Макс настаивал на том, что брак с Алексом покажет Дейзи, что такое настоящая жизнь, но сам Алекс не мог отделаться от ощущения, что отец просто хочет наказать свою в чем-то провинившуюся дочь.
Наивность Дейзи в сочетании с замашками и мировоззрением богатой избалованной девчонки представляла собой весьма опасную смесь. Было бы удивительно, если бы она выдержала такую жизнь в течение хотя бы нескольких дней, но он пообещал, что приложит все усилия, и он сдержит свое слово во что бы то ни стало. Если она и уйдет, то только потому, что сдастся, а не потому, что он ее выставит или заплатит, чтобы она ушла. Алекс не любил Макса Петрова, но он был ему должен, а долги Надо платить.
Этот последний год стал для Алекса годом возвращения долгов, Первый долг — исполнение клятвы, которую он дал у смертного одра Оуэна Квеста, — выступить последний сезон в его цирке. Второй — жениться на дочери Макса. За многие годы Макс ни разу не обращался к Алексу с просьбами, хотя некогда спас ему жизнь, но теперь его требование было почти непомерным.
Алекс пытался убедить Макса в том, что цель будет достигнута, если Дейзи просто поживет с Алексом в бродячем цирке тот же срок, но Петров заупрямился. Более того, вначале он настаивал на годичном сроке, но на такое не пошел Алекс. В конце концов они договорились о шести месяцах — на тот же срок действовал контракт с цирком Квеста.
Намыливая грудь, Алекс думал о двух людях, оказавших столь мощное воздействие на его жизнь, — об Оуэне Квесте и Максе Петрове. Макс избавил его от физической и моральной жестокости в детстве, а Оуэн сделал настоящим мужчиной.
Встреча с Максом состоялась, когда Алексу было двенадцать лет и он работал в грязном бродячем цирке своего дяди Сергея. Цирк каждое лето кочевал по всему атлантическому побережью — от Дейтон-Бич до Кейп-Код.
Алекс никогда не забудет, как Макс вырвал кнут из руки Сергея и спас мальчика от очередной жестокой расправы.
Теперь-то Алекс прекрасно понимал причины садизма дяди Сергея, но в детстве не знал, что тело юного мальчика может обладать притягательностью для взрослого мужчины и тот бьет беззащитное создание, чтобы избавить себя от запретного влечения. Проявив неслыханную щедрость, Макс заплатил Сергею большую сумму и забрал Алекса с собой. Петров отдал мальчика в военное училище и вплоть до совершеннолетия поддерживал его материально.
Но первые уроки мужества Алекс получил от Оуэна Квеста, в цирке которого подрабатывал каждое лето во время каникул.
Позже, став взрослым, он каждый год оставлял свою обычную жизнь и несколько месяцев бродяжничал с цирком братьев Квест.
Характер Алекса в основном сформировался под влиянием Квеста, его убеждения в том, что мир плох и жесток и от человека требуются недюжинная сила и твердость, чтобы выжить. Оуэн считал жизнь опасной штукой, в которой нет места смеху и фривольности. Мужчина должен работать как вол, быть постоянно начеку и никогда не ронять своего достоинства.
Алекс завернул кран и потянулся за полотенцем. У обоих мужчин была эгоистическая заинтересованность в нем. Максу было приятно сознавать себя благодетелем — Алекс Марков был лишь одним из многих благотворительных проектов, коими Макс с удовольствием хвастался перед своими друзьями из высшего общества. Оуэн обладал чудовищным самомнением, и ему доставляло огромное удовольствие, когда кто-то затаив дыхание слушал его рассуждения о темных сторонах жизни. Однако эти двое оказались единственными людьми, хоть как-то заинтересованными в судьбе Алекса. Ни один из них никогда не просил ничего взамен до нынешнего года.
