Но сегодня судьба распорядилась так, а не иначе, и потому он жадно цеплялся за малейшую нить надежды, которую этот человек держал в своих руках.
Рейф ждал своего посланца, укрывшись под навесом соседнего шатра, откуда доносились голоса его весело пирующих обитателей, неразборчивые от выпитого эля. Наконец солдат вернулся. Хью д’Авранш дал согласие на встречу.
Как это великодушно с его стороны, подумал про себя Рейф угрюмо, плотно сжав губы при мысли о той малоприятной беседе, которая ему предстояла. Подстегивая коня, он с трудом пробрался через месиво в узком пространстве между шатрами и возле входа в забрызганную грязью красную палатку спешился, передав своего жеребца Симму, после чего, нагнувшись, вошел внутрь.
К своему удивлению, он застал там д’Авранша в компании всего двух вооруженных вассалов. Дождь громко барабанил по крыше шатра, которая прохудилась в нескольких местах, так что Рейфу приходилось уклоняться от струек стекавшей вниз воды.
– Вот мы с вами наконец и встретились, милорд, – проворчал Хью д’Авранш голосом, охрипшим от криков во время недавнего состязания. Рядом с ним на полу лежали окровавленная накидка и кольчуга. Рейф тотчас же узнал доспехи своего противника во время большой свалки: рыцарь атаковал его с такой яростью, что Рейфу понадобилось все его искусство, чтобы избежать сокрушительных ударов. Теперь личность безымянного соперника и мотивы его поведения стали ему ясны. Д’Авранш знал намного больше, чем предполагал Рейф.
– Прежде всего позвольте мне принести вам свои поздравления, милорд, вы показали себя достойным противником на турнире, – произнес Рейф невозмутимо, взяв протянутый ему кубок с вином.
– Я могу сказать то же самое о вас, – буркнул в ответ д’Авранш. Его угрюмый вид и хмурая складка на лбу выглядели не особенно обнадеживающе. Из-под густых темных бровей жесткие, как кремень, глаза с явной враждебностью следили за каждым движением Рейфа.
Некоторое время ни один из мужчин не произносил ни слова. Рейф в несколько глотков осушил кубок и поставил его на стол. Д’Авранш последовал его примеру и тут же громко рыгнул. Рейф невольно вспомнил о Бохане, тем более что у д’Авранша на том же самом месте туники было заметно горчичное пятно, еще более подчеркивавшее общность их привычек.
– Удивительно, как у вас хватило смелости явиться сюда после того, что я узнал сегодня, – наконец нарушил молчание д’Авранш.
– И что именно, милорд?
– Похитить у меня женщину! Это просто неслыханно!
– Женщину? Вы имеете в виду невесту, которую выбрал для вас наш досточтимый король? – язвительно осведомился Рейф.
Они обменялись гневными взглядами, после чего д’Авранш, не будучи больше в силах сдерживаться, прорычал:
– Вы не только совершили государственную измену, не только отняли у меня невесту! – Вены на его шее вздувались: – Что еще хуже, вы превратили меня во всеобщее посмешище!
– Вот как, милорд? Поскольку вы сами узнали об этом только сегодня, а я был с Адель с самой весны, вряд ли о случившемся могло стать известно всем.
– Король хочет, чтобы она была моей, черт побери!
– Не думаю, что это так, если вспомнить о вашей недавней ссоре с королем, – заметил Рейф холодно. Он умел вести свою партию не хуже любого другого.
Д’Авранш угрюмо взглянул на собеседника – он был явно не готов к подобному выпаду со стороны Рейфа.
– Что ж, так или иначе, вам это не сойдет с рук, – возразил он. – Безземельный обычно не терпит непослушания.
Рейф пожал плечами:
– Посмотрим. Так или иначе, ввиду вашей опалы я попросил у короля руки Адель.
– Что? Вы ответите за свою дерзость, де Монфор! – вспылил д’Авранш. – Подобного вероломства я…
– Да полно уж! Давайте не будем зря отнимать друг у друга ни время, ни силы. Адель Сен-Клер вам совершенно безразлична. Она была чем-то вроде подарка с целью обеспечить вашу лояльность; а поскольку вы уже поклялись пойти войной против короля, если он откажется подчиниться вашей воле, это делает вас еще большим предателем.
Д’Авранш проворно вскочил на ноги, рука его метнулась к кинжалу. Краем глаза Рейф уловил быстрое движение среди наблюдавших за ними вооруженных людей; лязгнула сталь, предупреждая его о том, что он стоит на зыбкой почве.
– Как вы посмели открыть эту тайну?
– Клятва была произнесена вами в присутствии многих людей, и я не знал, что она до сих пор остается тайной.
– А вы, скользкий ублюдок, как я подозреваю, намерены лицемерно уверять короля в своей преданности до тех пор, пока не станет ясно, откуда ветер дует!
