Они молча приблизились по ухабистой дороге ко входу на небольшое сельское кладбище. Слева от них находилось несколько маленьких холмиков над могилами детей, а вдоль задней ограды тянулся ряд деревянных крестов, на каждом из которых было выжжено только одно имя.
– Слуги, – произнес Рейф, отвечая на ее невысказанный вопрос.
Наконец он остановился перед мраморным надгробием, и Адель изумленно приоткрыла рот, заметив у подножия каменной плиты крохотную мраморную фигурку щенка.
– Монсорель счел это уместным, – негромко пояснил Рейф.
Все еще не в силах говорить из-за подступивших к горлу слез, она кивнула, потом провела пальцами по буквам, высеченным на мраморе, – Джоселин Сен-Клер. Адель глубоко тронула забота, проявленная Джералдом Монсорелем по отношению к незнакомому ему подростку. Она долго стояла так, вспоминая о мальчике, который когда-то был ей дорог, и прощаясь с надеждами на его будущее. Жизнь Джоса оборвалась вдали от родного дома. Король, должно быть, еще тогда забыл о его существовании. Бедный Джос! Здесь, на вершине холма, среди цветов и пения птиц, он уснул вечным сном.
Когда рядом с ней появился Рейф, она с удивлением заметила в его руках большой букет алых маков.
– Вот. – Он протянул ей цветы. С мокрыми от слез щеками Адель опустилась на колени перед надгробием и положила цветы на покрытую мхом плиту рядом с мраморным изображением щенка.
– Прощай, Джос, я всегда буду любить тебя, – прошептала она, потом печально погладила мраморного стража возле могилы.
– Папский эдикт уже отменен, Адель. Если это важно для тебя, мы можем перенести его в фамильный склеп в Эстерволде.
– Когда-нибудь я так и сделаю, – согласилась она. Это известие порадовало ее, и вместе с тем здесь, на тихом кладбище, церковные обряды казались чем-то несущественным.
Адель обернулась и обнаружила, что Рейф, стоя рядом, терпеливо ждет. Сердце ее переполнилось любовью к нему, едва она скользнула под защиту его объятий.
– Пойдем, дорогая, нам пора возвращаться в Монсорель. У меня есть еще кое-какие новости, которые наверняка тебя заинтересуют.
– И что это за новости?
Рейф улыбнулся и покачал головой.
– Нет, не сейчас. Я лучше оставлю все в секрете до тех пор, пока мы не сядем за стол с кубком доброго вина, чтобы выпить за нашу удачу.
Адель вынуждена была довольствоваться этим объяснением. Когда они спускались вниз по склону холма, она обернулась назад и увидела букет алых маков, ярким пятном выделявшийся на серой поверхности камня. Не пройдет и нескольких часов, как эти цветы тоже обратятся в прах. Она почему-то находила для себя утешение в том, что даже такие дивные творения природы рано или поздно вянут, но в свое время и на свой лад они приносят в мир скромную долю счастья.
В замке Монсорель им подали ужин в маленькой, обитой дубовыми панелями комнате по соседству с главным залом, который, как обнаружила Адель, почти вполовину уступал по размеру залу Эстерволда. Это открытие заставило ее по-новому взглянуть на свой дом, прежде представлявшийся ей убогим и незначительным. Весь сказочный замок этого рыцаря мог уместиться внутри стен Эстерволда, поскольку крепость Монсорель представляла собой не более чем орудийную башню на вершине невысокого холма, окруженную внутренним двором и рвом. Только сейчас Адель поняла, что ей не было нужды извиняться за недостаток роскоши в ее доме, – она достаточно умело распоряжалась теми ограниченными средствами, которые у нее имелись.
Несмотря на то что стол лорда Монсореля ломился от жареной дичи, рыбных паштетов и всевозможных сладостей, у Адель почти совсем пропал аппетит – слишком сильны в ней были воспоминания о трагической гибели Джоса. Она поблагодарила Джералда за его сочувствие и заботу о брате, а также за то, что он дал ему место на кладбище. Монсорель любезно ответил, что считает это для себя делом чести. Больше они эту тему не затрагивали, однако стоило Адель представить себе улыбающееся лицо Джоса, как сердце ее снова наполнялось болью утраты. Наверху, на галерее, играли менестрели, и их печальная музыка как нельзя лучше отвечала ее настроению. Несколько раз она вытирала с глаз слезы, не в силах справиться с горем. Рейф понимал ее состояние, и хотя он обещал сообщить ей вечером некое обнадеживающее известие, но предпочел пока воздержаться от разговора.
В конце концов у Адель разболелась голова, и она, извинившись перед присутствующими, вышла из-за стола. Рейф пожал ей на прощание руку, как бы желая заверить в том, что он все понял, и девушка по достоинству оценила его чуткость. Она оставила мужчин за беседой, а сама поднялась следом за горничными в свою комнату.