Зато теперь у Алекса на руках цирк и вздорная девчонка в роли жены, которая приложит все усилия, чтобы свести его с ума. Ну до этого, конечно, не дойдет. Обстоятельства сделали Алекса таким, каков он есть, — жестким и упрямым, человеком, который живет по собственной программе и не питает никаких иллюзий. У Дейзи Девро нет шансов.
Завернувшись в банное полотенце и вытирая другим голову, Алекс открыл дверь ванной.
Когда он вошел в комнату, у Дейзи захватило дух. Какая мужественность! Алекс вытирал голову и не видел Дейзи, она же, воспользовавшись моментом, принялась его разглядывать. Его тело вполне соответствовало ее представлениям об идеальном мужчине — мышцы четко очерчены, но не слишком накачаны. Загар Алекса не походил на загар мальчиков Лейни — это был загар рабочего человека. На широкой, заросшей волосами груди что-то блеснуло, но Дейзи, захваченная созерцанием красивого тела, не обратила на это внимания.
Бедра гораздо уже плеч — это тоже не ускользнуло от ее внимания. Живот впалый, от пупка начиналась дорожка волос, исчезающая под узлом желтого банного полотенца. Дейзи стало жарко, когда она попыталась представить, где кончается эта дорожка.
Вытерев голову, Алекс взглянул на жен — Можешь спать со мной, но если не хочешь — ложись на кушетку. Я сейчас слишком устал, решай сама.
— Я лягу на кушетке!
Голос ее предательски дрогнул — То ли от его слов, то ли от ее тайных мыслей.
Алекс прервал ее созерцание, отвернувшись, чтобы свернуть кнуты и сложить их в деревянный ящик, который выдвинул из-под кровати. Дейзи почувствовала облегчение, когда они исчезли в ящике. Теперь можно насладиться зрелищем мощной спины Алекса.
Он обернулся.
— Ровно через пять секунд я сниму полотенце.
Он ждал, и, хотя пять секунд давно прошли, до Дейзи наконец дошло, что он хотел сказать.
— О, ты хочешь, чтобы я отвернулась!
Он рассмеялся:
— Ангелочек, дай мне поспать эту ночь. В следующий раз можешь рассматривать меня в любом виде.
Ну вот. Она опять произвела на него превратное впечатление, надо исправить положение.
— Боюсь, ты меня не правильно понял.
— От души надеюсь, что понял тебя правильно.
— Нет. Это просто любопытство, ну, не любопытство, конечно… просто… нет, пожалуй, любопытство. — Дейзи окончательно запуталась. — Но это же вполне естественно, так что не думай, пожалуйста…
— Дейзи, — прервал ее монолог Алекс.
— Что?
— Если скажешь еще хоть одно слово, мне придется достать из ящика кнут и стать извращенцем.
Дейзи живо схватила трусики и старенькую майку с надписью «Университет Северной Каролины» и со всех ног бросилась в душ, с треском захлопнув за собой дверь.
Двадцать минут спустя, свежевымытая, в майке, которую она решила использовать вместо ночной рубашки, она вышла из душа. Футболка в данной ситуации была явно предпочтительнее настоящей ночной рубашки, которая ждала своего часа в чемодане, — вещица из кружев и розового шелка, которую она купила незадолго до того, как Ноэль и мать предали ее.
Алекс крепко спал, лежа на спине и прикрывшись тонкой простыней. Нехорошо, конечно, рассматривать спящего, но Дейзи не могла отвести взор от мужа. Оторвавшись от бедер, она перевела взгляд на грудь, по достоинству оценив ее мужскую красоту и безупречную симметрию. Разглядев украшение, которое вначале показалось ей золотой медалью, Дейзи обомлела.
На груди Алекса висела покрытая эмалью великолепная рус-. екая иконка.
«…на нем не было ничего, кроме лохмотьев и висевшей на шее бесценной иконки».
По телу побежали мурашки. Дейзи Внимательно всматривалась в лик Божьей Матери, прижавшейся щекой к ребенку. Дейзи не слишком хорошо разбиралась в иконах, но даже она поняла; что лик Девы Марии выполнен не в итальянской манере.