– Вашим принципом всегда было придерживаться именно такой благоразумной тактики, и я удивлен тем, что теперь вы осуждаете меня. Я всего лишь следую вашему примеру. Кроме того, мы с вами оба знаем: вы переметнулись к повстанцам, поскольку уже вытянули из короля все, что можно.
Понимая, что высокий рост Рейфа ставит его в более выгодное положение, д’Авранш снова опустился в кресло. Некоторое время они сердито смотрели друг на друга.
– Если вы согласны, я готов предложить вам щедрую сумму в возмещение ущерба, нанесенного вашему имени. Если же вы хотите получить вместо Адель другую женщину, я могу устроить и это тоже.
– Итак, в ваши намерения не входит уступать мне леди Сен-Клер без борьбы?
– Ни в коем случае, – лицо Рейфа сделалось жестким. – Кстати, поединок – еще один возможный исход, так что выбирайте сами.
К его изумлению, на небритом лице д’Авранша промелькнула улыбка.
– Ну уж нет, де Монфор, черт бы вас побрал! Мне еще не совсем надоела жизнь. Сегодня вы сражались ради забавы, и будь я проклят, если вызову вас на бой, когда речь пойдет о чем-либо действительно важном.
Напряжение Рейфа несколько ослабло. Партия была почти выиграна, и, повинуясь внезапному порыву, он протянул д’Авраншу правую руку ладонью вверх. Тот сначала колебался, но потом пожал протянутую ему руку в знак примирения:
– Я уважаю настоящего воина. Думаю, мы с вами сможем обсудить сумму компенсации в Саммерхее за кубком доброго вина, – наконец предложил он. – Еще одно. Ваш посланец говорил мне, что у вас есть ко мне какой-то вопрос. Что это за вопрос?
Рейфу ничего не оставалось, как открыть ему горькую правду.
– Сегодня днем во время турнира Адель исчезла. Очевидно, ее похитили где-то возле ряда шатров. Только не спрашивайте меня, как она там оказалась, потому что я сам этого не знаю. Мы гостили в доме Фицаланов, и я решил, что с ними она в полной безопасности. Какой-то оружейник сообщил мне, что вы беседовали с тем самым молодым человеком, с которым ее видели в последний раз. Я хочу выяснить, кто он и где его найти.
Д’Авранш налил себе еще вина в кубок и предложил другой кубок Рейфу, размышляя над его вопросом.
– Выяснять это, приятель, все равно что искать иголку в стоге сена! Я разговаривал сегодня со многими людьми.
Подавшись вперед и не сводя с него пристального взгляда, Рейф произнес:
– По словам оружейника, этот человек вызвал ваш гнев, поэтому я надеялся, что вы его запомнили.
– Вызвал мой гнев, говорите? – переспросил д’Авранш, припоминая. – Да, действительно, один молодой наглец из наемников явился сюда с предложением доставить ко мне леди Сен-Клер – разумеется, за плату. Именно от него я и узнал о той роли, которую сыграли в этом деле вы, – добавил он хмуро.
У Рейфа все оборвалось внутри. Он выпрямился и сделал несколько шагов к выходу из палатки. Им вдруг овладело ужасное предчувствие…
– Коренастый, среднего роста, со светлыми волосами и бородой? Из тех людей, при виде которых у вас возникает желание внимательнее следить за своим кошельком?
– Да, он самый. Запрошенная им цена была такой непомерной, что я не согласился бы заплатить столько даже за саму Пресвятую Деву!
Губы Рейфа сжались в тонкую линию. И как только он раньше не подумал о Лоркине Йейтсе? Впрочем, ему уже был известен ответ – он полагал, что негодяй надежно заперт в тюремной камере; однако каким-то образом Йейтсу удалось избежать петли. Теперь Рейфу предстояло исправить эту ошибку.
Глава 12
Густой туман окутал все вокруг.
Адель зябко поежилась в своем плаще, благодаря судьбу хотя бы за то, что у нее еще осталась теплая одежда. Прелестному платью, которое она одолжила у Барбары, посчастливилось гораздо меньше: юбка была вся изодрана колючками ежевики, а дорогой меховой отделкой пришлось пожертвовать несколько дней назад, обменяв ее на еду. Изысканный наряд едва ли подходил для того, чтобы пробираться в нем через кусты или прятаться в зарослях можжевельника, что ей приходилось делать всякий раз, когда ее похитителям угрожало разоблачение. Словно прочитав ее мысли, Лоркин Йейтс теперь во время движения не вынимал из ее рта кляп на тот случай, если ей вздумается позвать на помощь кого-нибудь из проходящих мимо солдат. Окрестности кишели вооруженными людьми, и Адель понимала, что далеко не все они были участниками турнира. На стоянках она порывалась расспросить кого-нибудь из этих солдат о судьбе Рейфа и даже пыталась уговорить Йейтса довериться ей настолько, чтобы позволить задать им один-единственный вопрос, однако всякий раз получала отказ.
