришел один, почему с тобой нет человека, которого я люблю. Объясни мне, почему с тобой нет той женщины, которая могла спасти всех нас.
Ворон опустил голову. Он чувствовал себя виноватым. Что он мог сказать матери? Он подвел всех – мать, Таандэ, Тэсс и весь свой народ.
– Я начну сначала, мама, – тихо заговорил он. – Я расскажу тебе все, что случилось со мной, когда я покинул родную деревню.
Он положил обе руки на колени, выпрямился и заговорил. Он старался вспомнить все: каждый звук, каждое слово, каждую деталь. Он умолчал только о том, что принадлежало лишь двоим, ему и Тэсс. Об их чувствах, об их близости. Все это позади. Ушла Тэсс, ушла и любовь.
Было уже далеко за полночь, когда Ворон закончил свой рассказ. Он так устал, точно заново пережил все, что произошло с ним.
Женщина Грез не отрываясь все это время смотрела на сына. Очаг давно погас, но они не обращали на это внимания. При слабом свете лампы Ворон видел, как покраснели от слез глаза матери. Но вид у нее был спокойный и собранный.
– Так, значит, ты не мог принести в деревню тело человека, которого я люблю, чтобы я могла достойно похоронить его?
– Нет. Не мог. Я искал его, но не нашел. Я понял, что должен подумать о тех, кто еще остался в живых.
– И ты не знаешь, что случилось с той девочкой, которую Тэсс нашла в колодце?
– Нет, не знаю.
– И ты никак не мог помочь На-Ки, когда он потерял разум на поле боя?
– Нет.
– Но как же получилось с Тэсс? Ведь она тебе жена, сын мой.
Ворон поднял глаза на мать. Они понимали друг друга без лишних слов.
– Мама, я сейчас нужен своему народу, но я…
– Но ты должен найти ее, – закончила мать фразу за сына.
– Я знаю, что не время заниматься собой. Я понимаю, что должен быть здесь. – Ворон отвернулся, боясь расплакаться и выдать себя. – Мама, я обещал ей…
– Ты найдешь ее, сын, и приведешь домой.
– Или хотя бы найду ее тело, – глухо сказал Ворон.
Женщина Грез покачала головой.
– Нет. Нельзя терять надежду. Где же твоя воля? Где мой сын, которым я всегда гордилась?
– Мама, ты не видела, что там было! Это был настоящий ад. Ни один белый человек не мог выбраться оттуда живым.
– Но любовь сильнее зла, сын, – сказала Женщина Грез.
Ворон улыбнулся матери.
– Все-таки женщины – странные создания. Любовь, надежда – их любимые слова. Неудивительно, что Создатель выбрал именно их для продолжения рода.
Хокуа Уна поднялась и подошла к сыну. Он тоже поднялся.
Она взяла его руку своими.
– Когда-то ты любил вкладывать свою маленькую ладошку в мою руку, а теперь вот… – не закончила она. – И куда делись мои годы?
– Ты еще не старая, мама.
Женщина Грез горько усмехнулась.
– Это мне нравилось в нем больше всего. Я говорю о твоем друге. О человеке, чье имя я больше никогда не произнесу. – Голос Хокуа Уна сорвался. – Он сумел ненадолго вернуть мне молодость.
Она пожала руку сына и отпустила ее.
– Я всегда буду скучать по нему, – сказала она тихо.
– Я тоже буду скучать по нему, мама. – Голос Ворона дрогнул.
Мать подняла глаза на сына и улыбнулась сквозь слезы.
– Иди, сын. Ты должен найти ее. Верни белую женщину домой. Иначе ты не найдешь покоя в своей душе и будешь жить в раздоре со всем миром. Без любви жизнь ничего не стоит. Я хочу, чтобы ты пережил такую любовь, какая была у нас с твоим отцом и потом у меня с… – Хокуа Уна запнулась, – с другим человеком. Я хочу, чтобы твои дети были детьми любви.
Ворон отвернулся, слезы затуманили его глаза.
– А что толку, мама? Мы – разные, чужие. И мне легче просто умереть, защищая свой народ, чем страдать по ней. – Он помолчал, потом продолжил: – Но мне так плохо, мама. Без нее умирает моя душа. Болит вот здесь. – Он приложил руку к груди.
– Она жива, сын мой, – прошептала Женщина Грез и положила свою ладонь на руку сына. – Я не могу сказать, что с ней, но ты должен спешить.
Ворон резко повернулся и схватил мать за плечи.
– Так ты видела ее в вещем сне?
– Не четко. Я только поняла, что она избежала одной опасности, чтобы подвергнуть себя еще большей.
Ворон сжал кулаки.
– Но я даже не знаю, куда он увез ее! Где она? Может, уже в городе, а может, в лесу. Может, ее захватили французы. Я ничего не знаю. С чего начать?
– Начни сначала.
– Что?
– Сначала. Оттуда, откуда она пришла. Ты ведь знаешь, откуда она.
– Мы с братом нашли ее возле великой реки Саскуэханны.
– А раньше? Где она была раньше?
– Она жила в городе Аннаполисе. Там был ее дом. Она жила у дяди, который очень жестоко к ней относился.
Женщина Грез кивнула.
– Вот-вот. Видно, именно там, в городе, я и видела ее во сне.
Ворон всплеснул руками.
– Но я ни разу в жизни не был в деревне белых, которую они называют городом. Я не знаю, где мне искать Тэсс.
– Если ты потеряешь ее, – медленно проговорила мать, – ты потеряешь двоих. Поторопись.
– Что? – вскрикнул Ворон. – Ты хочешь сказать, что она носит моего ребенка? Но она мне ничего не говорила.
– Она и сама еще не знает. Приведи ее домой, Ворон, пока не поздно.
Ворон повернулся и пошел к двери. Он остановился, все еще не веря тому, что сказала мать. Чем дольше он думал, тем больше ему передавалось ощущение, что мать права. Надо спешить. Он вдруг почувствовал, что Тэсс в беде.
В последнее время Ворон заставлял себя не думать о ней. Деревне угрожала опасность, были погибшие и раненые. Он пытался отвлечься от мыслей о ней, но у него ничего не получалось.
А теперь вдруг он будто услышал ее голос. Ему казалось, что Тэсс зовет его. Он ведь сам сказал ей: жди меня в безлунную ночь. Почему он так сказал, он и сам не понял. Наверное, это было предчувствие.
Ворон посмотрел в темное небо. На горизонте всходил бледный месяц. Значит у него есть одна неделя, чтобы найти Тэсс. Тэсс и его ребенка, которого она носит под сердцем.
27
Тэсс задремала, мерно покачиваясь в седле Боинга. Дни проходили бессмысленно, она не замечала времени и пространства. Она просто повиновалась Боингу во всем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42