У Алекса был сугубо профессиональный вид, ни малейшего намека на желание.
Он бережно опустил рубашку, прикрыв грудь, и Дейзи стало стыдно своих подозрений.
Алекс явно расстроился.
— Боюсь, что…
— Что?
Он ободряюще потрепал Дейзи по руке.
— Я не гинеколог и обычно не занимаюсь этими проблемами, но мне хотелось бы кое-что проверить. Не возражаешь?
— Нет, пожалуй, нет. — Она мгновение колебалась. — Мы женаты, ты и так все видел… Но что ты подозреваешь?
— Я на сто процентов уверен, что все в порядке, но эндокринные заболевания — очень тонкая материя, так что надо на всякий случай убедиться, что все действительно нормально.
Алекс засунул пальцы под резинку тренировочных брюк, и Дейзи приподнялась, чтобы помочь ему снять их вместе с трусиками.
Когда он отбросил в сторону снятую с Дейзи одежду, в ее душе вновь зашевелились подозрения, которые рассеялись, как только она убедилась, что Алекс даже не смотрит на нее. Казалось, он был погружен в глубокие раздумья. А что, если у нее какое-то редкое заболевание и он сейчас думает, как ей об этом сказать?
— Может быть, ты хочешь, чтобы я прикрыл тебя простыней?
Дейзи вспыхнула.
— Ты… ммм… не надо. Я хочу сказать, что обстоятельства…
— Ну хорошо. — Он решительно раздвинул ей колени. — Скажешь, если будет больно.
Ей не было больно. Ни чуточки. Пока Алекс ощупывал ее, Дейзи прикрыла глаза и предалась приятным грезам. Какие нежные прикосновения. Мягкие. Точные. Вот легкое касание здесь.
Вот слабое нажатие там. Как сладко. Почему-то пальцы оставляют приятное влажное и теплое ощущение. Это же его губы. Губы!
Она подняла голову с подушки.
— Извращенец! — Крик вырвался из глубины души.
Схватившись за бока и оглушительно хохоча, Алекс повалился на кровать.
— Ты не врач!
— Я тебе говорил! Какая ты легкомысленная. — Он продолжал хохотать. Она бросилась на него, сжав кулачки, но он ласково отпихнул ее одной рукой, другой расстегивая молнию на джинсах. — Ты это заслужила, маленькая обманщица, своим мнимым воспалением в ухе.
Прищурившись, Дейзи смотрела, как он стягивает с себя брюки.
— Что ты делаешь?
— Для твоей болезни существует только одно лечение, солнышко, и сейчас я его тебе выпишу.
Глаза его искрились смехом. Алекс был так доволен собой, что раздражение Дейзи мгновенно улеглось и ей стоило большого труда сохранить хмурое выражение лица.
— Я убью тебя!
— Но сначала я получу свой гонорар.
Джинсы вместе с трусами упали на пол. Похотливо усмехнувшись, он стремительно лег на нее и вошел одним резким движением.
— Псих! Ты ужасный… ах… ты страшный… мммм…
Он расплылся в широкой улыбке.
— Ты, кажется, что-то сказала?
Дейзи изо всех сил старалась подавить волну нахлынувшего возбуждения, не желая так просто сдаваться.
— Я думала, что у меня что-то не в порядке, а ты… ах! — а ты все это время ломал дешевую комедию!
— Придержи свой язычок!
Она страстно застонала и обхватила руками его бедра.
— И это говорит человек, нарушивший клятву Гиппократа…
Он снова рассмеялся, и по телу Дейзи разлилось тепло. Она вгляделась в его лицо Куда делся тот чужак, тот мрачный человек, за которого она выходила замуж? На его месте был другой, которого она, оказывается, совершенно не знала, ни на кого не похожий — молодой, веселый и беззаботный! Дейзи готова была петь.
Глаза Алекса горели. Он слегка прикусил ее нижнюю губу.
— О, Алекс…
— Тихо, любимая. Успокойся и позволь мне любить тебя.
От его слов сердце неровно забилось. Двигаясь в унисон с мужем, она плакала от счастья. Через несколько часов она будет стоять вместе с ним на арене, но сейчас опасности не было, существовало только наслаждение. Радость переполняла душу, казалось, над головой раскрылся шатер из ярких звезд.
Потом, стоя перед зеркалом в ванной и поправляя макияж, Дейзи снова расстроилась. Не важно, во что ей хочется верить, — между ней и Алексом не будет настоящей близости, пока у него будут от нее тайны.
— Не хочешь кофе? — крикнул он с кухни.
Положив на место губную помаду, Дейзи вышла из ванной.
Он стоял возле буфета, одетый в одни только джинсы и с желтым полотенцем на шее. Дейзи сунула руки в карманы махрового халата.
— Я хочу чтобы ты сел на стул и немедленно рассказал мне, чем ты занимаешься, когда не выступаешь в Цирке.
— Опять принимаемся за старое?
— Мы не переставали им интересоваться. С меня хватит, Алекс. Я хочу знать.