Прячась в придорожных кустах, Адель внимательно рассматривала герб каждого проходившего мимо отряда, тщетно пытаясь отыскать среди них знакомый горный пик со сверкающим мечом – опознавательный знак солдат Рейфа. Она даже не знала, был ли он жив или нет. Всякий раз, когда печальные мысли о его гибели возникали в ее голове, она упорно отбрасывала их, ища утешения в простом кольце у нее на пальце. Пусть Йейтс присвоил себе меховую отделку ее платья, золотую диадему и вуаль из тончайшего газа, однако у нее оставалось это кольцо как напоминание о чудесной клятве, которую дал ей в ту памятную ночь Рейф.
В их маленький лагерь постоянно заглядывали мимоходом все новые и новые люди, часто принося с собой известия о сколачиваемых поспешно вооруженных отрядах и больших деньгах, предлагавшихся за имеющих боевой опыт наемников. К несчастью, во время этих посещений ее охранники ни разу не уклонились от своего долга, хотя Адель всегда держалась настороже, готовая бежать при малейшей возможности.
Декабрьское утро выдалось морозным, и она продрогла до самых костей; густой туман, касавшийся ее щек, обжигал, как лед. Здесь, ближе к лесу, слой тумана был на удивление плотным. Адель уже подумывала о том, как бы вырваться на свободу, когда откуда-то из полумрака раздался неприятный скрипучий голос охранника:
– Эй, ты куда? А ну назад! – проворчал угрюмый верзила с ручищами, похожими на стволы деревьев.
Адель скорчила гримасу, однако повиновалась. Когда она в последний раз осмелилась ему перечить, дюжий детина перекинул ее через плечо, выставив напоказ обнаженные ноги. Этого унижения оказалось достаточно, чтобы заставить ее впредь воздержаться от подобных попыток. Она снова вернулась в убогую хижину, ожидая там возвращения Лоркина Йейтса, который еще утром уехал в поисках добычи. По его словам, они со дня на день должны были отправиться в Эстерволд, но говорил ли он ей это для того, чтобы ее успокоить, или же просто выдавал желаемое за действительное, Адель не знала.
Наконец она услышала доносившийся из тумана приглушенный цокот копыт. Йейтс вернулся. Девушка покачала головой, поймав себя на том, что почти обрадовалась его появлению – хотя бы потому, что ей больше не с кем было общаться. Не считая отрывистых указаний ее стражника, всем остальным было строго запрещено с ней разговаривать. Впрочем, этот запрет почти ничего не менял, поскольку она с трудом могла понимать их речь, как и они ее.
– Мы уезжаем завтра, – объявил Йейтс, едва переступив порог хижины.
– И куда же? – спросила Адель, рот которой был набит черствым хлебом – единственной едой, которую ему удалось раздобыть в то утро.
– В Эстерволд, как я тебе и говорил.
– Это довольно далеко отсюда. А ты хорошо знаешь дорогу?
По-видимому, этот вопрос с ее стороны был ошибкой, поскольку лицо Йейтса исказилось злобой. Вскочив с места, он притянул ее к себе и проворчал:
– Послушай, ты! Я сыт по горло твоими глупыми вопросами, твоими вечными «хочу» и «не хочу». От тебя требуется только делать то, что тебе говорят. Мы направляемся в Эстерволд. Остальные присоединятся к нам позже, и мы вместе проведем там зиму. К весне вся страна придет в движение.
Адель задумалась над его словами. Очевидно, Йейтс полагал, что его отряд сможет взять верх над солдатами Бохана. Что ж, по крайней мере в дороге у нее будет больше возможностей для побега. А пока приходилось считать дни, делая острым камнем зарубки на ветке березы каждый вечер, перед тем как лечь спать. С момента ее похищения прошла всего неделя, которая, казалось, растянулась на долгие месяцы.
– И вот еще что, женщина. Как только мы с тобой вернемся в замок, я вправе ожидать от тебя большего уважения к себе. В конце концов, я там хозяин, а ты всего лишь моя сестра, – заявил Лоркин, раздуваясь от гордости, после чего направился к кувшину с элем.
Адель пришла в бешенство. Все ее существо восстало; она стиснула кулаки, так что ногти впились в кожу. Еще до того, как роковые слова сорвались у нее с губ, она поняла, что совершает ошибку, однако уже не в состоянии была сдерживать себя.
– Не смей разговаривать так со мной, Лоркин Йейтс! Ты не мой брат. Джос вот уже несколько лет как мертв. Ты всего лишь простой наемник, ничем не выше, если не ниже, самого последнего из моих слуг. Так что будь добр не забывать относиться ко мне с тем уважением, которое мне подобает по праву.
Ее признание ошеломило его. Следующие мгновения показались ей часами. В наступившей томительной тишине она слышала, как зубы ее стучат от страха. Боже, что она наделала!
Самозванец застыл, словно статуя, перед кувшином с элем, так и не успев поднести кружку ко рту. Наконец, собравшись с духом, он отрывисто спросил:
– Как ты меня назвала?
– Лоркин Йейтс. Это твое настоящее имя, не так ли?
Сначала он хотел было возразить, но затем вдруг оставил всякое притворство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42