Золотой орнамент, украшавший ее темные одежды, напоминал скорее о Византии. То же можно было сказать об одеянии младенца Иисуса.
Дейзи напомнила себе, что, хотя Алекс и носил под одеждой ценную реликвию, ей не следует верить в легенду о казаке-царевиче. Скорее всего это перешедшая к нему по наследству семейная ценность. Однако возникшее в груди стеснение не проходило.
Дейзи направилась к кушетке.
Она была завалена извлеченной из ее чемодана одеждой и кипами старых газет и журналов, оставшихся от прежних обитателей вагончика: «Нью-йоркер», «Арт-ньюс» и «Уолл-стрит джорнэл». Сбросив весь этот хлам, Дейзи постелила постель и улеглась.
Но сон не шел — после всех тревог и волнений она не могла сомкнуть глаз. Выбрав из кипы газет «Нью-йоркер», она стала читать. Когда Дейзи перевернула последнюю страницу, было уже около трех часов. Она прикрыла глаза и, кажется, через секунду услышала грубый окрик:
— Подъем, ангелочек! Нам предстоит трудный день.
Дейзи повернулась на живот.
Алекс приподнял простыню, и по обнаженным бедрам девушки прошла волна прохладного воздуха. Она не двинулась с места. Наступающий день не сулил ничего хорошего, и Дейзи решила оставаться в постели как можно дольше.
— Вставай, Дейзи.
Она еще глубже зарылась лицом в подушку.
Большая теплая рука опустилась на нежный шелк трусиков.
Девушка мгновенно открыла глаза. Она проворно перевернулась на спину, лихорадочно пытаясь прикрыться простыней.
Алекс широко улыбнулся:
— Я так и думал, что это подействует.
Дейзи взглянула на мужа — настоящий дьявол во плоти.
Только дьявол может быть одет и выбрит в такой неурочный час. Она решила показать зубки.
— Я не жаворонок. Отойди и не трогай меня, дай поспать.
Он лениво окинул Дейзи взглядом, заставив ее вспомнить, что на ней нет ничего, кроме его старой футболки и крошечных трусиков.
— Нам предстоит провести в дороге три часа, — произнес Алекс. — Мы отправляемся через десять минут. Оденься и приведи себя в порядок. — Он отошел к раковине.
Дейзи покосилась на маленькие грязные окошки — сквозь них сочился тусклый свет раннего утра.
— Но сейчас еще ночь, — жалобно простонала она.
— Уже почти шесть часов, — отрезал Алекс. Он налил в кружку кофе и вопреки ожиданиям Дейзи начал пить сам.
Потянувшись, Дейзи улеглась поудобнее.
— Я не спала до трех часов. Я останусь здесь, а ты поведешь трейлер.
— Не пойдет.
Отставив кружку, Алекс наклонился и критическим оком осмотрел кучу одежды, лежавшей на полу.
— У тебя есть джинсы?
— Конечно, есть.
— Тогда надевай их.
Дейзи торжествующе посмотрела на мужа.
— Они остались в шкафу в доме моего отца.
— Да, кажется, так оно и есть, — констатировал Алекс, порывшись в куче тряпок, которые он сам отобрал для своей новоиспеченной жены. — Одевайся.
Дейзи страшно захотелось ответить какой-нибудь неслыханной грубостью, но, поняв, что Алекс не останется в долгу, она вздохнула и, неохотно поднявшись, поплелась в ванную. Десять минут спустя она появилась в комнате в бирюзовых вечерних шелковых брюках и жакете синего цвета, украшенном ярко-красными вишенками. Дейзи открыла было рот, чтобы высказать Алексу свое неудовольствие выбранными для нее вещами, но прикусила язычок — муж стоял у раскрытого буфета и, кажется, был весьма сердит.