— Если это касается того, что я тебе сделал…
— Именно поэтому я и спрашиваю. Я не хочу больше никаких тайн. Если ты не врач и не ветеринар, то что ты за доктор?
— Как насчет дантиста?
В его глазах засветилась такая надежда, что Дейзи была готова улыбнуться.
— Ты не дантист. Это я знаю точно, потому что ты не пользуешься зубочистками каждый день.
— Пользуюсь.
— Лжец. Максимум через день. И ты не психиатр, хотя, конечно, немного невротик.
Алекс взял с буфета чашку кофе и пристально посмотрел в нее.
— Я преподаватель колледжа, Дейзи.
— Кто?
Он серьезно взглянул на жену.
— Преподаватель истории искусств в маленьком частном колледже в Коннектикуте. В этом году я свободен от лекций.
Дейзи была готова к любому ответу, но такого она не ожидала, хотя, поразмыслив, вынуждена была признать, что могла бы догадаться и раньше Она вспомнила рассказ Хедер, как Алекс водил ее в картинную галерею и подробно говорил о полотнах. В трейлере было много журналов по искусству, которые, как думала Дейзи, остались здесь от прежних обитателей. Кроме того, Алекс часто в речи упоминал картины старых мастеров.
Она подошла к мужу.
— Почему ты делал такую тайну из своей профессии?
Он пожал плечами и отпил кофе.
— Я попробую угадать. Ты сделал это из тех же соображений, из каких поменял трейлер, так? Выбрал, какой похуже? Ты же понимал, что мне будет намного комфортнее с преподавателем колледжа, чем с казаком Алексеем, и не хотел, чтобы мне было комфортно.
— Я хотел показать тебе пропасть между нами. Я всего-навсего цирковой артист, Дейзи. Казак Алексей — существенная часть моего "я".
— Но ты же и преподаватель колледжа.
— Это старый маленький колледж.
Дейзи вспомнила надпись на футболке, в которой иногда спала.
— Ты учился в университете Северной Каролины?
— Я писал там дипломную работу, а магистерскую и докторскую степени получил в Нью-Йоркском университете.
— Мне трудно это переварить.
Он ласково коснулся ее подбородка.
— Это ничего не меняет. На улице льет как из ведра, впереди представление, а ты так хороша, что мне хочется снять с, тебя халат и еще раз поиграть в доктора.
Дейзи отбросила мрачные мысли о будущем. Надо радоваться настоящему.
— Ты смелый человек.
— Почему?
— Потому что теперь пациентом будешь ты!
Вечером, во время второго представления, ветер разыгрался не на шутку и сильно раскачивал полотно большого шатра шапито. Шеба уверяла Алекса, что стихия скоро уляжется, но он не пожелал ее слушать и велел Джеку остановить представление.
Шпрехшталмейстер спокойно объявил, что из соображений безопасности представление заканчивается и публику просят покинуть шапито Всем гарантируется возврат стоимости билетов Пока Шеба дымилась от злости и подсчитывала убытки, Алекс приказал музыкантам играть марш, чтобы публика поживее освобождала цирк.
Часть публики не спешила выбираться под проливной дождь, и ее пришлось вежливо, но твердо выпроводить. Следя за выходом зрителей, Алекс непрестанно думал, что надо бы посмотреть, где Дейзи, которой он велел залезть в пикап и не выходить оттуда, пока не уляжется буря.
Что, если она не послушалась? Что, если разыскивает на ветру какого-нибудь пропавшего ребенка или помогать пожилым людям добраться до машины? Черт, как это на нее похоже! Сердца у нее намного больше, чем здравого смысла. Она не станет задумываться о собственной безопасности, если увидит, что кому-то нужна помощь.
Его прошиб холодный пот, и потребовалось большое усилие воли, чтобы продолжать следить за потоком людей, покидающих шапито. Он уговаривал себя, что все хорошо, и даже ухитрился улыбнуться, вспомнив, какую ловкую шутку он с ней сыграл.
За то время, что он был с Дейзи, Алекс смеялся больше, чем за всю предыдущую жизнь. Он никогда не знал, что она выкинет в следующий момент. Она заставила его почувствовать себя ребенком, которым он никогда не был. Ничего, с этим он справится, как справлялся в жизни с чем угодно. Жизнь сделала его одиноким волком, таким он и останется.
Когда последние зрители покинули шапито, ветер усилился Раздуваясь и опадая, шатер угрожающе затрещал. Алекс начал бояться, что, если сейчас не свернуть нейлоновое полотнище, может случиться беда — они потеряют шатер. Переходя от одной группы рабочих к другой, он где словом, где делом помогал развязывать крепежные канаты и демонтировать шесты, на которых держался купол. Один из рабочих слишком быстро развязал канат, и его конец хлестнул Алекса по лицу — он не почувствовал боли.
Холодный дождь хлестал с неба так, словно оно прохудилось, ледяные струи текли за воротник, заливали глаза, а Алекс постоянно думал о Дейзи. Спрячься в пикапе, ангелочек. Храни себя. Храни для меня.