В течение двух последующих дней на Монсорель обрушился целый поток гостей, лошади и слуги которых заполонили весь внутренний двор, вытеснив оттуда раздосадованных каменщиков, так что те вынуждены были отложить свою работу на более поздний срок. Адель понятия не имела о том, зачем эти люди собрались здесь. Она не заметила среди них ни одной женщины, и, хотя не все из гостей носили кольчуги, их тон и манера держаться исключали всякую мысль о дружеской встрече. По словам Рейфа, ему многое нужно было обсудить с приезжими, и они часто засиживались за разговорами до раннего утра, так что ей приходилось каждый вечер погружаться в сон под неумолчный гул голосов. В другое время Адель почувствовала бы себя задетой тем, что Рейф считал пребывание в компании мужчин более важным, чем общение с ней, но сейчас это вынужденное одиночество помогло ей понемногу свыкнуться с мыслями о смерти Джоса, предательстве сэра Гая и наглом обмане со стороны человека, которого она пыталась любить как родного брата. Теперь ей стала ясна причина ее настороженного отношения к нему. При одном воспоминании о настойчивых поцелуях и ласках Лоркина Йейтса ее охватывала дрожь отвращения.
Неделя еще не подошла к концу, когда таинственные гости покинули замок так же внезапно, как и появились. Встав однажды утром с постели, Адель обнаружила, что во внутреннем дворе не осталось ни одного шатра. Однако, несмотря на их отъезд, в замке по-прежнему кипела бурная деятельность, словно его обитатели готовились к какому-то важному событию. Неужели Монсорелю предстоит принять у себя короля? Из обрывков разговоров, которые ей удавалось подслушать, Адель уже знала, что король Иоанн потерпел за морем сокрушительное поражение и все его французские владения были потеряны для короны. Те из его баронов, кто предпочел остаться дома, справедливо полагали, что по возвращении домой король потребует от них крупную денежную мзду, чтобы пополнить свою казну, или, еще хуже, возложит на них вину за свои неудачи во Франции.
В то утро Адель, отправившись на прогулку, неслась галопом по покрытым буйной зеленью полям до тех пор, пока ее верный конь не устал. Тогда она отыскала посреди зарослей водяного кресса чистый журчащий ручеек и отвела Лунного Света вниз по пологому берегу, чтобы он мог вволю напиться.
Они расположились на отдых на пестревшей маргаритками траве, когда на нее упала чья-то тень. Рейф. Насколько было известно Адель, он вернулся в замок накануне поздно вечером: услышав цокот копыт, она выглянула в окно и увидела в мерцающем свете факелов уже знакомый ей герб с серебристым мечом. Быть может, сейчас Рейф наконец-то объяснит ей, что означают все эти тайные отлучки и совещания при закрытых дверях.
– Доброе утро, миледи, – произнес он вежливо, отвесив ей изящный поклон.
– Неужели мы столько времени провели врозь, что ты уже забыл мое имя? – пошутила она, подняв на него глаза.
Он опустился рядом с ней на траву, и она тут же придвинулась к нему, оказавшись под защитой его рук.
– Нет, моя прелесть, потому что это имя моего ангела-хранителя, – ответил Рейф шепотом, целуя ее волосы. – Ты скучала по мне?
– Да, очень. И кроме того, я хотела сказать тебе, что моя меланхолия прошла и тебе больше незачем избегать меня.
– А, так вот, значит, что ты подумала! Нет, любимая, это не входило в мои намерения. Просто в последнее время столько всего происходит, а я волею судеб оказался в самом центре событий. – Он вздохнул и улегся на траву. – Больше всего на свете мне хотелось бы побыть здесь с тобой.
– А разве ты не можешь остаться?
– Боюсь, что нет… но у меня есть к тебе предложение.
Адель состроила гримаску, водя тонким пальцем по его ладони.
– И какое же? Вряд ли то, которое обрадовало бы меня сейчас больше всего, – добавила она озорным тоном.
Рейф взглянул на нее с улыбкой на губах:
– Что ты скажешь, если мы вместе отправимся в паломничество?
– В паломничество? – переспросила она растерянно.
Барон невольно рассмеялся:
– Да, а что? Неужели ты считаешь меня отъявленным безбожником, никогда не бывающим в святых местах?
– Нет, вовсе нет, но… просто я никогда и не причисляла тебя к благочестивым ханжам.
– Возможно, скоро тебе придется изменить свое мнение.
– О, надеюсь, что нет, – прошептала она в ответ, спрятав лицо у него на груди. Рейф чуть слышно застонал. Вот уже несколько месяцев они не были близки и даже не целовались, однако теперь, когда его горячая кожа обжигала ей губы, все вдруг снова стало на свои места.
– Никто не требует от меня принимать обет безбрачия, – заверил ее Рейф, заключив Адель в объятия.