Увидев в его руке знакомый кнут, Дейзи перепугалась. Непонятно, что она натворила, но, по мнению Алекса, очевидно, здорово проштрафилась. Вот он — допрос в казачьем стане.
— Это ты съела мои чипсы?
Дейзи нервно сглотнула. Не отрывая глаз от свернутого кнута, она спросила:
— О каких чипсах идет речь?
— О чипсах, которые лежали в буфете над раковиной. Других у меня не было.
Рука Алекса судорожно сжала рукоятку.
«О Господи, — подумала Дейзи. — Приговорена к смерти за чипсы».
— Ну?!
— Э-э… это больше не повторится, обещаю. Но на чипсах не было ничего написано, поэтому я не знала, что они твои. — Дейзи не отрывала зачарованного взгляда от кнута. — Вообще я никогда не стала бы есть эту дрянь, но вчера была очень голодна.
Да и потом, признайся, я оказала тебе услугу — весь этот жир и прочая пакость теперь циркулируют в моей крови, а не в твоей.
Алекс заговорил. В его голосе сквозило ужасающее спокойствие. Дейзи слышалось сквозь это устрашающее спокойствие неистовство казака, посылающего в ночной тьме жуткие проклятия своей русской луне.
— Никогда не трогай мои чипсы. Никогда. Если тебе вдруг захочется чипсов, покупай их на свои деньги.
Дейзи прикусила губу — Эти чипсы не слишком-то питательный завтрак.
— Прекрати!
Она отступила на шаг и посмотрела Алексу в глаза.
— Прекратить что?
Он поднял кнут и едва не ткнул им в лицо Дейзи.
— Прекрати смотреть на эту вещь так, словно я хочу с ее помощью содрать кожу с твоей задницы. Мне просто надо засунуть кнут в чехол и положить на место.
Дейзи облегченно вздохнула.
— Ты не представляешь, как я счастлива это слышать.
— Если я тебя и выпорю, то, конечно, не за чипсы.
Он опять взялся за свое.
— Перестань мне угрожать, иначе пожалеешь!
— И что ты сделаешь, ангелочек? Проткнешь меня карандашом для бровей?
Насмешливо посмотрев на жену, Алекс подошел к кровати, выдвинул из-под нее деревянный ящик и положил туда кнут.
Дейзи гордо выпрямилась во весь свой рост — пять футов четыре дюйма — и вперила в мужа негодующий взор.
— Тебе следовало бы знать, что уроки карате мне давал сам Чак Норрис. — К несчастью, это было больше десяти лет назад, и из тех уроков Дейзи не помнила ровным счетом ничего.
— Что ты говоришь?
— Да, и, кроме того, сам Арнольд Шварценеггер учил меня кое-каким упражнениям.
Если бы она воспользовалась хотя бы одним его советом!
— Я тебя прекрасно понял, Дейзи. Ты страшна в гневе. А теперь поехали.
Первый час пути они почти не разговаривали. Алекс не дал ей ни минуты на сборы, поэтому Дейзи пришлось причесываться и накладывать макияж прямо в машине. Волосы никак не слушались без фена, поэтому Дейзи заколола их двумя модными гребнями — они были красивы, но, как оказалось, плохо держались.
Вместо того чтобы посочувствовать и ехать помедленнее, Алекс, наоборот, прибавил скорость, когда Дейзи накладывала тушь на ресницы, и даже выразил недовольство, когда немного лака для волос попало ему в лицо.
Позавтракать они остановились в Оранджберге, в Южной Каролине, на стоянке для грузовиков. Интерьер кафе был украшен медными потолочными светильниками и пластмассовыми муляжами хлебных батонов. После еды Дейзи выскользнула в туалет и отвела душу, выкурив одну из трех оставшихся у нее сигарет. Вернувшись в зал, она обнаружила, что смазливая официантка вовсю заигрывает с Алексом, а тот охотно принимает ее ухаживания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47