В это время Дейзи, съежившись, лежала в середине клетки Синджуна в теплых объятиях тигра. Дождь хлестал не переставая сквозь прутья клетки. Алекс, не доверяя надежности трейлера, велел Дейзи укрыться в машине, и она направилась туда, когда услышала из зверинца громкий рев Синджуна. Гроза и непогода привели зверя в неописуемый ужас.
Его клетка стояла на улице, отдельно от остальных, а перенести ее в палатку было некому — все рабочие были заняты на свертывании купола шапито. Сначала она стояла возле клетки, но стихия разбушевалась настолько, что Дейзи не могла стоять, непогода валила ее с ног. Синджун едва не обезумел, когда она попыталась залезть под клетку, чтобы укрыться от воды и ветра. Не оставалось ничего другого, как забраться в саму клетку. И вот теперь Дейзи лежала рядом с тигром, как с огромной старой домашней кошкой. При дыхании зверь издавал вибрирующее урчание, от его мощного тела исходило тепло, изгнавшее озноб Дейзи. Прижавшись к мягкому меху, она испытывала почти такое же спокойствие, какое испытывала несколькими часами раньше в объятиях Алекса.
Дейзи не было в пикапе.
Ее не оказалось и в трейлере.
Алекс как одержимый метался по площадке в поисках жены.
Что она делала все это время? Куда делась? Черт, это он во всем виноват! Он же знает, что она живет сердцем, а не умом, и должен был лучше за ней следить. Когда разразилась буря, надо было отнести ее в пикап и привязать к рулю.
Он всегда гордился своей способностью трезво мыслить в критических ситуациях, но теперь не был в состоянии связно думать. Да что там — он просто ничего не соображал! Буря улеглась через некоторое время после того, как убрали большой купол, и Алекс несколько минут осматривал площадку в поисках разрушений. У одного грузовика разбилось ветровое стекло, и порывом ветра был опрокинут пикап с такелажем В нескольких местах оказался порван нейлон шатра, но в целом ущерб был невелик. Алекс успокоился и отправился на поиски Дейзи. Не найдя ее в своем пикапе, он едва не обезумел.
Почему, ну почему он не последил за ней лучше? Она такая хрупкая для этой жизни, такая доверчивая. Боже, не допусти, чтобы с ней что-нибудь случилось!
На противоположной стороне площадки Алекс заметил вспышку света и поспешил туда. Вдруг он услышал голос Дейзи и едва не упал от внезапно наступившего облегчения. Подбежав ближе, он увидел самую сладостную в своей жизни картину — живая и здоровая Дейзи, светя фонарем, давала указания рабочим, куда поставить клейму Синджуна.
Первым желанием было встряхнуть ее как следует за шиворот, чтобы знала, как пугать его, но он тут же сдержал свой порыв. Не ее вина, что он оказался таким неврастеником.
Увидев его, Дейзи так сердечно и радостно улыбнулась, что Алекса с ног до головы залила теплая волна.
— Живой? Я так за тебя волновалась!
Алекс откашлялся и перевел дух.
— Помочь?
— Мы уже почти закончили. — С этими словами Дейзи вспрыгнула в фургон зверинца, куда под ее руководством рабочие грузили клетки.
Ничего не хотелось ему в этот момент сильнее, чем взять ее на руки, унести в трейлер и любить до утра, но он понимал, что никакая сила в мире не способна увести ее отсюда до тех пор, пока она не убедится, что все звери надежно устроены на ночь.
Если ей позволить, она станет читать им на ночь сказки.
Дейзи наконец освободилась и, выскочив из фургона, ни минуты не колеблясь, протянула руки и бросилась Алексу на шею. Прижав ее к груди, он понял, что именно эта безоглядность больше всего нравится ему в ней. Она Готова броситься в его объятия, зная, что он всегда поймает, не даст упасть.
— Ты была в машине во время бури? — Он как сумасшедший целовал ее мокрые волосы.
— Нннну.. Мне было очень тепло — Хорошо. А теперь пойдем в трейлер, нам обоим неплохо бы принять горячий душ.
— Сначала я должна…
— …посмотреть, как чувствует себя Картофелина. Я пойду с тобой.
— Только не сердись на него сегодня.
— Я никогда не сержусь.
— В последний раз ты сердился, и он обиделся.
— У него нет…
— Нет, у него есть чувства, как у человека.
— Ты попросту его развратила.
— Он воодушевлен, а не развращен. Это большая разница.
Он многозначительно посмотрел на нее:
— Поверь, я хорошо знаю разницу между воодушевлением и развращенностью.
— Ты хочешь сказать…
— Это комплимент.
— Не очень-то похоже на комплимент.
Он прошел с ней до слоновника, ни на миг не отпуская ее руку из своей. Все это время по его лицу блуждала счастливая улыбка.
Глава 18
Наступило самое жаркое время. В июне — июле цирк братьев Квест, продолжая свое стремительное турне, гастролировал в небольших городках Пенсильвании и Огайо. Путь этого кочевья пролегал вдоль больших и малых рек — Аллегейни, Мононгахилы, Хокинга, Шото и Моми. Артисты давали представления в захолустных городках, прочно забытых столпами большого искусства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47