– Для меня большое облегчение слышать это, любимый, – отозвалась она со вздохом, и руки ее скользнули по его широким плечам. – В последнее время я чувствовала себя такой одинокой…
Он еще крепче прижал ее к себе, и жилка на ее шее запульсировала в такт биению его сердца.
– Извини меня, любимая. Я знаю, что слишком часто пренебрегал своим долгом, но обещаю возместить все сполна, если ты отправишься вместе со мной.
– Ты поедешь в любом случае?
– У меня нет выбора.
Адель отстранилась, пристально всматриваясь в его лицо.
– Мне это кажется очень странным паломничеством. И вообще, куда мы направляемся?
Мрачное выражение исчезло с лица Рейфа, сменившись улыбкой облегчения.
– Так, значит, ты едешь со мной?
– Только попробуй меня остановить.
Он рассмеялся:
– Знаешь, я так рад! К несчастью, я не могу обещать тебе среди попутчиков много женщин – там будут по большей части мужчины. А что до твоего вопроса, то мы направляемся в Сент-Эдмундсбери.
– Как раз там сейчас находится жена Джералда.
– Вот как? – переспросил Рейф рассеянно, и Адель почувствовала, что недавнее взаимопонимание между ними исчезло.
– В чем дело? Ведь это не обычное паломничество, не правда ли?
Де Монфор сурово взглянул на нее и покачал головой:
– Ради твоего же блага я ничего больше тебе не скажу. Мы будем наслаждаться путешествием, как самые обычные пилигримы.
Несмотря на то что его объяснение далеко не удовлетворило ее, Адель поняла, что больше ей от него ничего не добиться.
– И когда мы выезжаем?
– Сегодня днем.
Она вскинула голову.
– Так скоро? Почему же ты раньше меня не предупредил?
– Потому что я сам об этом не знал. Впрочем, какая разница? В конце концов, миледи, у вас при себе столько платьев и кофров с драгоценностями, которые нужно упаковать…
Посмеявшись вволю над остротой, Адель шутливо стукнула его по голове, и Рейф тут же перехватил ее руки, крепко сжав их.
– Это будет продолжением того путешествия, которое я мечтаю совершить.
– Странствовать вместе целую вечность? – повторила Адель, и по спине ее пробежала дрожь зловещего предчувствия. – Нет, Рейф, я бы предпочла, чтобы мы с тобой поселились в каком-нибудь тихом месте.
– Обещаю, рано или поздно так и будет.
– И что же это за хорошие новости, которые ты собирался мне сообщить? Разумеется, не то, о чем ты мне только что сказал.
– Нет, намного лучше.
– Ну же, не надо держать меня в неведении. Рассказывай, что случилось.
– Хью д’Авранш нанес нашему всемилостивейшему королю смертельную обиду, покинув Францию без его позволения, и… как, по-твоему, что это означает?
– Король Иоанн будет вне себя от гнева? – воскликнула Адель.
– Да!
– О, как чудесно! Но надолго ли?
– Надеюсь, ровно на столько времени, сколько нам необходимо. А я тем временем сделаю все, чтобы добиться благосклонности монарха, как только он вернется домой.
Если позволит судьба, добавил он про себя.
Они снова обнялись, и Рейф устремил взгляд мимо нее на зеленые поля, на деревья за ними. Листва уже начинала менять свой цвет, на землю незаметно надвигалась осень…
Боже праведный, подумал он. Если позволит судьба. Теперь, когда обстоятельства складывались в его пользу, впереди уже маячила новая предательская угроза. Рейф не знал, сможет ли он остаться в стороне или же ему придется принять в этой схватке чью-либо сторону, после чего пути назад уже не будет. Среди богомольцев, стекавшихся в Сент-Эдмундсбери и прятавших лица под темными капюшонами кающихся грешников, наверняка окажутся люди, которые прибудут туда не только ради молитв.
– Пойдем со мной, – произнес он с легким сожалением в голосе. Ему следовало на время укротить свои желания. – Нам надо все приготовить.
Глава 9
Путь паломников лежал вдоль берегов извилистых ручьев по усыпанным листьями лесным тропкам. Целые стаи птиц, летавших в поисках добычи по полям пшеницы, хлопая крыльями, обращались в бегство, едва заслышав цокот копыт; на живых изгородях среди переплетавшихся веток ежевики и плодов шиповника белели вьюнки. Здесь в изобилии росли ягоды; паломники собирали смородину и лесные орехи, чтобы подкрепиться в дороге. В утреннем воздухе уже ощущался легкий морозец.
С тех пор как они отправились в путь, почти все время стояла чудесная ясная погода, делавшая путешествие по мирным сельским дорогам Суссекса еще более приятным. Дни становились все короче, по утрам среди ветвей деревьев подолгу задерживались клочья тумана. Приближавшиеся холода окрасили листву в желтовато-коричневый и золотистый цвет.
Паломничество доставило Адель куда больше удовольствия, чем недавняя поездка из Эстерволда, подарившая ей самую большую радость в ее жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42